— И вот короче Даха опять с этим конченым.. — зло простонала Виолетта, лёжа на моих ляшках. — Мы с ней вроде только-только.. И тут блять, опять он!
Шестым уроком поставили физкультуру вместо географии, видимо Зинаиду Филипповну отправили на олимпиаду. А чтобы не делать нам поблажек и отпустить по раньше домой, в расписание подняли физру. Злой физрук, который планировал сходить в столовую и пообщаться с поварихами, расхаживал по спортзалу, разговаривая по телефону. Его взгляд, сердитый, едва попадал на нас. Казалось, он представляет себя одним из бандитов девяностых, такой пафосной, громко говорящей походкой, он обошёл весь периметр зала. Шестиклассницы бегали по всей территории, активно играя в догонялки. Их озорные глаза и светящиеся улыбки будто освещали ни только помещение, но и всю школу. Вот какая-то высокая, для своего возраста, брюнетка поймала свою подругу в оковы, под названием «ты водишь». Наши одноклассники нелепо играли с несколькими ребятами из шестого, в пионербол, то и дело кидая мяч в нас с Виолеттой. Сама же Малышенко, рассказывала о своей неразделённой любви, с какой-то девушкой.
— А че за Даха то? Я её знаю?
— Варь, ты гонишь? Помнишь тёлка с одиннадцатого, всё за нашим Онешко бегала? — в голове, словно фотоальбом, начали проецироваться воспоминания с девушками Юлия. — Добренко которая, ну в инсте Каплан, знаешь?
В голове начал вырисовываться портрет той самой «Добренко которая, ну в инсте Каплан». Низкорослая девушка, с нежной улыбкой, курносым носиком и вечно разным цветом волос, то они желтые, то зеленые, то синие, сейчас она вроде перекрасилась в блондинку. Девушка учится в одиннадцатом «А», и буквально является словом нежность. Мишель рассказывала, что Даша действительно очень добрая и приятная в общении. Но вспоминая выходки Юлия с его бывшими девушками, становилось её искренне жаль. Даже состоя в отношениях с Добренко, он не раз проводил время с другими.
— Ааа, так че она тебе нравится? — щёки татуированной покрылись ярко пунцовым румянцем, что свидетельствовало о правдивости утверждения. Смущенная улыбка появилась на лице и глаза, казалось блестели от восторга.
Виолетта приподнялась на локтях и обвила руками лицо. Ей, видимо думалось, что так её красные щёчки останутся незамеченными. Я слегка пощекотала её за ухом, от чего татуированная опустила руки и выпрямилась. Вновь задумалась, и на лице не осталось и следа от былого настроения.
— Мась, да ладно тебе, главное чтобы у маинького всё было ахуено.
— У маинького всё будет ахуено, когда рядом с ней не будет этого гандона. А это будет очень скоро.
Гулкий звонок проверещал на всю школу, оповещая окончание ненавистного урока. Последние слова Виолетты больно впиваются в сознание. Она готова ради неё на многое. Видимо сильно понравилась.
Коротко попрощавшись с подругами, бегу на остановку. На улице относительно неплохо, солнце и шапка одаряют дозой мягкой теплоты и плотно ложатся куполом вокруг меня, защищая от мёрзлой погоды. Солнце непроизвольно выглядывает из под деревьев и светит прямо в мои серые глаза, отражая какие то узоры в моём сознании. Лишь буйный ветерок, пихающий меня в спину, не даёт забыть о том, что близится зима. Крупные хлопья снега падают прямо на кончик моего носа, мгновенно тая. Слово его там и не было, но ощущение небольшой капли на носу осталось. Под ногами хрустит белоснежный снег, похоже это был последний такой белый снег, рядом слякоть да и только. Рыжий, не понятно откуда взявшийся кот, трётся о ногу и жалобно мяучет. «Если я возьму тебя с собой, бабушка такой скандал устроит..», протягиваю коту оставшуюся половинку от сосиски в тесте и ускоряю шаг.
Возле остановки стоят ещё четыре человека, две громко ворчащие бабушки с огромными пакетами и морщинистыми лицами и видимо парочка. Парень греет ладони девушки своими и влюбленно заглядывает ей в глаза, а та лишь смущенно отворачивается и трёт носик. Выглядит мило. Чертовски мило. С трудом отворачиваю от них глаза и прячу руки в теплые, черные перчатки. Даже не смотря на них, в моей голове рисуются картины счастливых отношений с Костей. То как он замёрзший, с легким румянцем от холода берёт мои руки в свои, и с восхищением вглядывается в мои глаза. На его длинные ресницы, аккуратно падают снежки, зрачки расширяются от одного моего присутствия, очертания, его выделяющихся скул, становится мягче, а после вовсе расслабляется и превращается в обворожительную улыбку. Его руки тянутся к моей шапке, поправляя её, а после касаются моей щеки и он придвигается ко мне.
— Девушка! Ну, девушка! Ты что уснула? — низенькая бабушка явно не доброжелательно трясёт меня за плечо, отрывая от фантазий, — Ночью надо спать, а не днём зенки плющить. Сталина на вас нет!
— Да иду я, иду, слышите? Что разорались сразу?
Под вопли той бабули захожу в полный людей, автобус.
***
— Ба, я дома, — прокрутив ключ в дверном проёме, наконец попадаю домой.
Квартира не блещет особым ремонтом, его тут делали последний раз лет сорок назад. На стенах поклеены обои с какими-то рисунками, то ли это цветок, то ли журавль до конца не кому не было понятно. На полу был постелен ламинат тридцать первого класса и белый коврик. С прихожей можно было плавно попасть на кухню. Там интерьер розно не отличался. Но светило этого дома, как я его называю, это всё же моя комната.
— Варя пришла! Варя пришла!
Младшая сестра выбежала из кухни под ругань бабушки, видимо ела. Она повисла на мне, крепко обнимая.
— Привет мартышка! Как у тебя дела? Сколько снежинок сегодня насчитала? — вещаю верхнюю одежду в шкаф, попутно при обнимая сестру.
— Варвара! Ну что ты делаешь из Евы, какую то психически больную, а? — грубо перебивает младшую, бабуля. —Чтобы я больше такого не видела. Иди ешь и садись за уроки, не дай бог мне позвонит Тамара Фёдоровна и скажет, что ты бездельничаешь в школе.
Бла, бла, бла. Целую Еву в лоб и закрываюсь в комнате. Достала. Как же она достала меня. Это не так, то не так, а когда будет так? Видимо, для неё, никогда. Включаю гирлянду весящую над кроватью и падаю на подоконник. Беру старый блокнот и начинаю изображать свои мысли. Единственной отдушиной в моей жизни является рисование. Я не рисую профессионально, нет, это лишь небольшой способ выбросить стресс за день. Подкуриваю ягодную мальборо, и вывожу какие то узоры на желтоватый лист. Надкусываю фиолетовую кнопку и во рту приятно растекается множество вкусов, запах отдает виноградом. На бумаге уже вырисовывается лицо парня, красивого парня. Лёгкая горбинка на носу, серые глаза, каштановые, слегка кудрявые волосы, точки под глазом.
Блять, Костя. Ёбанный Костя.
Приоткрываю форточку и слегка стряхиваю пепел, рисунок готов. С него, на меня своими серыми разводистыми глазами смотрит Власов. Даже сейчас.. Ну как так? Злостно комкаю рисунок и выкидываю его в окно. Нужно что то определённо с этим делать.
В дверь кто-то начинает яростно тарабанить.
— Варвара, ну ка быстро закрыла форточку, — быстро тушу, а после выкидываю табак в окно, да не экологично, но ситуация не позволяет поступить иначе. Слегка брызгаю духами, попутно жуя ментоловую жевачку. Открываю дверь бабушке. — Фу, ты там термоядерное оружие изобретала что-ли? Ладно, пошли в зал, надо серьёзно поговорить.
***
Виолетта переминается с ноги на ногу. Красные, вечерние лучи солнца обволакивают белый, многоэтажный дом в свои оковы. Второй час она стоит около подъезда Даши не решаясь войти, хотя возможности были. Оттуда частенько выходили дети придерживая ей дверь, видимо думали, что та житель дома и потеряла вход. Страшно, Виолетте банально страшно. В пять часов дня она сходила в магазин и купила пару бутылок «гаража», дешево и сердито, в пол шестого пришла к дому Каплан и уже полтора часа стоит и надеется на чудо, что Добренко сама выйдет из подъезда и побежит с ней гулять. Но мы живём не в мире сказок, где всё случается лишь захотев это. Татуированная думает об этом, это сложно воспроизводится, но она думает.
«— Своего счастья надо добиваться, а не фантазировать о нём, создавая глупые надежды.», — говорила сама же Малышенко Анисимовой. Так, либо сейчас, либо никогда.
Сформулировав приблизительную речь, что будет говорить Даше, девушка ищет контакт
«Маинький Даша» и набирает. В голове миллиард мыслей, заготовленная речь теряется среди них, руки девушки начали неимоверно дрожать, словно в треморе. Явно охуевший голубь начал клювать татуированную ногу.
— Да блять, сын шлюхи, отъебись, — после легко пинка до голубя всё же доходит смысл слов, — Ёбанная птица.
— Ало? — тонким голоском пронеслось в трубке. — Ви, ты что-то хотела?
— А, я, хотела да, э, да, я, э, блять, — мысленно ёбнув себя по голове кочергой, Вилка присела на лавочку. — Короче, Дах, не хочешь прогуляться тут? Я пиво взяла..
— Сейчас? Д-да, конечно давай погуляем, если мамка отпустит.
— Тогда я жду тебя около парадной.
Улыбка Виолетты пронзила насквозь этот мир.
