***
Не было никаких рациональных объяснений, почему этот по-восточному одетый мужчина так его привлекал. Его испугался здоровенный волк, но вот он сам ползал на коленях, заглядывая в глаза, как нашкодивший щенок. — Ты только изображай щенка, когда я скажу. Если уж прикидываться щенком, то не самым послушным. Итачи с характерной грацией отнял ладони от пола, взявшись за край стола, с таким же равнодушным лицом зажал в зубах кусок свиных ребер и без всякого стеснения направился с добычей в угол на кресло. — О, — лениво возмутился Орочимару, — настолько нравится новая роль? Что ж, тогда придется мне поработать над воспитанием моего любимца, чтобы не было стыдно перед людьми. Глядя на его худощавое телосложение, новый хозяин не спешил отнимать у того еду, пусть даже ворованную. Орочимару не забрал у него рёбрышки, а лишь подцепил края пальцами, кивком позволяя продолжать есть. Итачи обгрызал мясо, не сводя глаз с "хозяина", в доброжелательность этого человека он совсем не верил. От утонченного мужчины веяло какой-то трудно уловимой мощью, подавляющей силой, чья природа парню была не знакома. Ещё ни разу он не встречал кого-то с такой аурой "хозяина положения". От него не хотелось бежать. Его страшно злить. Он тут главный, а даже не деньги и крыша от холода. — Ешь, малыш, тебе еще расти и расти. Ты такой худой, что в лесу на родине тебя бы спутали со стволом кипариса. Когда кости в руках Орочимару опустели от съедобных частей, он молча выбросил их куда-то на стол к другим и положил ладони на колени, не касаясь грязными от жира и соков пальцами дорогой ткани. — Гляди-ка, на них ещё осталось немного вкусного. Спорить Итачи не желал. По крайней мере, не с пола, как шавка, он ел только что. Раз этот странный человек хочет видеть перед собой щенка, то подыграть не так уж зазорно при закрытых-то дверях. Осторожно приблизившись, он скользнул языком по всем пальцам, потом между ними по очереди, слизывая остатки жира и мясного сока, но, забывшись, отпрянул. На языке остался мелкий порез, и только теперь парень заметил, что ногти "хозяина" стали явно длиннее, чем были совсем недавно. Острота не вызывала сомнений. Раньше такую царапину он бы не заметил, но это получилось слишком неожиданно. — Ох, прости, я тебя напугал? Слишком замечтался. Не бойся, малыш, я тебя не обижу. "Щенок" очень нервно сглотнул и замер, продолжая коситься на когти. Именно когти. На человеческие ногти увиденное совершенно не походило. Орочимару смягчил свой оскал, видя сомнения в черных глазах своего щенка, наклонился к нему и, зарываясь чистой теперь уже рукой в черные волосы, нежно прикасался к голове: — Все будет хорошо, малыш. Они не так опасны, как выглядят, и клянусь, тебя не поранят больше, — он приподнял лицо Итачи за подбородок. — Ты мне веришь? Сердце билось где-то в глотке от этого золотого взгляда, поэтому он не нашел решения проще, чем жалобно заскулить вместо ответа. — Ну-у, ты чего? Разве я сделал тебе что-то плохое намеренно? Ты думаешь, я специально тебя поцарапал? — на сожалеющую интонацию "щенок" не купился и почти не дышал. — Вот что, я докажу, что ничего плохого тебе со мной не грозит, — Орочимару тихо хлопнул себя по бедрам. — Забирайся. Сомнения грызли Итачи как никогда, заставлять "хозяина" ждать казалось опасной затеей, но и указания были слишком неконкретными. Или фантазия — слишком буйной. Грации в этой нелепой попытке забраться на стул было маловато, мужчина сразу подхватил его под руки, усаживая именно верхом на свои бедра в провокационной позе. — Молодец, хороший мальчик, — довольно проурчал "хозяин", его руки неторопливо прошлись по плечам к шее, мягко приблизив лицо "щенка", и бережно зарылись в черные локоны. Опасные когти не касались кожи, зато без труда ослабили ленту, связывавшую его прическу, темные волосы рассыпались по плечам. — Похож, чертовски похож. Красив, как ёкай из книг для взрослых, — усмехнулся Орочимару, позволяя блестящему каскаду, расступаясь под натиском когтей, опуститься струйками в ложбинки между пальцев. — А эта деталь даже лучше. О, не забывай дышать, малыш. Вот уж дельное замечание. Голова, оказывается, начала кружиться вовсе не от шарма этого мужчины, а от недостатка воздуха в легких. От него же ожидалось поведение щенка. А что собаки делают обычно на коленях у своих хозяев? Прикосновение языком к прохладной коже вызвало утробный смех у Орочимару и холодный пот на спине Итачи. — Не слишком ли смело с твоей стороны, а? — прошептал ему на ухо "хозяин", с натягом сжимая в кулаке его волосы. — Или ты вошел во вкус? "Щенок" только открыл рот, собираясь что-то сказать, как оказался втянут в поцелуй. Без опыта в таких вещах он запаниковал, широко распахнув глаза, но еще сильнее его напугал неестественно длинный язык, обогнувший его собственный язык, как змея. Зрачки золотых глаз на секунду сузились до вертикальных щелок, что не укрылось от Итачи. Орочимару терзал его рот всего ничего, но это показалось вечностью дрожавшему парню. — Сладкий котенок играет роль щенка, — сухо усмехнулся он, широким мазком облизнув губы "щенка" и укладывая его голову себе на плечо. — Да мне и правда несказанно повезло, как и сказала гадалка на рынке. Испуганный Итачи сдавленно дышал, опустив вспотевшие и мгновенно замерзшие от этого руки на колени. Любое движение казалось лишним и опасным, пока утонченные пальцы с длинными острыми когтями задумчиво разделяли его волосы на прядки с какими-то своими целями. — Люблю длинные волосы, хоть с ними проблем не оберешься. Но всему свойственен свой порядок, — на непонимающий взгляд он ответил нежным касанием щекой ко лбу парня. Касания неторопливо двигались вниз вдоль позвоночника, их сопровождало тихое шуршание, но пока на плечо не легла наскоро скрепленная косичка, "щенок" не обращал на это внимания, пытаясь разгадать намерения "хозяина". Рваный поцелуй оставил отвратительный вкус во рту, который не с чем было сравнить. От него распространялся холод и неприятная слабость. На какую чертовщину он напоролся? И почему эта чертовщина так лениво и долго играется с едой? Хищники так не делают. Обычно. "Ты убьешь меня или как?" — чуть не сорвалось с языка, но он передумал. — Так бы и съел тебя, — беспечный тон скорее настораживал, чем обнадеживал, пока где-то рядом не звякнула защелка. На шее Итачи сомкнулся ошейник из толстой кожи. Он не душил и не сдавливал, только упрекал в излишней доверчивости своим наличием. — Час уже поздний, а спать в тесном кресле только ради моего щеночка я не собираюсь. Дважды повторять не понадобилось. Парень тотчас соскользнул на пол, поспешно дополз до кровати и сел рядом с ней, засомневавшись, что его туда пригласят. Ленивым движением мужчина распахнул полы своего цветастого халата, сбросив его с плеч на спинку кресла и оставив, по сути, на себе только походные штаны. В глаза бросился выделявшийся на чистой гладкой коже вертикальный шрам, похожий на "глаз" с каплей внутри. Кому пришло в голову вырезать что-то подобное прямо на груди, Итачи боялся даже предположить. Этот странный мужчина не был похож на того, кого можно просто так поймать и заклеймить, как корову или лошадь. Скорее он сам бы таким промышлял. Орочимару плавно поднялся с насиженного места и, сцапав бокал с вином, опрокинул его в себя, отчего в неровном свете глаза его странно блеснули. — Сегодня холодновато, и теплее уже погода не будет, — присаживаясь на край кровати, задумчиво протянул он, не глядя пощекотав шею Итачи, и откинул край одеяла. — Без своего щеночка я сойду за труп к утру, так что забирайся-ка со мной под одеяло. Успокаивал себя мыслями о том, что в тепле с какой-то тварью все равно лучше, чем стать кормом для крыс, уснув в канализации насмерть. Не успокоил. Плотоядный взгляд твари мешал, но затягивал. Под теплым тяжелым одеялом его догнало еще и ощущение, что тварь загоняла его в угол, потому что Орочимару быстро сократил между ними расстояние и прижал его спиной к себе. — А теперь лучше просто будь послушным и тихим, — вкрадчивый шепот холодил шею, пока пальцы с нажимом двигались вдоль его бока к бедру. — Тогда все останутся довольны. Итачи вздрогнул и по инерции от происходившего жалобно заскулил. Вторая рука мгновенно сомкнула пальцы на горле, призывая замолкнуть, но "щенок" не прислушался, схватив воздух, собрался сказать "хватит", в рот скользнули эти длинные когтистые пальцы, оцарапав язык и нёбо. — Но-но! Кусаться можно, кричать нет, малыш. Ошарашенный таким заявлением и недвусмысленным касанием к заднице, парень стиснул зубы на подставленных пальцах. Ничего хорошего не предвиделось с самого начала, но теперь к нему тесно прижималось страшное прохладное существо и когтями разрезало штаны, а он не мог даже пошевелиться от холодка вдоль позвоночника. В противовес этому сердце трепыхалось, как пять. — Молодец, — прошипел Орочимару, отводя колено парня в сторону и освобождая собственную налитую кровью плоть. — Послушный мальчик. А теперь расслабься, чтобы нам обоим это понравилось. Скользивший между ягодиц член пока только примеривался к нему, но на спине уже появились холодные капли. Итачи лишь зажмурился и вцепился в простынь ногтями. По шее сзади вверх-вниз скользил длинный язык, будто тварь примеривалась к укусу, но пока лишь размазывал липкую слюну по коже. — Зря ты меня не послушал, — наконец, играясь, куснул за ухо свою жертву Орочимару, увлеченно зарываясь носом в черные волосы на затылке жертвы, прежде чем приставить головку к девственному колечку и сильным толчком начать издевательство. Убежать от боли было некуда, потому что она была везде: жгла когтями бедро, опаяла слишком сокровенное место Итачи, но добивала в районе плеча, где вовсе нечеловеческие зубы сомкнулись на долю секунды, сменившись длинным языком. Приноровившись двигаться, мужчина стал покрывать такими плотоядными "поцелуями" всю шею, доступную вокруг ошейника, пока освободившаяся рука оттягивала за косичку голову жертвы. Подушка и простынь пропитывались кровью и слезами Итачи. Он прокусил до кости пальцы своего мучителя, эта кровь жгла раны во рту и со слюной спускалась в горло. Шум в ушах сбивал с толку, а боль продолжала вспыхивать, не позволяя отдышаться. Он надеялся, что умрет. Смерть дышала в затылок, но отказывалась тянуть костлявые руки к нему. Его обнимала боль и смесь холодного пота с горячей кровью, въевшиеся в ткань вокруг него. Жизнь утекала из него, но он никак не умирал, даже когда мучитель прекратил похабные игрища. Он боялся открыть глаза. В темноте казалось безопаснее. В темноте не было этой твари.-
18 февраля 2023 г. в 21:31
После смерти матери отец выгнал его с фермы, будто прибившуюся дворнягу. С тех пор все, что привлекало Итачи в людях, это их беззащитные кошельки, потому что одной дичью зимой в лесу сыт не будешь. Нужна была теплая одежда, а лучше – крыша, очаг и четыре стены хотя бы на три месяца. Такой стиль жизни обязывал нигде не задерживаться, кроме как на зиму. А она обещала быть холоднее обычного, если судить по пересудам людей вокруг, поэтому он и зашел в город. Наняться бы хоть куда-нибудь, лишь бы ночевать не на улице.
На базары он чаще ходил за кошельками, чем за продуктами, но теперь был не тот случай. Вокруг толпа народу, и все спешили закупиться и добраться по домам, спрятав носы в воротник или платок. Впереди кто-то истошно завопил, крик быстро подхватили остальные, и вот уже хаос упорядоченно оттеснял, грозясь растоптать замешкавшихся, куда-то в переулки между лавками. Итачи не стал бы рисковать и выбиваться из народных масс, если бы возмутитель спокойствия не направился в его сторону.
Здоровенный волк, каких он в лесу никогда не встречал и не хотел бы встретить, уверенно пересекал опустевшие ряды и упреждающе рычал. Страх людей вокруг парень мог бы буквально пощупать руками, но вот сам испытывал что-то совершенно иное, будто перед ним не махина с острыми зубами и когтями, а тощий крысенок, не представлявший никакой опасности.
Именно так он себя чувствовал в лесу, изловив кого-нибудь на обед, но никак не рассчитывал, что то же самое будет исходить от монстра. Возможно, это было безрассудно, но Итачи продолжал стоять на месте и смотреть на волка сверху вниз.
— Пошел вон, — осторожно подал голос он, а потом, осмелев, добавил громче и злее, — убирайся отсюда!
Тварь отскочила на шаг, опасливо прижав уши, продолжила тихо рычать. От внезапного шага в свою сторону она взвизгнула и бросилась куда-то за ряды прилавков.
— Интересно, — заинтересованно прошипел кто-то позади.