Фрагменты

      Сначала изменилась рука. Она покрылась грубой шерстью, а потом постепенно, день за днем, минута за минутой, на ней появилась жесткая корка. Луиза сжимала ладонь изо всех сил, кусала до крови, царапала ногтями, пытаясь содрать эту заразу. Она перепробовала всё, но поделать ничего не смогла. Шерсть, а за ней корка продолжала расти, охватывая ее пальцы и запястье, а потом предплечье.       Луиза плакала и кричала в небо, умоляя избавить ее от этого проклятия, но всё тщетно. Зараза продолжала шириться, не обращая внимания ни на что. Не помогали даже припарки старой Варги, которая была искусным лекарем. Но на этот раз и она оказалась бессильна. Ей было не под силу защитить девочку ни от болезни, ни от гнева их главы, Варана.       Луиза обессиленно опустилась на землю, не обращая внимания на дорожки слез, стекающие по щекам и подбородку. Вот и всё. Когда стало ясно, что ей ничем не помочь, Варан просто выгнал ее. И велел не возвращаться, пока она не вылечится. Если вылечится. Все они знали, что противоядия нет. И не будет. А значит, она обречена.       Луиза свернулась комочком на обочине дороги. Ее ноги покрылись пылью и ссадинами. На них появилась кровь. Аккуратно, чтобы не повредить их еще больше, девочка сорвала лист лопуха, росший рядом, и дотронулась им до ран. И тут же отдернула руку. Нога была жесткая, как камень.       Не веря своим глазам, Луиза повернула ногу к себе и вгляделась в пятку, а потом подняла подол юбки из грубой ткани. Прерывисто выдохнув, она отвернулась, стараясь не смотреть. Ошибки быть не могло: ее ноги тоже подверглись болезни.       От огорчения и безысходности Луиза несколько раз ударила кулаком по земле, сбивая костяшки в кровь, а потом зарылась лицом в ладони и завыла — протяжно и на одной ноте. Больше ни на что сил у нее не оставалось.       — Ш-ш-ш, тихо, тихо. Ты совсем ослабла, маленькая. Так нельзя.       Луиза дернулась, когда кто-то дотронулся до нее, и попыталась отстраниться, но у нее ничего не получилось. Человек дотронулся до ее лба, пригладил волосы и, наклонившись, прошептал — тихо-тихо, едва слышно, но так, чтобы Луиза его поняла.       — Не бойся, маленькая. Так и надо. Ничего страшного с тобой не случится, обещаю.       Луиза с трудом повернула голову — и это называется ничего страшного?! — и попыталась оттолкнуть этого человека, но вдруг поняла, что перед ней вовсе не рука, а клешня. Такая же, как у всех тех мутантов, которых она видела раньше.       Она закричала — вернее, попыталась, — но из горла у нее вырвался лишь слабый сдавленный хрип. Луиза поняла, что превращается. Теперь уже окончательно.       Человек мягко отвел руку — а вернее, клешню — девочки и снова дотронулся до ее лба.       — Тебя это пугает, правда? — уточнил он.       Луиза хотела спросить, как это может не пугать, но не смогла выговорить ни слова. Человек кивнул.       — Я понимаю. Мне тоже было страшно когда-то. Но теперь — нет. Потому что это не конец.       Луиза побежденно закрыла глаза. Да, конечно, она знала, что мутанты не умирают просто так, но какой толк в этом? На них охотятся, их убивают — разве их существование можно назвать настоящей жизнью?       — Никто из нас не остается мутантом навечно, — тихо произнес человек, как будто прочитав ее мысли. — Еще немного — и ты преобразишься. Станешь такой же, как и я. Разве это не стоит того, чтобы немного потерпеть?       Станет такой же, как и он? Потерпеть? Зачем?       Луиза очень хотела высказать всё этому человеку, у которого хватало наглости насмехаться над ней, но он лишь покачал головой и легонько сжал ее плечо.       — Подожди еще немного, маленькая. Скоро всё закончится. А пока… лучше поспи.       Больше Луиза уже ничего не слышала. Ее глаза закрылись, и она провалилась в темноту, надеясь, что это будет последним ее воспоминанием.       …Кай поднял преображенную девочку на руки. Видел бы их кто-нибудь сейчас! Человек в сияющих одеждах и мутант у него на руках. Право же, есть от чего прийти в изумление.       Ну да ничего, скоро всё это закончится. Их раса недаром развивается именно так: она проходит через унижение и боль, а потом преображается и получает такие силы, которым мало кто может что-то противопоставить. Ради этого можно и потерпеть.       Остается самая малость — убедить всех, что так и должно быть; что процесс совершенно естественный.       Ах, если бы это было так легко…       Кай вздохнул и отправился к профессору Сондергаарду. Там будет легче довести преображение до конца.