Лондон

      Мичикатсу ненавидит Лондон. Искренне, всей душой. Он хочет, чтобы ему больше никогда не пришлось там оказаться вновь. Пока всё идёт нормально. Причину ненависти к Лондону Мичикатсу пытается игнорировать. Забыть, стереть.       Причина простая — Ёриичи. Когда-то — будто в прошлой жизни — Мичикатсу любил Лондон. Потому что его любил Ёриичи, а Мичикатсу в первую очередь его. Раньше с Лондоном были связаны трепетные воспоминания. Сейчас они никуда не делись, просто Мичикатсу их тоже возненавидел. Потому что возненавидел Ёриичи.       «Ёриичи с лёгкой улыбкой кладёт голову на плечо Мичикатсу, не отрываясь от вида, открывшегося с крыши многоэтажного офиса. Мичикатсу проводит пальцами по чёлке, и Ёриичи сползает с плеча на колени, после переворачиваясь на спину и заглядывая в глаза удивлённого брата. Мичикатсу со вздохом поднимает голову к небу, усеянному звёздами.       — Я люблю тебя, — тихо говорит Ёриичи, будто их здесь кто-то может услышать. Мичикатсу опускает голову и вновь проводит пальцами по чёлке младшего близнеца.       — Я тебя тоже, — Ёриичи вновь улыбается и закрывает глаза. Подставляется под прикосновения Мичикатсу. Когда тот убирает руку, хватает её и кладёт на голову, заставляя Мичикатсу хмыкнуть.       — Как думаешь, Мичи, кому достанется этот офис?       — Не знаю. Мне до него не много дела, если хочешь — достанется тебе.       — А ты Японский возьмёшь?       — Японский… — Мичикатсу хмыкает. — Это уж кому какой достанется. Хотя, после смерти отца скорее всего так и поделим.       — Я не про это говорил.       — А про что?       — Про то, кто каким офисом будет управлять после совершеннолетия.       — Вот как… — Мичикатсу вновь поднимает голову и устремляет взгляд на далёкие звёзды. — Знаешь, Ёриичи… у меня есть небольшая мечта: вдвоём управлять Лондонским филиалом. И жить в этом же офисе. Только вдвоём… — с губ Ёриичи слетает лёгкий смешок и Мичикатсу опускает голову. — Наивно, да?       — Нет, мило, — пока Мичикатсу закатывает глаза, Ёриичи подносит его ладонь к свои губам и оставляет на ней лёгкий поцелуй. А потом ещё один, и ещё…».       Сейчас Мичикатсу понимает, насколько были наивны те фантазии. «Интересно, тогда помолвка уже была назначена?» — мелькает мысль в голове, но пропадает сразу же, как только Тсугикуни выдыхает сигаретный дым. Поднимает взгляд к ночному небу. Сейчас не видно ни звёзд, ни луны. Мичикатсу хмыкает и опускает взгляд к городу. Затягивается в последний раз, вдыхая дым в лёгкие, и тушит сигарету о пепельницу, после в неё же выкидывая окурок. Закрывает окно и идёт к столу, на котором стоит бутылка саке. Поднимает её и смотрит, сколько ещё осталось. Жидкость еле достаёт до этикетки. Это немногим больше, чем ничего. Мичикатсу выпивает оставшийся алкоголь за раз, прямо с горла. Со стуком ставит бутылку на стол.       «— Мы с Ёриичи хотим вскоре уехать в Лондон, — с улыбкой говорит Ута. Мичикатсу чувствует, как внутри что-то сжалось, но предпочитает это игнорировать. — Так что в офисе вполне сможем навести порядок. Верно ведь? — юная госпожа Тсугикуни обращает вопросительный взгляд к мужу, и Ёриичи с улыбкой кивает. У Мичикатсу получается убедить даже себя в том, что ему теперь плевать. — Ёриичи, а может мы подольше там задержимся? Я так давно в Лондоне не была, что готова его обойти вдоль и поперёк, — с губ молодой женщины слетает смешок, а в Мичикатсу что-то неприятно сжимается от взгляда Ёриичи, направленного на Уту. — Сколько тебе будет угодно, — с улыбкой говорит он и целует супругу в лоб».       Ни в чём не повинная бутылка летит в стену, после чего разбивается вдребезги. Мичикатсу нисколько не злится на Уту. На неё ему искренне плевать. Злится только на себя. На свою ревность, на свои, откровенно говоря, так и не прошедшие чувства. Голова от этого начинает болеть, поэтому он подходит к холодильнику и достаёт из него вторую бутылку саке. Открывает её и пьёт прямо с горла, направляясь в гостиную к ставшему родным дивану. Заваливается на него и, откинув голову на спинку, отпивает ещё алкоголя в надежде забыться.