Полюби меня

Безоблачное небо, лёгкий морской бриз, которого гоняет теплей ветерок. Одинокая фигура мужчины, сидящего на неприступной стене. Рыжезеленые локоны развивались на ветру, словно флюгер указывая направление воздушного потока. Ночное небо освещало здания Нанбы, убивало сотрудников на ночном дежурстве и успокаивало неспящие души. Самон проснулся ближе к трем ночи, кошмар начался снова, поэтому он предпочитает спать днём. Кошмары мучают его всю жизнь, в зависимости от времени и места, а так же событий, но самое страшное это когда она начинают сбываться наяву. Временами парень видит будущее, непонятно с чем это связано, однако, как правило оно не самое приятное. Вот и сейчас дабы избежать лишних проблем и головной боли, Гокуу сидит на одной из стен тюрьмы. Ему нравится звук бьющихся волн о твердый предмет. Вокруг ни души, да и в принципе все тихо. Тяжёлый вздох. — Ха-а… Как же скучно. — Парень ложится на спину и скрещивает руки на груди. — Даже собраний нет никаких, заключённые на нижнем этаже не буянят. И я уснуть не могу, сука. — Процедив сквозь зубы последнее слово, рыжик переворачивается сначала на бок, а потом на живот и кладет руки под голову. Салатовые глаза смотрят вдаль, куда-то за пределы горизонта. Лицо их обладателя не выражает ничего: ни тоски, ни грусти, ни радости. Словно именно в этот миг все эмоции покинули его, а на месте образовалась лишь бесконечно черная пустота. Мысли снова заполняются работой, прошел лишь час, вроде так мало, но этого было вполне достаточно, чтобы дать отдохнуть душе. Самон встаёт, и ветер начинает развивать его рабочий плащ. До начала бумажного апокалипсиса его часто отправляли тренировать новых сотрудников. Это был отряд снайперов, поэтому привычка носить этот потрёпанный, коричневатый плащик с длинным поясом, небольшими карманами для рук, маленьким нагрудным кармашком, а также с карманами на рукавах стало новой привычкой. Посмотрев ещё немного в даль, Гокуу младший спрыгивает вниз со стены. Морская пучина так и готова поглотить летящее тело, но стоит нажать на прикрепленный механизм, как мужчина взлетает на тросе в самую высь благодаря небольшим реактивным установкам на берцах. Делая сальто, второй трос прикрепляется к дереву и тянет Самона за собой. Пара мгновений и он уже твердо стоит на земле, неподалёку находится мотоцикл, на котором Гокуу изначально прибыл. Приглушённый рев мотора, пустые улицы между домами для сотрудников, скорость. Семь минут и рыжик на работе, а перед ним ворота пятого корпуса. Большие массивные красные двери, куча камер, сотрудники попадающиеся время от времени. Корпус был почти автономный, сотрудники могли не сильно напрягаться в том чтобы следить за заключёнными. Спортивная дисциплина была почти у всех, а потому мало кто решался что-то нарушить, да и сам надзиратель был в хороших отношениях фактически со всеми заключёнными. Время от времени он позволял им передвигаться самостоятельно по корпусу, что укрепляло доверие, находились конечно те, кто пренебрегали им или злоупотребляли, но таких «нарушителей» зеки сами наказывали. Самон молча закатывает мотоцикл и прячет его в одном из тайных помещений корпуса. Мысли сплошь и рядом забиты тем как Гокуу будет проводить утреннее собрание: что они будут обсуждать, какие планы на ближайший год, месяц и неделю. Затем мысли сменились на анализ внеочередной заботы Хаджиме. — За что он так терпеливо со мной возиться? Не пойму. — тихий голос прерывает тишину в кабине. Следом за словами идёт тяжёлый вздох. Самон делает глоток виски и откидывает голову назад. Даже Хитоши в былые времена их совместного проживания ещё в школьную и не только пору жаловался и не хотел иногда помогать рыжику. — Откуда такая в тебе сила воли? Откуда такое желание? — глаза переполнены горечью боли, грусти, обиды. О нем мало кто заботится искренне, а потому парень просто не понимает этого и ожидает неминуемой угрозы для собственной жизни. Только Сугороку старший такого не вызывал, разве только пробуждал желание немедленно отблагодарить, чтобы не быть в долгу перед этим человеком. Вот уж кем, а должником Самон быть просто не намерен, этот устой жизни он принял давным давно, ещё когда от коллекторов бегал. Взгляд снова направлен в пустоту, на душе скребут кошки, а точнее чернота, что безжалостно поглощает его грудную клетку. В уголках глаз образуются маленькие капельки слез, Гокуу закрывает глаза и тем самым делает только хуже. Солёная вода бежит по ресницам, а затем жидкость попадает на слизистую глаза. Ощущается жжение, которое вынуждает обладателя салатовых глаз поморщится от неприятного ощущения и открыть глаза. В комнате снова слышен тяжёлый вздох, новый глоток виски, в стакане совсем мало осталось, стоило бы долить, но эту маленькую часть Самон выпивает залпом и наливает ещё. Слышен чирк зажигалки, и комната постепенно наполняется дымом сигареты с ментолом. Да, об этом знают немногие, но Гокуу младший курит, причем много. Это знаю Хаджиме и Хитоши, Хитокое поймал его разок за этим делом и ещё небольшой десяток знакомых, которые знают его еще со студенческих лет. Представители верхних слоев общества, по типу президента Японии или мировых судей, или верховного совета полиции мира, тоже не все знают про эту казалось бы пагубную привычку, но он курит уже двадцать с лишним лет, а лёгкие в прекрасном состоянии. Из врачей Нанбы никто не знает, что Самон курит, если Сугороку старшего они смогли определить по некоторым тестам, то рыжик прошел их на ура, даже как-то хитрить не пришлось. Это очень странно, но тем не менее приносило большую пользу, можно было спокойно курить и не беспокоиться по этому поводу лишний раз. Однако, самое забавное то, что запах сигарет, которые курят другие надзиратели и сотрудники он не выносит абсолютно. Даже близко не приближается к курилке, когда соберётся большое количество людей. Хаджиме время о времени посмеиваится с этого факта. Сам курит, а запах не переносит, но лишь в моменты полного опустошения Гокуу готов с радостью вдыхать этот аромат, особенно когда на него дует Сугороку старший, удивительно. Это приносит ему особенное душевное облегчение. Да, он странный, но такой родной для многих своих старых знакомых, большинство готово смириться с тем, что во многих спектрах жизни Самон ведёт себя очень непривычным образом. Рыжеволосый и сам понимал это, но сложнее всего ему удавалось понимать эмоции и смысл поступков людей, сделанных на основе чувств. — Может быть я тебя не понимаю из-за того, что сам почти ничего не смыслю в человеческих чувствах и эмоциях, пусть я и тоже человек? — боль, словно яд, медленно убивала и не давала покоя. Парень чувствует себя ничтожно, ему кажется, что он просто слабак, который не может понять то, что понимают остальные люди. Кто же он такой? Именно этот вопрос приходил ему на ум всякий раз, стоило только подметить такое слабое место, с которым он так и не смог ничего сделать. Очередной вздох, и взгляд уже устремлён на бокал с тёмно-коричневой жидкостью. Глаза пусты и стекляны, словно кукольные, они ни живые и ни мертвые, но пусты и бледны, хотя тоненькие яркозеленые линии еще присутствовали в них, но это лишь временная искра. Время от времени в них загоралась жизнь, но большую часть времени они являлись безжизненными частями тела. Время уже близится к пяти утра, отчёты готовы, речь тоже. Самон постепенно уходит в глубокий сон. У него всего три часа на сон, нужно это использовать правильно, чтобы не было придирок от Киджи за круги под глазами, гневного взгляда от Кенширо, который невыносит криков этого фазана, и переживающего голоса Момоко. Хоть Гокуу и не хотелось этого признавать, но ему нравилась пусть и рабочая, но все же забота и переживание за его жизнь со стороны девушки. Однако, так он думал, на самом деле все они очень сильно переживали за него как за друга, а не простого серого рабочего, которого они знать не знают толком. Сон окончательно забрал обладателя рыжезеленых локонов в свое царство. Время на часах семь утра, Хаджиме медленно открывает глаза и водит рукой по кровати и тут же просыпается. " Его нет!» — проносится в мыслях. Сердце начинает стучать быстрее, когда Самон уходит — это всегда плохо. Этот человек тот ещё любитель найти приключений себе на голову. Однако, стоило только сесть, как на душе взвыли и кошки, и собаки и все, все, все. Как же ему чертовски хотелось обнять и поцеловать эти рыжую макушку, ну почему же он так поступает каждый раз? Они и сблизиться не могут дальше, чем просто друзья или братья, так Гокуу ещё и время от времени отдаляется от них. Сугороку никогда не поймет этих действий, пока это чудо само не объяснит ему напрямую и исключительно из собственного желания. Печально выдыхая, Хаджи собирается на работу.