Фанат

Дональд Пирс любил золото, большие пушки и калечить людей. Х-24 был золотым в смысле стоимости, а еще он был большим, больше любой пушки, и отлично калечил кого угодно: людей, мутантов, женщин и детей. Кого угодно, на кого укажет его создатель, доктор Райс. И Пирса категорически не устраивало, что контроль над самой большой пушкой проекта принадлежал не ему. Х-24, клон знаменитого Росомахи, содержался в клетке повышенной прочности. Когда этого франкенштейна выращивали, его собирали по частям, потому что оказалось, что скелет и внутренности у него растут с разной скоростью. Доктор Райс находил в этом некий божественный смысл, а Пирс просто считал, что Райс проебался в расчетах и не хотел признавать. Пирс знал, что полная фамилия доктора — Райсхельхайм, и шутил, что великое прошлое его родины оставило на нем отпечаток в виде пристрастия к кителям, хоть и гражданских цветов. Райс вежливо улыбался, а Пирс был уверен, что только последствия мешают ему натравить Х-24 на руководство в его лице. Они оба были инженерами, но если Райс занимался инженерией живых существ, то талантом Пирса были механизмы. Подход ко взаимодействию с Х-24 у них тоже был разный. Райс гладил дитя генной инженерии по голове, колол сыворотки и кормил сэндвичами с табаско, нарушая им же самим составленную диету. Пирс… Пирс всегда предпочитал нестандартные методы. – Мне было одиннадцать, когда я впервые зафанател по тебе. Не совсем по тебе, конечно, но ты в целом тоже подойдешь, – говорил Дональд Пирс запертому в клетке Х-24, улыбаясь на одну сторону и сверкая щегольства ради вставленным золотым зубом. Х-24 наклонял голову, на всякий случай скалился, но пока не бросался. – Иди сюда, – Пирс поманил. Х-24 подумал, но послушался. Подошел ближе, посмотрел по сторонам: не стоит ли кто-то сбоку, не скрывается ли ассистент или лаборант с планшетом для записи результатов теста. – Здесь никого больше нет. Только я, – Пирс ткнул механическим пальцем себе в грудь, – и ты. Ширины ячеек решетки как раз хватило, чтобы просунуть руку и ткнуть Х-24 в плечо. Тот скосил глаза. Пирс поднял ладонь и пошевелил протезом напротив лица Х-24. До определенного момента знакомство должно быть на равных. – Нравится? Я сам сделал. Вот, можешь потрогать. Адамантий, у тебя такой вместо костей, а у меня вот. Руку мне оторвало паршиво, но, как видишь, я справился. Х-24 задумчиво щупал открытый металл сочленений. Пирс откровенно разглядывал клона, сравнивая с тем, как и каким он видел Росомаху в течение жизни. В одиннадцать широкоплечая фигура в белой майке и кожаной куртке стала детским кумиром, у него был рюкзак с Росомахой из комикса, плакат с Росомахой в куртке и постельное белье с Росомахами из комикса. К пятнадцати Росомаха на плакате был уже в одной только майке, у Пирса была такая же куртка с полосками на рукавах – и мокрые сны о том, что обладатель этой куртки с ним бы делал. Пирс вполголоса рассказывал Х-24 о плакатах и куртке. Тот вряд ли понимал все, что ему говорили, и это огорчало Пирса. Росомаха был полноценной личностью, а из этого Райс сделал умственного кастрата. Вопрос еще, только ли умственного. Впрочем, полный комплект ему наверняка оставили хотя бы ради того, чтобы делать мелкие дела только расстегивая ширинку, а не оголяя беззащитный зад. – Тебе ведь скучно тут одному, да? – Пирс отнял руку, пока мутант ее не отстегнул, и сделал пару шагов к двери в клетку. – Я составлю тебе компанию. Х-24 все так же молчал. – Ты, кстати, вообще умеешь разговаривать? Нет? – Пирс отпер дверь и повторил на испанском, языке младшего обслуживающего персонала. – ¿Puedes hablar? – Х-24 признаков осознания не проявил, и Пирс сделал еще одну попытку уже на родном языке доктора: – Kannst du sprechen? Ничего. Ноль. Но хотя бы он понимал. По меньшей мере английский. Для того, что Пирс собирался сделать, этого было достаточно. Пару месяцев назад Х-24 держал бы дистанцию и не разрешил бы, но Пирс сделал для Х-24 то, чего не делал Райс. Он признал его большим мальчиком. А у мальчиков, которые слишком быстро стали большими, всегда был недотрах. Х-24 был слишком тупой горой мышц, но кое-где эта гора все же отзывалась на ласку. Не на детскую поглажку по голове, а на вполне взрослые прикосновения и слова. Пирсу стоило большого терпения постепенно приручить эту тварь сперва к своему голосу, потом к присутствию в едином пространстве, и наконец к прикосновениям. Сегодня следующий шаг. И Пирс солгал бы, сказав, что ему от Х-24 нужно только подчинение приказам в бою. – А ты ничего, – Пирс провел по голому плечу мутанта живыми пальцами левой руки. Интересно, Райс на него пялится? Сублимирует в нем то, как не может выглядеть сам? Или для него это что-то вроде понтовой тачки, сплошь исписанной цифрами, сколько у нее цилиндров, и настолько толстыми выхлопными трубами, насколько дизайнеру хватило фаллической фантазии? Кстати, фаллических фантазиях. Пирс проследил кубики пресса, прикрытые только подчеркивающей рельеф майкой, и спустился ниже пояса мешковатых армейских штанов и сжал. – Бинго. Да? Х-24 снова оскалился и задышал тяжелее. Пирс облизал губы. – Посмотрим, что тут у тебя. У Х-24 был соответствующий остальным габаритам размер, толстые, как и на руках, вены и тяжелые (“адамантиевые” – хмыкнул Пирс под нос) яйца. – Сидеть, – Х-24 было ринулся куда-то вперед, но Пирс, управляя им за член, как джойстиком, усадил его на скамейку, затянутую легкомоющимся дерматином, и уложил механические пальцы на загривок. – Веди себя хорошо, и в следующий раз будет еще лучше. Х-24 скалился, жалко дергал бедрами, пытаясь задавать свой темп, но Пирс в наказание пережал ему член у основания: – Будешь плохо себя вести, так и оставлю. – Х-24 рыкнул. – Нет. Нельзя. Нельзя, – он твердо повторил, сопровождая каждое слово движением вверх-вниз и цепляя большим пальцем уздечку: – Нельзя. Меня. Не. Слушаться. Х-24 весь напрягся, багровея шеей и вздуваясь венами по торсу и лбу, и кончил. Пирс любопытно покрутил залитую тягучей спермой ладонь. Интересно, у оригинала сперма тоже сероватая? Это адамантий дает такой оттенок? Райс его проверял, Оно бесплодное или может наплодить таких же туповатых, но сильных бойцов? Пирс огляделся в поисках раковины. Райс должен был приучить подопечного к гигиене. Х-24 притянул его к себе. – Хэй, – Пирс стукнул его по загривку. – Нельзя. Х-24 ухмылялся слишком хитро и вел ладонями по ногам Пирса снизу вверх от колен к ягодицам, и сжал. Собственная задница показалась какой-то слишком незначительной в этих ручищах. – Нет, – повторил Пирс. Х-24 преданно заглянул в глаза, проходясь пальцами по ложбинке. Черт. Возможно, Пирс допускал, что его фанатство зайдет так далеко. Возможно. Не сейчас. Х-24 принюхался к ширинке Пирса. Чертов ублюдок с собачьим обонянием. – Нельзя, – повторил Пирс. Подчинение должно быть беспрекословным. Х-24 уронил руки. – Хороший мальчик, – он наконец увидел маленькую металлическую раковину тюремного типа, монопанелью вмонтированную в стену вместе с унитазом. Чтобы нельзя было выломать, если плохое настроение. К стене было приклеено пластиковое зеркало, неплохого качества, кстати. Ну конечно, мутанта нужно приучить следить за собой, чтобы был похож на человека. Хотя какой толк, если он даже не разговаривает? Х-24 замаячил за плечом. Примерно таким был Росомаха на первых фото, какие помнил Пирс. Если чуть прищуриться, то и вовсе похож. Пирс прищурился. Собственное возбуждение мешало. Х-24 притерся сзади, втянул носом, раздувая ноздри. У него тоже стояло. Все еще или снова – Пирса сейчас не волновало. – Ко мне, – Х-24 понял правильно, навалился сзади. Достаточно ли прошло времени с исполнения команды “нельзя”, чтобы можно было отдать команду “можно”? Да к черту. Х-24 рычал куда-то Пирсу в шею, и это было чертовски, чертовски возбуждающе. Пирс завел так и не отмытую руку назад, нащупал перевитый венами член, чуть отпихнул от себя. – Запачкаешь. Пришлось вцепиться механической рукой в раковину, чтобы удержаться на ногах, когда Х-24 стаскивал с него штаны, грозя порвать ремень. – Да подожди ты, – Пирс пощелкал фастексами, и штаны наконец поддались. Интересно, Х-24 инстинктивно знал, куда надо пихать? Нихрена он не знал, понял Пирс, когда Х-24 по собственной сперме въехал в него до упора, не обращая никакого внимания на то, что Пирс сквозь зубы взвыл. – Сто… ять. Стоп, – Пирсу пережало горло от боли, он сипел, но Х-24 уже держал его за бедра и двигался. Пирс потянулся к кобуре на бедре. Может, приносить в клетку с мутантом оружие и было бредом, еще большим бредом было бы оказаться сейчас без него. – Стоять, чертов ублюдок, – прорычал Пирс сквозь зубы, по зеркалу ориентируясь, куда ткнуть пистолетом. Получилось под густой бакенбард. Ну ничего, мозги все равно под ударом. Х-24 застыл, наполовину успев выйти, наполовину все еще распирая Пирса изнутри. Пирс отдышался. Мышцы постепенно привыкали, растягивались. Окей, Пирс не то, чтобы оставлял себя без внимания с этой стороны. Механические пальцы много на что годились, в конце концов. – Медленно, на раз-два. Раз, – Х-24 снова въехал до упора и замер, ожидая команды. Здоровый. У Пирса таких никогда не было. Интересно, у оригинала такой же? Пирс не встречал Росомаху лично, но на фото тот выглядел так же… рельефно. Может, у них был одинаковый, так сказать, рельеф, везде? – Два, – прохрипел Пирс и едва не закатил глаза от того, как, черт побери, это ощущалось, когда боль успокоилась, оставив только тянущее ощущение. – Раз. И Два. Раз, два. Раз-два. Раз-два, раз-два. Теперь быстрее. Пирс запрокинул голову и негромко застонал. На всякий случай он не убирал пистолет совсем, но уперся обеими ладонями в стену. Вскоре пришлось переместиться на локти, с вытянутыми руками он не выдерживал напора. Пирс лег щекой в предплечья и смотрел в отражении себе за спину. Х-24 был похож. Он, черт возьми, был гребаным клоном, конечно же, он был похож! Это было даже лучше – куда лучше, чем в подростковых фантазиях. Это было по-настоящему, не с собственными пальцами и даже не с партнером, который какого-то хрена требовал, чтобы Пирс не только помнил, но еще и стонал его имя. Чертов самоуверенный мудак. Х-24 чуть сменил темп, и Пирс уткнулся в сложенные руки лбом, чтобы не видеть свое отражение в зеркале. Х-24 зарычал и выпустил когти. Надо иметь это в виду. Рельефный объемный член был как раз тем, что было нужно Пирсу. Тем, что заставило его кончить – впервые за необозримо долгое время без рук. – Стоять, – Х-24 команду выполнил, но не отпустил. – Вытащи. Вытащи, я сказал, – приказ пришлось повторить, уперев пистолет снова под клочковатый бакенбард. Оу. Это ощущалось так, словно в заднице у него обрезок трубы, не дающий нормально сжаться обратно. Пирс натянул штаны, обернулся. Х-24 стоял все там же со стояком наперевес и с выражением злобной обиды на квадратном лице. Даже когти не втянул. – Давай, дальше сам, – помахал пистолетом Пирс. – Будешь хорошо себя вести, получишь больше. Х-24 опустился на колени, обхватил себя в кулак и бешено задвигал рукой, не отрывая от Пирса взгляд. Интересно, он регенерирует, если в процессе отрежет себе член? Вторая порция спермы была такой же сероватой. На адамантиевых когтях смотрелось… Неплохо. – Хороший мальчик, а? – Пирс потрепал Х-24 по голове и пошел к выходу из клетки. Его методы работали. Всегда. Что бы там ни говорил Райс.