R-n-R

             — Что с Надей?!       Городецкий буквально влетел в кабинет начальства, чуть ли не Пассом откидывая испугавшуюся секретаршу, которая решила задержать взъерошенного и явно неадекватного Светлого. Ещё бы — когда у кого-то так яростно горят глаза, начинаешь защищаться на автомате, мало обращая внимания на то, чужой напротив или все-таки свой.       Впрочем, это не помогло. Бледная и испуганная девушка мышкой замерла на пороге кабинета, забежав следом за Антоном. Гесер скривился мрачно и рукой махнул.       Когда дверь неуверенно закрылась с обратной стороны, Пресветлый в полной тишине повернулся к Городецкому, у которого волосы чуть ли не дыбом стояли.       Только вот отнюдь не из-за страха за дочь — его не было. Это было скорее реакций организма на офигевших Великих.       То, что с Городецкой Младшей было всё в порядке, он знал — связался через Сумрак с дочерью сразу же, как только Гесер приказал срочно приехать в офис из-за серьёзного дела, как-то касающимся Абсолютной.       Когда Гесер говорил «Абсолютная», это не могло значить ничего хорошего. А когда Антон увидел в кабинете ещё и Завулона, убедился в этом до конца.       — Успокойся и сядь, — велел Пресветлый, перерывая тишину.       Антон остался стоять на месте, добавил только с большей силой в голосе:       — Что с Надей?       Гесер скривился. Ответил:       — Отцовский инстинкт тебе мозги отключает? Ты знаешь ответ на свой вопрос, а то, что ты хочешь от нас, не соотносится с твоим запросом. Либо уймись и дай сказать, либо задай вопрос правильно.       Антон открыл было рот, чтобы явно не задать правильный вопрос, и уж тем более не вежливо поздороваться. Поэтому во избежание потерянного времени, в диалог вступил Завулон:       — Городецкий, сядь, — закатил глаза Темнейший. Он сидел, сложив руки на груди, явно недовольный тем, что ему приходиться участвовать во всём этом. — Я бы с радостью посмотрел на ваш панкратион, только вот Дневной Дозор предпочитает работать, а не просиживать время зря. Так что давайте начнем.       — Ты-то предпочитаешь работать? — буркнул Гесер. Пресветлый выглядел не менее недовольно, только вот его недовольство явно было другого рода.       К тому же, чая на столах не было, а значит, диалог должен быть серьёзным.       — Явно больше, чем терять впустую пятнадцать минут, ради дела, которое решается за пять, — Завулон побарабанил по столу пальцами, упёрся взглядом куда-то в пустоту.       — Ты думаешь оно так быстро решается? — недовольно фыркнул Гесер.       — Думаю. Я вообще не понимаю, почему ты решил дёрнуть Городецкого ради этого. И меня тоже.       Антон тоже не понимал, продолжая стоять и хмуро наблюдать на пикировкой.       — То есть ситуация тебя не волнует ни капли?       Завулона не волновало. Если его вообще волнует что-то кроме собственной шкуры, думал Городецкий. А вот Гесер наоборот — вон как разошёлся.       — Это рано или поздно должно было случиться, только не придуривайся, делая вид, что не понимал этого, — вздохнул Завулон раздраженно.       — Еë растили так, чтобы этой ситуации не произошло! — возмутился Гесер. — А ты мне говоришь, про вероятность равной единице. Дело завязалось не на пять минут.       — Не надо было его завязывать, раз вы за ним проследить не в силах, — огрызнулся Завулон с чувством. Антон невольно согласился с Тёмным — примерно также он себя чувствовал. — Развели Мерлин знает что, теперь бегать будем! А я говорил инициировать еë после двадцати! Так нет, Светлана же самая умная. — Завулон вздохнул, потом его лицо преобрело более уставший вид. Потер лицо рукой, сказал устало: — Сядь, Антон. С Надеждой всё нормально и сейчас, и в ближайшем будущем, но нас ждёт серьёзный разговор. И видимо, долгий.       — Да, это правда, — вздохнул Гесер. Сел ровно, подождал, пока сядет Антон. Теперь шеф выглядел собранным и спокойным, хотя сведённые к переносице брови явно выдавали его напряжение.       — Любители подольше, — буркнул Завулон себе под нос. Антон, была бы его воля, послал Завулона куда подальше, но ситуация к этому не располагала. Поэтому огрызнулся на Гесера:       — Что, нашли сигареты в моей куртке? Так это не мои, это в дежурке курили, я просто рядом стоял. Иначе зачем семейный совет собрали?       — Городецкий, давай пять минут без зубоскаленья, — приказным тоном сказал Гесер. Завулон сбоку тихо хмыкнул.       — Что случилось, Гесер? — спросил Антон, не обращая внимания на просьбу.       То, что тема разговора ему не понравится, было ясно, как день. И Завулон ещё тут..!       — Это ты мне скажи, что случилось! — покачал головой Гесер. Постучал пальцами по столу, откинулся на стуле. — Была хорошая девочка, училась примерно, эти ваши… кей-попы слушала, а сейчас что?       — Что? — не понял Антон. По-настоящему не понял, даже выпал, при чем тут кей-поп вообще? Гесер оценил музыку ближних соседей или что? И при чем тут Надя?       — А сейчас сбегает хрен пойми куда! — возмутился Гесер. Завулон пояснил, вздыхая:       — Городецкий, твоя дочь сбежала из-под надзора наших наблюдателей. И не только наших.       Антон перевёл взгляд на мрачного Гесера, обратно — на уставшего Завулона. Выдохнул:       — И всё? Вы издеваетесь? Вы нахрена меня с выходного выдернули?!       — А я говорил, — буркнул Завулон, уже даже не в сторону Гесера, а так, в никуда, скорее просто жалуясь на Светлых Вселенной.       — Мы издеваемся? Городецкий, ну ты-то должен понимать, что это опасно! — хлопнул Гесер по столу.       — Для Абсолютной? На которой защитных амулетов чуть ли не больше, чем в официальном схроне Ночного? — скептически огрызнулся Антон. — Я знаю, где она, знаю, что с ней всё в порядке. Развели панику. А то, что она сбежала — ваши проблемы, значит, выросла девочка, раз от ваших амбалов сбегает.       — Выросла? Она ещё полтысячелетия ребёнком будет! — не сдавался Гесер.       Антон подавил в себе гадкое желание спросить про Ольгу, но сдержался.       — Значит, от Инквизиторов и вас умудряется сбегать младенец! Я бы на вашем месте устроил проверку квалификации, — вместо подначки сказал Антон. Завулон сбоку слабо фыркнул, видимо, он был согласен с возражением.       — Устроим, не переживай, — мрачно заявил Гесер. — Сейчас же звони Надежде и говори, чтобы возвращалась!       — Вот ещё, — Антон чуть не подавился от наглости собственного шефа.       Куда ушла его дочь, Антон знал. Не знал только того, что та удумает улизнуть из-под носа наблюдателей, которые были к ней приставлены. Хотя от этого факта, на самом деле, только гордость брала, а не раздражение. Давно пора Великих встряхнуть, а то он уже начал думать, что Надя — не его дочь.       Догадаться бы стоило, что Надюшка такое провернет, но Антон, как настоящий любящий отец, только понимающе закрывал на всё глаза. Он в еë возрасте (и даже раньше) сбегал не только из дома, но и в другие города, ещё и на несколько недель периодически. Так что Великие в общем-то легко отделались.       Вот сегодня она сбежала (хотя какой там сбежала! Предупредила, показала, где будет, расписала, с горящими глазами, кто будет выступать, отписывалась периодически, фотографии отправляя. В понимании Антона «сбежать» это вообще пропасть нахрен, так, чтоб тебя в моргах искали. А его искали.) на какой-то фестиваль на Павелецкую — то ли на «Панков в городе», то ли на «Полигон Фест». Антон не запомнил — посмотрел только список выступающих, понял, что никого, кроме Бригадного подряда и Стигматы (которую и знал-то по одному Горящему Сентябрю), не знает, да отпустил дочь со спокойной душой.       Светлана переживала, конечно, но запретить дочке не смогла. Невозможно было отказать ребёнку, у которого так горели глаза. Тем более, ребёнок-то уже взрослый, так что согласие было фиктивным.       Света только предостерегала всё что-то, советы давала (типа, с незнакомцами не говори, ничего у них не бери, много не пей, станет плохо — уходи, в слэм не лезь, зашибут и прочие абсолютно бесполезные для подростка наставления), причитала про контингент, который на металл концерты ходят, но Надя еë не слушала.       Невозможно было воспринимать все страшилки матери всерьез, когда рядом сидел и с каменным лицом ел суп отец, который лет с пяти ей про свои рокерские похождения рассказывал. Куда более страшные, чем вообще можно было бы выдумать нарочно.       И поскольку Антон знал это всё на себе, то и за дочь не переживал. Рок это отличная школа жизни, считал он.       Светлана конечно на это только хмурилась — дочь непонятно где и с кем, а отцу — нормально! Но Антон успокаивал еë из раза в раз, заявляя, что первый концерт, как первый секс — неловкий, немного страшно, втянуться ещё не успел, так что опасаться нечего, главное инструкции ребенку прочитать. А родителям там вообще делать нечего.       За такое сравнение Городецкому прилетел подзатыльник. Так что шутку про оргию он оставил при себе — нечего специально нервировать женщину.       — Где она хоть, скажешь? — вздохнул Завулон.       — На рок-концерте, — неохотно признался Антон.       — Городецкий..! — начал было Гесер, явно недовольный ответом, но Антон его перебил:       — Прекратите! — он вздохнул, попытался объяснить внятно, пусть немного и раздражённо: — Во-первых, я понимаю, что у вас такой штуки как «детство» и «юность» не было, но сейчас — не ваше время. И если вы не хотите получить неконтролируемую Иную с детскими травмами от гиперопеки и большой ответственности, то отстаньте от неё, — на последние слова Антон сделал особый акцент, всем своим видом показывая, как ему не нравится эта идея. Впрочем, он мало понял, что сказал, говоря словами Светланы. Но в общем и целом был согласен. Добавил уже от себя: — Это пройдёт рано или поздно, подождите просто. Пусть сама выбирает, что слушать и любить. Благо в нашем веке есть разнообразие!       — Пройдёт? — фыркнул Завулон. Ему мало в это верилось, но, кажется, он не был против, видя в Надежде личность и по-Темному защищая Тёмное начало в Абсолютной Светлой.       — У меня же прошло, — буркнул Городецкий. — Она взрослая, сообразительная и более того — личность. Вряд ли она будет подвергать себя ненужному риску, как я в еë возрасте.       Завулон поднял заинтересованный взгляд на Городецкого, Антон только поморщился, неохотно объясняя:       — Ничего. Уж лучше так, чем наркотики, алкоголь и портаки использованными иглами.       — У тебя есть портак? — удивился Тёмный. Даже глубокая печаль с чела куда-то пропала.       — Завулон, — осадил его Гесер.       — Покажешь? — Антон поперхнулся, слишком уж серьёзно он это спросил, будто и вправду не прочь посмотреть.       — Придурок, — беззлобно буркнул Городецкий, отворачиваясь от расстроенного Темнейшего. Сказал шефу: — Вечером она будет дома. И вообще, я бы на вашем месте задумался над тем, чтобы снять с неё всех этих наблюдателей совсем.       — Ты Инквизиции это скажи.       — Если они такие остолопы и сами не могут догадаться — скажу, — огрызнулся Антон. — Какая от них польза, если ребёнок всё равно сбегает?! А по поводу рока и концертов — решено, она будет ходить куда захочет и когда захочет, если это не будет смертельно опасно, и вы не сможете ей этого запретить.       — Это неправильно, что ребёнок сбегает! — настаивал на своём Гесер. — Так что вопрос не закрыт.       — Нет никакого вопроса! Только попробуйте моей дочери детство обломать! — разозлился Антон. Желание Великих контролировать Надежду во всём его безумно бесила, в первую очередь, как отца. Ну и как здравомыслящего человека — тоже. — От вас она сбегает, от контроля вашего! Свободу ей дайте, она и не подумает сбегать если что, Великие, — последнее слово Антон выплюнул так, будто произносил что-то нецензурное.       — Антон, ладно бы она на Бутусова ходила! Так на… на адскую музыку какую-то! — перешёл на новые аргументы Гесер. — Да и в чем проблема сходить на концерт с наблюдателями?       — Сами вы на Бутусова ходите, раз так хочется, — разозлился Антон. На последнее он отвечать даже и не думал, справедливо считая, что аргумент про личное пространство никто не воспримет. С этим в Дозорах было худо. — Хорошую музыку она слушает. И более того — она ей более чем нравится. Она после неë в таком дзене ходит, что вы наоборот поощрять еë должны!       — Да какой дзен, если там как будто бензопила орёт!       Антон застонал, но на его сторону неожиданно встал Завулон, который как-то задумчиво протянул:       — На вкус и цвет…       Городецкий только кивнул, голову поднял:       — Дайте девочке эмоции выпустить. А то с вашим контролем и пропагандой она скоро головой поедет. Ребёнок из учебников не вылезает, учится примерно и в школе, и в Дозоре. А то, что происходит вне его — пока что только моё и еë дело. После совершеннолетия и моим не будет. Так что уймитесь.       — И ты, Брут! — вздохнул тяжело Гесер. Видимо, понял, что спорить бесполезно.       — Нет, просто я по себе сужу, — Антон посмотрел на уставшего начальника, успокоился вслед за ним по инерции. Подумал-подумал, да и выдал: — Мои родители мне тоже много чего запрещали, хуже, чем вы. И поверьте, это только сильнее побуждало меня делать то, что хочу я, а не они, только с более ужасными последствиями. Я и из дома сбегал, и бухал хер знает с кем, несколько раз чуть не умер — ужасная юность у меня была, дома почти не появлялся, потому что знал, меня там либо убьют нахрен за мои проделки, либо вообще за них же обратно не пустят. И сопротивление это до сих пор и вам... даёт. И вот чтобы у Вас такого не было, дайте этому подростковому бунту спокойно развиться и рассосаться, и будет у вас уравновешенная Абсолютная.       Великие помолчали, анализируя услышанное. Точнее, анализировал только Гесер, Завулон, казалось, и так всё знал.       — Слушал я песни эти… — начал Гесер задумчиво. Антон вздохнул. Он тоже слушал. Откровенно — не его, но текста не так плохи, просто чуть откровеннее, чем Светлые привыкли. — Первые же строчки — «Наказывала нам Тереза мать — слабых убивать». Мы вроде Абсолютную Светлую хотели, а не маньяка!       Антон закатил глаза, подавил в себе желание сначала сказать про музыку Ласа, там, где мертвые лисички и «обезглавленный хомяк, посмотрите, как обмяк», а потом — про Бутусова, у которого вообще-то, тоже есть песни, которые порождают уйму вопросов.       — А я Кэнибал Корпс слушал, и что? Вырос маньяком? — на сарказм Антон всё равно сорвался, хоть и не хотел.        Впрочем, он был не одинок, Завулон фыркнул сбоку:       — Ещё каким!       — Ну и что ты предлагаешь? — вздохнул Гесер.       — Снимайте наблюдателей. Ладно в детстве, но сейчас-то? Она уже не девочка — девушка, защитить себя сумеет, донести до Дозоров информацию в экстренной ситуации — тоже. Или вы думаете, маги пятого уровня ей чём-то помогут если что?       То, что наблюдатели нужны были обоим сторонам отнюдь не из-за безопасности Нади, Антон знал, но говорить вслух об этом не стал. Не хватало им полноценной ссоры.       Гесер задумался.       — Я готов снять наблюдателя со стороны Дневного, — неожиданно заявил Завулон. Антон удивлённо посмотрел на Темного, потом нахмурился. Поддержка от него была очень неожиданной, а что он может с этого факта получить, пока не ясно. Завулон вздохнул под враждебными взглядами двух Светлых: — Но, я думаю, Гесер со мной согласится, что не за просто так. У нас должна быть уверенность, что всё с ней в порядке.       — Что вы еë контролируете, — поправил Антон зло.       — Что с ней всё в порядке, — настоял Завулон. — Предлагаю убрать наблюдающих, но поставить следящие чары.       Антон фыркнул. Шило на мыло. Ну, пусть попробуют.       — Убирайте наблюдателей. А с чарами — договаривайтесь с Надей сами, я посредником выступать не буду.       — Не боишься нашего вмешательства в мораль твоей дочери? — вскинул брови Завулон. — Обычно ты еë ограждал от этого.       — А должен? — удивился Антон. — Это вы бойтесь. Ждать вы не любите, значит, придете говорить завтра. А Надя очень не любит, когда еë хорошее настроение резко обламывается. Так что с упёртым и разозлённым подростком работать вам, не мне.       И ушёл, хлопнув дверью. Весь выходной насмарку!

***

      Я переживала. Из-за всего и ни из-за чего одновременно.       Во-первых, я ещё ни разу не сбегала от наблюдателей. Да, иногда, бывало, игралась с ними, проваливаясь на глубинные слои Сумрака или бегая по углам от них, но чтоб вот так, по-серьёзному — никогда.       Сделать это было проще простого, а вот последствия, которые последуют, меня пока волновали мало. Зачем, если они будут завтра, а я в «сегодня»?       Единственное, что меня действительно веселило по итогу — время. Потому что мою пропажу заметили только часа через полтора. Много по факту и мало для меня, ведь я-то думала, что с иллюзиями я справляюсь лучше. Впрочем, помогло, а значит, шалость удалась.       То, что до наблюдателей дошло, я поняла, когда до меня через Сумрак докричался отец. Сказал, что его Гесер вызывает в офис на «серьёзный разговор». И зная его, вид у него при этом был максимально недовольный. Не мною, конечно (хотелось надеяться).       Я заверила отца, что всё в порядке и что буду писать по возможности. Не только для его успокоения. Просто хотелось скинуть отцу видео, где Бригадный подряд будет петь «Подарите, мамы, сыновьям гитары», авось отец намёк поймёт. Хотя у него с этим плохо…       Ну и во-вторых, первый концерт это всегда волнительно. Кеша сказал, что всё пройдёт хорошо, а волнение, треском тока игравшее в пальцах, было бодрящим, но приятным.       То, что я испытывала, явно было предвкушением. А такого я не испытывала очень давно.       В наушниках играл «Мой рок-н-ролл». Только вот отнюдь не Би-2.       Любовь к такой музыке началась тривиально. Я ехала куда-то с отцом, мне было лет тринадцать, играло «Наше радио», которое очень уж любит русский рок. Внезапно, сразу после ДДТ, голос диктора объявил о том, что у какой-то группы вышел новый альбом «Время икс» и сейчас будет играть одна из песен с этого альбома — «Мама».       Голос затих, на смену ему пришли барабаны, которые начали отстукивать бодрый ритм под какие-то совершенно невообразимые риффы гитары. Сильный голос начали декламировать:

«Мама, я прошу:

не ругай меня,

если я ложусь

спать в начале дня»

      Отец сделал погромче. Кто же знал, что всё получится прям как в этой песне? Буквально.

«Я открыла дверь,

он в неё вошел

жизнь моя теперь —

это рок-н-ролл!»

***

      Приятно было видеть единомышленников в очереди, это приводило меня чуть ли не в детский восторг. Я смотрела на чью-то косуху и хотела прыгать от радости того, что я знаю каждый логотип группы на ней. Я слушала разговоры сбоку и чувствовала себя в своей тарелке, потому что знала последние новости из мира рока, которые рассказывали друг другу, потому что понимала и даже знала больше.       Было только жалко стоять одной — Кеша на концерт не смог пойти, впрочем, и не хотел на него идти, а звать одноклассников не хотелось — они всё равно такое не слушали. Зато несколько выпитых банок пива скрашивали одиночество.       Дядя Семён говорил, что это верный путь в алкоголизм, но мне это не грозило, поэтому была спокойна. Хотя, даже если бы я была ему подвержена, я бы всё равно поступила также.       Алкоголь купил отец. Посмотрел понимающе, дал несколько советов, которые я правда послушала (Папа херни не скажет, это я с детства поняла) и купил. Мать не знала, а я и не стремилась рассказывать, знала, что влетит обоим, если это вскроется. Отцу — особенно.

«Там, где застряли немецкие танки

Пройдут свободно русские панки»

      Я кашлянула, Красная Плесень в случайном воспроизведении была вещью странной. Впрочем, очень даже подходящей, потому что в конце очереди кто-то, кажется, очень нагло пробирался — судя по каким-то громким возмущениям.       — Але, ало, пардоньте, мисс, — громкий и глубокий голос, в чьих интонациях можно было найти и влияние алкоголя, и веселье, раздался, показалось, совсем рядом. На деле — через нескольких людей в очереди.       Какая-то компания из нескольких грузных и нескольких обычных молодых людей пробиралась ближе к началу очереди, чуть ли не локтями всех расталкивая, но всё равно умудряясь очаровательно улыбаться.       Смотрелось это странно, потому что выглядели они как байкеры — косухи, банданы, наколки, берцы, сто логотипов и нашивок, ну и конечно же, целый рюкзак с очень характерным звуком, который гремел бутылками при каждом шаге. А на лице — ласковые улыбочки, меня аж передёрнуло.       Я не была технарем, по физике у меня твёрдые четвёрки и тройки, но именно в этой ситуации, по длине звуковой волны и другим показателем, я как-то пришла к выводу, что бутылок там было штук шесть-восемь. А говорили — физика не нужна!       — Куда вы лезете, молодые люди? — возмутилась какая-то дама, которую байкеры — а именно так я решила их про себя называть — только что сместили.       — Извините, мы к другу, он в начале очереди! — крикнул самый маленький из компании и юркнул дальше.       Я просто на автомате посмотрела сквозь Сумрак и удивилась — байкеры были не просто байкерами, они были еще и оборотнями.       Никогда бы не подумала. Как-то приходилось встречаться с ними только в контексте работы Дозоров, а тут… Ну, ладно, надо же когда-то в жизнь выходить из Сумрака?       Они были уже немного навеселе, очень довольными и возбуждёнными в смысле эмоций. Больше других сверкал этими эмоциями этот маленький и наглый, причем он, который всех вёл, был ещё и самым слабым — только седьмой уровень.       Самым сильным и в физическом, и в магическом плане был оборотень в джинсовой косухе без рукавов — он был четвёртого уровня. Рукавов у косухи не было наверное потому, что мышцы в них просто не пролезали — настолько парень был массивным. Бодибилдер или боксёр, короче, самый настоящий байкер.       Были ещё два, один с чёрной бородой, как у пирата, и второй — такой же мелкий, как рыжий, и активный, только потише и худощавее. Типа Шепса из Битвы Экстрасенсов, даже колец и подвесок столько же. Но амулетом из всего этого арсенала была только одна подвесочка, причем ещё и очень слабая. То ли силенок не было, то ли идейный панк. Обычно эти два понятия совмещались.       Самый мелкий, который рыжий, тоже увидел меня. Он поморгал глупо, морщась немного — наверное, попытался через Сумрак посмотреть, глянул прямо в глаза. Я приподняла брови, думая, чем же это все обернётся? Место свое я отдавать не буду, а сами вряд ли они захотят рядом стоять.       Оказалось, далеко мне ещё до понимания людей. И Тёмных. Потому что рыжий оборотень (интересно, в кого обращается? В лису? Белку?) расплылся в улыбке и сказал громко, прямо в глаза мне глядя:       — Вот ты где, ма шер! Приветики, — компания байкеров подтянулась к рыжему, пробираясь сквозь толпу очереди, который уже крутился вокруг меня и оказался чуть меньше ростом, чем я.       — Подсоби, а, — одними губами попросил рыжик, умоляюще глядя на меня снизу вверх, улыбнулся, заявляя уже громче, для очереди: — Как ты забралась однако! Похвально!       Мне понадобилось секунд пять, чтобы сообразить, что происходит. А когда поняла — улыбка сама налезла на лицо, пришлось сдерживать глупый смех из последних сил. Забавная ситуация была, но я же Светлая. Как тут не помочь?       Я театрально закатила глаза, надеясь, что получается убедительно, подыграла, просто ради фарса:       — А то! Отправили бедную девушку в очередь стоять, а сами — за пивом. Джентльмены, блин!       — Принцесса! — театрально возмутился тот, что был с бородой, на пирата похожий. Уровень пятый, поняла я. — Мы и на тебя взяли!       Хихикать захотелось с большей силой.       — Тогда прощаю, — улыбнулась я. Кивнула оборотням и немного отошла вбок, чтобы они втиснулись рядом.       Ну а что? Одной стоять грустно. Они мне ничего не сделают, тем более у них алкоголь имеется.       Байкерам второе приглашение не нужно было, они тут же влились в очередь, вставая рядом со мной.       — Спасибо, Светик наш, выручила! — уважительно шепнул рыжик, протягивая руку. — Я Игрик!       — Игрик? — удивилась я, на автомате пожимая руку. Я держала еë на секунду дольше нужного, читая по глазам всё, что мне было надо. Оборотень вмешательства в сознание даже не заметил — оно и хорошо.       Я кинула быстрый взгляд на остальных — они тоже ничего не заметили. Зато я узнала кое-что важное — байкеры не были подосланы Завулоном или Гесером, а правда пришли на Фест.       Да, возможно я была параноиком, но это у нас семейное. Лучше перебдеть, чем недобдеть! Поэтому и остальных следовало бы проверить. Только не того качка, он может что-то и прочувствовать. А мне ссориться не хотелось.       — Ага, как переменная в математике, — похвастался Игрик.       — Игорёк он просто, — фыркнул бородатый. Шуточно поклонился. — Я Егор.       — Даже клички никакой? — поинтересовалась я, протягивая руку.       — Почему же? Это кличка, — удивился Егор, пожимая руку. Тоже ничего. Это радовало. — У меня фамилия просто Летов. Так-то я Олег.       Я кашлянула удивлённо.       — Я Ромка! Просто Рома, без кличек, — улыбнулся самый массивный и сильный. Только когда он подошёл ближе, я поняла, что он не только больше меня на голову, но и мышцы у него как раз размером с мою голову и были...       Я вернула улыбку, аккуратно подала ему руку.       — Не волнуйся, мы типа эти… лайт-френдли! — заявил местный Шепс, тоже седьмой уровень. — Я Роутер. Так-то тоже Ромка.       — Лайт-френдли? — не поняла я. Впервые сталкиваюсь с таким термином.       — Ну, типа мы нормально к Светлым относимся, — пожал плечами Рома. Я закашлялась. — Ну а что? Может, это потому что мы в Дозоре не служим, всё по городам катаемся.       — Четвёртый уровень, а не служишь? — удивилась я. Вообще-то Низшие наоборот стремились поступить на службу в Дозор, потому что она давала значительные привилегии. А тут... вон как.       — Да пристали вы со своим уровнем, — фыркнул Рома. — Мне и отец мозги этим компостирует, а я, может, не хочу! Четвертый и четвертый, не первый же! Ты сама какого-то?       — Да, правда, какого? Вижу, что выше, да только понять не могу. Второй? Интересно же, не ожидаешь Светлую высокого уровня на металл фесте увидеть! — подтвердил Игрик.       Я улыбнулась смущённо.       — Я вообще Светлых выше третьего не видел, — пробормотал Роутер. Он поднял голову, посмотрел на меня с горящими глазами: — А это правда, что у Светлых высокого уровня в Сумраке — нимб?       Я засмеялась от неожиданности. Слухи о Высших я нечасто слышала, потому что в компании Высших в основном и нахожусь. А там, оказывается, такие приколы!       — Извини, Роутер, но нет, — выдавила я сквозь смешки.       — Можно Роут, — махнул он рукой. — Грустно конечно, я бы на это посмотрел.       — Высокого, — подтвердила я лукаво наконец. Может потом расскажу, сейчас знакомство портить не хотелось. — И в Дозоре не служу, так что можно быть спокойными.       — А мы и не волновались, — фыркнул Бородатый. Тряхнул плечами, рюкзак за его спиной характерно брякнул.       — Кстати, почему Роутер? — спросила я наконец вопрос, который меня волновал всё это время.       — Проводник от мира внешнего к локальным устройствам, — фыркнул Игрик. — Он более социально адаптированный, чем мы.       — Придурки они просто сами по себе, а я мамочка местная, — драматично покачал головой оборотень, объясняя свою кличку.       Я улыбнулась. Они выглядели очень интересно и колоритно, завершать знакомство на этой ноте не хотелось.       — Приятно познакомиться, я Надя.       — Просто Надя? — приподнял бровь Игрик.       — Просто Надя, — подтвердила я, пытаясь улыбнуться. Кличек-то у меня не было...       — Скучно! Ещё одного в компании без клички я не вынесу! — заявил рыжий упрямо. Глянул на Егора-пирата. — Сейчас придумаем что-нибудь. А чтобы лучше думалось, да и очередь длинной не казалась — давайте-ка выпьем!       — А мне найдётся? — попросилась я. Мама говорила ничего у незнакомцев не брать, и не пить с ними, но мы-то уже знакомы! Значит, не считается. Тем более, я практически трезвая — за время на улице протрезветь успела. А что за кайф на рок-концерте трезвой быть?       Если немного выпью, уверяла я себя, ничего не случится.       — Для такого Светлого лучика в Темном царстве — конечно! — важно заявил Роутер. Говорить о том, что эта фраза из «Грозы» Островского относилась к Катерине, которая в конце концов самоубилась, я не стала. Вот ещё портить настроение неуместными замечаниями. — Возьми мой, он полегче.       — Пидорский, — заявил Егор, протягивая Игрику бумажные стаканчики, а Роме — водку. — Ты же не будешь?       Я покачала головой. Никакой водки пока что. Во-первых, я еë не пила и не знаю, как буду на неë реагировать, а во-вторых, проверять это прямо на концерте — опасно. Так что только пиво!       — А твоё — быдляческое. Ты бы ещё Балтику девятку взял, — взъелся Роутер, протягивая мне вишнёвый Гараж.       Я окинула быстрым взглядом другие бутылки в рюкзаке и пришла к выводу, что Гараж и правда один из лучших вариантов. Оборотни взяли себе водки и классическое пиво в качестве закуски — рисково, но на четверых взрослых парней сойдет.       Пиво в классическом понимании мне не особо нравилось, а вот всякие коктейли и пивные напитки — очень даже. Впрочем, может это только пока не выросла.       — Не гони на классику, шелупонь! А то знаешь, куда я тебе еë засуну? — возмутился Егор, открывая себе Светлую Бочку. Ромка разливал всем водки.       — Успокойтесь оба, и то и то херня полнейшая, — фыркнул Игорёк, неожиданно взявший Хамовники. — Вы бы ещё поспорили, что лучше — Жигулевское или Козел.       — Жигулевское, — заявил Егор.       — Козел, — возразил Роутер.       Они посмотрели друг на друга зло, посопели.       Это очень смешно выглядело со стороны, я не выдержала, засмеялась. Ну и заступилась за старшего:       — Я поняла, Егор просто по классике. Похвально.       — Понял? Это не старье и пошлятина, это винтаж, — загордился Егор.       Роутер фыркнул, Игорёк дёрнул меня за плечо:       — Надька, а у тебя клички-то были когда-нибудь? Не верю, что нет.       Я улыбнулась, развела руками молча. Ну что тут скажешь, если правда не было? Мессия это не кличка. Да ещё и не особо приятная так-то.       — Вообще? Тебя никак, кроме имени не называют? Преступление, — искренне возмутился рыжик.       Я улыбнулась, когда поняла: Игрик-рыжик. Мило.       Почесала макушку, подумала… Ладно, Мессия, а если… а чем, собственно, не кличка? Сказала, надеясь, что не поймут:       — Абсолютная.       — Не, ну так неинтересно! Оно длинное, — пробормотал Игрик, почесывая щеку и кажется вообще не задумываясь о происхождении «клички». Оно и к лучшему. — Но ладно, хоть есть за что зацепиться! Абс, абсент, лют, лють, не, не лють, нелюдь… может, соль? бред.       — С абсентом хороший вариант, — фыркнула я, опасливо оглядываясь на остальных. Те тоже были погружены в раздумья.       — Это так кажется, — фыркнул Роутер, глотая из банки.       Я тоже глотнула, шипучий и горький одновременно напиток ударил в горло. Не лучший вкус, зато алкогольный!       — А может от Надежды пойти? Дежда, одежда, блин. Жда… — предложил Ромка.       — Нов, — закончила я по инерции. Кринжовые сериалы я любила.       — О, человек культуры! Приятно иметь дело, — шутливо поклонился Роутер.       Я засмеялась.       — Будешь Ждановым пока тогда! — решил Игрик.       — Да ну вас! — возмутилась я искренне. — Какой Жданов? Он же мудак полнейший.       — Будешь им, пока не придумаем что-то новое, Ждан! — весомо заявил Игрик. Поднял стакан с водкой, — ну, за знакомство!       Чокаться Гаражом со стаканами водки было странно, но весело.

***

      До запуска оставалось минут двадцать, а с учётом того, что его всегда, по словам байкеров, задерживали, то целых тридцать.       Меня это слабо волновало из-за того, что всё, в общем-то было круто. Потому что сквозь стены клуба мы слышали репетиции и разные песни. Буквально бесплатный концерт. Несколько песен мне понравилось, но я не знала, кто их исполняет. Я записала их на телефон, надеясь после концерта найти студийки.       Но все-таки было одно «Но»: Гараж у меня закончился. Я смотрела грустно на пиво в руках оборотней, пыталась пригубить Козла и Бочку, но мне не понравилось ни то, ни то. На что только надеялась?       — Давай сходим, купим? — предложил Рома. За пятнадцать минут мы хорошо разговорились, взяли друг в друга номера телефонов, да и в общем-то я у них узнавала их опыт в металле, панке и роке. Оказалось, он у них был и ещё какой!       — Я сама, наверное, схожу, — сказала я. Кто-то должен был остаться сторожить очередь, тем более, что тут магазин буквально за углом. — Мне есть восемнадцать по вашему?       Я развела руки, покрутилась, попыталась сделать серьезное лицо.       — А тебе нет? — удивился Игрик.       Я поморщилась:       — Ну, мне скоро восемнадцать. Через полгода.       — Охуеть можно! Мы спаиваем Светлую малолетку, нас развоплотят, — застонал Егор. Я засмеялась.       — Ничего не будет. Ну че, совершеннолетняя я по виду?       — Тут нет правильного ответа, Ждан, ты же девушка! — заломил брови Роутер. — Скажем, выглядишь на шестнадцать, тебе не понравится, потому что алкоголь не продадут, скажем, все двадцать, обидишься, что старше своего возраста выглядишь! Давай мы просто с тобой сходим? У нас водительское удостоверение с собой.       Егор поднял палец вверх:       — А ты как думал, брат? Светлые коварны даже в таких вопросах.       Я засмеялась:       — Я выгляжу как та, что будет на вас обижаться из-за возраста? Ещё и специально манипулировать? Ну вас в жопу, парни, пошла я одна!       — Звони, если не продадут! — хохотнул Рома, потрепал меня по плечу.       — Хорошо, мамочка! — крикнула я, пробираясь сквозь толпу.       Магазин был и правда рядом, на углу, ещё и без очереди, слава Богу. Она будет уже после концерта, чувствую я.       К удивлению, алкогольный отдел был хорош. Я схватила только одну бутылку Нирваны, считая, что две будет уже много. Если что, на обратном пути можно купить! Взяла ещё шоколадку и маленького сока парням — каждому по глотку. А то они там пиво после водки скоро, как коты, отхаркивать начнут.       Женщина за прилавком с синими тенями и синяками под глазами, посмотрела на меня снизу вверх, закатила глаза. Цокнула, противно растягивая гласные:       — Паспорт.       Я поморщилась. Ну ведь всё так хорошо начиналось. Какой паспорт? Мы же не в центре.       — Девушка, а по мне не видно, что мне восемнадцать? — попыталась я.       — Не видно. Паспорт давайте.       Я вздохнула раздражённо — ну какой паспорт! Оглянулась.       — Девушка, паспорт, — неприятно чавкая жвачкой, раздражённо наседала продавщица.       Я посмотрела на нее, закусила губу. Ладно, будь что будет. Нарушать, так нарушать.       Я поймала еë взгляд. Лёгкое шевеление Сумрака — практически незаметное, ведь я с детства с ним работаю. Женщина перестала жевать жвачку.       — Вы видели мой паспорт и видели, что мне восемнадцать, — сказала я ласково. — И теперь можете продать алкоголь со спокойной душой.       Это было подло и совсем точно не по-Светлому. Но мне через несколько месяцев уже стукнет восемнадцать! Ну и что, что через полгода. Разве это срок для Иных?       Да и пила я уже часто — сейчас, с отцом, с коллегами отца. Какой смысл вообще в этом возрастном ограничении, если я — Иная? Болезней не будет! Моральному развитию не помешает — ему уже мешают всякие… Великие, так что одна бутылка пива по сравнению с ними даже урона существенного не нанесет.       Продавщица кивнула, пробила Нирвану. Сказала сумму.       — Может, ещё сигарет купишь? — насмешливо прозвучало над ухом. Какая-то девушка, судя по голосу.       — Не курю, — фыркнула я, доставая карточку. Угрозы я не чувствовала, наверное, просто девушка, возомнившая себя старшей и решившая не допустить распитие алкоголя мелкой девчушкой. Только вот мне было не до этого.       — Мне купи. Чего зря вмешательству шестого уровня пропадать, правильно, Светлая?       А вот это уже плохо.       Я резко обернулась, чувствуя, как сердце пропускает удар. Первой мыслью было: «Отец меня убьёт». Второй: «Блять, а ведь всё так хорошо начиналось!». А третьей: «Серьезно? Я сейчас пропущу концерт из-за вмешательства шестой ступени? Что за бред!».       Передо мной стояла и смотрела насмешливо черноволосая Иная. Тёмная.