***
— Астрид Хофферсон, — строгий голос ее матери, словно хлыст, бьет девушку по спине, когда она пальцами касается дверной ручки, собираясь выйти на улицу. Астрид замирает, выдыхает сквозь сжатые губы, заставляет себя улыбнуться и разворачивается. Она была удивлена, что ее мать до сих пор не легла спать, ведь обычно, если ее родители не присоединялись к другим взрослым в Большом Зале, значит уже видели десятый сон, и потому Астрид могла легко прокрасться и выйти из дома. — Да? Женщина пересекла гостиную, оказалась на кухне и поместила руки на спинку стула. — Присядь. Нам нужно поговорить. В девушку словно молния ударила, но Астрид постаралась сохранить каменное выражение лица. Она уже представила, как будет объясняться и была рада, что взяла с собой топор. Просто соврет и скажет, что собиралась ночью потренироваться. Но, как и было ей сказано, она напряженно подходит к столу и тяжело усаживается на предложенный стул. Астрид пыталась выглядеть больше раздраженной, нежели виноватой, словно разговор с мамой ни на йоту не волновал ее. Женщина долгое и напряженное мгновение молчала, а ее взгляд был острее ножа. Ее мать сложила руки на груди, волосы были распущены на ночь. Люди постоянно говорили, что Астрид очень похожа на маму. — Я хочу, чтобы ты честно отвечала на мои вопросы, — медленно начала мама, из-за чего Астрид еще сильнее занервничала. — Если ты соврешь мне, правда точно скоро всплывет. Девушка сильнее сжимает губы. — Хорошо? А в голове тем временем ревела паника. Девушка уже раздумывала, как бы ей отправить послание Иккингу, что ему нужно бежать. Она сомневалась, что он знал, как работают дымовые сигналы. Но упрямый мальчишка, скорее всего, не бросит Беззубика, даже если за ним будет гнаться вся свора викингов. Ее мать сильнее сжимает руки. — Мне нужно поговорить со Слюнявым и перенести свадьбу? Ее слова, словно ледяной водой, окатили девушку. — Что? Нет! — сказала светловолосая сидя на краю стула, теперь выражение ее лица напоминало мамино. — Зачем ты вообще заговорила об этом? — Не думай, что я не заметила, — твердо говорит ей женщина. — Ты часто пропадаешь, поздно встаешь, ешь за двоих, а то и за троих. Ведешь себя так, будто скрываешь что-то. Помни... ты не сможешь вечно это прятать. Глаза Астрид изучали лицо матери. Она не была уверена, чего должна была ожидать от этого разговора, ведь обычно подобного с ней не случалось. Но теперь она все больше и больше понимала, что, кажется, дело было не в Иккинге и Беззубике. — Я не понимаю, на что ты намекаешь. Миссис Хофферсон подняла взгляд к потолку и покачала головой, а затем глубокого вздохнула и раздраженно посмотрела на девушку. — Скажи мне правду, Астрид... делала ли ты со Сморкалой вещи, за которые ему теперь придется взять ответственность? Внезапно все стало предельно ясно, и Астрид в ужасе. — Ты думаешь я... Мама! — ее лицо горит от возмущения и облегчения. Женщина, кажется, слегка успокаивается. Она примирительно поднимает руки и продолжает, но уже гораздо тише: — Я не расстроена, ты не подумай, — говорит она успокаивающим голосом. — Такое бывает. Мне просто нужно знать, надо ли переносить свадьбу, чтобы избежать нехороших сплетен или нет. — Да пусть сплетничают сколько угодно, — шипит Астрид, боясь, что, скорее всего, ее отец сейчас их подслушивает. — Я не была со Сморкалой и тем более не ношу его ребенка, — из-за этой мысли ей в самом деле стало дурно. Она все отрицала, да только какая разница, ведь судьба ее уже решена. Астрид знала, что через год-другой, она скажет своей семье другие слова. От этого ей стало немного тошно, но рвота за обеденном столом определенно плохой способ избавить мать от страхов. Но из-за ее слов лицо женщины скривилось от гнева. Астрид не поняла такой реакции, но затем мать спросила: — Если ты была не со Сморкалой, то с кем ты возлегла? — Ни с кем! — В последнее время ты часто общаешься с сыном Ингерманов. Это он? В девушке тем временем сильнее забурлило раздражение. Она с силой вскидывает руки вверх, а затем опускает вниз. — Тебе не с кем поговорить? Я ничего не сделала! — Так можно было бы разорвать твой свадебный контракт, — прорычала миссис Хофферсон и подозрительно посмотрела на свою дочь. — Ты не глупа. — А вот ты, видимо, напротив, если думаешь, что я могу так поступить, — на задворках сознания Астрид задумалась, что бы расстроило ее мать больше. То, что она забеременела от другого мужчины, или что она в овраге прятала Ночную Фурию и любителя драконов. — Я все еще невинна, как в день, когда ты подписала контракт за меня, так что я совершенно девственна и насильно обручена. Прямо как ты и хотела. Она агрессивно встает со стула и направляется к двери, но ее мать догоняет ее и хватает за руку. — Астрид, — настаивает она, раздражение на ее лице пропадает так же быстро, как и появилось. — Прости. Слышишь меня? Прости. Девушка хотела вырвать руку и выбежать из дома, но чувство долга заставляет ее подавить это желание. Но оно не остановило ее от того, чтобы одарить мать резким взглядом. Женщина кладет руку на щеку своей дочери, прижимая нежные пальцы к ее лицу. — Я знаю, что ты не хочешь выходить за него. Ты четко дала мне это понять. Но ты же не выбрала никого другого, и после того, как твой дядя... — миссис Хофферсон покачала головой и умоляюще посмотрела на свою дочь. — Свадьба обеспечит тебя защитой, безопасностью и возможностями. Уже не говоря о том, что ты... — Восстановишь честь семьи, — закончила за нее Астрид, ее голос был не громче шепота. — Давай по-честному, мама, моя свадьба со Сморкалой просто очередной способ убрать тень позора, которую накинул на нас дядя Финн? Женщина морщится. — Он обесчестил нас, — ответила она. — Не буду врать и говорить, что брак не поможет нашей семье. Нам повезло, что мальчишка вообще выбрал тебя, а не дочку Торстонов. — Повезло? — фыркнула Астрид. Она отстранилась от матери и шагнула в сторону двери. — Почему выбирает он? Почему не я? — Потому что он будет вождем, — голос ее матери снова был на грани. — Это твоя судьба, Астрид... ты будешь той, кто возглавит Олух со Сморкалой. И ты знаешь это! Всю свою жизнь ты на голову опережала остальных. Ты была рождена другой! Астрид чувствует, как глаза щиплют слезы. Отвернувшись, она облизывает губы и качает головой. — Я тяжело работала. Тренировалась. Защищала деревню... Я была лучшей на драконьих тренировках! Разве быть лучшей ничего не значит? Разве для того, чтобы отличаться от остальных мне все равно нужен муж? Ее мама закрывает глаза, а затем вздыхает. — Астрид, ты же знаешь, что мы тобой гордимся. Очень, но... — Не волнуйся, мама, — светловолосая вновь разворачивается к двери и собирается уйти, пока не потеряла остатки самоконтроля. — Я не беременна. Не сплю с Рыбьеногом. Свадьба пройдет согласно плану. И пока мама не сказала что-то еще, Астрид выходит из дома Хофферсонов и громко захлопывает двери. На мгновение она смотрит на звезды и пытается восстановить дыхание. Тело будто налилось свинцом. Ветер освежающе обдувал шею. Ее дрожащая рука прижимается к ребрам, пытаясь убрать образовавшийся там узел. Она делает медленный глубокий вдох. А затем бежит. У Астрид раньше были сны, где она бежала быстрее ветра. Где почти не касалась ногами земли. Руки были расправлены; как бы ей хотелось быть такой же быстрой, как в своих снах. Ей хотелось не чувствовать вес каждого своего шага и не видеть свет в домах. Ей хотелось верить, что если она поднажмет чуть сильнее, чуть быстрее, то сможет воспрять над землей и перестанет быть ее частью. От бега ее топор то и дело врезается ей в спину, каждый раз выбивая их девушки воздух. Горячие слезы текут по ее щекам, и она вытирает их, отчаянно надеясь, что не наткнется ни на кого. Огонь в ее груди был знаком, она знала как его успокоить. Ее сердце стучало так, будто оно хотело обогнать ветер. Как только ее сапоги коснулись скользкой травы, Астрид скользит, но все же удерживает равновесие и направляется в лес. Она не была уверена, почему решила бежать именно туда. Единственное, что было в той стороне – калека-дракон и юноша с какими-то своими личными ожиданиями. И хотя Астрид со всех сил бежит все дальше, когда на ее пути встречаются первые стволы деревьев, то девушка останавливается и прижимается к первому же. Кора у ее ладоней была грубой. Она смотрела в темноту леса и дышала. Далеко не сразу она молча сползает по дереву вниз. Новые всхлипы вырываются из нее, и Астрид, наконец, перестает сдерживать слезы. «Не мы выбираем наши судьбы», — недавно сказал ей Стоик Обширный. Она сжимает кулак и слабо пытается ударить ствол. Ее челка прилипла ко вспотевшему лбу. Смотря на деревню и то, что лежало дальше за ней, Астрид сидела, плакала и ждала дня, когда никто из них не сможет сдерживать ее.***
Позже, когда слезы высохли, а сердце успокоилось, Астрид, наконец, понимает, как сильно замерзла. Не с первого раза, но она поднимается на вялые ноги, хватаясь трясущимися пальцами за древесную кору. Она дрожала от холода, а колени болели от того, что девушка слишком долго просидела в одном положении. До зимы осталось еще пару месяцев, но остров, что находился севернее Меридиана Мучений, был не самым теплым местом, даже осенью. Заставив свои ноги сделать шаг в сторону деревни, Астрид задумалась: продержится ли ее меховой плащ еще один год? Она устало тащилась вперед, обняв себя руками. Смочив слюной сухие губы, девушка опускает глаза и смотрит, не слетела ли с пояса мазь для Змеевика. Именно этим она собиралась заняться, пока мама не поймала ее. И она не отступит. Вот только ветер пробирался под ее одежду. Астрид подумала, что надо было взять с собой одеяло для дракона. А потом поняла, что не смогла бы его там оставить, ведь кто-то обязательно увидел бы его утром. Она вздохнула. Почти все факелы в деревне уже потушили. Как только девушка доходит до моста, ведущего к арене, то видит, что в кузнице все еще идет работа. Интересно, это Рыбьеног работал над хвостом Беззубика? Она остановилась и направилась в сторону кузни. Кроме того жар от ковки поможет ей согреться. Астрид решает, что зайдет к Змеевику позже. К ее удивлению, за наковальней стоял не Рыбьеног, а Плевака. Викинг что-то подпевал себе под нос, пока стучал молотом по затупленному мечу, а рядом стояла огромная кружка с, очевидно, чем-то крепким. Кузнец не сразу замечает ее, но когда Астрид делает еще несколько шагов внутрь, он поднимает взгляд. — А, Астрид. Вечер добрый. — Привет, — она не задерживается в дверном проеме, желая наконец согреться. Присев, она поднимает руки к огню и наблюдает за работой кузнеца. В стороне лежит небольшая кучка оружия, а у ног валяется огромная груда металлолома. Очевидно, он собирался всю ночь провести в работе. Неудивительно, оружия в деревне все так же было раз-два и обчелся. Она подумала о топоре, который потеряла где-то в лесу. Все благодаря Иккингу. — Не можешь уснуть? — нарушил молчание между ними Плевака, приподняв свои волосатые брови. Его рука-молот с громким стуком опустилась на меч. — Решила прогуляться, — соврала девушка, разминая пальцы. Теплое покалывание коснулось их кончиков и начало продвигаться к костяшкам. Поначалу всегда больно, когда появляется жизнь там, где только недавно прошла смерть. Она прочитала это в одной книге. — Замерзла и решила зайти. — Ну, здесь тебе всегда рады, — приподняв меч в сторону света, Плевака начал высматривать неточности, которые мог заметить лишь мастер. — Стоик меня в могилу сведет – столько работать. — Если бы я знала как, то помогла, — говорит она ему и пожимает плечами. — Ха, даже мой подмастерье не особо хорош. Все работает над какими-то своими проектами, — Плевака кладет меч обратно на наковальню и продолжает стучать по нему. От любопытства глаза Астрид расширились. Интересно, неужто Рыбьеног настолько беспечен, что спрятал протез для Ночной Фурии где-то в кузне? Она мысленно делает пометку спросить его об этом, как только снова увидится с ним. — Ох, — кстати говоря о драконах: — Скажи, Рыбьеног говорил с тобой, насчет моей помощи с драконами? — Хах? — рука-молот замирает в воздухе, и старый викинг смотрит на нее, а затем на его сбитом с толку лице появляется понимание. — О, да. Уже придумала, что напишешь в завещании? — она думает, что он лишь отчасти шутит. — Нет, — Астрид трет ладони друг о друга и обдает их теплым воздухом. — Ты занят. Я доказала, что могу справится с драконами. Я хочу быть полезной, — рукой она махнула в сторону кучи металлолома и молча благодарно помолилась богам за помощь. — Может, тогда ты не будешь работать допоздна. Кузнец изнеможденно смотрит на нее, но затем возвращается к работе. — Тогда ладно. Если ты думаешь, что выживешь, то корми чудовищ, на здоровье. Но ты же понимаешь, что будешь убирать их клетки? Астрид морщится, но быстро соглашается. — Конечно. Как часто? — Эх, мы не часто кормим их. Стоик говорит нужно раз в несколько дней. Так что, пока они не придут в себя, то быстро вычисти все, — Плевака пожал плечами, словно все это пустяки, а Астрид хмурится от потрясения. — Это... — она осторожно подбирает слова. — ...Не думаешь, что это немного... бесчеловечно? Кузнец усмехается не поднимая взгляда. — Бесчеловечно было есть мою ногу! Эти существа не чувствуют ничего, кроме ненависти. Голода и ненависти. Ее руки по непонятной причине дергаются. Астрид знала, что не должна продолжать, нужно было успокоится и попробовать в другой раз. Но она думает о запертом на арене Змеевике и ее челюсть сжимается. — Я думаю, они умнее, чем нам кажется, — медленно говорит она. Она суживает глаза, пытаясь понять его реакцию. Языком кузнец колупается у себя в зубах, а затем качает головой. — Ты еще молодая, девочка. Не видела, на что они способны. Сжав зубы, она отходит от огня. — Я видела достаточно, — говорит Астрид. — Но разве тебе не кажется, что мы поступали не лучше? До этого вопросы не вызывали никакой сильной реакции. Но после последнего Плевака смотрит на нее со смесью неверия и страха. — Ты же не сочувствуешь им, нет? — Нет, — быстро отвечает она. — Просто задумалась. И тогда он как-то странно улыбается, а затем закатывает глаза, поднимает меч и вновь начинает осматривать его. — Теперь ты звучишь, как Валка. Ей пришлось приложить все силы, чтобы сдержаться и не дрогнуть. Днем ранее Иккинг назвал имя своей матери, но Астрид все никак не могла вспомнить его, что ее весьма беспокоило. Но только оно слетело с губ Плеваки, у нее в голове будто колокол зазвенел. Валка. Вот как звали его мать. — Кто... кто такая Валка? — спокойно говорит она, боясь показать свое любопытство. Ее пульс гулко бился из-за возбуждения и беспокойства. Впервые за все время у нее появился шанс узнать что-то об отце Иккинга с тех пор, как он оказался на Олухе. И потому по ее позвоночнику то и дело проходила трепетная дрожь. Однако лицо викинга вдруг помрачнело. Астрид нахмурилась, и когда мужчина покачал головой, она была готова взвыть от отчаянья. — Никто, — отвечает он тихо. — По крайней мере никто из ныне живущих. Астрид отводит глаза, волнуясь, что если встретится с его взглядом, то он увидит ее разочарование. Она раздумывает, как бы вернуть разговор в нужное русло, чтобы осторожно выудить нужную информацию, при этом не давя на него. Она знала, что этот навык ей так или иначе придется развить, как только она станет женой вождя, но тот никогда не был ее сильной частью. Кнут и пряник, вроде так оно называется. Но затем она осознает, что такая реакция у мужчины неспроста, и ее сердце пропускает удар. Плевака знал Валку. Он думал, что она мертва. И только Астрид напомнила ему о ней, как хитрая ухмылка в одно мгновение исчезла с его лица. Она резко выдохнула, сжав вместе губы. Разве Плевака был женат? Она никогда не слышала, чтобы у него была жена, но если он потерял ее, когда Иккинг был еще младенцем, значит и Астрид была не старше. Тогда, разумеется, она не слышала о ней. Когда она вновь смотрит на кузнеца, в ее глазах горит абсолютно новое любопытство. У Плеваки были кусочки нужного ей паззла; обрубок ниточки, которая связывала Иккинга и Олух. Капли пота появились у нее на лбу. Рукой она смахивает их. И вновь смотрит, как работает викинг. На сегодня потрясений хватит. Но лишь на сегодня.