Внезапное перерождение Аллена или семейная идиллия!

— Неа, а нам точно сюда можно? — Конечно! Что за глупый вопрос. Это же наш дом. — Прошептал Неа, держа за руку Аллена, заворачивая за угол в Тëмном ковчеге. — Но мне тут не нравится! Аллен посмотрел в ещё один тёмный переулок, в котором точно что-то шевелилось (или это воображение разыгралось). Две белые точки вспыхнули на не освещённой территории, как-будто смотря на мальчишку. Тёмный Ковчег даже с освещением казался мрачным до чёртиков, да ещё и эта вечная ночь! Ну, точно Нои строили! Аллен испуганно пискнул, прижимаясь к Четырнадцатому. — Всё хорошо, никто тебя тут не съест. — А если съест? — Нои вроде несъедобные и невкусные. — Легкомысленно ответил Неа. — А ты пробовал? — Конечно! Вот только мясо чёрное и ядовитое. — Странно улыбнувшись, Неа злобно хихикнул. Мальчишка машинально остановился. Кожа побледнела, зрачки сузились. Немая рыба пыталась что-то сказать, а слова застревали где-то в горле. А этот Ной только громче стал смеяться! — Не смешно!!! — крикнул ребёнок, как можно сильнее ударяя Ноя в живот. — Вообще-то больно! — Сам виноват. — Рыкнул Аллен. — Но у тебя такое лицо было! Грех таким не воспользоваться! — Я на тебя пожалуюсь Мане и Правосудию! Мана скорее всего, просто отругает Четырнадцатого, а вот от Трайда точно влетит и не факт что способ будет обычным, особенно когда само Правосудие всегда был на стороне Пятнадцатого. — Так не честно! И кто у нас ещё злой, а Милосердие? — Радуйся, что я ещё Шерила не упомянул! Неа мигом схватил маленькую ручку и быстрым шагом направился к заветной комнате. — Не ругайся при детях! Неа сверкнул жёлтыми глазами, но ничего не ответил, язык сам мямлил нецензурные выражения. — Мы пришли. Неа зашёл в неосвещенную, бесконечную комнату, посреди которой стояло чёрное пианино. — Неа, нам сюда нельзя! — Кто сказал? — Я. Минутная тишина растянулась на полчаса. — Трусишка. — Усмехнулся Неа, жадно разглядывая блестящий инструмент. — Какой есть. — Чем быстрее мы закончим с Ковчегами, тем раньше покинем это «страшное» место. Аллен тяжело вдохнул, жалея, что вообще столкнулся с дядей! Что увидел его! Что сам вышел из личной кухни! — Вот скажи честно, тебе кто-то голову ударил? — Да, моя же сила. Так ты поможешь мне? — Да куда я денусь. — Мальчишка простонал ещё что-то, но это упоминать не стоит. Неа посадил ребёнка перед клавишами, попросив немного подождать. — Так, теперь сыграй четверть колыбельной. — А это точно безопасно? — Да. — Сказал Неа, внимательно разглядывая внутренности инструмента. — А если не получится соединить порталы Белого и Тёмного Ковчегов? — Всё получится. — А если Мана придёт раньше? Неа поднял глаза к небу, начиная молиться всем существующим Бога, кроме человеческих. — Теперь я понимаю, почему Кросс так на тебя кричал в комнате управления во время перезагрузки Ковчега. — Он мне ничего не объяснил, а просто выкинул в… Так ты и это знаешь?! — крикнул Ной, недобро сверкая стальными глазами. Мальчишка тут же принял нечеловеческий облик. Неа поднял руки в знак примирения, побуждая Аллена на скорейшую работу. Песня негромко заиграла, а большая партитура нависла над инструментом. — Всё, остановись. Стоящий Ной стал аккуратно постукивать молоточки, ломая высокие ноты. Один молоточек треснул. Жалобный вой разнёсся по всему Ковчегу, выбрасывая незваных гостей в портал. Выбросило Ноев на твёрдую, холодную поверхность. — Четырнадцатый! Что ты натворил?! — Аллен взял за шиворот Неа, тряся, намереваясь порвать к чертям эту рубашку. — Кто же знал, что Тёмный Ковчег с характером? — А зачем вам понадобился Тёмный Ковчег, а детки? — искренне удивился Граф. Мальчишка глупо улыбнулся Графу, отворачиваясь с Неа, шепча что-то про чертей в голове учёного. — Можно я тебя убью, а? — Не надо. Я не вкусный! — А причём тут это?! Это ты каннибал, а не я! — Это неправда! Я пошутил, пошутил! Граф громко кашлянул, призывая непослушных Ноев к лучшим соображениям. — Аллен, спасай! — жалобно потянул Неа, складывая руки в молитвенном жесте. — Как?! Каким образом?! — Я не знаю! — Я вам не мешаю? — поинтересовался Граф, приподнимая бровь, которой не было видно. Мальчишка осмотрел Графа и стоящих Ноев, размышляя о возможном побеге. — Будешь должен. — Выдохнул Аллен, поднимаясь с земли. — Зачем вам понадобился Тёмный Ковчег, а Аллен? Или и там решил мне помочь? Ребёнок сделал щенячьи глазки, делая самую невинную мордашку. — Папочка. Граф наклонился поближе к ребёнку, слушая внимательно, не упуская ни одного слога. Аллен склонился к заострённому уху костюма и прошептал одну фразу: — Я тебя люблю. Граф вздрогнул, замирая и превращаясь в каменную статую, хватаясь за собственное сердце, падая назад. Рядом летающие акумы опустились на землю, плавясь, как масло в жаркую погоду. И только остальные Нои дышали нормально, пытаясь голыми руками слепить из жидкости обратно Тысячелетнего Графа. — Открывай врата, живо! — прокричал красный помидор, забегая в любезно открытые Неа врата. Вы когда-нибудь сидели на одном месте десять часов? При этом полностью скованными? Вот бедный Аллен сидел одиннадцатый час на коленках Маны, прижатый чужими руками к шмыгающему Ною. — Зато про Тёмный Ковчег никто не спросил. — прошептал Неа. — Заткнись. — промямлил Аллен. Нои после нескольких бесполезных попыток спасти Аллена, бросили это неблагодарное дело, сочувствуя всей душой запертой принцессе, ой принцу. Единственная Роад хоть как-то помогала Аллену, временами аккуратно протирая слезящиеся глаза Графа.