***
– Да, я хотел бы записаться на вечер четырнадцатого июня, – Человек общался по телефону с милой девушкой, чей голос был для него словно сладкая патока. Весьма приятного администратора нашел себе Олег. – О, да, конечно, это время меня вполне устраивает. Благодарю Вас, буду ждать приема с нетерпением. Надеюсь, что мне помогут. "Жаль, что никто не может протянуть мне руку помощи. Даже этот хваленый специалист. Только Женя. Я в этом уверен", – в голове Человека активно шевелились шестеренки. Он точно знал, что именно сейчас планирует. И что собирается делать дальше. 14 июня – Добрый день, я записывался на психологическую консультацию к Олегу Маслюку на сегодняшний вечер. К сожалению, должен Вам сообщить, что не смогу прийти, поскольку неожиданно появились непредвиденные планы. Приношу свои извинения за то, что вынужден отменить сеанс так поздно, – у маньяка и правда были совсем другие планы и намного важнее. В морге. А Маслюку не повезло стать частью его хитрой задумки. В будущем, психолог должен сыграть немаловажную роль в представлении Человека. Осталось только дождаться реализации задуманного. Аналогично Человек повторил бронирование ненужных приемов еще трижды. И также отменил их буквально за несколько часов до начала. С разных номеров. Под разными именами. И как вы думаете, в какие даты? Ответ не нужен. Слишком все очевидно. Олег был частью его грандиозного плана. К тому же, идеально подходил под образ обиженной жертвы. Того, кто смог бы осмелиться отомстить за свое истерзанное прошлое. Почему бы и нет? Человек борется со скукой, а значит, и другим не должно быть уныло наблюдать за действием на сцене. Каждый был приговорен отыграть определенную роль в его хитросплетенном сюжете спектакля. "Скорее бы финал. Я так жажду воплотить его в жизнь. Женя, надеюсь, ты будешь готов увидеть то, что я приготовил для тебя", – впервые за долгое время Человек был счастлив и улыбался по-настоящему, а не натягивая очередную скудную маску. Он даже успел забыть, какого это, ощущать, как по венам вновь растекается жизнь. Но зато теперь всегда будет помнить и бережно хранить это щемящее чувство в груди. Видеть в зеркале, как напрягаются лицевые мышцы, как поднимаются уголки губ, как образуются мелкие морщинки у глаз было непривычно, но чудесно. Человек запомнил каждый миллиметр своего отражения в этот момент. Почаще бы так было.***
– Спартак, мы идем в бар, понял? – постфактум сообщил Женя, когда они вышли из отделения полиции. После того, как напарники вернулись на рабочее место вместе с задержанным, капитан успел поплакать в туалете в тайне от всех. Только вот от Субботы этот факт не скрыть. Опухшее лицо, покраснения вокруг глаз и максимально тоскливое выражение лица следователя говорили сами за себя. Яновича надломили. Нет, мужчина, конечно, сможет пережить такой удар судьбы. Но немного позднее, не сейчас. – Как прикажете, мой Господин, – учтиво произнес Спартак и последовал к своему автомобилю. Он не пьет, поэтому роль трезвого водителя сегодня предстояло играть ему. Сев на переднее сидение рядом, Женя пристегнулся и устало откинулся на кресло, никак не оспаривая того факта, что машину будет вести не он. Просто не сегодня. Хватит с него потраченных за день нервов. В груди бултыхалось и рвалось наружу слишком много тревоги и горечи, потому на контроль эмоций уходил весь оставшийся запас последних сил. На слежку за дорогой ресурсов бы точно не хватило. Как и на любые другие ответственные действия. Янович по-честному хотел на какое-то время забыться и не думать ни о чем серьезном. Как назло, пережитое сегодня не оставляло его в покое, и в голове как на зацикленной пленке прокручивался разговор с Олегом. "Любили? Называя жирным?", – а ведь Женя правда искренне обожал своего товарища. В тайне от того, он даже ругался со своей командой КВН, когда ребята не хотели делить с Маслюком номера и давать ему достаточного времени на сцене. "Я испытываю ненависть к каждому, с кем учился, ко всем, кто когда-то смотрел на меня свысока. И к самому себе за то, что не смог защитить себя от этого унижения", – как так вышло, что под маской добродушной жизнерадостности парень скрывал столько обид и боли? Почему Янович никогда этого не замечал? "Люди для меня больше ничего не значат. Они животные. Мерзкие твари, слышишь? Да если бы я мог – я убил бы каждого, сука, абсолютно!", – эта фраза стала для следователя решающей. Последним гвоздем в крышку гроба его надежды на невиновность бывшего друга. Олег буквально сам сказал, что желает убить всех, не заметив за застелившей глаза пеленой ярости, что только что признался в совершении диких преступлений, подтвердив догадки полиции. Подобный поворот событий окончательно выбил Яновича из колеи, ухудшив его состояние до расклеившейся амебы. Случившееся заставило мужчину наконец открыть глаза и осознать, что его розовые очки сломались окончательно. Раньше была лишь трещина. Теперь же от них не осталось даже оправы. – Эй, сколько мне еще тебя звать, великий философ? – прервал самоедство Жени Спартак, пытаясь до него достучаться. Следователь уже несколько минут с лицом вселенской грусти залипал в окно на вечерний город в ожидании дождя или хотя бы апокалипсиса. Видимо, решил по традиции многих вспоминать пафосные клипы на грустные песни и представлять себя их героем, чтобы пиздострадать было интереснее. – Не знаю, куда хочешь? – Яновичу сейчас реально было глубоко все равно на выбор, лишь бы немного накидаться. А может, и очень много. – "Pink Freud" подойдет? – сразу же предложил Суббота, поглядывая в зеркало заднего вида, чтобы проверить, как там по машинам, и никто ли не притирается к нему слишком близко. – "Розовый Фрейд", серьезно? Ты же как-то говорил мне, что ненавидишь его? – Женя вмиг отвлекся от своих тяжелых мыслей, слишком удивленный таким ответом. Пришлось временно отложить занятия по профессиональным пиздостраданиям и накручиванию себя на неопределенный срок. – Зигмунда – да, а вот бар – обожаю, поэтому едем туда, – объяснил свое решение Спартак и продолжил следить за дорогой, оставляя Яновича вновь вернуться к образу страдальца, чтобы, прислонившись лбом к окну, опять взирать на картину уличных сумерек с философски-одухотворенным, но немного туповатым выражением лица.***
– Женя, сука, да слезь ты со стойки, господи, не позорь меня, – Спартак никогда не ругается, тем более на людях, в толпе. Но в этот раз без этого было не обойтись. Изрядно пьяный Янович – исключительный случай. Сначала все шло нормально, и ничего не предвещало беды. Спартак заказал себе хороший ужин и безалкогольный коктейль. А вот его напарник решил, что скупого завтрака, который он употребил на бегу еще рано утром, вполне достаточно, чтобы начать пить как не в себя. Поначалу все было более, чем интеллигентно. Бокал красного вина, сырная нарезка. К которой Женя за вечер, увы, так и не притронулся. Потом Яновича, незаметно для Субботы, одолело жгучее любопытство познать прелести нового для него заведения, и он стал заказывать все коктейли из меню в алфавитном порядке. Названия напитков пестрели своей оригинальностью: Ароматерапия, Смертельно нежный, Деревенщина в Сибири. Один, второй, третий последовали друг за другом без перерыва. Попытка Спартака остановить своего товарища успехом не увенчалась. Не прошло и часа, как следователь совсем разошелся в своих алкогольных исканиях. – Я контролирую себя, я знаю меру, – заверил мужчина психотерапевта и заказал четвертый коктейль под красноречивым названием «Раздвоение личности». А дальше капитана полиции понесло. Началось настоящее непревзойденное шоу, в том числе заигрывания с самим Спартаком, с официантом и с каждым мимо проходящим. В какой-то момент алкоголь до такой степени ударил мужчине в голову, что тот принялся хвастаться перед столбом в центре зала, какой он весь из себя крутой представитель закона и власти. Люди, по всей видимости, закончились, и напарник решил перейти на любовь к неодушевленным предметам. Пришлось в срочном порядке оттаскивать его в темный угол, пока кто-то не додумался достать камеру. – Женечка, пожалуйста, давай заканчивать с алкоголем, я тебя умоляю, – Спартак искренне не знал, что ему делать. Да-да, первоклассного психотерапевта, психиатра и доктора психологических наук ввел в диссонанс пьяный Янович, поведение которого сейчас было невозможно предсказать. – Я хочу напиться и быть пьяным, я хочу забыться и в угаре, – заплетающимся языком парировал мужчина и довольно шустро, как для человека, в котором оказалась ядреная смесь из десятка видов крепкого спиртного, смылся от Субботы в толпу людей, теряясь среди них. – Да твою мать, господи, за что мне это? – коротко выругался сквозь зубы напарник следователя и, тяжело вздыхая, отправился искать своего опытного алкоголика среди его же подобий. Спартак никогда не трогал мать, но в данной ситуации он относил это оскорбление на свой счет. Ведь чувствовал себя сейчас Мать Терезой – тоже хотелось найти одного больного пациента и прибить его. Психолог нашел сбежавшего от него мужчину в компании парня и девушки. Тот уже вовсю собрался целоваться, и вовсе не с представительницей противоположного пола. То, что Женя оказался голубых кровей, было приятной новостью, однако все остальное не устраивало. До сего момента Спартак и представить не мог, что может начать испытывать ревность к своему напарнику. А теперь психологу приходилось сдерживать свои клокочущие и рвущиеся наружу эмоции негодования, потому что при виде развернувшейся перед ним картины, гнев моментально застелил глаза. Выдавив из себя извиняющуюся улыбку, больше похожую на угрожающий оскал, мужчина приблизился к своей находке. – Прошу прощения, можно мне вернуть моего друга? Он малость перепил, походу, – вежливо озвучил свои намерения Суббота и дернул на себя Яновича. Следователь сперва пытался сопротивляться, не желая упускать такую прекрасную возможность воплощения своей бисексуальности в жизнь, но по итогу все же сдался своей судьбе в лице напарника. Выбора не было. Мертвая хватка психолога была крепче, чем у сторожевого пса, а бешеный взгляд не предвещал ничего хорошего. – Спартак, душенька, в туалет хочу, отпусти, не мучай, – растягивая каждое слово, Женя, как кроль в преддверии весны, нервно стучал ногой, показывая этим, что алкоголь реально уже начал проситься назад. Суббота решил не проверять на прочность мочевой пузырь своего напарника, да и во избежание всяких постыдных происшествий, поэтому по-быстрому отвел того в туалет. И снова потерял. Как мужчине удалось незаметно ускользнуть от него после – загадка. Сразу видно – первоклассный выпускник полицейской академии, лучший молодой следователь города. Даже упитый в хлам, не терял своих профессиональных навыков. Поиски в полумраке и цветомузыке зала могли бы продолжаться вечность, однако внезапно психологу улыбнулась удача. – О-о-о, Житомир, це не місто не село. О-о-о, Житомир, куди нас нахуй занесло, – не найти Яновича было невозможно. Тот, вспомнив откуда родом, уже во всю горланил песню, попутно раздеваясь на барной стойке. "Это уже не испанский стыд, нет, это лютейший кринж", – Спартак не очень любил это жаргонное слово, но пока не нашел ему достойного синонима, чтобы описать подобную ситуацию. То, что происходило наяву, психолог не мог представить даже в самом страшном сне. Кажется, у него появилась фобия ходить в какие-либо злачные заведения вместе с напарником. Ведь контролировать того было невозможно. Прямо сейчас, например, когда Женю насильно спустили с барной стойки (не опять, а снова) и усадили на крутящийся стул, тот пребывал в весьма воодушевленном настроении, в отличии от заебавшегося его искать Спартака. Но дальше больше. Один из барменов, особенно молодой и наглый, решил, по всей видимости, добить едва держащего равновесие Яновича. От нового предложения выпить капитан полиции никак не мог отказаться. Однако на этом шоу не закончилось. Ключевым в смертельном номере стал момент, когда бармен с короткой стрижкой и развратным блеском в глазах наклонился к следователю с приготовленным напитком и, не дожидаясь, пока тот осознает происходящее, резко приставил тому ко рту стакан и, одним махом залив в капитана содержимое, внезапно приложился к его губам своими, запечатав пути отступления. Сказать, что Суббота был в ахуе, значит, ничего не сказать. Перед глазами пронеслись всевозможные способы убийства и их стопроцентное оправдание. Психолог просто стоял и втыкал на целующихся парней, один из которых был предметом его прямого интереса. Единственную надежду давало то, что, расцепив поцелуй без языка, Женя с закрытыми глазами тихо выдохнул: "Спартак" и перевел мутный взгляд на него. Кажется, следователю было настолько плохо, что он не особо-то и осознавал, где находится и с кем целуется. Его срочно нужно было забирать из этой богадельни, пока он не перебрал своими губами всех находящихся в баре гостей в поисках Спартака. Спустя следующие десять-пятнадцать минут и при помощи секьюрити, Суббота все же смог вырвать своего напарника из крепких объятий с коктейлями и наконец увести горе-товарища из бара, с трудом усадив того в машину. Теперь, в "Розовый Фрейд" Спартаку дорога была закрыта. И, хотя чувство стыда ему и не было присуще, его репутации, мягко говоря, нехило так поднасрали. Так или иначе, но после сегодняшнего тетра одного актера, в приличные заведения психолог предпочел бы ходить без напарника. Но был ли смысл посещать их одному? Большой вопрос. Уже уходя из бара, на самом выходе, Спартак понял, что забыл кошелек у бара, когда впопыхах забирал Яновича и были нужны свободные руки. Вернувшись к стойке, мужчина столкнулся взглядом с тем самым юным барменом, который посмел позариться на чужое. Тот, с хитрой улыбкой победителя, протянул психотерапевту его пропажу, и вновь хотел было вернуться к работе, когда его окликнули: – Извините, я хотел бы узнать, что за коктейль Вы дали моему приятелю? Хочется в следующий раз тоже попробовать, – несмотря на культурную речь, Суббота едва сдерживал явную неприязнь, сверля уничтожающим взглядом соперника. – "Nefeli", – колко усмехнулся парень, окидывая недовольного мужчину перед ним снисходительным взглядом. – Очень советую попробовать. Ощущения непередаваемые. Бармен улыбался во все тридцать два-шестьдесят четыре, наблюдая, как Спартака штормило от такой наглости. Юноша прекрасно понимал, что имеет дело с человеком, которому был весьма небезразличен его спутник, но бунтарская натура заставляла играть с огнем как в последний раз. – Приму к сведению. Спасибо за рекомендацию, – уклончиво ответил психолог, проигнорировав откровенную провокацию, и широким шагом направился к выходу, где на улице, прикорнув в автомобиле, уже заждался его Женечка.***
Не будучи уверенным в том, что напарника стоит вести к тому домой и бросить одного до утра, Спартак все же решил, что оптимальным вариантом завершения этого безумного вечера будет поехать в свой дом и оставить капитана полиции ночевать у себя. Мало ли, вдруг тот умудрится захлебнуться собственной блевотой ночью, а ведь Янович был ему еще нужен. Неожиданно оказалось, что выпроваживать Женю из бара – была еще не самая сложная задача. А вот достать того без травм из машины и удержать в руках, чтобы тот не унесся в круглосуточный магазин за добавкой – тот еще квест. Но Спартак с гордостью может сообщить, что в этот раз справился. Не без матов, конечно, но все же. Побивая все рекорды по использованию нецензурной лексики в своем обиходе за цельную жизнь, Суббота смог-таки завести Яновича в принадлежащую ему квартиру на шестом этаже. Оказавшись в гостиной своего трехкомнатного жилья, психотерапевт предпринял тщетные попытки хоть как-то угомонить следователя. Но у того было непроходящее шило в жопе. Лишь после того, как Женя все рассмотрел, еще раз сходил в туалет и быстренько сожрал залежавшийся в холодильнике кусочек пиццы, пока Спартак буквально на секунду отвлекся, чтобы убрать их обувь на специальную полочку (Суббота в душе молил всем богам, будучи при этом ярым атеистом, чтобы вовремя невыброшенный продукт не оказался с плесенью, и его напарник плюсом к алкогольному опьянению не отравился еще и случайно оставленной испорченной едой), у следователя, к большому счастью хозяину квартиры, наконец сдалась батарейка и пришла отрубающая все деятельные функции сонливость. "Слава богу", – подумал про себя Спартак, пока Женя вновь не оклемался и не начал буквально липнуть к нему, максимально тупо флиртуя. В этот момент психолог задумался, а был ли у его напарника когда-либо вообще секс, ибо подкаты были настолько нелепы, что всем известный вопрос: «А вашей маме зять не нужен?», казался теперь верхом адекватности и креативности. – Ты случайно не Бог? Тогда почему при виде тебя хочется стать рабом божьим? – не отчаивался в своих попытках покорить ледяное сердце коллеги капитан полиции. Честно говоря, подкат был весьма удачным и приятным, но, не успел Спартак зардеться от смущения, как оказался в крепких тисках Жени. Дерзкое поведение разомлевшего Яновича никак не вязалось с его извечной повседневной грубостью, а потому Суббота не сразу осознал, что напарник принялся тянуться к нему за поцелуем. Происходи это в других обстоятельствах и в трезвом состоянии, психолог ответил бы с радостью и даже взял бы на себя ведущую роль, но никак не сейчас. Хотя сегодняшним вечером до мужчины дошло, что симпатия к напарнику вышла за грань близкой дружбы, да и надежда на взаимность определенно присутствовала. Однако, прекрасно понимая, что для проявления своих чувств было не то время и неподходящие обстоятельства, психотерапевт решился на отступление. Уж лучше отказаться от желанного искушения сейчас, чтобы в будущем получить большее, чем поддаться ему и в итоге остаться ни с чем. – Стой-стой-стой, Жень, подожди, – Спартак аккуратно отвел голову назад, чтобы поймать непонимающий взгляд Яновича. – Я не целуюсь с алкашами, особенно с такими ведомыми. – Я не любитель, а профессионал, – возразил недовольно Женя и обиженно замолчал, не зная теперь, куда себя деть. У него такой богатый опыт со студенческой поры, а его вот так запросто обесценивали. Ужас, что за дела? К тому же, Янович не только целуется круто. А показать даже шанса не дали. Мозгоправ точно нарывается на грубость. – Не сомневаюсь, мой дорогой, верю каждому твоему слову. Но давай не сейчас, – мягко и предельно учтиво постарался донести ситуацию до своего недолюбовника психолог, с осторожностью наблюдая за реакцией мужчины. – Какой же ты сноб. Скучный, ну просто пиздец. Даже здесь не можешь быть хоть чуточку смелее и проще, – демонстративно надувая губы и напуская чрезмерно пафосный вид, Женя развернулся спиной к напарнику, всем своим разобиженным существом показывая, что такой расклад его никак не устраивает. Однако вскоре вновь вернулся на прежнее место, повернувшись лицом к мозгоправу, ибо не мог дольше минуты оставаться без его нежного взгляда. А потому взирал на мужчину исподлобья с донельзя недовольным и уязвленным видом. Суббота же только умилялся с такого расхмелевшего и насупившегося ангела. Удивительная редкость видеть расслабленного и максимально уязвимого следователя. Хотелось накрыть его невидимыми крыльями и защитить от всего мирского зла. Что он в общем и собирался сделать. Спартак удобно устроился в углу дивана, найдя прочную опору в его спинке, а ноги раскинул так, чтобы между ними поместился один немаленький капитан полиции. После, Суббота приступил к активным действиям: резко схватил Яновича за плечи и, развернув того как тряпичную куклу спиной к себе, опрокинул следователя на себя, прижав к своей груди. Не ожидавший такого подвоха Женя, который в своей охмелевшей голове уже строил наполеоновские планы мести, растерянно бухнулся навзничь, наткнувшись спиной на спасения в виде груди психолога. Было очень комфортно, тепло и мягко. Руки Спартака слегка сжали Яновича поперек, чтобы подтянуть к себе поближе. Теперь капитан находился в ловушке крепких объятий, но пока даже не думал из них выбираться. "Вот тебя и пленили, Женька, прощай твоя хваленая бисексуальность. Где там билет в голубой вагон? Мне, пожалуйста, поскорее, чтобы начать уже яркий путь в страну гомосексуализма", – пошутил про себя мужчина, умащиваясь поудобнее. В голове даже ни на одно мгновение случайной мысли не пробежало, что ему стоит встать. "Вот это я попал, конечно, никакой профессиональной этики. Ужас, стыд и срам", – в это время думал про себя Суббота, умиляясь милому ерзанью мужчины в своих руках. – "А впрочем, похрен, я абсолютно доволен, а это много стоит", – окончательно закончив бороться со своей внезапно проснувшейся совестью, заключил психотерапевт, решив просто расслабиться и получать заслуженное и долгожданное удовольствие. Не насилуют же его, правильно? Да и он никого. А реализацию неосуществившегося поцелуя всегда можно продолжить позже. Женя почувствовал, как Спартак уронил свой подбородок ему на макушку, и от этого жеста в душе стало так тепло и уютно, что Янович задумался о том, чтобы остаться в таком положении навсегда. Лишь когда следователь крепко уснул, Суббота позволил себе небольшую вольность. Аккуратно, дабы не разбудить едва окунувшегося в сновидения весьма бурного под градусом напарника, психолог выбрался из-под его тела и заботливо накрыл мужчину лежавшим до этого на быльце дивана тонким пледом, расписанным радужными единорожками. Да, в квартире психоаналитика находилось много интересных и не соответствующих образу их хозяина вещей. На самом деле, сейчас не было большой разницы в том, что было изображено на пледе, главным было обезопасить здоровье заснувшего. Пусть на дворе и стояло лето, однако в квартире почти без перерыва работал кондиционер, и ночью действительно можно было замерзнуть и заболеть. Чего Спартак ни в коем случае не желал для Яновича. Напоследок, перед тем, как уйти к себе в спальню, мужчина склонился над Женей и решился оставить невесомый, буквально еле ощутимый, поцелуй на плотно стиснутых во сне губах капитана полиции. Но даже этого едва уловимого прикосновения было достаточно, чтобы понять, насколько мягкими и приятными на ощупь они были. "Протрезвеет и получит большее", – коротко отметил про себя Спартак и ушел к себе.***
Каждый новый день несет в себе нечто особенное. Для кого-то сегодня становится точкой невозврата, а для кого-то – точкой отсчета. Каждую секунду на земле кто-то рождается, а кто-то умирает. Жизнь кардинально меняется у всех всякую мимолетную секунду: люди могут начать успешный бизнес или вкрай разориться, могу расписаться тогда, когда другие разводятся, некоторые заводят долгожданного ребенка, в то время как другие отказываются от очередного им ненужного. Счастливое будущее видится каждому по-разному, но по-своему особенно. Хотя, естественно, что никто из ныне живущих не способен предсказать течение следующих дней, а может лишь ждать необратимого. И для кого-то сегодня становится вечным вчера и никогда завтра. Никакого будущего не предвидится. Кажется, что время застывает на месте, а жизнь заканчивается. Женя активно делал вид, что ничего не помнит со своей недавней звездной пьянки. Не признаваться же ему Спартаку, что собственный опыт в выпивании алкоголя до такой степени велик, что для того, чтобы забыть детали минувшего вечера, нужна как минимум бочка. Честно говоря, Янович давно хотел осуществить большую часть своих поступков: хотел без оглядки танцевать на барной стойке и без страха петь дурацкие песни, хотел вести себя непринужденно и лезть ко всем со своей никому не нужной любовью, заигрывать и, возможно, рандомно переспать с кем-то умным и красивым (читай: со Спартаком). Алкоголь раскрепощает, трезвость же сковывает по рукам и ногам, а потому, будучи в себе, не каждый решится повторить то, что вытворял под градусом. Ведь без спиртного поблизости подходящего оправдания безумным действиям нет, уверенность вмиг исчезает, а земля уходит из-под ног. И просто желание, минутный порыв, которые человек хранил в своей душе до лучшего момента, растворяются в небытии, так и не дождавшись своего воплощения в жизнь, не дождавшись ответа. Если же человек, не дай бог, решится вынести свои чувства наружу, пребывая в трезвом состоянии, он получит за это гораздо больше осуждения, нежели, если бы он сделал это, будучи смертельно пьяным. Ноль промилле алкоголя в крови отменяют великие и грандиозные планы, забирают надежду, лишают такой нужной частички смелости и бесстрашия. Обсудил ли Суббота как-то поведение своего напарника? Нет, конечно. Он решил, что если Женя захочет, то сам начнет диалог на эту щекотливую тему. Нечего в душу лезть. И именно по этой причине напарники уже третий день подряд упорно делали вид, что ничего сверхъестественного тогда не произошло. Ведь, по сути, так и было. Громовой застал капитана полиции за очередными муторными размышлении вместе со Спартаком, который активно черкал в своем блокноте нечто важное. Стажер замялся, не зная, как бы лучше озвучить то, что ему только что сообщили и дали задание донести до начальника. Сам был в шоке, когда узнал, а Евгений Владимирович так тем более выпадет в осадок. В памяти все еще был свеж момент реакции следователя на допрос Маслюка. Не хотелось бы повторения. Замешкавшись, Юра все-таки опоздал первым сообщить о новой информации. Раздался звонок. И Янович, удрученно вздохнув, поднял трубку. Капитан даже не успел поздороваться, сразу же вникая в сбивчивую речь собеседника. По вмиг посеревшему лицу следователя можно было наблюдать, как с каждым новым словом внутри мужчины что-то ломается. Суббота со своего места тут же встрепенулся и напрягся, не отрывая от напарника взгляд и не понимая, что за новая такая напасть произошла. – Спартак, это пиздец, господи, какой же это пиздец, – причитал Женя, заламывая руки и мечась из одного угла кабинета в другой. – Что случилось? – мужчина не понимал, что такого сказали его напарнику по телефону, что у того была столь бурная реакция. – Убил всех... Всех их прикончил Убийца богов, боже, какой ужас, – судя по всему, у капитана полиции сдали нервы. Случилось нечто настолько шокирующее, что даже опытного работника правоохранительных органов смогло довести до истерики. – Кого, Женя? – Суббота толком ничего не понимал. Вот ни капельки, кроме того, что у них было новое дело. – Спартак Александрович, убили нашего майора и трех его дочерей, – вместо Яновича ответил стажер, который до этого молча стоял на пороге кабинета, а теперь отмер, ведь заранее знал, что могли сообщить его начальству. – Пиздец, – коротко прокомментировал Спартак, что уже было вершиной его эмоционального диапазона. Если даже для него эта новость – шок, то что можно было говорить о Жене? У того был глубочайший ахуй и никакой надежды на выхуй.***
– Как думаешь, что нам хотели донести? – тихо поинтересовался Янович, выдержав долгую паузу, прежде чем открыть рот, чтобы пережить все нецензурные слова для описания того, что видел. Перед глазами правоохранительных органов по прибытии на место преступления развернулась просто ужасающая картина. Во главе чудовищной инсталляции пребывал труп майора полиции. Мужчине выкололи глаза и закрыли их белоснежной повязкой, через ткань которой все еще сочилась кровь, оставляя за собой кровавые разводы. Самого убитого переодели в судейскую мантию и буквально подвесили, чтобы тело сохраняло вертикальное положение. В левой руке, привязанной джутовой веревкой к люстре под трехметровым потолком, мертвец держал весы правосудия. На каждой из чаш лежали аккуратно вырезанные и обработанные части тела: на первой – два человеческих мозга, на второй – пара сердец. Ровно половина из этих органов принадлежала самому мужчине. В правой же руке находился уголовный кодекс. Между каждой из страниц которого были вложены денежные купюры. Как же маньяк заморочился. Всякая без исключения деталь совершенного убийства была до такой степени проработана, что даже не верилось, что такое вообще можно было провернуть. Серийник поистинне был тем еще мастером на все руки. "Рукодельник, сука, лучше бы вышивал крестиком или гладью, если из нужного места конечности растут", – прокомментировал увиденное один из судмедэкспертов, осматривая место преступления. В ногах первой жертвы находились другие, мертвые девушки, чьи тела были поставлены на колени и склонены к полу. В такой замысловатой позе убитые дочери будто бы поклонялись своему отцу. Первой из них также выкололи глаза, вторая имела почерневшую от запекшейся крови дыру в груди, последняя и младшая из них лежала с трепанированной головой. Все трое были облачены в свободные туники античного стиля и походили на греческих богинь. – Жень, это не просто убийство, это наказание, – начал комментировать представленную экспозицию Спартак. – Перед нами Фемида, олицетворение правосудия, неподкупности и беспристрастности в Древней Греции. При этом, недостойная своего звания. – Что ты имеешь в виду? – сглотнув накатившую было тошноту, максимально безликим тоном спросил Янович, стараясь не показывать своей слабости. – Возможно, нам хотят донести, что убитый заслужил такой своей участи, – продолжил психотерапевт. – Приглядись, нам показывают, что Правосудие были слепо, бессердечно и совершенно безмозгло. Оставленные деньги обозначают его несовершенство и грешность. Чужие жизни всегда имели для него определенную цену. Ты видишь, как разложены купюры? – Спартак без опаски вынул книгу из руки трупа и, пролистав пару страниц, передал ее Жене. – Обрати внимание, что, чем страшнее наказание за правонарушение указано в кодексе, тем крупнее банкнота и тем больше купюр было вложено. – Дочерей за что? – дрожащим от шока голосом спросил стажер, вклинившись в разговор старших. Он взирал на данное место преступления совершенно ошалевшим взглядом. Юру впервые взяли на вызов, поэтому будущему молодому специалисту сейчас было крайне трудно совладать со своими эмоциями. – Разве ты не знал, что каждая из дочерей майора была связана с юриспруденцией? – ответил вопросом на вопрос подчиненного Янович, перейдя уже к детальному осмотру трупов, переборов наконец тошноту. – Верно, – подтвердил Суббота. – Смею предположить, что перед нами Эвномия, Дике и Эйрена. Законность, справедливость и мир – дочери Фемиды. Я немного изучил древнегреческую мифологию на досуге, чтобы лучше вникнуть в дело. И должен сказать, что эти девушки всеми признаками походят именно на этих богинь. К тому же, насколько я помню, это уже относится непосредственно к юриспруденции, старшая дочь майора работала помощником прокурора. Средняя заканчивала юридический факультет, а младшая только собралась поступать на дипломатию. Все сходится. – Именно так и было, Спартачок, именно так... – с большой тоской и жалостью в голосе произнес следователь в пустоту, даже не глядя на напарника. – Получается, Маслюк не виноват? – снова тихо и очень нерешительно подал голос Громовой, не зная, какой реакции стоило ожидать от своих наставников. – Не уверен, – задумчиво ответил ему психолог вместо капитана. – Конкретно это убийство носит личный характер. Это подлинная месть, а не простая извращенная инсталляция ради забавы. К тому же, в этот раз убито четверо вместо одного. Возможно, теперь мы имеем дело с подражателем. – Выясним, – коротко заключил Женя. Его голос звучал уже более твердо и уверенно. Мужчина включил в себе профессионала и перестал поддаваться внутреннему состраданию. Хотя теперь в душе появилась надежда, что с Олегом они все-таки ошиблись. К сожалению, ошибок прошлого уже не исправить, но сотворить лучшее будущее еще было возможно. В эту же секунду Спартак почему-то побледнел. Его взгляд упал куда-то на полку с книгами, где копалась добрая часть судмедэкспертов. Видимо, его больше впечатлило и напугало бесцеремонное обращение команды Яновича к книгам, чем четыре зверски убитых и распотрошенных человека. Но, быстро придя в себя и вернув невозмутимый вид, психотерапевт вновь приобрел свое уже привычно спокойное выражение лица и наконец обратил внимание на трупы, подходя к ним поближе и заглядывая в лица. Мужчина по обыкновению достал свой вездесущий блокнот и принялся записывать одному ему заметные и примечательные детали. Ничего особенно не изменилось. Женя даже не отвлекся от осмотра убитых жертв. Реакция напарника его не удивила. Ведь тот тоже человек, хоть в это и не всегда верилось, может быть уязвим. По-своему. Зная, что психолог был до крайности брезгливым, дотошным и аккуратным в мелочах, следователь проигнорировал такое поведение своего перфекциониста. Интуиция настойчиво толдычила ему, что лучше стоит уделить внимание тому, какие еще улики можно было найти среди хитро построенного представления. И не зря. Под повязкой майора обнаружилась пропитанная кровью записка. Все на той же бумаге, что и на предыдущем послании, если судить по тактильным ощущениям. Текст поплыл от слизи и жидкости, однако слова все же удалось разобрать: "Ты – мое спасение от скуки, моя муза, мой смысл жизни, Женя"