Vade retro, Satana

Это откровение приходит к нему во время второй своей смерти. Константин впервые задыхается оттого, что понимает: все, прочувствованное им в секунды, — правда. Когда-то давно дьявол приходил к нему под именем Джона Милтона, называя его сыном. Он хотел, чтобы тот женился на женщине, которая приходилась ему сестрой. Самого Константина звали Кевин. Наверное, одна из причин его ненависти. Дьявол никогда не позволит ему умереть, потому что ждет того самого антихриста, что придет в мир… Он не знает, кто он на самом деле — Константин или Кевин, адвокат или экзорцист короткие мгновения. Такая тоска охватывает его существо, что невозможно не вздрогнуть. Дьявол заключил сделку с Богом, и теперь только полукровки могут вносить в жизни обычных людей хаос. Но хаос теперь прежде всего в душе у того, кого когда-то называли Кевином, а теперь называют Константином. Экзорцист прежде всего думает о том, что сатана — повелитель лжи, адвокат, что его преследует навязчивый опекун. Экзорцист до конца не верит в то, что может быть сыном дьявола. Константин только что чужими руками сбросил ублюдка, названного Маммоном, в ад. А Кевин несколько раз попадался на удочку дьявола, который демонстрировал ему все человеческие грехи на нем же самом. В миг проскальзывает воспоминание о Мэри-Энн. Сколько раз эта женщина из-за амбиций Кевина кончала жизнь самоубийством — не счесть. Константин понимает, что в этой жизни смог немало побесить дьявола своей деятельностью. Дьявол продолжит его искушать. Льющийся с небес свет, который зовет его, — первая победа Кевина. Он никогда не заведет детей с той, кого ему подбрасывает случай, а уж тем более с женщиной, которая будет ему сестрой. Кевин говорил нет миллиарды раз, проживая тысячи различных эпох. Время ломалось под его жизнью, люди страдали из-за его поступков. Но сейчас, будучи Константином, он знает, что у него есть все шансы обыграть дьявола — просто продолжить жить, избегая с ним встречи или вызывая как мальчика на побегушках. Он осознанно и с улыбкой показывает ему фак, когда летит на небеса, зная, что его вновь опрокинут на землю.