Ты полюбишь меня!

Он смотрит на меня зло, исподлобья. Маленький мальчик. Хотя…не такой уж и маленький, восемнадцатый год пошел. Только вот во взгляде детская обида. И волосы взъерошены так же, как и восемь лет назад. Невысокий, тощий, словно воробушек. Мой. Нежно провожу ладонью по скуле. Дергается… Ну что ж ты, милый? Разве так родных братьев встречают? Все-таки пять лет не виделись, малыш. Пока я учился в университете, ты изменился… Нет больше сопляка Лешика. Ты так хотел, чтобы я заметил: мой младший братец вырос. Так почему не рад? Кляп во рту мешает говорить? Прости, милый, досадная необходимость… Сам виноват. Не люблю крики, проклятия. Ты и так достаточно обругал меня, когда боролся изо всех своих цыплячьих силенок. Пришлось вымыть ротик с мылом. Не забыл, Лешик? Ведь я за тебя отвечаю. Родители сделали мне королевский подарок, уехав на дачу. Иначе выполнить мой замысел было бы стократ труднее. Мать никогда не отличалась любовью к геям, а уж что бы устроила мне… Заманить тебя в мою комнату оказалось настолько легко, что даже смешно. Какой доверчивый Лешик. Ты так ничего и не понял, даже когда я достал веревки. Лишь потом попытался сбежать, но это же смешно! Может, ты и подрос, стал таким сексуальным, но сил тебе это не прибавило. Провожу ладонью по обнаженному животу, тихонько порыкивая от кайфа. Ни один мой парень не возбуждал так, как ты. Черт возьми, Лешик, что ты со мной творишь?! - Сладкий… - играю языком с бусинами соска, иногда чуть прикусывая их острыми зубами. И не ври, что не нравится. Пусть мычишь, пусть пытаешься вырваться, но я же тебя лучше знаю. Влажным языком провожу дорожку до пупка, ладони на бедрах, жадно поглаживают в опасной близости от плоти. Низ живота горит от едва сдерживаемого желания. - Сладкий братик… Не хочешь меня? Ты прожигаешь меня ненавидящим взглядом. И никаких слов не надо. - Ай-яй-яй, а врать не хорошо. Я ведь знаю, что хочешь. И как он только умудряется с кляпом во рту выражать личиком такое презрение? Мррр, киска, это так сексуально. Своими гримасками ты лишь приближаешь неминуемую участь. Я не тороплюсь. Хочу, чтобы мой братик стонал от удовольствия, а не от боли. Это будет, поверь, все будет. Губы плотно обхватывают наполовину вставшую плоть, словно ребенок долгожданный леденец. Ты ведь любишь леденцы на палочке, Лешик? Помнишь, как на днях ты сосал один в парке, у меня на глазах. Когда я чуть не взорвался от переполнявших меня чувств! А ты продолжал медленно, словно бы специально, терзать меня, водя язычком по конфете. Вспоминаю каждое твое движение, подражаю им. Круговыми движениями кончика языка рисую узоры, облизываю, наблюдая, как ты постепенно возбуждаешься. Глазищи сверкают как у чертенка, но нравится ведь. Как я и говорил. Приглушенные кляпом стоны, которые ты не можешь подавить, ласкают слух изысканнейшей музыкой. Еще немного доставляю тебе удовольствие, но мне не хочется, чтобы все закончилось так. Ты настороженно наблюдаешь за моими манипуляциями. Беру с тумбочки смазку, стараясь не слишком широко ухмыляться… Если ты будешь слишком испуган, будет больнее, Лешик. Твои глаза широко раскрываются, мотаешь головой. Тщедушное тельце бьется в оковах так отчаянно, что мне на миг кажется: ты вырвешься… Но нет, мои веревки сильнее младшего братца. - Не бойся, сладкий. Тебе понравится, - успокаивающе мурлычу. Внутри него так тесно и горячо, хотя я проник лишь одним пальцем. Боги, как же в нем должно быть хорошо! Сжимается и жалобно смотрит перепуганными заячьими глазками. Ты так забавен, Лешик... и так сумасводяще эротичен в своем страхе. Хочу тебя! Хочу! Больше не могу сдерживаться. Тяжелое дыхание, расширенные зрачки выдают мое состояние, почти бешеное. С любым другим партнером я не стал бы терзать себя дальше, когда плоть болезненно горит огнем желанием, впиваясь в ткань штанов. Но ты - мой младший братик, маленький Лешик. Мой. Однако все же и моя выдержка небезгранична. Резко ввожу в тебя сразу три пальца, чем вызываю жалобный всхлип. Прости, малыш... Чтобы загладить свою вину, облизываю плоть. Дыхание братишки становится более мерным, он уже не сжимается так отчаянно, не пытается вырваться. Хорошо, да? Я знаю. Вхожу в тебя медленно, чтобы было не так болезненно. Но все равно не сдерживаюсь, последний толчок выходит резкий. Сквозь плотно сжатые зубы вырывается протяжный стон. - Ахх… - какой узкий, какой горячий. По пылающей щеке сползает слеза. Закрываешь глаза, будто прячась от меня. Нет, так не годится! Я хочу, чтобы ты видел меня. Срываю кляп, целую сухие губы. Лешик не отвечает, но и не противится поцелую. Медленно двигаюсь в таком желанном теле, давая ему возможность привыкнуть. По телу растекаются сладкие волны удовольствия. - Лешик… И ты невольно отвечаешь, слабо поддаешься. Боль в твоем взгляде смешивается с удовольствием, пока слабым, но нарастающим с каждым толчком. Брат сам впивается в мои губы, пытается поддаваться навстречу. Разум в карих омутах меркнет, уступая место наслаждению. Развязать бы его, чтобы тонкие холеные руки могли обнять меня, но… Но так не хочется останавливаться. Потом, все потом. - Скажи мое имя, милый… Скажи… Ты молчишь, лишь изредка постанывая. Я сжимаю твою плоть ладонью, ласкаю в ритм быстрых толчков. - Андрей… - шепот едва слышен, и мне на миг даже кажется, что ничего этого не было, но ты повторяешь чуть громче: – Андрей! – и со стоном кончаешь, изливаясь в мою ладонь. Спустя несколько минут дохожу до кульминации и я. Перед глазами пляшут разноцветные круги. Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой, братец. Вновь впиваюсь в губы жадным поцелуем, убеждаясь, что все произошедшее – не волшебнейший сон. - Ненавижу тебя, - говорит Лешик, пока я освобождаю его от веревок. - Но ты полюбишь меня, - ласково улыбаюсь в ответ. Уже любишь, малыш. Осталось только доказать тебе это.