и это было только одно слово - любовь

      пока для всех рыжая была задиристой искрой, для лорда она была всем.       она была большим костром: такой обычно загорается в ночь ивана купала, горячий и чарующе опасный, чтобы длинноволосые девчонки в белых сарафанах и с венками на голове, ищущие папоротников цвет, прыгали через него как можно выше. она была ярким сентябрьским букетом из кленовых листьев, который каждый год приносит в четвёртую горбач. она была сухими апельсиновыми корками, терпкими лепестками календулы и большими деревянными бусинами. она была звёздным небом: лорд вечно искал созвездия из веснушек на её лице, и даже точно знал, что на правом виске находилось подобие пояса ориона, а на щеке - маленькая кассиопея.       рыжая была прекрасна. но недосягаема.       - а когда я умру, ты заплачешь?       медно-кленовые и катастрофически криво подстриженные пряди сегодня пушились больше, чем обычно - лорд заметил это. он так часто смотрел на рыжую, что знал даже, где находится самая большая родинка на её теле, откуда бегут мурашки при случайном прикосновении и в каком глазу блестит одиноким светлячком янтарная крапинка близ зрачка.       она смотрела пристально. вопрос был серьёзным и предусматривал скорый ответ без лишних раздумий. но лорду, мягко говоря, на это было всё равно.       - а ты заплачешь, если я умру?       губа предательски дрогнула. рыжая искренне надеялась, что лорд этого не заметит, хотя знала, что ошибалась. она знала, что лорд видит её насквозь.       глубокой майской ночью, когда они сидели на крыше дома, считая упавшие дубовые листья и лунные блики, рыжая узнала, что для лорда она - спасение. шрамы на его руках оставались нетронутыми уже который месяц, табаки больше не собирал его слёзы в крохотные пузырьки из тонкого стекла и не слушал истории о новых способах оборвать нити, связывающие лорда и эту жизнь. теперь крыша для него была местом для пересчёта исчисляемых и не очень вещей, но никак не для дурных и навязчивых мыслей. это невольно вызывало у рыжей мимолётную улыбку, которую лорд, разумеется, видел.       вы можете себе представить, каково это - быть для кого-то поводом жить?       лорд нежно прижимает к себе так, чтобы рыжей был слышен глухой стук его сердца, и рыжая слушает. русалка рассказывала ей, что любит слушать дыхание сфинкса и дышать в унисон с ним, хотя это не очень удобно, но романтично, и рыжей казалось это странным. она слушала русалкины старинные песни о наружности и не понимала, как можно любить что-то больше, но теперь понимает. сердце у лорда стучит еле-еле, будто ещё немножко, и остановится, тогда рыжая кладёт обе ладони ему на грудь и чувствует, как сердце начинает бежать. иногда у лорда забавно урчит в животе, и рыжая смеётся до слёз, раскрывает маленькую твёрдую ириску, давно потерянную в кармане шорт, и даёт её лорду. он (не)нарочно касается языком её пальцев и прикусывает короткие неаккуратные ноготки.       лорд любит ириски. рыжая любит приторно-сладкие поцелуи в знак благодарности за конфету.