Тонкости субординации

Пауэр с трудом разлепила веки. Перед глазами расплывался тошнотворно знакомый потолок в разводах синих теней. Она неспешно моргнула несколько раз, потёрла глаза, сгоняя дремоту, и выразительно потянулась до хруста. Грудь приятно тяжелила Мяука. Сквозняк из открытого окна облизывал ступни ночной прохладой. Было хорошо. И тихо. Слишком тихо. Она лениво присела, игнорируя ворчание кошки, и с удивлением заметила слева свой футон. Он был пуст, за исключением скомканного одеяла и подушки - всё указывало на то, что проснулась Пауэр в чужой постели. Сам по себе этот факт мало её беспокоил: извиняться перед хозяином она бы не стала так или иначе. Подозрительным было другое. Полудурок, с которым ей по воле случая приходилось делить комнату, при любом покушении на его территорию драл глотку как умалишённый - что было отчасти правдой - и раскидывал конечности в попытках отвоевать пространство. Как будто ей вообще было дело до личных границ этого идиота: она слишком привыкла спать одна и в любой удобной позе, и всего-то. Нередко доходило до драки посреди ночи. Чаще всего. Тогда в спальню с грохотом врывался человек-луковица и разводил их по углам. Как детей, честное слово! Тем не менее, сейчас никакая шавка под боком не сотрясала комнату ни воем, ни храпом. Это было… Необычно. Так что её разбудило? Из коридора донёсся звук. Он был долгим, растянутым на одной высокой ноте и ни на что не похожим. Пауэр обернулась. Небольшой зазор в двери глазел на неё чернотой узкого коридора. Если сраный Денджи опять устроил ночную обжираловку без неё и ко всему прочему потревожил её сон - она его прикончит. Подкрадётся сзади и прямо на кухне долбанёт молотком по тупой блондинистой голове, чтоб неповадно было. Заодно и хвостатого выведет из себя, когда тот увидит брызги крови на его драгоценном гарнитуре. Да, точно, именно так она и сделает. Затея омрачалась тем, что Пауэр не была сильна в разведке и не умела осторожничать в бою. Обескуражить противника внезапным появлением, громко и с гордостью заявить о себе - вот её методы. Это была редкая особенность, которую она не без удовольствия разделяла с Денджи: тот тоже не привык жить полумерами и всегда действовал напрямую. Словом, ей стоило сверхъестественных усилий не издать ни шороха, вставая с футона и ещё немного приоткрывая дверь. Ладонь приятно холодила рукоятка любимого инструмента. Пауэр была во всеоружии и абсолютно готова к бою. Звук повторился. На этот раз он был ярче, громче и отдалённо напоминал чью-то хреновую попытку распеться. Пауэр могла поклясться, что различила в нём имя Аки. Было очевидно, что тактику нападения придётся менять. Как минимум, отложить план на неопределённый срок. Она припала плечом к стене и выглянула из спальни. Пришлось сконцентрировать всё самообладание, чтобы не вздохнуть в голос и не выронить молоток из рук. Обзор на часть кухни и гостиную с этого ракурса был превосходным. Зыбкий свет луны из панорамного окна балкона заливал всё вокруг серебряным и сизым, а из общей картины безмятежности выбивались лишь два силуэта. На узкой столешнице с откинутой головой сидел Денджи и хватал ртом воздух. Его клыки сверкали жемчужными копьями при каждом вдохе, на шее чётко вырисовывался кадык. Серые отблески делали его торс рельефнее, чем обычно. Остальные подробности, к счастью Пауэр, скрывали трусы и Хаякава, устроившийся между бёдер полудурка. Она отметила для себя две детали: он был без привычного хвостика и проявлял несвойственную ему инициативу в вопросе прикосновений к другому существу. Одна ладонь Хаякавы была крепко впечатана в бок полудемона, пальцы второй путались в ворохе соломенных прядей, лицо скрыто в изгибе чужой шеи. Зрелище было увлекательным, хоть и не слишком динамичным. Пауэр во все глаза смотрела, как язык хвостатого методично проходится вдоль ярёмной вены - по прямой и обратно. Он прихватил зубами кожу на ключице и спустился ниже. - Сука-а-а, - выдохнул Денджи. Его грудная клетка поднималась и опадала с немыслимой амплитудой. Хаякава добрался до шнура стартера в середине груди и медленно обвёл языком место, где чёрный провод соединялся с кожей. Денджи вздрогнул. Его голова опустилась смешным движением. Как у дебильной куклы-болванчика, подумала Пауэр. Брови его были сведены к переносице, взгляд неотрывно следил за вознёй человека внизу. - Долго будешь церемониться? - Как пойдёт, - скупо ответил Аки, хватая зубами шнур и мягко потягивая на себя. Полудурок схватил его за плечо. - И не забывайся, - Хаякава чуть отклонился, чтобы поймать его взгляд, просунул язык в треугольный наконечник и сделал пару вращательных движений, а затем по слогам произнёс: - Кей-го. Повисла секундная пауза, и Денджи обнажил зубы в хищной улыбке. Сейчас он напоминал демона сильнее, чем с лезвием вместо башки и окровавленными по локоть руками. - Будьте добры, уважьте моему херу своим вниманием, - с нескрываемой иронией выплюнул Денджи. - Мой, - Хаякава выпустил провод изо рта и почти нежным движением примкнул губами к его животу. Полудурок замер, уставившись на чёрную макушку. - Не понял? - Правильно говорить “уважьте мой хер”, а не “моему”. Но грамматику на потом. Для начала научись хотя бы субординации. Поэтому, Денджи, - он рывком стащил с полудемона остатки одежды, вызвав удивлённый вздох, - “Уважьте мой хер своим вниманием, Хаякава-семпай”. И его голова скрылась меж разведённых ног. Денджи несильно сдавил его шею бёдрами, вновь отвёл голову назад и низко, гортанно простонал. Пауэр ощутила, что её бьёт мелкая дрожь. Она понятия не имела, что ещё за субор-чего-то-там-нахрен-ция, о которой говорит Хаякава, отчего к её лицу безжалостным приливом накатывает жар и откуда в этом “семпай” что-то совершенно… Нечеловеческое. Чуждое этому охотнику и настолько страшное. Движения головы были частыми и ровными. В паутине чёрных прядей светлели пальцы полудемона, направляя, задавая темп. Денджи сжал ноги сильнее - Пауэр инстинктивно сомкнула колени и поёрзала. По кухне вновь разлетелся тот самый звук, отражаясь эхом от стен коридора. Хаякава поднял голову и сердито глянул вверх. - Давай-ка потише, - хвостатый прошёлся открытой ладонью по внутренней стороне его бедра. - Мы же не хотим никого будить. - Давай-ка не отвлекайся, - отзеркалил его тон Денджи и получил щипок. - Она не проснётся, даже если ты сейчас призовёшь Лиса и он снесёт полквартиры. Раз так ссышь, на кой зажал меня прям на кухне? - Потише, - повторил Хаякава, прикладываясь ртом к покрасневшему участку кожи. - И повежливее. Двинься ближе и ляг. - Хорош командовать! - Угу, - согласился человек-луковица и с силой дёрнул Денджи на себя. Тот глупо ойкнул, резко скатываясь задницей к краю столешницы и хватаясь рукой за угол. - Ублюдок, Аки, какого хрена… Пауэр была в бешенстве. По-хорошему сейчас бы вынести к чёртовой матери хлипкую дверь, застать этих двоих врасплох и дать понять, что больно они расслабились рядом с величественным демоном - не проснётся она, как же! Особенно хотелось вбить мысль, что они потеряли всякий стыд и страх в черепушку самодовольного человека. Она звериным жестом наклонила корпус, намереваясь рвануть вперёд, но в этот миг Хаякава подхватил ноги парня под коленями и поднял. Он замер на секунду, а затем щедро, мокро облизал Денджи внизу. Пауэр бессознательно прихлопнула рот свободной рукой и присела. Смотреть на всё это отчего-то было почти так же волнующе, как убивать. Возможно, даже чуть лучше. Денджи обессиленно упал, напоровшись лопатками на смеситель и чудом не задев банки со специями. Пальцы на его ногах сжимались и разжимались, пока чужая голова крутилась меж его ягодиц. Судя по реакции полудурка, это было ошеломительно. - Пожалуйста, - различила она по губам Денджи. Хаякава проигнорировал шёпот, хотя, Пауэр была уверена, прекрасно его слышал. Он широко мазнул языком вверх и вниз, повторил приём несколько раз и вновь сосредоточился на одном месте. С его подбородка капало; прозрачные бусины слюны стекали по шее и исчезали в ярёмной впадине. Одну руку он убрал из-под колена Денджи, чтобы помочь себе пальцами - нога полудемона рухнула, саданув Аки по хребту: выглядело болезненно, но Хаякава не подал виду. - Пожалуйста, - чуть громче простонал Денджи, - Хаякава-семпай! Человек-луковица застыл, отпустил его ногу и вытянулся во весь рост. Никогда прежде на её памяти он не выглядел таким довольным. Он погладил себя через боксеры, подавая Денджи другую руку, чтобы тот мог присесть, обхватил пятёрней затылок и ткнулся в его лоб своим. - Если ты так просишь, - выдохнул Хаякава и, не обращая внимания на возмущённое “Фу бля!”, крепко прижался влажными губами к его рту. Он сразу же углубил поцелуй, мимоходом избавляясь от белья, и Пауэр едва не закатила глаза: увидеть этой ночью двух голых соседей в её планах не было. Хаякава придвинулся почти вплотную, направляя себя рукой. - Держись за меня, - прошептал он и мягко двинул бёдрами. Денджи обхватил его шею. Одну ногу он отвёл в сторону и упёрся пяткой в кромку столешницы - Пауэр отстранённо подметила, какая хорошая у него растяжка. Полудурок приподнялся на руке, демонстрируя каждый обтянутый кожей мускул, и качнулся тазом вперёд, принимая Аки в себя. Хаякава коротко вытолкнул воздух из лёгких, словно кто-то зарядил ему в грудину, и округлил глаза. Денджи размашисто хлопнул его по крепкой заднице, насаживаясь до упора, оставил ладонь лежать на ягодице, впился пальцами в мышцу. - Держусь изо всех сил. - Не делай так больше, - очнулся хвостатый. Он подхватил полудемона под лопатки и нагнулся, вынуждая того лечь обратно. Денджи ухмыльнулся. - Как пойдёт. Хаякава без намёка на фальшь улыбнулся ему в ответ и стал медленно наращивать темп, втягивая полудурка в настоящий, долгий, мягкий поцелуй. Пауэр не видела таких раньше. Если подумать, то она не видела раньше ничего подобного. В эту минуту она остро ощутила, как тесен её кругозор, как скупы её познания по части спаривания. Ни одному существу желание не чуждо, это не было для Пауэр новостью, не говоря о том, сколько раз она видела, как в лесу или на улице трахаются твари разных видов, форм и размеров - от медведей до мелких псин. Но разве Денджи не пёс? Разве не должно всё это походить на случку дворняг в подворотне за старой раменной? Откуда в каждом его движении столько осознанной ласки, почему эти благодарные стоны так не похожи на жалкий скулёж? Почему полудемон так самозабвенно льнёт к Хаякаве и горячо шепчет неразбериху в приоткрытый на вдохе рот? - Аки, - только и могла разобрать она. - Аки, Аки, Аки… Хаякава выпрямился, и Денджи инстинктивно подался вслед, но человек пригвоздил его обратно выверенным ударом открытой ладони в грудь, надавил подушечкой большого пальца на основание провода, вдумчиво обвёл отверстие с торчащим шнуром по кругу. - Ты, смотрю, залипаешь? - осклабился полудурок. - Переживаешь, что раз у меня там Почита, для тебя местечка не найдётся? Аки опасно сузил глаза. - Я не переживаю, - хвостатый закинул его ногу себе на плечо и лизнул косточку на лодыжке. - Я знаю, что оно есть, - последнее слово он тяжело выдохнул, жёстко толкаясь вперёд. Денджи закатил глаза на анатомически возможный градус и задрожал. - Да, - сказал он и всё-таки потянулся за поцелуем. В этот раз Хаякава ему позволил. В целом, положение дел было яснее некуда. Пауэр притворила дверь, заглушая уже знакомые звуки, частота которых перевалила за все возможные пределы, и уставилась в потолок. Лицо по-прежнему горело, зудели кончики пальцев. Завтра Пауэр хорошенько обо всём этом подумает. *** Денджи подцепил палочками изрядную порцию маринованного имбиря и с причмокиванием отправил в рот. - Знаешь, чё, - вслед за имбирём исчезло почти полплошки риса, - готов жрать твою стряпню целую вечность, хоть ты и невыносимый засранец, - резюмировал полудурок, указывая на Хаякаву палочками и едва не проделав в его бледной щеке дыру. Аки был похож на закипающий чайник - вот-вот, и из его идеально уложенного хвоста повалит пар. Пауэр шумно вздохнула, бездумно расчленяя лосось в тарелке на волокна. Утро было до омерзения обычным. Никаких намёков на ночное беззаконие: за завтраком эти двое вели себя как всегда, переругиваясь в привычной манере. Брови Хаякавы были страдальчески надломлены в немом вопросе к святой Макиме, за что ему это всё. Рот Денджи был по обыкновению похож на измельчитель отходов и закрывался лишь на мгновение, когда нужно было поработать челюстью для пережёвывания пищи. Она бросила короткий взгляд на столешницу с раковиной: интересно, Хаякава хоть додумался прибраться, прежде чем готовить им завтрак?.. Стоит ли сказать им сейчас, что она знает об их грязных играх? Или оставить как часть стратегически важного запаса в её не слишком обширном арсенале чужих секретов? - Ты чё творишь? Пауэр не сразу поняла, что полудурок обращается к ней. И он, и Хаякава пялились на неё так, будто это она сейчас совокуплялась с кем-то прямо на столе, не иначе. Они так и застыли втроём с тупыми выражениями лиц, пока через несколько секунд Пауэр не сообразила, в чём дело: в раздумьях она не заметила, как взяла с тарелки смачный кусок дайкона и поднесла его ко рту. - Не твоё дело, - веско заметила Пауэр и с ювелирной точностью метнула овощ полудемону в лоб. Тот успел перехватить его в воздухе и тут же сожрал. Аки устало и с нажимом провёл ладонью по лицу. - Если ещё раз в этой квартире полетит что-нибудь съедобное, я добьюсь приказа сверху разобраться с тобой методами более доходчивыми, чем простые просьбы. - Сам жри свою траву, старшой. А я повторюсь: мне нужно мясо! Пауэр увидела, как дёрнулся у Хаякавы глаз. Он предупреждающе втянул воздух через нос и медленно выдохнул. - Вы оба сильно много о себе думаете, вот что. Но не волнуйся: я найду способ, как и тебя научить субординации. Лицо Пауэр вспыхнуло. Хаякава сейчас вполне мог бы прикурить от её щёк. Видела она эту “учёбу”, даром ей не сдались такие занятия! Это ж насколько надо обнаглеть, чтобы в открытую предлагать такое?! Она вскочила из-за стола, опрокидывая миску с соевым соусом, под удивлённый вздох Денджи и возмущённый - Аки. - Хрена вам, поняли?! Сами учите свои субординации! Без твоих наставлений обойдусь, человечишко. Она развернулась на пятках и удалилась в комнату под ошарашенными взглядами соседей. Пауэр будет молчать о том, что видела той ночью. Она будет хранить и взращивать это знание, пока не придёт его время, чтобы потом, в самый нужный час обескуражить противника и с гордостью заявить о себе - согласно своему, единственно верному кодексу.