***
Утро ещё только в самом разгаре, а уже пекло так, что аж вся рубаха прилипла к потному телу. Ужасно жарко и душно. Но уж лучше прогуливать по такой жаре уроки, чем в прохладном - из-за многочисленных фонтанчиков - саду вышагивать с чашками на голове. Хёнвон останавливается возле панорамных деревянных окон со шпросами и наблюдает как ночная группа разведчиков возвращается домой: шестеро волков несутся к главному залу, скрепя когтями по каменным плитам, коими был уложен весь центральный мощеный двор. Хёнвон, недолго думая, решительно меняет своё направление в сторону этого самого главного зала. Как только его светлая макушка выходит из под тени крыши, солнце снова нещадно начинает давить на худое тело своей жарой, словно бы помогая пригнуться к земле ещё ниже, дабы быть более незамеченным. Да, немного странно было подкрадываться в собственном доме, словно какой-то воришка, особенно если учитывать, что ты - сын вожака стаи. Но куда более странно для Хёнвона было то, что его же отец начал запрещать ему присутствовать на собраниях, буквально три дня назад. Вожак стал более дёрганным, начал ещё чаще хмуриться и без каких либо церемоний выпроваживать сына, хотя Хёнвон всегда присутствовал на обсуждениях и никому ничего не трепал. Подойдя к широко распахнутым дверям, омега прижимается спиной к нагретой каменной стене, и осторожно заглядывает внутрь, прислушиваясь. Напротив его отца стоят шестеро альф в почтительном поклоне, придерживая одной рукой льняной кусок материала, коим были обмотаны их обнажённые бёдра. Поджарые спины выпрямляются после кивка вожака, и альфы начинают отчитываться о их ночной вылазке. — У восточной стаи не так всё гладко, как они хотят показать на первый взгляд. Какой-то выскочка с севера претендует на их место вожака. — Они на грани войны? — приподнял брови вожак - Че Миндэ. — Едва ли этот выскочка представляет им такую угрозу, господин. Он не делает каких-либо открытых и смелых действий, но мы не исключаем того, что это только выстраивание некой стратегии. Возможно, он прощупывает почву. Но, нужно отдать ему должное - он уже устроил бардак в стае. Это может быть нашим шансом. — Хочешь сказать, что какой-то бродяга с севера - даёт нам шанс расширить границу? — яростно сверкнул глазами Миндэ и альфа тут же склонил голову. — Ты считаешь, что мне не хватит ума повести стаю и одержать победу над этой шайкой с востока? Отвечай! Хёнвон уже хотел было плюнуть на это и пойти под тень, выпить чая со льдом, а ещё лучше - принять прохладную ванну, ибо стоять на солнцепёке с каждой секундой становится всё невыносимее. Но его ноги словно бы пригвоздились к земле, когда другой альфа заступился за своего напарника и отвлёк яростное внимание вожака - на себя, задав вопрос, от которого сердце омеги забилось чаще. — Вы желаете собрать отряд волков для штурма? Если отец хочет пойти войной на какую-либо стаю, значит он должен объявить - кто именно займёт его место вожака, в случае если его настигнет в битве смерть. Хёнвон даже перестал дышать, облизывая вмиг пересохшие губы и ещё сильнее напрягая свой слух. Когда-то угасшая детская надежда - стать вожаком, вновь слабо засияла, разгораясь с каждым мгновением ожидания ответа. А отец будто бы специально тянет время, словно бы зная, что его сын затаил дыхание и вот-вот уже задохнётся. Хёнвон вжимается в каменную стену ещё сильнее, подкладывая вспотевшие ладони под поясницу, чтобы ту не так жгло от нагретого камня. — Для начала нам нужно отработать план стратегии, — наконец отвечает Миндэ и сердце омеги от волнения пропускает удар, а голова уже начинает кружиться. — Значит, Вы уже выбрали наследника, господин? Вот он, момент, по которому Хёнвон так трепетал. Он был третьим по старшинству. Самый старший брат - Донхён - венчался на омеге и жил теперь отдельно, второй - Ёсоб - ушёл на подготовку к службе у стаи и вернётся теперь только через семь месяцев. Остался только Хёнвон и его ещё один братец - Миндже. Но тот не в счёт, ибо самый младший и тот ещё кретин - по мнению омеги. — Пока не будем торопиться. Нужно всё хорошенько обдумать. Но, да, я объявлю совету двоих сыновей: Ёсоба и Миндже. И весь мир сразу помутнел, накренившись. Хёнвон уже дальше не слушал, о чем те говорили. Да это уже и не важно. Отлепив себя от стены, он сделал пару резких и решительных шагов, сжимая и разжимая ладони, а затем резко остановился, понимая, что всё ещё не дышит. Накрыла паника и куча столько разных эмоций, что ещё вот-вот и они его сшибут с ног. Злость, страх, обида, даже ненависть. Хёнвон хаотично разглядывал камни под ногами, пытаясь вспомнить как, чёрт возьми, дышать. На плечо неожиданно ложится чья-то ладонь и омега резко разворачивается, яростно смотря на Кихёна. — Хёнвон, ты.. ого, ты весь красный. Но Хёнвон лишь с рыком скидывает его руку и несётся прочь, за пределы главных ворот. Бежит по плиточной дорожке и радуется лишь тому, что кажется вновь дышит, ибо чьи это ещё сиплые и рваные выдохи? Люди шарахаются в стороны, чтобы их не сбил с ног несущийся сломя голову парень. А те, кто не успевал, были оттолкнуты руками. Хёнвон видит впереди лишь озеро и только быстрее несётся к нему, скидывая на ходу с себя одежду, что неприятно липла к разгорячённому и потному телу. Бег не облегчил, а только ухудшил самочувствие. Стянув с себя штаны, нагой омега начинает входить в озеро, что в контрасте с его огненной кожей, казалось ледяным. Войдя по пояс, он останавливается и смотрит на гладь воды, отражающую беспощадное яркое солнце. Сердце стучит где-то уже в горле, вода словно бы нагревается от жара тела, а перед глазами всё только сильнее мутнеет. Хёнвону настолько плохо, что кажется, будто он сейчас сойдёт с ума от всех эмоций и этой удушающей жары. Поговаривают, что жар костей не ломит. Как бы не так. Кто это говорит, тот не испытывал настоящий жар. Словно бы огонь разливается по телу, переламывая кости и сжигая плоть. Хёнвон даже касается своего плеча, чтобы проверить, не слезает ли с него кожа. А затем, по щекам неожиданно начинают течь такие же горячие слёзы и это только сильнее злит. Омега стоит ещё с пару секунд, боясь что действительно взорвётся, и камнем оседает на скользкое глиняное дно. Ледяная вода тут же накрывает с головой, приятно остужая тело, и становиться как-то немного легче. Вот значит как отец решил? У него на примете в наследники - двое сыновей, в число которых Хёнвон не входит. И как же так? Ведь он сейчас самый старший! Что, отец посадит для преклонения стаи Миндже? Этого мелкого раздолбая? Если он хочет, чтобы стая вымерла, то пусть уж сразу сам всех загрызёт! Или он будет ждать все эти месяцы Ёсоба, чтобы объявить его наследником и затем пойти штурмом на вражескую стаю? Тот что, пуп земли? Почему его все должны ждать? Отец настолько не хочет делать омегу наследником вожака, что готов пойти даже на такие крайние меры? Что, только вокруг альф земля крутиться что ли? Хёнвон раскрывает глаза под водой, хмуро глядя на солнце, что проглядывает через муть озера. Словно бы вместе с этой водой, в организм проникла некая гордость. А ещё решимость. Он во что бы то ни стало, заставит отца поменять своё мнение. А если тот всё же будет непреклонен, то пойдёт по головам. Убедит высший совет. Хёнвон наконец выныривает и пошатываясь, отходит к берегу, откашливаясь от проникшей в лёгкие воды. Как вдруг его хватают за ногу и не удержав равновесие он снова падает в воду. — Совсем спятил что ли? Кихён крепко держал брыкающегося омегу за ногу и даже под водой пытался натянуть на него штаны. — Да пусти же ты, идиот! — Это я то идиот?! — взвизгнул Кихён и шлёпнул мокрой штаниной Хёнвона по его светлой макушке. — Купаться голышом в такое время, на всё обозрение! Или ты утопиться решил? Нырнул и дело с концом! По всем этим меркам, это ты пол-ней-ший и-ди-от, Хёнвон! — Да как ты смеешь, — всё ещё барахтался омега, поднимая со дна всю тину. Кихён всё-таки натянул на него штаны, а затем, довольный собой и также весь мокрый, вышел на берег. Хёнвон же, гордо вскидывает подбородок и, взяв в руки эту самую скользкую тину, кидает её в Ки. Тот аж задыхается от возмущения, хочет ответить тем же, но так и застывает в полусогнутом положении, когда Хёнвон выдаёт: — Я стану следующим вожаком стаи. И, подобрав свою рубаху, направляется обратно домой, наполненный решимостью. Раньше, он боялся даже слишком громко подумать об этом, а теперь в открытую заявил, пусть даже только Кихёну. Поэтому, Хёнвон очень гордился собой.***
Лучи солнца, что проникали через большие окна библиотеки, приятно припекали затылок. Умиротворённая тишина наполняла всё помещение, лишь изредка нарушаясь скрипом деревянных половиц, шелестом пергамента и чиханием Чжухона. Тот расслабленно развалился на стуле, чуть ли не съезжая с него на пол как кисель. Из-за стола виднелась лишь его рыжая макушка, пригреваемая солнцем. По организму приятным прибоем растекалась дремота, и альфа расслабленно наблюдал слипающимися глазами за медленным танцем пылинок в воздухе, чуть ли не клюя носом. Снова горло раздирает от желания зевнуть, и Чжухон не противится этому, широко раскрывая рот. Мышцы по всему телу приятно позванивают, от долгожданного отдыха после ночной смены. Опять глубокий вздох и щекотка в носу. Глаза начинают слезиться, становясь узкими щелочками. Альфа готовиться вновь чихнуть, но чертыхается и едва ли не падает на пол, резко подскакивая, с возмущением и лёгким любопытством глядя сначала на омегу, затем на старую потрёпанную книгу, которую пару мгновений назад Хёнвон от души припечатал о стол, создавая этим хлопок сравнимый со взрывом. — Что за..?! — за расслабленной негой, Чжухон даже не услышал запах омеги, не то чтобы обратить внимание на приближающиеся шаги. Шум эту самую негу бесследно стёр, как и желание чихнуть. Усаживаясь на стуле поудобнее и почесав нос, он вслух читает название книги на её ветхом переплёте, и чуть усмехается на бок, из-за чего на его правой щеке образуется ямочка: — "Законы северо-восточных стай"? Решил заинтересоваться политикой или это указ вожака? Хёнвон лишь грузно опустился на стул напротив, хмуро подперев одной рукой щёку, а другой перелистывая шуршащие страницы. Чжухон особо и не ожидал ответа, поэтому безразлично снова откинулся на спинку стула и постарался вернуться в прежнее умиротворённое состояние. Раздувающиеся от возмущения ноздри, цепкий взгляд и сведённые к переносице брови Хёнвона - говорили сами за себя. Хотя, со стороны могло бы показаться, что тот на столько яро и сосредоточенно изучает содержание книги, нежели всеми фибрами заставляет себя следовать указу вожака. Через какое-то время, сопение стихло, а страницы старой потрёпанной книги стали шуршать более спокойно, что не могло не порадовать альфу. Снова тишина, и лишь лёгкий аромат омеги напоминал ему - что сидит за столом не один. Прикрыв глаза и отдаваясь вернувшемуся прибою спокойствия, Чжухон опять широко зевнул. Он старался не обращать внимание на то, что Хёнвон то и дело подымает на него взгляд, прожигая этим его закрытые веки. Старания эти давались не очень успешно, то и дело заставляя приоткрывать глаза, чтобы увидеть, какого хрена омега постоянно пялится на него. Да ещё и проникающие через окна лучи солнца потихоньку ускользали в сторону, более уже так не припекая макушку. Волшебный момент отдыха исчез где-то между несостоявшимся чихом и оглушающим хлопком книги. А когда омега, наконец, подал голос, то Чжухон понял, что последние крупицы и вовсе вдребезги разлетелись. — Отец вновь приказал отбывать наказание здесь, — ответил Хёнвон, на давно заданный вопрос, а после ещё и зачем-то уточняет: — за книгой об обязанностях и правилах поведения для омег. Так что, здесь не столько о политике, сколько о правилах поведения. Альфа лишь шумно вздыхает и неопределённо мычит, всё ещё не раскрывая глаз. Послышался шуршащий звук, с коим отодвигают книгу по столу. Всё-таки приходится приоткрыть глаза - всё равно уже покой давно нарушен. Чжухон смотрит на Хёнвона, что откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, сверля его взглядом. Брови альфы слегка приподнялись вверх в немом вопросе, глядя в ответ на буравящий взгляд. — Раздражаешь, — поставил перед фактом омега. — Но ты всегда можешь уйти отсюда подальше. Напомнить, где выход? — Если кому и валить, то - тебе. Мне незачем, здесь всё моё. Альфа лишь фыркнул, демонстрационно зевнув и закинув ноги на стол. Ему фыркнули в ответ. На этом их бессмысленный диалог закончился. Хёнвон всё продолжал смотреть на Чжухона, который каждым своим движением показывал, что ему глубоко плевать на сверлящий его взгляд. Конечно, глупо было провоцировать одного из самых сильных в стае, отвечающего за защиту и штурм. Хёнвон чувствовал исходящие волны раздражения от альфы, которые появились с его приходом и всё это время только усиливались. И его бесит то, что тот каждый раз своим поведением лишь подчёркивает свой статус. Несмотря на то, что Хёнвон - отпрыск вожака, его положение всё равно ниже. Ведь он омега. Да ещё и не раскрывший свою высшую ипостась, несмотря на свои шестнадцать лет. Чжухон удлинил свои когти и стал увлечённо их друг об друга строгать, затачивая, от чего в разные стороны летели мелкие стружки. Затем, удовлетворившись результатом, принялся этими когтями сосредоточенно ковыряться в зубах. И если бы не сила, что исходила шлейфом из его тела, то вряд-ли кому-нибудь пришло в голову, что он может представлять действительную угрозу. И альфа бы давно припугнул или надавил на Хёнвона, но не видел в этом какого-либо интереса. Омега следит за каждым действием Чжухона. Тот великолепно контролирует внутреннего зверя. Такие как он - рождаются именно щенками, зачатые и выношенные родителем в облике волка. И всё же, не каждый может вытянуть когти, оставаясь при этом в людском обличии. И чего уж греха таить - это действительно вызывает некую толику восхищения и зависти. Ну, прям самую малость. Будучи щенками, когда только им исполняется месяц, они уже перевоплощаются в ребёнка. И только к десяти годам и выше, снова учатся оборачиваться в свою высшую ипостась, заново ознакамливаясь с ней. Но, Хёнвон не из их числа. Он был зачат и выношен в обличии человека, а значит, был многим слабее. Высшая ипостась никак не хотела раскрываться, из-за чего порой совсем мимолетные, но скользкие мысли пробирались в голову о том, что внутренний волк никогда не проснётся. Возможно, конечно, "принудить" и "заставить" его пробудиться, но на это требуется не малая доля смелости: нужно создать на столько стрессовую и опасную ситуацию для жизни, чтобы волк вынужден был проснуться и защитить себя. К этому уже очень давно не прибегают в стаях. Ибо человеку опасно приближаться к перевоплощённому, ведь зверь слушает только зверя, и не может контролировать себя не вредив человеку. Пятьдесят процентов таких случаев заканчивались плачевно. Внутренний зверь не всегда успевал среагировать вовремя, а нападающий уже зажимал свою жертву между зубами. Поэтому, к подобному уже давно не прибегают. К тому же, у таких же рождённых как и Хёнвон, ипостась обязательно раскрывалась до совершеннолетия. А значит, у омеги есть ещё три года. Но вот хватит ли у него на это терпения? Ведь никому не хочется быть слабым, неполноценным. Хёнвон оторвал от ковыряющегося в зубах альфы взгляд, и вперил его обратно в книгу, снова разрушая тишину. — И не думай допускать мысли, что ты выше меня, даже если являешься долбанным альфой. Послышался громкий и весьма раздражённый вздох. И чего этому омеге спокойно и молча не сидится? — Так ведь я и так тебя выше. С какой стороны не посмотри. — Ты бы по другому заговорил, будь я перевоплощённым. — Ну и зачем тратить слова на всякие "бы"? — сверкнул глазами Чжухон, и поднявшись со стула, начал медленно обходить стол, вплотную подходя к омеге. — Послушай, если волк - слабак, то просто дай ему набраться хоть каких-то силёнок. А если уж совсем невтерпёж, то я всегда могу помочь разбудить его, только попроси. Зубы угрожающе-звонко клацнули возле уха Хёнвона, заставив того поджать губы и с вызовом уставиться в ответ на угрозу. Но, Чжухон уже расслабленной походкой направлялся к двери. Давление от присутствия альфы ослабло, словно выветриваясь в воздухе. А омега лишь самодовольно ухмыльнулся, глядя тому в след. Теперь у него есть точный запасной план. Если так ничего и не будет получаться, Хёнвон прибегнет к этому крайнему случаю, радушно припомнив альфе его же слова. Чжухон бы ни за что не пообещал подобное, отвечая, что это не его проблемы и вообще это всё не интересует. А так, при помощи маленькой уловки и некой манипуляцией, он сам же добровольно и подписался на это.***
С того дня - когда Хёнвон весь мокрый пришёл с озера и наткнулся во дворе на своего учителя, в следствии чего его наказал отец, - за прогул занятия, - скучными посиделками в библиотеке за книгой о правильном поведении для омег, да ещё и не с самой приятной компанией в лице Чжухона, - прошло два дня. За это время, Кихён не отставал от него с расспросами - а правда ли, что Хёнвон станет следующим вожаком стаи? И вот, вечером третьего дня, и без того натянутые нервы омеги дали слабину: он всё рассказал Кихёну. И про свою мечту детства, и про недавно подслушанный разговор отца, и про своё принятое решение. Кихён же, который никогда не разделял желание над имением власти и с ног до головы был облеплен всеми манерами из книг, которые вожак так отчаянно пихает своему непутёвому сыну-омеге, - смотрел на всё это скептически, но всё-таки поддержал друга. И даже уговорил пойти к одному из пророков. Вопрос откуда друг о нём знает, и вообще, серьёзно ли он, - застрял где-то в горле да так и потерялся там же, когда омега осознал, что они действительно пошли на приём к этому самому пророку. Хёнвон с неверием зашёл к тому в палатку, увешанную самыми разными амулетами и всякими штуками, начиная от перьев и зубов разных зверей, заканчивая до всяких засушенных и сомнительных комочков непонятно чего. И хоть скептицизм был написан у него на лбу большим шрифтом, внутри всё-таки трепетало некое волнение. Даже ладони потели, из-за чего их приходилось то и дело вытирать о штанины. Пророк поприветствовал своих посетителей, внимательно выслушал тараторившего Кихёна, - ибо Хёнвон напряжённо молчал и не хотел открывать рот, лишь хмуро разглядывая амулеты, - затем усадил двух омег за стол. Зажёг свечи, что-то шептал над пламенем, затем взял какую-то кривую миску и начал щепотками кидать туда всякую ересь. Хёнвон уже хотел было развернуться и уйти, плюнув на глупую затею друга, но его уверенно ухватили за запястье и беспардонно проткнули большой палец чем-то острым, - не обращая внимания на шипение, - невозмутимо размазав бусинку крови по какому-то камушку. После, этот самый камушек тоже отправился в ту миску и её залили водой. Снова какой-то шепот и ноль внимания на своих посетителей. Хёнвон посасывал уколотый палец, хмуро наблюдая за пророком, и снова бы подорвался с места, но его удержал в этот раз Кихён, хлопнув ладонью по его острой коленке под столом. И вот, пару мгновений спустя, пророк наконец заговорил. И каждое его слово наполняло Хёнвона уверенностью, а скептицизм с его лба стремительно стирался. Тот сказал, что омега действительно станет вожаком, но ему это дастся не легко, лишь пламя поможет ему в этом. И это самое главное, что хотел услышать омега, особо и не задумываясь о каком-то пламени и остальной чепухе. А дальше пророк ещё что-то говорил про какую-то тайную ветвь древа рода; что нужно остерегаться того, кто в зеркале; про угольную тень, что поселиться в его сердце и про горечь утраты, что заберёт с собой его частичку. Хёнвон лишь нетерпеливо кивал, желая поскорее выбежать отсюда и завизжать от радости. Шарлатан ли этот пророк? Какая разница, если он сказал то самое, чего так хотелось услышать? Когда сеанс наконец окончился, омеги жаро обсуждали услышанное. В основном щебетал Кихён, стараясь разгадать сказанное пророком, но когда Хёнвон заявил, что его интересует лишь про часть статуса вожака, начал вместе с ним думать и предполагать, что же за огонь им может помочь. Ясное дело, что речь была не об открытом настоящем огне, хотя неожиданный чёрный юмор Ки - про поджог двора - Хёнвон не оценил. Они бродили по коридорам замка, делясь своими предположениями, но честно признать, в голове у Хёнвона не было ни одной идеи чтобы это могло быть. Очень уж накрыла эйфория о том, что мечта детства сбудется, и плевать на решение отца, который его и на равных с остальными сыновьями не ставит. — Да брось, твой отец очень любит тебя, и слишком опекает, — сказал Кихён, когда Хёнвон вслух поделился последней мыслью. — Даже? Если бы было так, наказывал бы он меня, прощая проступки моему брату? Даже в детстве мне доставалось больше, чем остальным! Если бы было так, не забыл бы он упомянуть моё имя в хотя бы потенциальных наследниках? А? Скажи, Кихён, не забыл бы?! Чувствуя, что они на грани ругани, Кихён лишь отвернулся, закусив губу и разглядывая гобелен, что висел на каменной стене. — Я так и знал, — сухо продолжил Хёнвон, скрестив руки. — Так что не говори о его безмерной любви и опеке. Он просто не замечает меня, потому что я омега и сын от.. Голос надломился, и Хёнвон не стал продолжать, хмуро глядя на горящий факел, что был прикреплён к стене. То, что он родился от родного брата-омеги своего отца - не должно кого-то волновать. Когда младший муж вожака погибает, или как в случае с его семьёй - предаёт, сбегая к другому, бросив своих детей, - альфа имеет полное право завести наследников даже без него, но на "чистой" крови. Так как разводиться волкам категорически запрещено, один из вожаков может снова дать потомство, но благодаря члену своей семьи. В других стаях - кровосмешение запрещено, но не в случае дома Хёнвона. — Но Миндже же тоже родился от брата твоего отца, — осторожно начал Кихён. — Только самого младшего, ага! И при этом, его имя всё равно в потенциальных наследниках! — огрызнулся Че. — Это твоя такая поддержка?! — Я совсем не это хотел сказать... — И чего вы тут пищите? К омегам подошел Чжухон, заставив тех замереть. Они же так старательно шептались и специально ушли в самый дальний коридор, чтобы их не услышали! Что ж, не зря он один из лучших в стае. Крадётся так, что кошка позавидует. — Как давно ты здесь? Насколько много услышал? — хмурясь, опять скрестил руки на груди Хёнвон. — А подслушивать не хорошо! — отзеркалил позу друга Кихён. — И вообще, что ты здесь делаешь? Следишь? — Вы возле моей комнаты, — равнодушно ответил альфа. Омеги тут же отпрыгнули от стены как от нечто неприятного, уставившись на дверь, словно бы той никогда здесь не было, а теперь она только что появилась из ниоткуда. Первым очнулся Хёнвон, желая ответить что-нибудь колкое и, оглядел альфу с ног до головы: широкие штаны, руки в карманах по бокам, голый торс, ответный взгляд, ожидающей этой самой колкости, которая уже крутится на языке омеги, равнодушно приподнятые брови и шухер на голове. Волосы взлохмаченные так, что зарождается сомнение в том, что их возможно будет причесать. Но не причёска альфы, - а точнее её отсутствие, - привлекает внимание Хёнвона. Его волосы были оранжево-красные, словно ещё сильнее светясь из-за освещения факелов. А этот беспорядок на голове - создавал впечатление, что она пылает в огне. Неужели... Ну нет. Не может же этого быть. Пророк не его шевелюру имел ввиду, а какой-нибудь другой огонь, ибо этот "огонь" - совсем дурацкий и раздражающий.. Да ещё и пришли ведь именно в этот коридор, остановились именно возле его комнаты.. Судьба?! Но ведь это может быть обычным совпадением. Альфа нахмурился от долгого и молчаливого внимание к себе, но промолчал, ожидая дальнейших возможных слов или действий от Хёнвона. Но тот лишь пялился на его то ли лоб, то ли на что-то еще, а затем обвёл глазами коридор так, словно впервые здесь находится. Кихён тоже ожидал очередной их перепалки, но от слишком долгого молчания Хёнвона, он опустил руки и заглянул тому в лицо, проследил за взглядом друга, а затем, тоже начал пялится на Чжухона, из-за чего терпение того ещё стремительнее начало исчерпываться. — Вы вообще в своём уме? — скептично поинтересовался альфа, недоверчиво оглядев двух омег. — Прекратите пялиться! Кыш! — Огонь.. — шепнул Кихён и стал трясти за плечо Хёнвона, тыкая пальцем в альфу. — Ты думаешь..? Он ведь.. Но ведь.. А ведь правда.. И если до этого Хёнвон всеми силами старался не думать об этом, то Кихён лишь подтвердил неприятную догадку. Хотя, кто сказал, что двое не могут ошибаться? — Это вовсе не ты! — не выдержал Хёнвон, крикнув это в лицо альфы, и стремительно направился к другому коридору. — Больной что ли? — бросил тот и зашёл к себе в комнату.***
Весь следующий день, Хёнвон ходил нервным, из-за чего на уроке по манерам, чашки с его головы стали падать ещё чаще. Губы он искусал уже к полудню, змеёй шипя всякие ругательства. И сколько бы он не думал об огне, в мыслях всплывал Чжухон, из-за чего омега сильнее психовал и уже доходил до того, чтобы оглядеть каждого человека в стае - на наличие какого-либо огня, но так ничего и не нашёл. А Кихён лишь только ткнул в неизвестном направлении пальцем и припечатал: — Хочешь быть вожаком? Тебе поможет лишь огонь, а это Чжухон, я точно уверен. Для полной уверенности в своих словах и их подтверждении, он ещё и кивнул пару раз. — Ладно, я подойду к нему. Но что скажу? "Эй, привет. Мы с тобой пиздец не ладим, и ненавидим друг друга, но пророк мне сказал, что ты мой огонь помощи! Так помоги же мне стать вожаком." Так что ли?! — Может быть. Но с более радушной интонацией и дружелюбным выражением лица. Хёнвон лишь закатил глаза и махнул рукой, направившись в библиотеку. Не мудрено, что Чжухон опять дрыхнет там, после ночной вылазки, словно бы у него своей комнаты не существует. По дороге он составлял возможные варианты их диалога, но тот везде ему отказывал, даже в собственной голове омеги. Это только сильнее раздражало. Чжухону двадцать пять и он один из лучших в стае, выполняет все приказы своего вожака и ни за что не станет ввязываться в сомнительные планы шестнадцатилетнего омежки - стать вожаком. И Хёнвон уже было хотел бросить эту затею и подумать ещё, быть может помощь огня имелось ввиду в другом смысле? Но Кихён категорически запротестовал, подталкивая в лопатки и не давая развернуться, и Че откинул эту идею. Была не была. Если Чжухон и правда тот самый огонь помощи, то он не откажет, а если уж откажет - то огонь помощи совсем не он. Это и расслабляло и напрягало одновременно. Ведь если действительно не он, то кто? С этими мыслями омеги вошли в тишь библиотеки, обошли все полки и столы, но альфы там не оказалось. Они стали искать его во всех возможных местах, где бы он мог быть. Даже общими усилиями вспомнили где находится его комната, но на стук двери никто не откликнулся. Че даже бесяче поскрёбся в неё, на случай, если их игнорируют. Но в ответ снова была лишь тишина. Сердце начало биться чуть быстрее, заставляя начинать нервничать сильнее, но Кихён сказал не паниковать, ведь не навсегда тот вдруг исчез, и Хёнвон с ним согласился, снова перечисляя места, где бы мог находиться альфа. И на какое-то лишь мгновение, вот прям совсем на мгновение - ему забралась мысль о том - что жаль, что он плохо его знает. Ведь если бы знал хоть чуточку лучше, мог бы предположить куда больше мест, и найти альфу было бы проще. Уже начало темнеть и омеги заметно устали от бестолковых хождений. Они решают пойти попить чай и полакомиться сушёной хурмой, чтобы с новыми силами продолжить поиски. — На крайний случай пойду к отцу и спрошу, — заявляет Хёнвон и Кихён согласно мычит, кивнув. По жалобной просьбе, им стали подготавливать столик за пределами заднего двора замка, где с их зелёного холма лучше всего видать заходящее солнце, что пряталась за верхушками деревьев темнеющего леса. Сев на стул, Хёнвон с удовольствием отпил пару глотков зелёного чая с мятой и ромашкой, чувствуя как приятно тот растекается по пустому урчащему желудку. За поисками этого придурка он и не заметил, на сколько сильно проголодался. Кихён уже уплетал за обе щёки вторую хурму, закусывая ту бутербродами с маслом и малиновым вареньем и Хёнвон решил последовать его примеру. Выхватив со стремительно пустеющей чашки бутерброд, он пошире открывает рот, стараясь впихнуть кусок целиком, но тут же роняет его, а Кихён мгновенно давиться. — Вы серьёзно? Другого места не нашлось для вашего чаепития? — послышался раздражённый голос Чжухона. Хёнвон уже хотел было ответить колкостью и огрызнуться, но вовремя прикусил язык, протягивая уже хрипевшему и красному другу свою чашку с чаем. Они так долго искали альфу, а тот оказался здесь. Голод как рукой сняло и Хёнвон несётся к нему: — Чжухон! — Эй, ты чего это? — шарахнулся тот на пару метров, словно бы сдуваясь и недоверчиво, с неким подозрением косясь на омегу. — Это ты чего! Что это вдруг тут околачиваешься?! — вдруг взмахивает руками Хёнвон и выражение лица Чжухона вновь становится привычным: равнодушным кирпичом, с чуть приподнятыми бровями. — В смысле.. Я тут это, искал тебя. Щёки вдруг начали гореть огнём и омега надеется, что альфа примет их румянец за отражение заходящего солнца, благодаря которому всё окрашивалось в красный. Ведь не только щёки, но даже и трава имела такой оттенок. — И зачем же я понадобился тебе? — привычно сунув руки в карманы своих широких штанов, спросил Чжухон. Вот он, решающий момент, который точно скажет, огонь ли он или нет. Хёнвон очень старается наступить на глотку своей гордости, которая не позволяет пойти за помощью к этому альфе. Наследнику не нужна чья-либо помощь, чтобы стать следующим вожаком! Сглотнув и подняв взгляд на альфу, Хёнвон снова обращает своё внимание на его волосы. Сейчас, в свете заходящего солнца те действительно словно пылали. Неужели так было всегда и он только сейчас заметил это? — Мне.. — Хёнвон чуть ли не пальцами заставляет себя раскрыть собственные губы и произнести такие нужные и решающие его судьбу слова. Чжухон видит, как тот борется сам с собой, пытаясь видимо сказать то, что ему не хочется, а значит, это что-то будет весьма интересным. Эти метания и внутренняя борьба Хёнвона только интригуют сильнее и забавляют. Он ухмыляется на бок, из-за чего снова появилась чёткая ямочка на его правой щеке, а так же моментальное желание омеги разгладить ту пальцами. — Как безнадёжно. Не трать моё время, — дёргает плечом Чжухон и нервы Хёнвона не выдерживают. — Да блять! Что ж ты невыносимый-то такой! Уже и попросить нельзя! Альфа разворачивается, строит на лице явный интерес и переспрашивает с этой своей идиотской усмешкой: — Попросить? Надо же, как интересно. Что бы это могло быть? Он наигранно стучит указательным пальцем по подбородку, делая вид, что в глубоком раздумье о просьбе омеги. Хёнвон силком давит желание, чтобы не поддать ему пинка, ведь никому от этого лучше не станет. Хотя, станет - он отведёт душу. Но сможет помахать в прощание своей мечте. И почему та зависит от подобного идиота? Вздёрнув подбородок, Хёнвон почти твёрдо озвучивает свою просьбу, но при этом сморщиваясь так, словно бы каждое слово на языке горчит и вяжет, будто испорченная хурма: — Мне нужна твоя помощь раскрыть свою ипостась. — Всего-то? — только и спросил Чжухон, опустив руки. — Я-то думал, что что-то более интересное. — Ой, просто ответь уже, ну! Хватит тянуть кота за яйца! Ты говорил, что поможешь в этом, стоит мне только попросить! А теперь отказываешься от своих же слов? Слабо что ли? Слабо? Отказываешься? — Никогда не бери меня на слабо. И не думай, что я поддаюсь на твои жалкие попытки манипуляции. Я помогу только потому, что мне понравилось, как ты наступил на себя и попросил меня о помощи. — Почесал своё самолюбие? — хмуро спросил Хёнвон, скрещивая руки на груди, чтобы не было видно, как те у него трясутся от волнения. — А теперь может, перейдёшь к действиям? Или мне пнуть тебя, чтобы вытащить твоего волка наружу? — Ох Хёнвон-и, не волнуйся, тебе и делать-то ничего не нужно для этого, одна только твоя физиономия выведет из себя любого, — усмехается Чжухон и отходит на пару шагов назад. Он начинает более глубоко и шумно вдыхать через нос, а выдыхать через рот, с каждым вдохом и выдохом стремительно ускоряясь. Его плечи с грудной клеткой всё быстрее и резче подымаются, а воздух вокруг начинает идти рябью, словно накаляясь. Мгновение спустя, слышится словно бы звук хруста костей и разрывающейся ткани, и вот перед омегой стоит здоровый волк, скалясь и то и дело облизывая нос, как это делают маленькие и злобные Чихуахуа. Это даже могло бы показаться милым или забавным, если бы не огромные зубы и угрожающий рык. Хёнвон словно бы прирос к месту, глядя как заворожённый. Он впервые так близко видел - как оборачиваются в высшую ипостась. Да и вообще впервые настолько близко стоит к волку. Тому нужно сделать только маленький рывок и он перекусит ему хребет, - омега в этом не сомневается. Так же и не сомневается, что Чжухон и есть его огонь, что поможет ему. Ибо глядя на этого волка сейчас, в мыслях только одно - пламя. Смертельное и неуправляемое пламя. Шерсть того пылает на заходящем солнце, и кажется, что если коснуться его, то несомненно обожжёшься, а на ладони помимо ожога останется ещё один след, - подобие как если бы коснуться мягкой ржавчины. Казалось, что прошло как минимум минуты две, но на самом деле, всё это - и перевоплощение и мысли омеги, заняли максимум секунд пятнадцать. — Беги! — завизжал Кихён так, что в ушах зазвенело. Волк только громче зарычал от этого и кинулся, а Хёнвон не задумываясь последовал совету друга, тяжело сглотнув. Буквально считанных миллиметров не хватило, чтобы огромные когти полоснули омеге спину. Хёнвон перебирал ногами как можно быстрее, рискуя навернуться. Спуск с холма облегчал бег, но повышал возможность оступиться и пропахать носом, что омега почти и сделал, чудом удержав равновесие и убегая дальше. Вдруг, он начинает смеяться как ненормальный, чувствуя дикий адреналин. Сердце с каждым разом стучит всё быстрее, а с ветром, в голову пробираются и сомнения. В мыслях проценты пятьдесят на пятьдесят. И если до этого Хёнвон почти был уверен, что Чжухон отлично себя контролирует и, если он упадёт, то тот не станет кидаться, то теперь это всё стремительно рассеивалось. Ибо как только он спотыкался, то в слишком опасной близости слышал звонкое клацанье челюстей. И вот окончательное понимание - сейчас или никогда. Смех стихает, Хёнвон начинает уже уставать, а лёгкие гореть от нехватки кислорода, с головы выветриваются последние мысли, что если он и сможет остановиться, только когда обернётся в высшую ипостась. Теперь в голове только мольба к своему внутреннему волку бежит вместе с омегой сплошной строкой- "давайдавайдавайдавай". Они забежали в лес и это только усложняет ситуацию. Неровный грунт земли, ветки и деревья - заметно тормозят и омега всё-таки оступается, пропахивая носом. Не ожидая резкого падения, волк на скорости своего бега просто перепрыгивает его, но резко разворачивается. Эти пару секунд дают Хёнвону шанс подняться и бежать в другую сторону, в глубь леса. И хоть деревья здесь растут чаще и гуще, что даёт омеге чуть больше возможности лавировать между ними, - нежели огромному волку, - но вот заметные сумерки и не такое хорошее зрение, чтобы лучше ориентироваться в темноте, как волк - снова подводят. Хёнвон сипит и заставляет бежать себя дальше: — Чжухон! Не получается! Я.. Я не могу! Раскрывать рот было большой ошибкой. В боку закололо лишь сильнее, заставляя уже не на шутку задыхаться, а альфа его словно и не слышит, только озлобленно рычит, ломая лапами валявшиеся на земле ветки в мелкие щепки. Омега лихорадочно оглядывает перед собой куда бы можно было бы спрятаться хоть на пару секунд, но вокруг только уже заметная темнота и деревья, деревья, деревья. Он не смотрит под ноги и не замечает небольшой обрыв, чтобы вовремя затормозить. Шаг словно в пропасть и тело по инерции наклоняется вперёд, делая кувырок. Хёнвон кубарем летит вниз, ударяясь и царапаясь о корни деревьев, в рот и глаза попадает земля и гнилые листья, а разум охватывает паника. Царапины и ушибы горят, но омега лишь подрывается и бежит дальше. Он снова бестолково ищет глазами где бы спрятаться. Где та самая классическая хижина в лесу или хотя бы поваленное дерево? Хёнвон ищет что угодно, что могло бы скрыть его, совсем в порыве страха позабыв о том, что даже так волк найдёт его - по запаху. Он слышит как от лап ломаются ветки и утробное рычание, что только сильнее заставляет его перебирать ногами. И вот, между деревьев, наравне с ним бежит огромный волк, а страх хаотично колит по всему телу. И не за свою жизнь, а за то, что его собственный волк так и не собирается просыпаться. Эй! Алло, блять! Неужели его ипостась никогда не раскроется? Перед глазами темнеет, нужно внимательнее смотреть под ноги, но Хёнвон снова поворачивает голову в сторону, глядя на альфу. Тот быстро мелькает среди деревьев, а сумерки леса делают его огненную шерсть намного темнее. Или это из-за помутнения в глазах? Слышится вой и рычание. И вот, на миг мелькнула мысль, что это ведь мог бы быть совсем не Чжухон, из-за чего страх накрыл новой волной. Хотя, куда сильнее-то? — Да где ты..! — орёт во всё сухое горло омега, обращаясь то ли к своему волку, то ли к Чжухону, чтобы хотя бы тот защитил его от этого выдуманного чужака. Крик обрывается так же внезапно, как и земля под ногами. Снова летя с обрыва, Хёнвон напарывается на торчащие из под земли корни, подрывается с места, но нога запинается об один из этих самых корней и неприятно выворачивается, из-за чего омега и визгнуть не успевает, со всего размаху встречаясь лбом о грубую и неровную кору широкого дерева. Наворачиваются слёзы от стрелявшей в ноге боли и попавшей в глаза земли, которая всё ещё сыпалась с его волос на лицо. Быстро отползая спиной к этому самому злосчастному дереву и затравленно оглядываясь по сторонам, Хёнвон снова принимает попытку встать, но в пару от него метрах спрыгивает чёрный, как сама ночь и здоровый как сам буйвол волчара. Хёнвон его даже скорее больше услышал, чем увидел. В глазах муть от попавшей в них земли и головокружения. По переносице чувствуется горячая сползающая дорожка, но Хёнвон совсем не обращает на это внимание. Его мутный взгляд направлен на волка, что шумно дышит и выпрямляется на всех своих четырёх лапах, становясь ещё больше. Тело охватывает жар, вынуждая мир вокруг чуть накрениться. Снова становится невыносимо душно, и всё вокруг опять накаляется, удушая. И земля под бёдрами, и дерево, к коему омега прижался спиной, и воздух, что с сиплым звуком неохотно просачивается в лёгкие. В мыслях мелькает, что вот-вот, прям сейчас. Вот сейчас! И всё вокруг взрывается, затапливая тьмой.***
— По твоему это смешно? — Более чем. — Да ты скорее калечишь! Отдай, я сам! — Да пожалуйста. Голоса потихоньку становятся всё более чёткими и чуть более громкими. Теперь не так сильно кажется, что слуха касается только лишь их эхо. Хёнвон чувствует, как его лба касается что-то прохладное, приятно охлаждая, но это длится лишь мгновение, потому что холодок сменяется чем-то жгучим, из-за чего хочется поморщиться, ведь чертовски щиплет. Но тело совсем не хочет двигаться. — Он ведь очнётся? Разум потихоньку начинает работать, из-за чего зарождается нарастающая в голове боль, зато теперь Хёнвон узнаёт обеспокоенный и тихий голос Кихёна. А ещё и то, что он лежит на чём-то мягком. Скорее всего это кровать, ведь что ещё? — Ну, не думаю, что с такой вмятиной во лбу - живут. Язвительный голос брата на миг даёт расслабиться, ведь это означает, что он дома. Но лишь на миг. В голову начинают закрадываться последние события жалкими рваными обрывками, а также, желание съязвить в ответ. К горлу подступает тошнота, а в голову - головокружение. Тело словно бы стремительно наливается свинцом. — Нет никакой вмятины! Только царапина! — огрызнулся Кихён и вновь коснулся лба. — Тогда ладно, с царапиной-то уж живут. Очнётся. Хёнвону вдруг удаётся слегка шевельнуть ногой, которую плотно что-то сжимало. Боль простреливает в щиколотке, поднимаясь волной до самого бедра. Даже казалось, что мысли в голове больно шуршатся. Тошнота достигает пика и тело по инерции дёргается. Чьи-то руки помогают свесить корпус с кровати. — Ой фу-у-у. — сморщился альфа, сразу же покидая комнату. Кихён и сам еле сдерживался, чтобы не блевануть вместе с другом, пока держит его. Избавившись от содержимого желудка, Хёнвон вновь постепенно проваливается во тьму, из-за чего голоса теперь в обратном порядке начинают медленно затихать. Последнее, что мелькнуло в стреляющей болью голове, - пока ушей не коснулась полнейшая тишина, - это то, что волк внутри так и не проснулся. Омега снова отдалился на шаг от звания вожака.