***
Назревающая в связи с безрезультатностью паника сыграла свою роль, ибо будоражащая каждого богиня огня уже попросту не могла оставить народ равнодушными. В первые ночи не участвуя в трате листов, соседки ныне присоединились к занятию, тратя огромное количество времени на то, чтобы написать уже однотипное письмо, отправляемое по одному и тому же адресу. Доходи послания до принцессы в действительности, та бы уже давно потерялась в их гуще. В свою очередь такая зацикленность совсем не угождала музыкантше, какая плевать хотела, как на саму войну, так и на дела задиристой Ветровой. Из-за этого она лишь прыскала, требуя, что её партнёрша отпрянула от уже прилипших к ней листов. — Скажи мне, пожалуйста, Пушок, сколько снов я успею увидеть, прежде чем добьюсь твоего внимания, а? — Сейчас-сейчас! — лгала, совсем того не зная, увлечённая Снежка. — Это допишу, и начнём репетицию… Заканчивая очередную писанину, волшебница снежной стихии развернула конверт и, отклеив липкий слой, бумажку от какого, как и всегда, приклеила к колени, где уже расположилось несколько таких лент, закрыла его. В завершении, он откинула его в сторону готовых, докуда он долететь не успел. Знакомые гигантские подошвы наступили на него, пачкая чудное голубое создание. — Несмеяна! — пищала громко смелая, но совсем уставшая девчушка. — Ты обещала мне спеть конвертов десять назад, Пушок! — рыкнула стервозно рокерша, чуть ли не плюясь в некрашеную мордашку. — Харе уже наполнять свой лоток бумагой и вперёд к микрофону! — Мне нужно переписать этот… — Ты меня не услышала что ли?! Пальцы пытались вытащить рукопись из-под обуви, но потерпели крах. Шаги с их стороны стукнули об пол так, что грозились переломать ногти, из-за чего фигуристка, вымотанная работой, подпрыгнула, чуть ли не упав со своего сиденья. — За микрофон! — Дай мне только эти переписать! — просилась она. — Где… Где моя ручка?! Такое выражение вовсе выбило девушку из колеи, заставив голову тряхануть так, что кольцо в носу чуть круг целый не прокрутило. Вытащив пишущую принадлежность из-за уха, диджей держалась из последних сил, чтобы не вставить его в чью-то глазницу. — Пушок, прекращай уже свою убогую графоманию! Не будет никакой пользы от ваших писем, и никто вам на них не ответит! — орала разозлённая одноклассница, разделяя позицию многих. — Что-то они делают только вам, и то не в лучшую сторону! — Да о чём ты… — Ты себя видела вообще?! Или вы зеркало сначала бумагой загородили?! — намекала та. — Выглядишь так, как будто ты — бомж, для какого эти бумаги и постель, и стол, и туалет! — Постелью они и впрямь выступали… — Поставлю вопрос иначе: для тебя быть такой — нормально?! Ярость знакомой пугала спортсменку, ибо она, как и её подруги, плохо понимала, что в ней такого. Да, волосы не сцеплены, как привычно, во всех выступающих местах заколками; губы не покрыты чуть розоватым блеском для губ, а глазки не украшают блестящие тени, но разве это так сильно бросается в глаза?! Да и, другое дело: разве это хоть капельку важно при нынешних условиях?! Она не заботится о себе, потому что строчит без конца письма, пытаясь добраться до лучшей подруги, участвующей в настоящей гражданской войне, при условии, что назначен бой. Разве есть нечто постыдное в том, что они направляют все свои силы на то, чтобы помочь ей?! Ручка в руках злой студентки крутилась, и противоположная ей милосердная неженка взялась за её край, утихомиривая тряску пальцев. — Помогать друзьям для меня нормально, — уведомила она смиренно. — Я должна им помочь, это моё… — Это никаким боком не твоё, точно, как и сраное фигурное катание! — не сдержав коней из-за упущенных часов репетиций, Несмеяна прокрутилась на месте, выкинув забранную канцелярию куда-то в зеркало, что по комнате пробежал шум, будто все стены рушатся. От испуга снежная волшебница сжалась, спрятав свои ушки, что помогло ей не внять вовсе много слов, какие бесконтрольно изливала из себя музыкантша, разгневанная минувшими днями. А там прорвало, видимо, целую дамбу. — Но ты, Пушок, как кот тупорылый, зациклилась на солнечном зайчике, мельтешащем пред тобой! И, пускай ловишь его миллион раз, той единственной извилины, какая кроется в твоём милипизерном мозгу, тебе не хватает, чтобы понять, что ты его не поймаешь! Ты можешь хоть всю бумагу перевести! Хоть все чернила в расход пустить! Хоть лимит любого на письма истратить и миллиарды таких отправить! Ты ничего на них не получишь, потому что они, тупое ты существо, не доходят! Вы занимаетесь бессмысленным делом! — Я пытаюсь помочь подруге! — Нет, ты просто не можешь смириться с тем, что надо отказаться! — завопила одноклассница. — Точно, как с фигурным катанием — упёрлась и просто ни за что не согласна верить, что каждая твоя попытка ничего не стоит! Строишь из себя дурочку, убеждаешь во лжи, хотя прекрасно знаешь, что обманываешь сама себя! Не ступишь ты на лёд больше ради медалей, не ступишь! Не позволят тебе! — Но ты обещала! — Да, обещала! Но нужно понимать границы возможного и невозможного! Я понимаю, Снежочек, что коты не знают, что за дверью есть мир, но осознавать вероятности своим мелким мозгом те обязаны! Речь пришла к завершению, вынудив яростную рокершу аж вспотеть, пока её знакомая лишь молчала, печально пяля на неё, ощущая эти слова в себе. Столько всего она прошла за свою жизнь, со столькими тяготами поборолась и столько вещей усмирила, лишь бы снова вернуться в спорт, но ей туда продолжали отваживать дорогу, плюя на мнение каждый раз. Снежку пробил холод от самого только восприятия, что её наивность уже давно возвели в ранг тупости, вместо того, чтобы отыскать там стойкость. Понимание же, что находящаяся рядом, нуждаясь в её способностях, этим стремлением пользовалась, попутно её унижая, поставил делу приговор. На мордашке лишь на секунду отобразились предстоящие решения, давая волю отреагировать, какой воспользоваться студентка не успела. Нога стукнулась об пол, покрыв тот кромкой льда, и девушка полетела дальше от одноклассницы, позволяя ей с каменным лицом собрать свои принадлежности и засунуть те в портфель. — Пушок, ты чего творишь?! — пылила она, раскрыв руки и отъезжая дальше. — Осознаю границы мира, — мирно выдала волшебница снега, добравшись до ручки и засунув её обратно за своё ухо. — И расставляю границы личного пространства. Стукнув ногой ещё раз, она увеличила количество льда, приведя к тому, что диджей в лице задиры рухнула, пытаясь сделать шаг. — Да брось ты, Снежок! — начала просить Несмеяна, чуя, как на подбородке назревает синяк. — Ты что, обиделась?! — Нет, что ты? — уже докатившись фигурным ходом до выхода, хладнокровно молвила волшебница. — Только исполняю обещание и не верю в то, что бессмысленно. Пальцы коснулись дверного прохода, отправив по стене всплеск сил, и у самой лампы разошёлся крошечный шар снега, рассыпавшийся над павшей студенткой, какая тут же потеряла некогда партнёршу из вида, злясь на неё сильнее, а потом гневаясь и на себя. Пускай глупостями занимается, но потом бы она всё равно вернулась к музыке… А что теперь?! А теперь она спешила в комнату, чтобы вернуться к написанию, пытаясь добиться ответа. Невзирая на безрезультативность дела, она собиралась это делать вплоть до того, как не получит чего-либо взамен. Она желала спасти свою подругу любой ценой. Точно, как и каждый в их патруле.***
Положение дел, как в колледже, так и во дворце на Пустотелой горе сильно сходились меж собой. В отличие от захваченного революционеркой замка, где из обитающих печальной могла обозваться лишь по-прежнему обижающаяся богиня. Она миновала свою ученицу и королеву со свистом, не позволяя и слово сказать ей вдогонку. — Возможно, она жаждет, чтобы мы обратились к ней почтительно? — предположил метаморф, когда Капитолийская триада, бредя на обед, разошлась в разные стороны, позволяя фиолетовой структуре пронестись мимо. — Она не просто жаждет такого. Это буквально было одно из её требований… — Какое, как и много чего другого, я не обещала выполнять, — в своей привычной манере, уведомила мальчишек Сатана. — Ничего подобного в нашем договоре не прописывалось, потому просить меня об этом она не может. — А как вы заключили договор? — Руки пожали, естественно, — уже чуя, что открыла новую тему для стендапа, колдунья мыслей решила сама её разогнать. — Или вы считали, что я прилетела туда с документом на двести страниц, и мы разбирали его по пунктам, переписывая некоторые задачи? — Перепись не предполагали, но комицию я ожидал, — вякнул сразу Корвин, полностью оправдывая ожидания возлюбленной. — Верно, Эвр сейчас знатно жалеет, что этого не сделала. Только произнеся слово, факир ощутил, как мощная сила отталкивает его к стене так, что он ударился больно плечом. Буквально в следующую секунду мимо пролетел хохочущий дикий ветер, после которого осел дым, и он увидел испуганные синие зеницы своей подруги. Распознав опасность, та сразу его откинула, но чуть не пострадала сама, ведь, не будь поглощённого чувствами анимага, её бы тоже размазало. Группе повезло, что каждый из них не плевал хоть на кого-то из их собрания. За собой мелкий хулиган оставил листок бумаги, какой ребята изначально не заметили, но, сделав шаг, узрели. — Фантик? — Так чётко напугавший нас? Представление, не стоящее свеч. Троица устроилась подле несчастного клочка листа, и только воронёнок рода Моригач пытался разобраться о причинах, почему они бездействуют, находя момент донельзя абсурдным. — Мы верим, что наши очи испепелят рисунок, или ждём, когда кто-то из нас двоих согласится согнуться за ним, ради тебя? Приспустив свои белокурые брови, Любава ознаменовала тупость сказанных вариантов под заливистый смех Абрикосова, какой стал лишь громче, когда девушка, лишь шевельнув пальцами, взмыла бумажку вверх. — Спасибо, но я и без вас справилась, — заявила гордо принцесса, оставив парнишек за собой. — Но, я удивлён, что для тебя подвиг — склонить спину! — ржал Саша. — Так и знал, что твоя сгорбленная позиция до сколиоза дойдёт! Фокусник поскакал следом, зарождая в собеседнике желание откинуть свой фирменный нрав и многословные тяжёлые изречения ради простых посланий на все четыре стороны, но он сдержался, нагнав команду в узком коридоре. — «С новым бессмысленным днём вас, команда застоя», — озвучила писанное биполярная особа, чмокнув своими розовыми губками. — Считаю, что в написании договора имелась необходимость, — мямлил Корвин, поглядывая на кривую бумажку сквозь свои вороньи локоны. — Необходимо, как минимум, провести консилиум по поводу обращений… — Утверждаешь так, будто и впрямь веришь, что Эвр придёт. — Исполнить сие она не сумеет, как минимум, в силу своей оболочки, — резко качнув головой, графоман убрал пряди назад. — Придует. — Тихо… Благодаря блокам, какими сестрица плотно крыла свои мысли, и тем иным задумкам, какие крутил в рассудке Саша, лишь бы девушка не узнала его чувств, колдунья астрального плана стала лучше воспринимать окружающий мир и потому отлично среагировала, когда по коридору помчался новый дух. — К стене! — взвыла она, схватив своих помощников и понеся к бетону. Заморгав уже после столкновения, волшебница поняла, что схватилась за их одежду так, что чуть не порвала пиджак своего парня, какой тот чуть ли не насильно пытался надеть на неё, узнав о тяготах связи с чувствительной подругой, и взялась за кофту так, что точно потянула толстовку лучшего друга. Ногти сразу расцепились. — Проверьте, кожу не поцарапала? — За испорченную одежду ты извиняться не будешь? — претензионно спросил не маг риторический вопрос. — Не говори так, будто не знал, что я сделаю, — пискнула девушка, исполнив шаг к новой бумажке. «По-прежнему страдаешь бездельем?» — Я так смыслю, что наша богиня вознамерилась таким оживлённым образом провести с нами беседу, — чванно приметил птенчик. — Ещё два сообщения, и мы стенку облепим, — прыснул психолог патруля, следом обратив внимание подруги на эту глупость, раскрывая то, что обязан делать по должности. — Психея, она уже очень сильно обижается. Все эти письма напоминают больше… — Укоры? Да, — сняла с языка та. — Но я верую, что они обязаны кончаться чем-то более грандиозным. Хотелось бы узнать, чем именно. Словно специально для неё, с прохода вновь подул ветер, предупреждая о том, что новое дитя несётся, намереваясь испугать юных молодых людей. Те только-только вновь восстановились, сделав новый цельный шаг по полу, как фиолетовая структура очутилась в миллиметре от них за долю секунды. Реакция же натренированной принцессы находилась рядом с отметкой «превосходно», потому та спасла всех. Разместившись в середине коридора, она разинула руки, откинув мальчишек по разные стороны, а сразу следом отошла сама ровно на долю секунды, после вновь встав широко в проходе и схватив записку, какая даже пола коснуться не успела. Чувствуя себя, как истинный победитель в жизни, да и выглядя также, она зачла последнюю строчку, ежесекундно поняв намёк. «Может, тогда вообще с сестрёнкой в театр пойдёшь?» Пальцы крепко сжали бумажку, а лицо окаменело в злобном виде. Поднявшись, триада сразу ощутила изменение настроения и поинтересовалась, что же хранит финальное письмо. — Намёки, совсем не тонкие намёки. Конечно, Любава осознавала, что Эвр давно догадывается о связи, но от самого факта, что она подтвердит эту догадку, её колотило. Что только может сделать богиня восточного ветра, узнай она, что её воспитанница всё время их тренировок защищала ту, кого клялась уничтожить? Гнев ади-план ей не надобен. Вторая же подсказка сбила немного иначе, и, пока лились вопросы о том, что же это значит, наследница редкого гена не нашла решения лучше, как отдать рукопись своему верному соратнику. — Он не сообщил тебе о том, что приехал? — сразу задал вопрос земной мальчик. — Мы ходили на греческие представления? Я не припомню. — Я не ведаю, посещала ли ты их с ним. — У меня имеется имя, если что, — ворвался в диалог воронёнок. — Театр своим визитом мы не почтили, хотя, создаётся впечатление, что были обязаны. Там какие-то очень уникальные представления? — Скорее, очень уникальные авторы, — поправил его Саша, готовый выдать тайну подруги вот-вот, но она остановила порыв. Причём та сразу поняла, кто имеет шанс дать ей ответ на вопрос, так что выкрикнула просьбу в коридор. — Какое представление то хоть? Дикий ветер не заставил себя долго ждать, оставив на полу, рядом с фокусником, чьи волосы встали на дыбы, брошюру Илиады. — Сорванец, — буркнула себе под нос Сатана, ощущая, как её личности хохочут, параллельно планируя план убийства. Этому писаке точно несдобровать. — Ещё бы «война сестёр» обозвал! — Не думаю, что это о вас, — вякнул Саша. — Сколько раз говорить: «не думай, тебе не идёт». — Нимфа моя милая, я, конечно, внимаю, что ты считаешь себя за шедевр, но, с чего ты восприняла, что это представление о тебе? Пара верных друзей переглянулась, будто думая, водить того курс в дела или нет. Всё-таки, тайна грезилась сокровенной, учитывая то, что обман прятался уже почти пять лет. Финальное решение стояло за биполярной особой, какая, идя на поводу чувств, выдала секрет, показывая последнюю страничку брошюры с фотографией автора. Со страниц на него глядел молодой человек с пышными фиолетовыми прямыми волосами и очками на них, какие хоть чуть зажимали его буйные пряди. Тот оказался ряжен в лиловую жилетку, какая не сходилась с белой немного небрежной рубашке. Метаморф мог поклясться, что видел эти снимки раньше, но он перечитал столько книг, что уже и не вспомнил бы хотя бы жанра того произведения. Зачитав имя, тот вновь попытался узнать, откуда оно. — Ореол Анилов, — молвил он, не понимая, почему образ столь знаком. — Грезится, будто виделись, но никак не вспомню где. Имя уж тем более, будто впервые предо мной. — Немудрено, ведь книга, где ты мог его видеть, подписывалась, верно, иначе, — загадочно щебетал Абрикосов, упиваясь фактом, что он уже всё знает. — Простейшим из всех возможных, — нагоняла большей драмы Любава, наконец-то вскрыв пузырь. — Ветерок, например. Пазлы сразу встали на места, и анимаг воспринял, как оказался заочно знакомым никогда невиданного молодого человека. — Он работает в театре? — В моём театре, — отняв брошюру, гордо сообщила правительница астрального тела. — В перерыве между путешествиями он ставит у нас спектакли с греческими танцами, музыкой и декорациями. — Иные ты опровергаешь? — И очень часто они имеют специальный контекст, какой как-то отразит ситуацию с моим настроением или деяниями. Ему нравится бесить меня… — Марфа не видит? — Марфа театр ненавидит, — ответил фокусник. — Она знать не знает о том, что Ветерок пишет книги и ставит представления, как и понятия не имеет, что тот бывает в Штормграде. Психея скрыла его очень хорошо. — Видимо, куда лучше, чем всё иное в этой жизни. Нервно прижав буклет к розовым губам, принцесса выдала триаде, что очень разнервничалась из-за полученной записки. Эвр сообщила открыто, что прекрасно знает о её связи с главной наследницей престола посреди войны. Ощутив напряжение, мальчики сразу её окружили. — Нимфа, брось! Она ничего с тобой не сделает! — Она — мать диких ветров и одна из беженцев ади-плана, — напомнила староста класса. — Ей ничего не стоит сделать никого из меня. — Но она не посмеет! — Если ты докажешь, что ты за неё. Выражение не мага встало точно наперекор бешеному бездейственному беспокойству книголюба, в каком он, опешив, взмыл очи, наблюдя за тем, как безмолвно перекликаются синие и карие глаза. Буйство чуть более светлых, словно песочных берегов, в темноте очень крепкого кофе убедили революционерку в том, что следует делать. — Надо на тренировку. Объявив результат, Любава повернулась к Корвину и, поцеловав возлюбленного, какой лишь благородно кивнул, намекая, что всё понимает, отправилась прочь, искать богиню, чтобы дальше притворяться, якобы ей плевать на человека, ради которого та готова отдать под раздачу хоть себя. Выйдя в коридор, совсем близко к фиолетовой туманности, Сатана замера, стукнув по столу в своём мозговом центре, затребовав всех замолкнуть ради одного голоса, какой она ощутила лишь совсем слабым, вовсе не слышным шумом. Она списала его на сон родственницы, не прислушиваясь к этому тонкому хрупкому шёпоту, гласившему одно. «Только бы она не узнала».***
Во внешнем виде группы прекрасно отображалось то, сколь они пленены возложенными на них задачами, но ничего не выдавало этого лучше, чем состояние их здоровья. — Эта, вроде как, попала, — ёрничала Кика, следя за тем, как в сотый раз с ложки мимо пробирки трясущиеся пальцы её напарницы роняют крупицу химиката, какой, увы, частью зелья не становится. — Спустя пятнадцать минут, несчастная сумела добраться до отвара! Ещё час и мы его сварим! — Замолчи, — устало шептала любительница книг, потягиваясь за новой щепоткой. Засунув ладонь в пакет, она пыталась выловить необходимую крошку, но, в погоне за ней, та взвизгнула от неудачи, уронив посуду вовсе. По оранжереи пробежал и того более горестный выклик. — Ух-ух! — запыхтела она себе под нос, неспособная теперь вовсе её выловить. — Давай же, давай! — Так, бриофита, давай-ка я! В отличие от Снежки, какая, зациклившись на деле, не теряла рассудок и точность, Маша, судя по всему, набравшись от возлюбленного, абсолютно их лишалась. Очки оставались, где только могли, ручки нашли себе убежище не в её идеальном пенале, а в волосах, а её возлюбленный наконец-то понял, почему стакан, какой некогда оставался в подсобке спортзала вовремя их исследований, так пачкался. В первую ночь, когда она приготовила кофе на его глазах, он выяснил, сколько в него может поместиться кофе. Отобрав тару себе, задира мигом сумела снова овладеть ложкой, но нетерпимость одноклассницы не позволила ей доготовить зелье. Вычитав инструкцию, она взялась за этот процесс сама. — Спасибо, — кинула быстро исследовательница, фырканьем отодвинув свои длинные запущенные каштановые локоны. — Я уже думала их пинцетом вылавливать… — Могла бы, но, как по мне, чёткости бы оно не вернуло. — Не придумывай! Желая выказать её неправоту, девушка промазала, кинув очередные блестки на стол, где их уже насчитывалось больше, чем в самом пакете. Осознав проигрыш, та издала звук, какой обычно испускает её рот после каждого норматива на физкультуре. — Я поняла, бриофита! Поняла! Усталая отличница откинула голову назад и опустила руки, благодаря чему язва, в лице ненасытной лентяйки, быстро отняла принадлежности и кинула эти самые щепотки полностью, оставляя пакет на столе и дозволяя ей продолжать дальше. Приступать же к этому она не собиралась. — Кому ещё я могу написать? — задала вопрос она в потолок, совсем не думая о том, что в комнате есть кто-то ещё. Вряд ли уж когда-то бы она спросила совета у Кики. Сама её помощница подумала также, из-за чего, услышав вопрос, лишь подняла глаза верх, проверяя возможные варианты, с кем она могла беседовать. Она сама болтала с алоэ, так, почему бы этой заучке не потрепаться с баобабом? — Окулисту? — предположила девушка, когда всё-таки приняла в голову мысль, что говорят с ней. — Он не увидит нужного… Мне же мысли Варины нужны, а он в этом не разбирается… — Ну да, точно, — чуть склонив голову в бок, сильно эмоционируя, слушала речи задира. — Медиуму? Про поступки патруля знали во всём колледже, ведь теперь каждый студент не имел возможности отправить письма, истратив свой лимит, но сам факт, что сейчас подобное обсуждают с протеже самой Сатаны, противницей той самой принцессы, какой девушки якобы помогают, считался сумасшедшим. Явно вымученная Маша вовсе так его не воспринимала. — Нам придётся выйти в бой, если начнётся война, — молвила репетиторша. — Необходимо её поддержать будет… Надо… Сражаться против… — Диких ветров, — напомнила самое важное отстающая студентка. — Бриофита, не забывай, это — порождения ади-плана. Они чрезвычайно опасны. — Но иначе Варю не спасти. — Но Любава не хочет её убить! Разъяснение позиции с подобной стороны привлекло внимание учёной, и она, преодолев уже явно заклинившие позвонки, обратилась к собеседнице. — Я эту стерву знаю! Она грезится злой, беспощадной, циничной и бессовестной, этаким воплощением всей гнили мира… — Я бы даже сказала «миров» … — Но это ложь! — перебила та. — Она ядовита, но не опасна, если ты станешь для неё близкой персоной. Ради своих она может сделать что угодно. — Если приручишь змею, тогда она тебя не укусит? — язвительно собрала образ по щепоткам Маша, издав приторный смешок, в каком крылось больше отравы, чем в каждой её длительной оде осуждения. — Какая прелесть со стороны тайпана, не убивать меня тогда… — Неправильно сравнивать её с пресмыкающимся! — А с кем мне её сравнивать?! С тигром или крокодилом?! — С расчётливой королевой. Услышав этот вариант, исследовательница мигом насупилась, вовсе растеряв усталость. — Но она — не королева, и ею не станет. — Почему нет? Это — всё, что нужно! Чтобы Любава просто стала королевой! — Нужно для чего?! — Чтобы Варя осталась целой! — вывела к верной мысли Кика. — Любаве не нужно её гибели, она не желает ей мук и пыток! Ей нужна лишь корона! Только и всего! — А с чем останется тогда Варя?! — Со всем тем, что у неё было до момента, когда война началась. С вами и Владом. Взмыв палец в желании возразить, отличница ощутила в себе такое дуновение, что руку чуть не снесло с места от тяжких мыслей. Внезапно она обнаружила в сказанном такую правоту, что она её будто выворачивала: разве когда-то лидер патруля нуждалась в этой самой короне?! Она никогда не видела лучшую подругу более счастливой, чем в этот новый год, когда та понимала, что все её самые важные люди счастливы, что любимый человек рядом. Невзирая на роль начальника их отряда, она совсем не славилась той волевой страстью менять всё под свой строй, какой властвовал в Алёнке, что никак не могла угомонить чесотку рук, в стремлении исправить прорехи её власти. Мерещилось, что правительнице ветра и впрямь королевство вовсе не сдалось, но потом, перелистывая прошлое, она вспомнила мгновенье с её восемнадцатилетия. Как та летала между людьми, беспокоясь о том, а точно ли все счастливы. Тогда гости её волновали, и не мудрено. — Её народ — такие же важные люди, как и мы, — издала вердикт Маша. — Она их ценит и любит, и только ради их блага может горы обойти. Только ради их счастья, она сошлась с Марфой! — Против которой они годами с Любавой боролись! — Но этого не надобно! Этого не требовалось, ведь сейчас она лишь помогает! В эту секунду, поглядев на задиристую особу с её прикидом из не поглаженной рубашки и порванных колготок, с её грязными ботинками и жирными зелёными волосами, её мозг переклинило. Сёстры Ветровы не нуждались в совместной работе, и сейчас, по отдельности, у них всё получается лучше, ибо они делают точно то, что хотят. Авось, и им надо прекратить пытать самих себя? — Думаю, что нам стоит завершить уроки, — заявила она, приняв позицию за верную. — Почему же, бриофита? — В дуэте мы ничего не делаем, лишь только портим всё друг другу и создаём больше резонансов. Пока я без тебя, у меня получаются прекрасные зелья! Выкинув это, как претензию в косолапости, учёная явно не ожидала получить укоризненный ответ. — Точно, как и у меня! — сообщила язва. — Когда твои очкастые глазки не маячат пред о мной, всё складывается безупречно, точно утверждая, что два плюс два — четыре! — Хочешь сказать, что я тебе всё порчу?! — Уже сказала! Отношения, какие только-только сошлись на мирном русле, точно, как и у линии музыкантов, нашли свои отголоски в Штормградской войне, набирающей обороты, и пришли к краху. Такой исход казался простым для их пары: никто не желал прогибаться, ибо одна ни за что не пойдёт по указке сборника, а вторая, наоборот, от подобного не откажется. Дуэт, сотканный из противоположностей, не нуждался в каком-то консенсусе, а, по их мнению, нуждался в распаде. Взяв свою сумку в руки, Маша лишний раз подтвердила своё желание. — Нам лучше будет по отдельности! — Не сомневаюсь! — сразу согласилась Кика, даже злясь на одноклассницу. Так просто осудить её и сдаться считалось преступлением, по сравнению с их прошлым решением, когда они ввязались обе в эту каторгу ради близкого человека. — Попутного ветра тебе в спину, как говорится! Фыркнув от пёстрых изречений, студентка помчалась на выход, решив позже разочаровать своего молодого человека, сообщив, что не справилась с задачей. Сейчас же имеется куда более важная тема, какую они вместе считали значимее. Это лишь подтвердилось, когда в коридоре она встретила ледяную колдунью. — Минус репетиторство? — поинтересовалась Снегурочка, присоединившись к подруге в их быстротечной ходьбе. — Минус репетиция? — задала вопрос взамен. Вопросы, не нуждавшиеся в ответе, и решительность, не требующая высказывания дальнейших планов на день. Они все прекрасно знают, чем займутся в ближайшие часы, и ради кого они это делают. Пока письма писались, а планы придумывались, Маша постоянно трясла головой, отгоняя мысль, какая очень плотно засела в её голове: да, они всегда знали, что Варя — принцесса, будущая королева, но разве она в этом когда-то нуждалась? Та пылала счастьем и слепила зубами в моменты свободы, и она явно наслаждалась жизнью без этих регалий, ибо для удовольствия ей доставало друзей и любимого человека, какие и считались для неё вселенной. Мысли угнетали. Может, Варе и впрямь ненадобна корона, коли есть они?