Белые лилии говорят о любви

      Чонгук постукивает носком по полу, очевидно, чем-то недовольный. Ладно, один раз, думает он, ну ладно ещё второй и третий, но вот уже неделю (аж целую неделю!) этот мальчик-альфа захаживает к ним, словно к себе домой, и торчит тут чуть ли не до посинения вместе с Чеёном — его сыном-омегой, — играя в машинки и смотря Трансформеров по телевизору. А затем, ближе к девяти вечера, прощаясь со всеми и благодаря дядю Чонгука за тёплый приём, убегает, очевидно, к родителю, который ждёт своего сына под окнами чонгукова дома на своём дорогом чёрном Мерсе.              Чонгук на самом деле детей очень даже любит и первые дни тепло встречал Тэджуна, угощал его сладостями и кормил вкусным ужином, когда они садились все вместе за стол. Только вот всё происходящее стало постепенно походить на то, словно Чонгук завёл себе второго сына, за которым также нужно следить, чтобы дел не наворотил: ну там, пальцы в розетку не сунул, к примеру, или с балкона случайно не выпал, кормить его — и не только ужином, но и обедом, когда они с Чеёном рано приходят из школы, а иногда ещё и спать укладывать! Вот как, например, сейчас, потому что тот самый родитель почему-то не соизволил подъехать на своём Мерсе.              Чонгука такой расклад совсем не устраивает. Он, на минуточку, одинокий омега, которому приходится зарабатывать и обеспечивать их маленькую семью из двух человек самостоятельно! Лишний рот ему ни к чему, как и чужой сын, внезапно повисший на его шее, тоже.              Безусловно, он не против, что его сын дружит с этим маленьким альфой. Мальчик сам по себе очень даже вежливый и, сразу видно, растущий джентльмен, судя по тому, как он всегда делится своими игрушками с Чеёном, приносит ему сладости (Чонгук заметил, что тоже не из дешёвых) и с улыбкой внимательно слушает младшего омегу, который увлечённо о чём-то рассказывает. Чонгук будет только несказанно рад, если они вырастут будущими мужьями, потому что хорошего альфу найти сейчас задача не из простых — он это по себе очень хорошо знает. Только вот Чонгук в няньки не нанимался, так ещё и за бесплатно! Омега даже родителей его ни разу не видел. Нет бы, поднялся кто и объяснился перед Чонгуком за то, что их сын неделю торчит у незнакомцев, но нет же! Вообще ни слуху, ни духу от так называемых родителей альфы.              Чёрный Мерседес подъезжает только к половине одиннадцатого, когда Чонгук сам уже собирается ложиться спать на диване, потому что дети уснули на его двуспальной кровати, — и это ещё одна из причин, почему папе или отцу Тэджуна хочется вмазать в лицо, а может, сразу обоим, если повезёт. Чонгуку с утра на работу в офис ехать, а он должен спать на неудобном диване в гостиной, жертвуя собственными мышцами, которые поутру обязательно будут болеть, и всё из-за каких-то несносных родителей, похоже, совсем не интересующихся собственным сыном! Да как такое вообще возможно? Чонгук злится на чужие халатность и пренебрежение.              Когда раздаётся звонок в дверь, Чонгуку приходится влезть в свои пушистые белые тапочки и, нацепив на лицо хмурый вид, двинуться к коридору.              Когда он распахивает дверь, уже собирается высказать в лицо пару ласковых тому, кто повесил на него обязанности няньки, но на мгновение теряется, видя на пороге высокого плечистого альфу, чей стойкий запах ели и мускуса тут же забивается ему в лёгкие.              Мужчина, стоящий перед ним, уж очень напоминает внешне взрослую копию Тэджуна. Теперь понятно, в кого маленький альфа растёт таким красавцем. Эти шикарные густые локоны, спадающие на его высокий лоб, золотистая кожа и выразительные, почти чёрные глаза миндалевидной формы уж слишком выделяются, буквально припечатывая к себе взгляд озадаченного Чонгука. Однако сходство мужчины с младшим альфой заставляет его всё же прийти в себя и, отбросив мысли в сторону, облокотиться плечом на дверной косяк. Бросив на альфу хмурый, чуть ли не убийственный взгляд, он даже не приветствует позднего гостя, всем своим видом выказывая своё недовольство.              Тот, очевидно, заметив, что омега не в духе, как-то неловко ёжится.              — Здравствуйте, я Ким Тэхён. Отец Тэджуна, — прочистив горло, представляется альфа. — Прошу прощения за столь поздний визит, я вынужден был задержаться на работе. Могу я забрать своего сына?              Чонгук фыркает и вздёргивает аккуратненький подбородок, глядя на альфу с прищуром.              — Да неужели? Наконец-то соизволил появиться хоть кто-то, а то я уж начал было думать, что у ребёнка, который торчит у меня аж неделю, и вовсе нет родителей, — Чонгук специально выделяет временной промежуток, скрещивая руки на груди, но перед этим посильнее запахивает халат, а то мало ли… Он в одной тоненькой маечке и коротеньких шёлковых шортиках, а перед ним тут альфа.              Красивый, чёрт возьми, альфа. Но Чонгук всё равно злится.              — Простите… — мужчина надеется, что Чонгук ему представится, но тот в упор молчит, лишь буравя альфу скверным взглядом. — Я слишком занят работой в эти дни и мне тяжело контролировать Тэджуна. Я правда пытаюсь, вы не подумайте…              — А папа его где? Или хотя бы няня? — хмуро отзывается Чонгук. — Хоть кто-то может об этом ребёнке позаботиться? А то я начинаю думать, что Тэджун из неблагополучной семьи. Может, мне стоит обратиться в органы опеки? — омега вздёргивает бровь.              Не похоже, конечно, чтобы Кимы были неблагополучными. Судя по дорогим кроссовочкам, стильным курточкам и Айпаду, который Тэджун каждый раз приносит с собой, чтобы поиграть в игры вместе с Чеёном, живут они в достатке. Сам же альфа так вообще на Мерсе разъезжает, который стоит, как три квартиры Чонгука, и одевается с иголочки: на нём чёрное дорогое пальто с золотистой запонкой от Сен-Лоран, под ним — белый воротник такой же на вид дорогой рубашки, а на запястье красуются Ролексы. Альфа точно может позволить себе няню, и даже не одну, а хоть целый вагон. Так почему, чёрт возьми, этому ребёнку приходится околачиваться в чужой семье целыми днями?              — Нет, не нужно! — альфа тут же округляет глаза. — Прошу… Я воспитываю Тэджуна один. Он постоянно сбегает от своих нянь к вашему сыну. Видимо, Чеён ему очень нравится, — добавляет мужчина, чуть улыбнувшись, и тут же скользит взглядом к лицу Чонгука, будто бы тоже пытаясь уловить сходство между ним и его сыном, а затем спускается ниже — к его обнажённым ногам — и замирает, ощутимо сглатывая. Видимо, только сейчас увидел, что омега предстал перед ним в очень коротких шортах. Чонгук, тут же раскрасневшись, спешит встрепенуться.              — Это не значит, что он должен торчать у меня до посинения! — взвинчивается омега. — Из-за того, что он задерживается у нас допоздна, мне приходится кормить его обедом и ужином! Я тоже воспитываю сына один и лишние рты мне не нужны.              — Прошу меня простить… — альфа, замешкавшись, тут же лезет во внутренний карман пальто и достаёт оттуда толстый бумажник. Раскрывая его, он принимается отсчитывать несколько крупных купюр, прежде чем протянуть их Чонгуку — в пачке на вид не меньше, чем половина зарплаты омеги, отчего у того аж глаза на лоб лезут. — Вот, возьмите. Это за то, что вам приходится возиться с Тэджуном. Если нужно будет ещё, только скажите. Я оставлю вам свой номер, чтобы вы могли связаться со мной в случае чего.              — Стоять, — Чонгук резко его обрывает, выставляя руку перед альфой, который хочет впихнуть ему деньги. Сумма, конечно, внушительная. Грех отказываться, но он всё же медлит. — Я не подписывался на роль няньки. У меня есть работа и свои дела, возиться с чужим сыном в мои обязанности никогда не входило.              — Но что мне делать, если ему нравится проводить время с Чеёном? Поймите меня, я правда пытался что-то с этим сделать. У него несколько нянь и гувернантка, но их он почему-то не хочет слушаться. А с вами и вашим сыном он ладит. Я не могу уходить с работы раньше и забирать его вовремя у меня не всегда получается. Пожалуйста, войдите в моё положение…              — Просто отлично, — раздражённо вздыхает омега, всплёскивая руками. — То есть, выбора у меня не остаётся, я правильно понимаю?              — Разве Тэджун доставляет вам неприятности? Я старался воспитывать его вежливым.              Чонгук дует губы в недовольстве. Тэджун и вправду проблем не доставляет. Он мальчик спокойный и всё время находится рядом с Чеёном. Если так подумать, Чонгук ведь и стоимость продуктов сможет окупить, если возьмёт деньги альфы. Он уверен, что у него даже большая часть останется и он сможет прикупить себе какое-нибудь красивенькое бельё или сходить на спа-процедуры, не тратя на это денег из собственной зарплаты. Короче говоря, одни плюсы. Так что, Чонгук, задумавшись, смотрит на протянутую ему пачку купюр.              — Не злоупотребляй моей добротой, альфа, — заключает Чонгук, забирая деньги. Тэхён тут же расцветает в скромной улыбке. Красивой, мать его, улыбке, отчего омега мешкается. — Чтобы в девять вечера духу его здесь не было, понял? Будешь опаздывать, придётся платить сверхурочные.              — Конечно, — как-то неловко ёжится мужчина, уголки его губ тут же опускаются. — Могу я взять ваш номер? — он протягивает омеге свой телефон. Чонгук даже не удивляется, что у того последний Айфон, который вышел буквально на днях. Кем же он работает, что денег у него хоть жопой жуй? Омеге даже любопытно.              Он быстренько вводит номер своего телефона, печатая в строке «Имя»: Чон Чонгук, а затем протягивает мобильник обратно мужчине. Тот, пройдясь глазами по контактным данным, стирает «Чон» и оставляет только «Чонгук», приписывая к нему уважительное «-щи» в конце, а затем сохраняет номер у себя в контактах, пряча телефон обратно в карман.              Затем Чонгук пропускает его в свою квартиру и, пока альфа пытается разбудить Тэджуна, закусив кончик языка, пересчитывает приличную пачку денег. Сумма оказывается и вправду немаленькой, и омега даже сомневаться начинает, а можно ли вообще у незнакомого человека брать столько денег. С другой стороны, альфа сам повесил на него своего ребёнка. Чонгук так-то второго себе не хотел, так что нужно чем-то расплачиваться. Хотя сумма всё равно кажется ему довольно-таки большой даже для такого.              Уже совсем скоро альфа появляется в дверях его комнаты, держа на руках сонного мальчика, и нежно треплет его по волосам, расплываясь в доброй улыбке, на что омега тут же обращает внимание.              Чонгук понимает, что не должен, но его тело само реагирует, заставляя омегу умиляться от увиденного. Кажется, этот альфа очень даже неплохой… «Тогда почему один?» — возникает встречный вопрос, но Чонгук эти мысли поспешно прогоняет и выходит в коридор, чтобы попрощаться с мужчиной и закрыть за ним дверь.              — Доброй ночи, Чонгук-щи, — с вежливой улыбкой произносит альфа, застёгивая курточку своему сыну, и выпрямляется, беря Тэджуна за руку.              Чонгук бурчит что-то невнятное на прощание, делая вид, что уже засыпает, а затем спешит закрыть за альфой дверь, чувствуя, как пульс подскакивает ни с того ни с сего…              Теперь становится понятно, в кого мальчик растёт таким джентльменом. И это сбивает с толку Чонгука, который однажды решил для себя, что с альфами он больше никогда не будет иметь ничего общего.              

***

             С того дня, когда Чонгук согласился на предложение мужчины стать кем-то вроде няни Тэджуна, ничего особо не меняется.              Ким Тэхён всё так же приезжает под вечер, но уже не опаздывает и является не позже заявленных Чонгуком девяти вечера. Иногда он поднимается на этаж и всегда приветливо улыбается, сердечно благодаря омегу за уделённое его сыну время, пока одевает Тэджуна. Внезапно, альфе даже грубить не хочется, и от неловкости Чонгук тоже переходит на вежливое общение, потому что мужчина в упор продолжает ему «выкать».              О Ким Тэхёне он по-прежнему не знает ровным счётом ничего, а всё потому, что поговорить им даже не удаётся. Альфа всегда уезжает быстро, даже не думая о том, чтобы остаться на чашечку чая, словно компания омеги ему вовсе не импонирует. Не то чтобы Чонгук приглашал его или хотел какой-то заинтересованности со стороны альфы, ему просто становится до жути неловко, но от чего — он и сам не знает.              В первые дни он действительно злился и думал спустить деньги альфы на тот же спа-салон или нижнее бельё, как и хотел, но уже через неделю припрятал эти деньги далеко в шкаф. В груди почему-то росло чувство долга перед альфой, который и без того был предельно вежлив с Чонгуком, несмотря на то, что тот поначалу буравил его скверным взглядом и недоверчиво косился в его сторону. А сейчас он потеплел, когда понял, что мужчина не такой уж и безответственный, и что по его усталому виду заметно, что работает он действительно много.              Ещё Чонгук незаметно ловит себя на мысли, что злиться на альфу у него больше не получается. Однажды, когда Тэхён всё же опаздывает, он предупреждает об этом Чонгука в сообщении, и тот, усевшись на диван, принимается нетерпеливо ждать мужчину, то и дело поглядывая в телефон и проверяя время, пока дети снова засыпают в его комнате.              Когда из коридора доносится лёгкий стук в дверь, Чонгук, шустро влезая в свои тапочки, спешит впустить к себе в дом мужчину. Однако стоит ему только открыть дверь, как он тут же застывает, видя перед собой небольшую коробку шоколадных конфет — явно из дорогих — и виноватое лицо альфы.              — Это м-мне? — запинается омега, но сомнений не остаётся, когда мужчина протягивает коробку прямо ему в руки.              — Прошу меня простить, пришлось задержаться на работе. Это вам, Чонгук-щи, в качестве извинений за опоздание. А, и ещё… — вспоминая, альфа лезет во внутренний карман пальто за бумажником, и, прежде чем он успевает отсчитать ещё несколько крупных купюр, Чонгук его останавливает.              — Не нужно! — он стеснительно забирает коробку конфет, чувствуя, как неловкость пробирается под кожу. Чонгук не привык к дорогим подаркам, он в принципе к подаркам не привык. А тут вдруг мужчина заморочился, специально заехал в магазин за шоколадом, чтобы извиниться за поздний визит перед омегой. Значит ли это, что Тэхён думал о нём?              Альфа поднимает на Чонгука удивлённый взгляд и замечает, как кончики его ушей слегка розовеют.              — Вы мне и так конфеты принесли, зачем же ещё деньги? — добавляет омега, буравя взглядом пол. Пульс почему-то внезапно подскакивает. С каких пор он начал чувствовать себя подобным образом перед альфами?              — Но вы ведь сами сказали в тот день…              — Вы что, я же это не всерьёз… Я просто злился тогда, — робко отвечает Чонгук. — Да и это тоже не стоило, — он указывает на коробку конфет. — Я прекрасно понимаю, что вы не из-за нечего делать опаздываете, а потому что работаете много. Так что, в следующий раз не нужно приносить ничего такого…              Альфа продолжает смотреть на него нечитаемым взглядом. Чонгук поднимает голову и замечает, что мужчина впервые смотрит на него как-то по-другому, будто в его голове что-то переворачивается и вертится, словно шестерёнки, а глаза отражают некую… заинтересованность. Чонгук неловко ему улыбается, сбивая альфу ещё больше с толку.              — И всё же… спасибо, — тихо благодарит Чонгук, прижимая к себе конфеты, как нечто ценное. — Мне давно ничего не дарили.              И вот теперь уже что-то начинает меняться.              Во-первых, у Чонгука каждый раз что-то теплеет в груди, когда он открывает коробку конфет к чаю и тут же вспоминает альфу: его красивые глаза цвета крепкого кофе, широкие плечи и тот… взгляд, когда они стояли в коридоре, а у омеги сердце впервые за долгое время начало сходить с ума. А во-вторых, Чонгук ловит себя на мысли, что о Ким Тэхёне теперь хочется узнать больше.              Поэтому у своего восьмилетнего сына как бы невзначай интересуется, а не знает ли тот чего-то об отце Тэджуна. Чеён говорит, что работает он в какой-то крутой фирме, но так и не понял кем — Тэджун рассказал всего раз и то вскользь, а он и не запомнил.              Ещё Чонгук всё больше стал обращать внимание на Тэджуна, заметно потеплел к нему, по вечерам даже стал проверять его домашнее задание и исправлять ошибки, а когда мальчик прощается с ними, он мило треплет его по волосам и угощает напоследок домашней выпечкой или сладостями. Тэджун очень сильно напоминает ему старшего альфу. Наверное, поэтому он и прикипел к нему.              Время от времени, когда они сидят за столом, Чонгук спрашивает Тэджуна об альфе: в основном, как дела у его отца, успевает ли тот приготовить себе ужин, когда возвращается с работы, на что мальчик отвечает, что этим всем занимается их домработница — аджума Лим. Ещё, конечно же, хочется узнать о бывшем партнёре альфы, но у мальчика спрашивать о таком неприлично, поэтому Чонгуку остаётся лишь изводить себя догадками. Может, у альфы сейчас кто-то есть, а может, он ещё по-прежнему женат на папе Тэджуна, просто обстоятельства вынудили их разойтись на какое-то время, поэтому мальчик и живёт только с отцом.              Чонгук на всё это лишь вздыхает. Он не понимает, расстраивает его это или нет, потому что, вроде как, решил для себя ещё давно, что замуж он снова никогда больше не выйдет. Но этот альфа… он с первой встречи показался Чонгуку каким-то… другим.              Коробка конфет постепенно опустевает, но выбрасывать её Чонгук не спешит. Лишь аккуратненько ставит её на видное место одной из верхних полок на кухне и время от времени поглядывает на неё, чувствуя, как что-то вроде бабочек трепетно порхает внутри. Однако каждый раз приходится себя одёргивать от лишних мыслей, чтобы не втянуться в них окончательно. Ведь от мужчины никакого интереса так и не следует, да и Чонгук не уверен, что хочет снова связываться с альфами.              

***

             — Эй, Тэджун, смотри! Наверху какая-то коробка конфет! — маленький омега указывает пальцем наверх, радостно подпрыгивая, когда замечает круглую коробочку в коричневой обёртке, обвязанной зелёной ленточкой. — Мы сможем достать её без папы? Она же слишком высоко… — дует он губки.              — Давай попробуем, — альфа подтаскивает стул поближе к шкафу, а затем поднимает взгляд наверх. — А ты уверен, что их можно есть? Коробка выглядит красиво. Вдруг её кто-то подарил дяде Чонгуку?              — У моего папы давно никого нет, — как-то грустно сообщает Чеён, наблюдая за тем, как мальчик взбирается на стул. — Скорее всего, он сам их себе купил.              Тэджун лишь пожимает плечиками и тянется за коробкой, вставая на носочки. С трудом, но коробочку удаётся всё же схватить, и он поспешно слезает со стула, отдавая её радостному омеге.              Но, как только Чеён открывает её, разочарованно вздыхает, обнаруживая, что та пустая внутри.              — Что такое? — альфа с любопытством заглядывает внутрь и натыкается лишь на пустые ячейки из-под шоколада.              — Странно, зачем папа хранит пустую коробку? Наверное, забыл выкинуть, — Чеён грустно поджимает пухлые губки, расстроенный тем, что поесть вкусных конфет так и не вышло, а затем, открыв дверцу, выбрасывает коробочку в мусорное ведро, тут же забывая про неё.              — Что ж, давай тогда другие поищем, — предлагает младший альфа, надеясь, что омегу это хоть как-то развеселит.              И это работает. Чеён, вновь возвращая свой былой энтузиазм, принимается вместе с Тэджуном искать конфеты по шкафам. А когда они их находят, то радостные возвращаются в комнату омеги и усаживаются за мультики до самого вечера, поедая сладости за обе щёки.              Чонгук возвращается, как обычно, к шести. Он чувствует себя немного уставшим, стягивая с себя пальто и оставляя его на вешалке в коридоре. Затем он идёт первым делом проверить детей, замечая обилие фантиков на покрывале, он их немного отчитывает и говорит, чтобы убрали всё в мусорное ведро, а затем напоминает, что ужин будет через час.               После того, как Чонгук переодевается в домашнюю одежду, он привычно расхаживает по кухне, готовит лёгкий ужин на один вечер, а затем, заварив себе чай, усаживается за барную стойку и пьёт его в тишине. Он открывает телефон, и лёгкая улыбка трогает его лицо, когда Чонгук вспоминает, что сегодня днём мужчина отправил ему сообщение. Да, он всего лишь поинтересовался, как там Тэджун и не доставляет ли он проблем, но Чонгуку почему-то и этого достаточно, чтобы начать улыбаться как не в себя.              Взгляд по привычке направляется к шкафчику, где на полке должна стоять красивенькая коробочка от альфы, но когда Чонгук замечает на её месте пустоту, резко подскакивает, чуть ли проливая чай на столешницу.              Быстро сообразив, он буквально вылетает из кухни и направляется в комнату сына. Заглядывая внутрь, Чонгук заламывает брови и выпаливает сходу:              — Чеён, куда делась коробка конфет, которая стояла на верхней полке?              — Какая коробка? — мальчик не сразу вспоминает, о какой коробке идёт речь, и продолжает играть.              — Коричневая такая, с зелёной ленточкой. Где она? — настойчивее повторяет старший омега.              — А! — восклицает мальчик, перекатываясь на другой бок. Он держит в руках Айпад Тэджуна и старательно нажимает на кнопочки в оживлённой игре. — Да мы её выкинули, когда конфеты искали. Она же пустая была.              Внутри Чонгука что-то обрывается, а взгляд тут же тускнеет. Он не может злиться на сына, тот ведь не знал, что эта коробка была ему нужна, что она, вообще-то, была подарком от альфы, который… почему-то до сих пор не выходит у Чонгука из головы.              — Пожалуйста, больше не выбрасывай ничего без спроса, ладно? — заламывая брови, Чонгук чувствует, как на сердце неприятно тянет.              Тэджун, обратив внимание на мужчину, хмурит бровки, как и Чеён. Они переглядываются друг с другом, но младший омега лишь пожимает плечами, не понимая, почему его папу это так расстроило.              — Хорошо, прости, пап, больше не буду, — виновато отзывается мальчик, и Чонгук, опустив взгляд, уходит обратно на кухню.              Он открывает дверцу шкафчика и замечает среди остального мусора небольшую коробочку с развязанной атласной лентой на ней, а затем поникши вздыхает.              Он и сам не знает, почему его это так расстроило. Наверное, потому что за восемь лет, — это единственная вещь, которую было приятно получить от альфы. Мужчина просто подарил ему конфеты в качестве извинений без какого-либо подтекста. Вот и всё. А теперь у него нет и этого. Чонгуку становится совсем немного тоскливо.              

***

             — Пап, — зовёт мальчик, и Тэхён, подняв взгляд от телефона, смотрит вопрошающе на сына, который ковыряется палочками в тарелке. — Дядя Чонгук готовит вкуснее, чем аджума Лим… Почему бы тебе просто не заплатить дяде Чонгуку, чтобы он и нам готовил? — спрашивает мальчик, поднимая взгляд на отца, который сидит по другую сторону барной стойки.              — У дяди Чонгука много других дел, он не может нам готовить, — снисходительно говорит Тэхён, отмечая для себя, что ему стоит пересмотреть список домработниц и нанять новую, раз его сыну перестала нравиться еда.              — Но он только работает, а когда приходит, ничего не делает, — возражает Тэджун. — Ну разве что нам с Чеёном помогает с домашкой и готовит. С таким же успехом он мог бы готовить и нам…              — Джуни, дядя Чонгук — не домработница, — мягко смеётся альфа. Телефон продолжают разрывать сообщения от коллег.              — Эх… — мальчик уныло вздыхает, подперев ладошкой щёку. — Пап, а ты не знаешь, почему у дяди Чонгука нет мужа? — Тэхён, переставая печатать сообщение, смотрит удивлённо на сына.              — Это мне неизвестно, — он тихонько посмеивается с внезапного вопроса, а сам задумывается.              Это не его дело, он знает, но всё же самому интересно, где отец Чеёна. Всякие бывают обстоятельства, не обязательно дело должно быть в омеге, может быть виноват и альфа. Чонгук кажется неплохим омегой, хотя Тэхён его даже не знает. Хотя тот день, когда он принёс омеге коробку шоколада, а тот засмущался и даже отказался от денег, до сих пор не даёт Тэхёну покоя, периодически всплывая в памяти.              — Просто, знаешь, — продолжает Тэджун. — Чеён сказал, что у дяди Чонгука уже давно никого нет, а он такой хороший и готовит вкусно. А ещё он очень добрый! Правда, он всегда так улыбается и треплет меня по волосам, сладости даже даёт и с домашкой помогает. Дядя Чонгук очень хороший, но почему такой… одинокий? Чеён сказал, что ему даже альфы подарки не дарят…              У Тэхёна в груди что-то сжимается от этих слов.              «Спасибо, — всплывает в голове робкая улыбка и потерянный взгляд, старательно избегающий альфу. — Мне давно ничего не дарили».              Хочется узнать: «Почему?». Чонгук — омега очень привлекательный, даже чересчур. Тэхён бы восемь лет назад потерял от него голову и задарил бы миллионами подарков, лишь бы сделать омегу своим. Но сейчас… сейчас он не знает, всё ещё не уверен.              — Кстати… — тут же вспоминает мальчик, вытягивая мужчину из собственных мыслей. — А у нас есть какие-нибудь конфеты? Я хочу подарить их дяде Чонгуку. Он так расстроился сегодня, когда Чеён выбросил какую-то коробку из-под конфет. Я даже и не думал, что можно так сильно расстроиться из-за шоколада… Он ведь уже взрослый! — продолжает тараторить Тэджун, задумчиво глядя куда-то в сторону.              А Тэхён замирает. Сердце внезапно пропускает лишний удар о грудную клетку.              — А как выглядела та коробка? — сглатывает альфа, ощущая, как в горле разом пересыхает.              Если Чонгуку давно ничего не дарили, то единственная коробка конфет, которая может у него быть, это…              — Круглая такая, коричневая и с зелёной ленточкой, — когда Тэджун подтверждает его догадки, что-то, что до этого колотилось так быстро внутри Тэхёна, обрывается. — Не понимаю только, почему дядя Чонгук так расстроился из-за какой-то пустой коробки? Там ведь даже уже конфет не было…              Тэджун продолжает ещё что-то говорить, но уже на другую тему, а Тэхён всё ещё не может отойти от услышанного. Чонгук и вправду расстроился из-за того, что коробку с конфетами, которую он подарил ему, выбросили? Но… почему? Что это может значить?              Взгляд касается телефонных чатов, где чуть ниже красуется последнее сообщение от омеги, пришедшее этим вечером.              Чонгук-щи:       Добрый вечер, Тэхён-щи! С Тэджуном всё хорошо, чуть попозже я проверю, сделал ли он домашку. Тэджун-и вообще очень способный мальчик. Вы ещё не закончили работать? Когда вас примерно ждать? ~              Впервые за долгое время сердце Тэхёна стучит так быстро, что он едва может в это поверить.              

***

             Честно говоря, Чонгук совсем не ожидает, что через пару дней альфа предстанет перед ним с белым бумажным пакетом в руках, на котором золотистыми буквами выведена марка дорогого бельгийского шоколада, а ещё, меньше чем через неделю, он подарит ему вкуснейший зефир в серебристой коробочке, перевязанной красной лентой. А в последний раз так вообще баночку изысканного чая аж из самой Бразилии вручит! Где альфа её раздобыл — непонятно, но Чонгуку и так жутко неловко от всех этих внезапно нахлынувших презентов, что он может только краснеть да смущаться перед альфой.              В груди Тэхёна что-то приятно ворочается, когда глаза омеги загораются мелким огоньком при виде презентов. Становится интересно, это он просто подаркам радуется или тому, что эти подарки от него. Но Тэхён теорий не строит. Иногда лучше этого не делать, чтобы потом не разочароваться.              Однако покрасневшие кончики ушей и розовые щёчки омеги заставляют его сердце отбивать чёткий ритм в груди.              У Чонгука, между прочим, ситуация не лучше. Внутри словно проносится настоящий ураган. Он не знает, почему альфа внезапно стал делать ему подарки. Он ведь даже не опаздывает, приезжает ровно к девяти, но теперь каждый раз поднимается на этаж и выкатывает какой-нибудь очередной подарок.              Чонгук подарки хоть и принимает, но чувствует себя от этого до жути неловко и каждый раз с покрасневшими щеками спешит напомнить альфе, что не стоило так тратиться, а тот лишь улыбается ему в ответ, но уже как-то по-другому — не просто вежливо, а как-то тепло, что ли, и каждый раз говорит, что это в качестве благодарности. Но в душе омеге почему-то хочется, чтобы это было нечто большее, чем просто благодарность…              Ещё мужчина стал писать ему сообщения намного чаще. В основном он интересуется Тэджуном, спрашивая, не доставляет ли тот проблем, как себя чувствует, хорошо ли поел и всё в таком духе. Но иногда всё же проскальзывают сообщения и другого содержания.              Ким Тэхён:       Чонгук-щи, Тэджун от вас без ума, вы знали? Иногда мне кажется, что он и в вас тоже влюблён, настолько часто он говорит о том, как же вкусно вы готовите, и что Чеён пошёл красотой и добротой в вас.              У Чонгука от этого сообщения щёки мигом вспыхивают, и он прикусывает губу, удерживая палец над строкой «Написать сообщение», даже не зная, что ответить альфе. Это он сейчас ему так комплимент пытался сделать или просто пересказал слова своего сына?..              Ким Тэхён:       Вам понравился чай, который я привёз вам в прошлый раз? Он с белыми лилиями, под стать вашему запаху, Чонгук-щи.              Чонгук теперь откровенно не понимает, что происходит. Альфа даже обратил внимание на его запах! А это уже что-то да значит. Только вот что?              Чонгук:       Спасибо, чай и вправду вкусный! Наверное, он стоил дорого… Где вы его взяли? В магазинах таких я не видел.              Ким Тэхён:       Пустяки. Я рад, что вам понравилось.              Чонгук читает новое входящее сообщение и ненавидит себя за то, что краснеет в этот момент. Альфа ведь просто пытается быть вежливым, а он уже что-то на свой счёт принимает… Нельзя так, он ведь уже взрослый омега, а краснеет, будто школьник.              А когда от альфы приходит ещё одно сообщение, сердце Чонгука подскакивает к горлу и бьётся в бешеном ритме.              Ким Тэхён:       Недавно мой коллега летал по работе в Рио-де-Жанейро, и я попросил его взять для вас этот чай. Я впервые попробовал его, когда в прошлом году был в Бразилии в командировке, а когда услышал ваш запах, вспомнил о нём и решил, что вы обязательно должны его попробовать.              Чонгук мысленно оседает. Как это… прям специально для него? Реально, что ли? Но… зачем? Чонгуку и так уже до невообразимого неловко от того, что альфа вручил ему целую пачку денег на расходы для Тэджуна, так ещё и задаривает его дорогими подарками, которые в обычных магазинах даже не купишь. А не пытается ли Тэхён к нему… подкатить?              Чонгук краснеет ещё больше и сворачивает чат. И что ему с этим делать совсем непонятно…              

***

             Однажды Тэхён снова задерживается на работе и довольно сильно, о чём сообщает Чонгуку в сообщении, а омега почему-то даже радуется тому, что альфа хотя бы в его квартиру зайдёт, чтобы разбудить Тэджуна. С каждым разом ему всё больше хочется пригласить к себе альфу, попытаться как-то его удержать и поговорить уже не только о детях или переброситься обыденным «как у вас дела?». Может, сегодня он всё-таки предложит даже альфе остаться ненадолго и выпить чаю. Не зря же он пёк сегодня для детей булочки с корицей, а так и альфу угостит…              Тэхён приезжает поздно, почти что к полуночи. Дети к этому времени уже видят десятый сон, так что Чонгук, запахнув халат, тихонько спешит в коридор. Когда он открывает дверь, его глаза мигом расширяются при виде огромного букета с белыми лилиями. Он поднимает смущённый взгляд на мужчину и неуверенно принимает из его рук цветы, бормоча тихое «спасибо».              Омега утыкается в них носом, тут же втягивая сладкий аромат лилий и вспоминая, как ещё недавно мужчина зачем-то интересовался, нравятся ли ему лилии, которыми он пахнет. Чонгук даже и подумать не мог, что альфа спрашивал это ради того, чтобы сейчас подарить ему букет цветов. От одной лишь мысли об этом сердце заходится, как сумасшедшее.              — Простите, что так поздно, — извиняется альфа, ныряя в коридор и прикрывая за собой дверь. — На работе сейчас завал, готовимся к сдаче нового проекта. Вы уже спали, Чонгук-щи? Я вас не разбудил? Считайте, этот букет в качестве извинений за мой поздний визит.              — Нет, всё в порядке… Я ещё не спал, — что-то в груди омеги сладостно трепещет. Цветы — это ведь уже серьёзно… Обычно так флиртовать пытаются, а альфа снова придумывает очередную отмазку. Чонгук уже не знает, что и думать. Он видит, что альфа, как обычно, не снимает с себя верхнюю одежду, поэтому спешит добавить: — Может, чай?              — М? — Тэхён поднимает на него слегка удивлённый взгляд. Чонгук тут же пытается что-то придумать подходящее, что бы потянуло на нормальное оправдание.              — Дети уже давно уснули. Не думаю, что стоит будить Тэджуна. Завтра же выходной, пусть поспит здесь, а вы заберёте его с утра перед работой. Раз уж вы приехали, могу предложить вам чай. Не поедете же вы обратно так сразу… — смущённо тараторит Чонгук. — Можете пока повесить пальто в шкаф, я пойду поставлю чайник.              Омега, не дожидаясь ответа, спешит скрыться за дверью кухни, оставляя за собой приятный шлейф из белых лилий, коими он пахнет. Альфа лишь вдыхает этот запах поглубже, заставляя его оседать на лёгких, и, оставив пальто на вешалке, следует к кухне, пытаясь скрыть лёгкую улыбку на губах от того, что омега впервые предложил ему остаться у него ненадолго.              Чайник уже кипит, когда Чонгук помещает цветы в стеклянную вазу и наливает в неё немного воды, прежде чем поставить букет на столешницу и снова втянуть приятный аромат цветков. Тэхёну кажется это самым прекрасным зрелищем.              Он усаживается за барную стойку на высокий стул, а омега принимается торопливо расхаживать по кухне, доставая из шкафчика кружки, будто бы специально выбирая самые красивые, встаёт на носочки, чтобы дотянуться до банки с тем самым бразильским чаем, и… зря Тэхён смотрит на него именно в этот момент. Потому что замечает, как и без того короткий шёлковый халатик приподнимается чуть выше, открывая вид на стройные гладкие ноги в очень коротких шортиках. В настолько коротких, что это почти незаконно в таком вот виде открывать дверь одинокому альфе и звать его к себе на чай. Тэхён понимает, что омега одевается так, потому что ему нравится, а вовсе не потому, что альфу хочет соблазнить, но взгляд всё же отводит с трудом и расстёгивает рубашку на одну пуговицу от того, что внезапно как-то слишком душно становится.              — Это я испёк сегодня, — Чонгук ставит перед мужчиной вазу с булочками, от которых приятно веет корицей. — Можете попробовать, если хотите.              Альфа лишь кивает в знак благодарности, а затем замечает, что ножка вазочки подвязана красной ленточкой с золотистыми буквами — той самой, которая красовалась на коробке с зефиром, что Тэхён недавно дарил омеге. Сердце в груди совершает кульбит.              Он с интересом поглядывает за тем, как омега продолжает возиться с заварником, и замечает на одной из полок кухонных шкафчиков чёрненькую коробочку с шоколадом, а чуть ниже — среди баночек из-под чая и кофе — втиснутую небольшую золотистую упаковку конфет.              Неужели Чонгук и вправду хранит всё, что он ему дарит? С подобным он сталкивается впервые. Обычно все его предыдущие партнёры выбрасывали пустые упаковки, как только сладости заканчивались, а затем просили купить им что-нибудь ещё да подороже. А Чонгук, он… не просит, смущается каждый раз очередному подарку и бережно хранит всё у себя.              Чай они пьют как-то неловко. Чонгук всё время ёрзает на стуле, держа кружку в руках, и старательно избегает зрительного контакта с альфой, который решает притронуться к булочкам и первым завести разговор.              — Как у вас дела, Чонгук-щи? Тэджун не сильно вас донимает? — интересуется Тэхён, подцепляя мягкую булочку с вазочки. Он ещё даже не попробовал, но уже может с уверенностью заявить, что готовит Чонгук восхитительно, судя по одному лишь запаху и аккуратному внешнему виду.              — Нет, всё в порядке, — робко отзывается омега и отхлёбывает немного чая. — Тэджун хорошо себя ведёт. Чеёну, кажется, он тоже очень нравится. Они отлично ладят, — отзывается он с доброй улыбкой.              На самом деле он глубоко поражён тем, как хорошо альфа воспитывает своего сына в одиночку. Должно быть, Ким Тэхён прекрасный родитель. Он слишком много работает, однако о воспитании не забывает и растит из Тэджуна настоящего джентльмена. Чонгук не может перестать им восхищаться.              Мужчина в этот момент откусывает булочку, и омега поглядывает на него краешком глаза с любопытством, тут же затихая в ожидании чужой реакции. Глаза альфы тут же расширяются, а сам он восхищённо мычит, прожёвывая синнабон.              — Тэджун был прав, готовите вы чудесно, — стоит обозначить альфе, как Чонгук тут же заливается краской чуть ли не до кончиков ушей.              — Можно… на «ты» уже перейти, — смущаясь ещё больше, Чонгук прячет своё покрасневшее лицо за кружкой. Чего это альфа заладил «выкать» ему, Чонгуку всего тридцать, он не такой уж и старый, даже молодо выглядит — старается…              — Конечно, — улыбается Тэхён и смотрит с очарованием на то, как мило краснеют щёчки омеги. — Чем ты занимаешься, Чонгук? Кем работаешь?              — Я ландшафтный дизайнер, — отвечает тот и замечает, как глаза альфы чутка расширяются в удивлении.              — Правда? Я архитектор. Мы с тобой почти в одной сфере работаем, — и улыбается так радостно, отчего у Чонгука всё скручивает внутри приятными спазмами. — Жаль только, что не в одной компании. Я бы хотел видеть тебя каждый день на работе. Тогда дни бы проходили гораздо приятнее.              Если раньше у Чонгука ещё закрадывались сомнения насчёт того, что альфа осторожно пытается с ним флиртовать, задаривая его подарками или невзначай интересуясь в сообщениях, какие цветы ему больше нравятся, чтобы преподнести их в качестве извинений за опоздания, то сейчас омега уже точно понимает, что Тэхён флиртует. И делает он это так же аккуратно и с привычной ему вежливостью, отчего Чонгук готов сойти с ума.              — Прости, если смутил тебя. Случайно вырвалось, — тут же спешит извиниться альфа, когда замечает, как уши Чонгука вспыхивают, а сам омега тихонько охает и прячет лицо за кружкой. Интересно, а он знает, что его вообще-то всё ещё хорошо видно? Тэхён не может скрыть тёплой улыбки, глядя на омегу.              — Всё н-нормально, — Чонгук принимается пить свой чай интенсивнее, делая вид, что не обращает ни на что внимания.              Смутил? Всего-то смутил? Чонгук жил себе преспокойно один одинёхонек, думал, что никакие альфы ему больше не сдались, а тут вдруг Ким Тэхён какой-то нарисовался, всучил ему своего ребёнка, будто сказал: «Готовься, скоро и твоим станет», а затем начал флиртовать с ним и вести себя, как идеальный альфа, коих Чонгук за всю свою жизнь и не встречал даже. Его мир не только пошатнулся, его дёрнуло, нет — покосило, как Пизанскую башню!              Остаток вечера — точнее, ночи — они проводят за разговорами. Тэхён пытается больше его не смущать внезапными комплиментами, зато интересуется у Чонгука, чем тот обычно занимается на выходных, какие фильмы ему нравятся и какую музыку он любит слушать. А ещё он рассказывает о себе. Чонгук очень сильно удивляется, когда узнаёт, что альфа спроектировал очень многие здания в Сеуле, которые омега даже видел собственными глазами. А ещё, оказывается, у Тэхёна есть и заграничные проекты, и многие его постройки сейчас стоят в Париже, Милане и том самом Рио-де-Жанейро, да и во многих других странах тоже. И Чонгук искренне им восхищается.              Стрелка на часах незаметно приближается уже к двум ночи, а они всё ещё сидят на кухне, увлечённо разговаривают на разные темы, а Чонгук, заслушавшись, смотрит на альфу и чувствует, как сердце в груди всё больше сходит с ума.              У Чонгука хватает печального опыта с альфами, жизнью он научен по самое не хочу. Но Тэхён… Он какой-то… другой. Его приятно слушать, он всегда тепло улыбается и не говорит чего-то, что Чонгуку могло бы не понравиться. Он осторожен в своих выражениях, от него не веет агрессивностью, и он не желает разложить омегу на любой горизонтальной поверхности, как пытались многие другие. Тэхён… адекватный. Вообще-то, подобное не должно вызывать восхищения, а наоборот, должно являться чем-то обыденным. Но, может, это Чонгуку постоянно не везло на альф, а может, всё-таки их мир немного прогнил. Но факт остаётся фактом: Ким Тэхён — хороший альфа.              Когда они замолкают, наступает тишина. Чай уже давно закончился, а булочек в вазочке стало гораздо меньше, потому что альфа уплёл три штуки, а когда потянулся за четвёртой, вспомнил, что нужно оставить ещё детям и что, вообще, невежливо объедать омегу, который наверняка так старательно пёк эти булочки несколько часов. А Чонгук на самом деле не может нарадоваться, что альфе понравилась его выпечка. Он бы с удовольствием и обедом, и ужином его угостил, и завтрак бы ему готовил с утра, пока альфа, сидя за барной стойкой, смотрел бы на него таким же взглядом, каким смотрит сейчас. Чонгук не уверен, но, кажется, выглядит он таким… влюблённым.              — Ох, уже так поздно! — резко вскакивает Чонгук, краснея до кончиков ушей под чужим взглядом, чем заставляет альфу вздрогнуть от неожиданности и свериться со временем на своих часах. — Прости, что задержал тебя. Тебе не нужно с утра на работу?              — Ничего, я привык спать по несколько часов, когда на работе завал, — мягко произносит альфа, нехотя поднимаясь со стула. Ему уже и вправду пора, но уходить совсем не хочется. — И это не ты меня задержал, а я сам захотел остаться. Так что, не переживай, — добавляет с улыбкой Тэхён. — Мне понравилось проводить с тобой время. Я бы с удовольствием задержался так ещё.              И вот опять — Тэхён его смущает.              Омега принимается шустро убирать грязную посуду со стола, чтобы хоть как-то отвлечься и остудить свои горящие щёки, но даже сейчас альфа подходит ближе, заставляя Чонгука ощутить его тепло рядом с собой и приятный свежий запах еловых шишек, проникающий в ноздри и тут же отпечатывающийся на лёгких омеги. Тэхён, ничего не произнося, перенимает из рук застывшего омеги кружки и погружает их в уже открытую посудомоечную машину.              Внезапно становится так по-домашнему тепло и уютно, словно Тэхён — его альфа, помогающий омеге после ужина убрать со стола. Чонгук не испытывал такого уже очень давно. Нет… Он не испытывал такого никогда.              — Чонгук, я могу кое-что спросить у тебя? — осторожно интересуется мужчина, когда омега настраивает посудомоечную машину на утро, чтобы не шумела ночью.              — Да? — робко отзывается тот, поворачиваясь к альфе. Ну почему Тэхён прекрасен даже в этом? Прежде, чем задать вопрос, он спрашивает, может ли он задать вопрос!              — Если ты не будешь против, я могу поухаживать за тобой?              Глаза Чонгука тут же округляются до размеров с блюдца, а сам омега охает от неожиданности. Альфа что, и вправду спрашивает, может ли он поухаживать за ним? То есть, не действует напролом, не пытается сразу сделать омегу своим, а… спрашивает? У Чонгука голова кругом.              — Я снова тебя смутил, да? — тихо говорит Тэхён, замечая, как щёки омеги вновь принимают пунцовый окрас. — Наверное, не стоило так сразу. Я ведь даже не узнал о твоём отношении к альфам и сразу решил, что могу рассчитывать на свидание. Прости.              Чонгук смотрит на него, не моргая, а в голове всё разом перемешалось. Вертится лишь одно «свидание», заставляющее пульс омеги резко скакнуть вверх. И только, когда Тэхён вздыхает, ещё раз проверяя время на своём телефоне и сообщая, что ему уже пора, Чонгук приходит в себя.              — Нет! — резко выпаливает он, заставляя альфу поднять на него удивлённый взгляд. — Всё в порядке, я просто… растерялся немного. Обычно меня о таком не спрашивают, а сразу пытаются затащить в постель.              — Я не… — глаза Тэхёна расширяются, а на лице отражается неподдельный шок. — Я не пытаюсь этого сделать, Чонгук… Клянусь, — альфа слегка заламывает брови и выглядит явно обеспокоенным. — Прости, если тебе так показалось, но я правда не это имел в виду. Я лишь хотел позвать тебя на свидание, когда у меня выдастся выходной. Но, если ты не захочешь, я пойму.              Чонгук знает, что у альфы нет желания затащить его в койку. Омега расхаживает перед ним в шёлковой пижаме и даже халат толком не справляется со своей задачей, то и дело норовя оголить какие-либо участки тела. Так что альфа вполне бы мог уже давно сорваться и припечатать его своими крепкими бёдрами к барной стойке, но Тэхён старался даже лишний раз не смотреть на омегу, а если и смотрел, то только в глаза. Иногда, конечно, спускался к губам, но тут же поспешно отводил взгляд в сторону, чтобы не смущать омегу.              — Боже… — тихонько выдыхает Чонгук. — Тебе не обязательно спрашивать о таком… Если хочешь позвать на свидание, просто сделай это.              — Я не могу начать действовать, не зная, понравится ли тебе это. Мне не хочется тебя спугнуть, Чонгук. Но, кажется, только это я и делаю, — со вздохом говорит альфа.              А Чонгук так вовсе не думает. То, как ведёт себя альфа по отношению к нему, лишь притягивает ещё сильнее и заставляет переосмыслить многие установки, которые Чонгук обозначил для себя ещё восемь лет назад.              — Ты… можешь, — тихо заявляет Чонгук. — Ну там… ухаживать или что ты собирался делать, — невнятно бурчит он, стараясь избегать взгляда мужчины, однако всё равно замечает, как улыбка у того моментом расцветает на его красивых губах.              Чонгук спешит поскорее спровадить мужчину, а то чувствует, что вот-вот загорится алым пламенем, поэтому начинает суетиться, выходя в коридор.              Пока Тэхён надевает пальто и обувается, омега делает вид, что занят разглядыванием собственных тапочек. Внутри внезапно что-то пустеет, когда он понимает, что альфа скоро уйдёт и вернётся только завтра не раньше девяти. Впервые в жизни Чонгук жалеет о том, что у него есть ребёнок, который сейчас спит в его комнате вместе со своим другом. Он бы предложил альфе остаться (но без какого-либо подтекста! Он всё ещё притирается к Тэхёну и узнаёт его, как человека), но не может, и от этого становится даже тоскливо.              — Где ты будешь спать? — интересуется альфа, когда уже накидывает на шею чёрный шарф с логотипом «Ив Сан Лоран». Он заметил, что квартира Чонгука двухкомнатная, и лишних кроватей в ней явно не найдётся, поэтому начинает переживать, что омеге негде будет спать. — Дети ведь заснули в твоей комнате.              — На диване, — просто отвечает тот.              — Прости, что доставляю тебе столько проблем, — виновато сообщает альфа, заламывая брови. — Я могу забрать Тэджуна.              — Всё в порядке! — отмахивается Чонгук. Ему с утра на работу не надо, а значит, может перетерпеть затёкшие мышцы после ночи на неудобном диване, а потом просто сходит на массаж.              — Я бы забрал тебя к себе и выделил самую мягкую кровать в своей комнате, — говорит альфа, как что-то простое. А Чонгук уже чуть ли не задыхается.              К себе… на кровать? Его кровать? Чонгук сейчас сойдёт с ума. Он же давно уже не подросток, тогда чего это гормоны в голову так резко ударили?              — В смысле, отдельно! — тут же выпаливает альфа, комично округляя глаза, когда замечает, как кончики чонгуковых ушей вновь краснеют. — У меня много других комнат, Чонгук… Я не… Ты не подумай лишнего.              Альфа, кажется, даже сам заливается краской, а Чонгук лишь тихонько хихикает с реакции мужчины. Тэхёну уже тридцать три (как узнал он из сегодняшнего разговора), а так забавно краснеет при упоминании секса. Конечно, Чонгук понимает, что всё это ради его же комфорта. Альфа не хочет его спугнуть, вот и осторожничает. Знал бы он, что Чонгук уже успел напредставлять себе всякого на этой самой мягкой кровати…              Тэхён привычно прощается с ним, желая спокойной ночи перед сном, и говорит, что заедет с утра перед работой, чтобы забрать Тэджуна, а когда у них совпадут выходные, он обязательно сводит его на свидание, и Чонгук смущённо кивает, прощаясь с альфой, прежде чем закрыть за ним дверь.              Сердце продолжает отдавать чётким ритмом по рёбрам, и Чонгук ещё долго не может уснуть, ворочаясь на диване из-за странного чувства внутри, такого приятного и тёплого, которое вызывает у него только один Тэхён. Кажется, он снова начинает доверять альфам. Альфе. Одному единственному. И пока что ему всё нравится.              

***

             Выходной у Тэхёна выпадает аж через полторы недели, и Чонгук всё это время лишь нетерпеливо ждёт. Однако с тех самых пор, как омега дал ему зелёный свет, мужчина в своём поведении немного раскрепостился. Теперь он не только забирает Тэджуна по вечерам и сразу же уезжает к себе домой, перед этим он заходит к Чонгуку и они недолго сидят на кухне, болтая обо всём подряд. Иногда омега угощает его ужином и каждый раз трепетно ждёт реакции альфы, а потом радуется в душе, словно ребёнок, когда тот в очередной раз хвалит его старания.              Ещё Тэхён пишет ему сообщения, спрашивая уже не только о Тэджуне, но и о самом Чонгуке даже чаще: хорошо ли он поел сегодня, как у него настроение, чем собирается заниматься вечером и всё в таком духе. Иногда он присылает милые стикеры, а ещё добавляет в конце уже не «Чонгук-щи», а «Чонгук-и» или «цветочек», объясняя последнее тем, что омега, пахнущий лилиями, словно самый настоящий цветочек.              Тэхён потрясающий. И Чонгук понимает, что влюбляется в него бесповоротно.              Точным осознанием этого становится день, когда альфа приезжает с работы немного раньше. У него с собой в руке какой-то кейс с инструментами и огромная непонятная коробка с чем-то внутри. Как оказывается позже, внутри коробки что-то вроде домашнего шалаша для детей, который мужчина самостоятельно устанавливает в детской комнате, пока Чеён с Тэджуном несказанно радуются такому внезапному подарку.              Чонгук, облокотившись на дверной косяк, с улыбкой на губах наблюдает за тем, как альфа старательно вкручивает винтики в деревянное крепление, устанавливая его на полу и попутно рассказывая любопытным детишкам, что и как он делает. Он много смеётся и улыбается, когда дети кружат возле него и радостно прыгают в ожидании, когда же вигвам будет готов. В конце омега помогает ему развесить гирлянду и уложить несколько подушек на мягкий матрас, который тоже шёл в комплекте с шалашом.              — Это же наверняка стоило дорого, — смущённо говорит Чонгук, когда окидывает взглядом приличного размера вигвам, куда двое счастливых детей вместились в самый раз и уже активно играют в игры на Айпаде. По-хорошему, Чонгуку бы заставить их делать домашнее задание, но он слишком добр сейчас из-за Тэхёна, да и дети никак не могут нарадоваться.              Почему-то именно сейчас Чонгук чувствует себя таким счастливым.              — Зато, когда я буду задерживаться на работе, точно буду знать, что ты спишь в своей кровати, — отвечает ему альфа мягкой улыбкой. — Хотя я надеюсь, что когда-нибудь вы с Чеёном всё же переедете ко мне.              Чонгук заливается краской, а сердце пропускает неожиданный удар. Альфа смотрит настолько далеко, раз уже говорит о совместном проживании? А Чонгук, кажется, и вовсе не против, если у них что-то сложится. Будет здорово, если у Чеёна появится такой прекрасный отец, а у него самого — надёжный и любящий альфа.              Наконец настаёт тот самый день, когда у обоих выпадают выходные. Не то чтобы Чонгук слишком сильно рассчитывал на то, что им удастся где-нибудь уединиться, когда у них двое восьмилетних детей, которых отдать совершенно некому. Родители Тэхёна живут в штатах и навещают сына с внуком каждые полгода, а у Чонгука родители сами заняты не меньше него — у них свой бизнес в виде гостиницы на Чеджу. Так что, он был вовсе не против, когда Тэхён предложил съездить вчетвером за город на пикник, а вечером, когда они уже вернутся в Сеул, взять бутылочку вина и уже посидеть вдвоём без детей.              Однако Чонгук всё равно готовится основательно. Записывается в спа-салон на эпиляцию, депиляцию, к косметологу, чтобы лицо привести в порядок и освежить кожу, даже кончики волос немного подравнивает в парикмахерской, наносит лёгкий макияж и выбирает самое красивое кружевное бельё, которое у него имеется в гардеробе, но надевает его, естественно, под обычную одежду: голубые джинсы и нежно-персиковый пуловер с белыми кроссовками. В общем, выглядеть он хочет потрясающе для своего альфы.              Оговорочка: пока что не своего. Тэхён ещё не предлагал ему официально встречаться, но ведь у них всё идёт к этому, да? Тут даже и сомневаться не нужно. На лице альфы буквально всё написано, когда Чонгук спускается к нему, держа за руку Чеёна, который тут же спешит убежать к Тэджуну, прыгая на заднее сиденье Мерседеса, и тогда они остаются вдвоём. Чонгук слегка улыбается, поправляя воротник своего пальто, и подходит ближе к застывшему на месте альфе.              — Боже… Ты выглядишь потрясающе, — вздыхает восхищённо Тэхён. — То есть, ты выглядишь так всегда, но сегодня особенно… Тэджун был прав, когда говорил, что Чеён пошёл красотой в своего папу.              — Ну всё, хватит меня смущать, — робко посмеивается Чонгук, а у самого сердце заходится от переизбытка эмоций. Тэхён всегда заставляет его чувствовать слишком много и разом.              Они приезжают в просторный парк за городом, где много зелени и речка рядом протекает. На улице сейчас поздняя осень, от того и не разгуляешься слишком сильно: все в пальто и шапках. Прохладно, но рядом с Тэхёном всё равно тепло.              Остаток дня они проводят за тем, что перекусывают сэндвичами, тостами и салатами, которые наготовил альфа (и что стоит отметить, готовит он тоже отменно). Хотя Чонгук свою лепту тоже внёс и привёз с собой в контейнере запечённую курочку, термос с бразильским чаем и ещё пару бутылок с соком в основном для детей.              Пока мальчики резвятся на лужайке, бегая возле деревьев и собирая под ними шишки, Чонгук прижимается головой к плечу альфы и впервые чувствует, как мужчина осторожно обнимает его в ответ.              Интересно, где же Ким Тэхён пропадал всё это время? Почему Чонгук встретил его только сейчас? Ему уже тридцать, а он, похоже, только сейчас нашёл человека, которого хочется полюбить всем сердцем.              Чонгуку всё ещё интересно, почему такой прекрасный альфа — один; почему другие омеги не хотят его заполучить к себе, ведь будь Чонгук чуточку моложе — в свои двадцать, — заприметь он такого альфу, беспамятно бы влюбился. Да что уж, он и сейчас в него влюблён. Но тогда у него хотя бы не случилось печального опыта с отцом Чеёна и он бы не перестал доверять альфам аж на восемь лет.              Возвращаются они ближе к девяти. Дети, нарезвившись, уже валятся с ног, поэтому Чонгук помогает им по отдельности принять душ — Тэхён в этом тоже участвует, ибо второй сын — его всё-таки, а потом, уложив их спать в комнате Чеёна, они, наконец, уединяются на кухне. Есть уже не хочется, поэтому Тэхён вскрывает только бутылку красного вина и разливает его по бокалам.              — Не хочешь на следующей неделе ко мне? — спрашивает Тэхён, подтягивая один бокал к омеге. — Ты ещё ни разу не был у меня, хочу показать тебе свой дом.              — Ты живёшь в доме? — удивляется Чонгук, отпивая немного вина.              — Да, в двухэтажном, с баней и бассейном, — мягко посмеивается Тэхён, а Чонгук ахает.              — Ну и ну, да ты сладкий папочка прям, — игриво улыбается омега, на что альфа лишь тихонько хмыкает.              — Что-то вроде того, — смеётся Тэхён. — Но плюсов в этом никаких, если честно, — уже менее весело добавляет мужчина, и Чонгук поднимает на него вопрошающий взгляд. Альфа вздыхает. — Я так много работаю, что уже даже не знаю, для чего и зачем это делаю. У меня есть всё, а любимого человека рядом нет. Знаешь же, говорят, что у богатых людей нет времени на счастье. Наверное, так оно и есть. Если бы не Тэджун, я бы никогда не встретил тебя и так бы и продолжил жить только работой, а по вечерам уделял бы внимание сыну, как было всегда. Хотя я понимаю, что ему меня не хватает, но выбраться из этого не получается.              Чонгук от такого откровения мужчины даже удивляется. Он бы никогда не подумал, что Тэхён на самом деле может быть несчастен, и что ему хочется простой любви, о которой Чонгук раньше и не мечтал, ведь особо не верил в неё.              — Можно поинтересоваться, где… папа Тэджуна? — наконец спрашивает Чонгук, думая, что сейчас для этого самое подходящее время. Они оба немного выпили и омега чувствует, что и свою историю может уже рассказать.              — Скажем так, я никогда не думал, что в моей жизни появится человек, которому нужны будут от меня только деньги, — невесело говорит Тэхён, наблюдая за тем, как вино в бокале цепляется за стеклянные стенки, а затем выпивает сразу почти половину. Чонгук тихо охает. — В двадцать четыре я уже довольно неплохо зарабатывал. У меня родители бизнесмены, они смогли помочь мне пробиться в хорошую фирму на высокую должность. Там я и встретил его. Думал, что всё взаимно. А потом, когда правда вскрылась, он попытался удержать меня своей беременностью. С моей стороны было бы бесчеловечно просить его об аборте, да и он, очевидно, не стал бы его делать. Я был не против, позволил ему оставить ребёнка, сказал, что буду помогать, как отец, но вот на совместное будущее он может не рассчитывать после всего. Так что, когда Тэджун родился, он был лишь рад избавиться от него, сам же отказался от родительских прав и исчез. С тех пор мы больше не виделись.              Чонгук, замерев от шока, даже перестаёт моргать. Неужели такие люди и вправду существуют? Тэхён ведь альфа не только красивый, он ещё очень заботливый и добрый, а главное — надёжный. Последнее, что от него должно быть нужно, — это деньги. Кому они сдались, когда сам альфа на вес золота? Чонгук искренне не понимает.              — Чёрт, ну и мудак, — резко выпаливает Чон, даже не стесняясь. Альфа поднимает на омегу взгляд и сразу смягчается, замечая, как тот хмурится и поджимает губы от явной злости. — Хотя понять его можно, — Тэхён тут же хмурится, но омега быстро договаривает: — Если бы такой альфа заделал мне ребёнка, я бы тоже его отпускать не хотел. Но не из-за денег, а потому что таких хороших альф, как ты, — единицы. Этот парень многое упустил. Хотя так даже лучше. Он не заслуживал тебя.              — Чонгук… — альфа распахивает глаза в удивлении. Омега поднимает на него взгляд и тут же смущается, видя, как тот на него смотрит непрерывно. — Мне такого ещё ни разу не говорили. Ты… правда так думаешь?              — С какими омегами ты встречался всё это время, что они не видели в тебе идеального альфу? — хмыкает Чонгук, прокручивая в руке наполовину пустой бокал. Он бы Тэхёну каждый день дарил свою любовь, если бы они были вместе. А разве может быть иначе?              — После папы Тэджуна я больше не заводил серьёзных отношений, — признаётся мужчина, заставляя Чонгука вскинуть голову и удивлённо проморгаться. — Мне было тяжело довериться кому-то. Почти в каждом омеге я видел того, кому от меня нужны были только деньги.              У Чонгука сердце сжимается до размеров с микрочастицу, а затем он резко подскакивает, словно о чём-то вспоминая.              — Подожди, я сейчас, — быстро бросает он.              Тэхён даже сообразить не успевает, как омега шустро скрывается за дверью кухни, а когда возвращается, кладёт перед альфой тоненькую пачку из пятидесяти тысячных купюр.              — Это те деньги, которые ты выделил на Тэджуна. Я ничего из них не потратил, — говорит Чонгук. — Мне стало до жути неловко, когда ты каждый раз приносил мне дорогие подарки и был так вежлив со мной, что мне стало казаться неправильным, если я потрачу эти деньги. Я думал сразу вернуть их, а потом как-то из головы вылетело, — омега подтягивает их к мужчине через барную стойку.              Тэхён, замерев, молчаливо моргает.              — Я и сам зарабатываю, так что, ты не подумай, что мне нужны твои деньги, — виновато говорит Чонгук. — От такого альфы, как ты, деньги — последнее, что должно быть нужно. Я уже и не надеялся, что когда-нибудь повстречаю хорошего альфу, а ты… ты потрясающий, Тэхён, — качает головой Чонгук, заливаясь краской. — Ты даже не представляешь, что творишь со мной. Я же восемь лет ни в кого не влюблялся, а потом появился ты и заставил меня передумать больше не связываться с альфами. Я уже даже готов выйти замуж во второй раз, потому что ты вернул мне веру в то, что хорошие альфы существуют.              Чонгук замолкает, опустив взгляд в пол, и через мгновение чувствует, как его руку накрывает тёплая ладонь. Он поднимает голову, чтобы посмотреть на мужчину, и понимает: оказывается, одни лишь глаза способны согреть душу, если смотрят с такой любовью…              — Чонгук… — тихо шепчет Тэхён и теряется, не находя подходящих слов, чтобы выразить всё то, что он чувствует прямо сейчас. А чувствует он много — впервые за долгое время кто-то вызывает в нём целый ураган эмоций. — Ты тоже не представляешь, что творишь со мной, — заканчивает мужчина, глядя на омегу снизу вверх.              Чонгук такой красивый, но это в нём не самое главное. Его глаза блестят и вовсе не от света кухонных ламп, а потому что в них — целая Вселенная. Есть что-то такое в Чонгуке, что-то искреннее, что заставляет сердце Тэхёна трепетно биться в груди, когда он рядом с ним.              — Мне трудно доверять омегам, — продолжает Тэхён, мягко сжимая нежную руку в своей ладони. — Я и тебя поначалу побаивался. Особенно, когда ты наехал на меня в первый раз и потребовал «сверхурочные» за опоздания, — тихонько посмеивается альфа. Глаза Чонгука комично расширяются, а затем взгляд становится виноватым. — А потом Тэджун стал много рассказывать о вас с Чеёном по вечерам. Знаешь же, дети обычно видят взрослых насквозь. Я так удивился, когда он сказал мне, что не понимает, почему у папы Чеёна нет альфы, ведь он такой хороший и добрый. И тогда я пригляделся к тебе, а затем понял, что ты и вправду потрясающий. Ты перевернул всё моё представление об омегах. Я не представляю, кто мог так сильно обидеть тебя, что ты потерял всякую веру в альф, но я прекрасно понимаю твои чувства, потому что сам восемь лет жил без надежды на то, что когда-нибудь повстречаю кого-то настолько ценного, как ты, Чонгук. А теперь я не боюсь влюбиться, и я рад, что влюбился именно в тебя.              Омега затихает, но его сердце бьётся очень громко, и он вовсе не против отдать его альфе, сидящему напротив. Тэхён говорит всё, что когда-то было нужным для него. Чонгук ждал этих слов от совершенно другого человека, но так никогда их и не дождался. Ему начало казаться, что любви и вовсе не существует, но Тэхён пришёл, чтобы доказать ему обратное.              Удивительно, как двое совершенно случайных людей, когда-то не доверявших никому, начинают постепенно доверять друг другу.              — Наверняка тебе интересно, где отец Чеёна, — со вздохом говорит Чонгук после недолгой тишины. — Когда я застукал своего бывшего мужа с другим омегой в нашей квартире, я решил, что никогда больше не выйду замуж. Я тогда был беременным, и врач сказал, что у меня чуть ли не случился выкидыш. Ребёнок чудом уцелел, а я вот потерял всякую надежду на то, что любовь вообще существует. Вот и вся история, — понуро заканчивает Чонгук.              Он чувствует, как мужчина крепче сжимает его руку в своей ладони.              — Чонгук… — тихо произносит Тэхён, заламывая брови, и поднимается с барного стула, равняясь с омегой. Его сердце сжимается от боли за Чонгука. Как кто-то мог поступить настолько плохо с таким прекрасным человеком? — Я знаю, что словами можно много чего обещать, но я хочу, чтобы ты знал, я бы никогда так не поступил с любимым человеком. Я пойму, если ты не захочешь довериться мне или тебе нужно будет больше времени. Подожду, сколько потребуется. А если нет, наседать не буду. Останемся друзьями, если захочешь.              — С ума, что ли, сошёл? — тихо, практически одними губами возмущается Чонгук, едва ли не задыхаясь. Он этого альфу не отпустит, наверное, никогда. Какие тут могут быть друзья? — Я твоим омегой хочу быть, Тэхён. Уже готов им стать… — краснеет омега.              — Если бы я встретил тебя раньше на восемь лет, мы бы уже давно были замужем. Я от тебя без ума, Чонгук, — напрямую говорит альфа, нисколько не стесняясь собственных чувств, а Чонгук готов задохнуться от того, насколько Тэхён прекрасен.              Омега вжимается в барную стойку позади себя, цепляясь пальцами за её края, и трепетно смотрит на альфу, ожидая, когда же тот, наконец, догадается сократить оставшиеся сантиметры между ними. Запах Тэхёна становится сильнее, когда он осторожно приближается к нему, и Чонгук не может перестать судорожно вдыхать его. Он никогда не верил в Истинность — по большей части, это всего лишь мифы, — и даже, если её не существует, ему всё равно кажется, что Ким Тэхён со своим запахом еловых шишек и мускуса подходит ему идеальнее, чем кто-либо другой.              Заглядывая в последний раз в глаза омеги, Тэхён как бы спрашивает разрешения, и Чонгук, опуская взгляд на чужие губы, молчаливо говорит всё этим жестом.              Наконец альфа наклоняется ещё ближе. Между ними почти не остаётся пространства, и Чонгук может чувствовать его тёплое дыхание на своих губах. Он так давно не ощущал этого трепетного волнения в груди от предстоящего поцелуя, что сейчас захлёбывается в собственных эмоциях, силясь, чтобы не наброситься на альфу самому.              А затем Тэхён его целует. Медленно и осторожно он слегка касается губ Чонгука своими. Тело словно пробивает током, а кончики пальцев слегка покалывают, когда горячие губы альфы накрывают его. У Чонгука будто всё вверх дном переворачивается, и он крепче хватается за край столешницы, принимаясь медленно двигать губами навстречу, — так неумело, словно это его первый поцелуй в жизни.              Но стоит только Чонгуку ответить на поцелуй, как Тэхён начинает целовать увереннее. Аккуратно подцепив пальцами подбородок омеги, альфа чуть вздёргивает его и ловит тихий вздох губами. Он неспеша слегка проводит кончиком языка по мягким губам, увлажняя их, а когда те приоткрываются, скользит внутрь.              Как только их языки сплетаются, Тэхён не выдерживает и прижимается бёдрами к Чонгуку, углубляя поцелуй, целуя влажно, мокро, так, чтобы воздуха не хватало в лёгких, а кончики пальцев немели. Руки Чонгука тянутся вверх и смыкаются на крепкой шее, чувствуя под подушечками пальцев горячую кожу. Ему так тесно под натиском бёдер, так тепло от чужого тела, прижимающегося к нему, и так чертовски хорошо.              Альфа, аккуратно разместив ладони на талии Чонгука, слегка приподнимает омегу и сажает его на поверхность барной стойки. Губы вновь сталкиваются в поцелуе, а влажный кончик тэхёнова языка горячо вылизывает его рот, пока пальцы Чонгука путаются в волосах альфы. Он кольцует ногами крепкие бёдра и слегка выгибается в пояснице, соприкасаясь с грудью мужчины. С его плеча незаметно скатывается край шёлкового халата, оголяя нежную молочную кожу, и Чонгука бросает в жар от желания оголиться полностью прямо здесь и сейчас для альфы.              Целуются они долго. Губы уже горят от поцелуев и слегка немеют, но никто из них не спешит останавливаться. Жар внизу живота стремительно разрастается и расходится по всему телу приятной рябью.              Чонгук понимает, что он не один возбуждён. Тэхён целует напористо, а его пах упирается омеге прямо между ног — сомнений не остаётся никаких: у альфы тоже прилично стоит. И даже несмотря на сильное возбуждение, Чонгук удивлён, что мужчина не заходит дальше и не пересекает его личных границ. Он нежно поглаживает тазобедренные косточки омеги подушечками больших пальцев через ткань шортов, и на оголённые участки кожи, которые так и напрашиваются, чтобы их потрогали, альфа не спускается. Он не пытается пробраться к нему под одежду, ухватиться покрепче за мягкие бёдра и проникнуть омеге под нижнее бельё. Чонгук знает, что он одет в достаточно открытую сексуальную пижаму, которая запросто может снести голову альфе, но Тэхён держится, не позволяет себе лишнего и только мягко целует омегу в губы.              Чонгук был уверен, что замуж он больше никогда не выйдет. Для него болезненно было каждый раз осознавать, что даже брак — не гарантия того, что человек действительно будет любить тебя. А сейчас он понимает, что вышел бы замуж ещё раз. Но только за Тэхёна. Только ему он может довериться.              Когда альфа отстраняется от его губ, он тяжело дышит, соприкасаясь со лбом Чонгука и прикрывая глаза. Проходит совсем немного, прежде чем он отстраняется полностью и заглядывает в глаза Чонгука.              — Прости, я немного увлёкся, — он неловко улыбается, тут же убирая руки с чонгуковой талии, а омеге так и хочется сказать, чтобы вернул да залез ими куда-нибудь поглубже, ведь не зря же он сегодня особо красивое бельё приодел. — Но ты, вроде, был не против, — альфа почёсывает затылок.              Чонгук качает головой, чувствуя, как к щекам приливает краска.              — Нет, не против, — он судорожно выдыхает. Их запахи смешались и теперь заполняют собой всё пространство в крохотной кухоньке. И этот аромат слишком крышесносный, чтобы оставаться в сознании.              Тэхён замечает, что халат Чонгука слегка скатился и оголил его плечо, и ощутимо сглатывает, тут же отводя взгляд в сторону.              — Ты ещё не проголодался? Хочешь перекусить или допьём вино? — неоднозначно спрашивает альфа. Выдыхает он тяжело. Запах Чонгука тоже сейчас очень сильный — трудно не заметить, как альфа пытается с собой совладать.              А Чонгуку впервые хочется злиться на Тэхёна. Он тут сидит, светит своими оголёнными участками кожи в супер короткой пижаме, его губы всё ещё красные от поцелуев и требуют очередной дозы, а альфа снова осторожничает. Это, конечно, хорошо, но не когда у него не было секса, наверное, лет пять.              — М-м, — он отрицательно качает головой, закусив губу, и чуть приподнимает стопу, сгибая пальцы ног, прежде чем вытянуть чуть вперёд ногу и осторожно коснуться кончиками пальцев заметного бугорка, оттопыривающего брюки альфы.              Глаза Тэхёна мигом расширяются до размера с блюдца, когда он понимает, а главное — ощущает, как Чонгук слегка надавливает ногой на его полувставший член.              — Ч-Что… ты делаешь, Чонгук? — дыхание альфы заметно тяжелеет.              — Дети ведь давно уснули, мы можем немного развлечься, — напрямую говорит Чонгук, глядя на мужчину лисьим прищуром. — Ты так не думаешь?              — Ты… Ты уверен? — голос Тэхёна заметно оседает, и он подходит ближе, заставляя омегу убрать ногу и поёрзать бёдрами, сидя на столешнице.              — Ты можешь зайти дальше, или ты думаешь, я какой-то невинный цветочек, который краснеет при слове «секс»? — Чонгук игриво вздёргивает бровь, когда мужчина вновь сокращает между ними расстояние. Внутри него всё разом перемешивается, когда он видит, как глаза альфы мигом темнеют от возбуждения.              — Вообще-то, белые лилии — символ непорочности и святости, — выдыхает Тэхён прямо напротив губ омеги и осторожно кладёт ладони на его бёдра, спускаясь чуть ниже — к оголённым участкам (ну наконец-то!). Кровь в чонгуковых венах начинает бурлить всё сильнее.              — Моя святость хочет, чтобы ты меня трахнул, Тэхён, — томно произносит Чонгук, раздвигая ноги, чтобы позволить альфе поместиться между ними. — У меня так давно не было секса, плевать я хотел на какую-то там непорочность.              Впервые Чонгук видит, как Тэхён сдавленно рычит, и это так чертовски возбуждает.              — Ты уверен, что мы не разбудим детей? — горячие ладони умело пробираются под шёлковую ткань бежевых шортов, а пальцы цепляются за верёвочки нижнего белья, слегка оттягивая их. У Чонгука от приятных ощущений нутро сладостно стягивает.              — После прогулки они наверняка будут крепко спать. Но ты всё равно можешь меня заткнуть, — Чонгук берёт в свою руку ладонь мужчины и приставляет её к своему рту. — Вот так, — говорит он, чуть убирая руку, и стреляет в альфу игривыми глазками. — Потому что я могу быть довольно громким, — заканчивает он.              У Тэхёна заметно твердеет, и Чонгук ощущает это, когда бугорок давит на его промежность. Он лёгким движением скидывает со второго плеча халат, позволяя тому оголить его молочную кожу, которую он так старательно натирал сегодня с утра скрабом, и обнажить тонкие выпирающие ключицы, к которым прилипает цепкий взгляд альфы.              Без лишних слов Тэхён понимает, что ему можно прикоснуться ко всему этому, поэтому уже увереннее прижимается губами к открытой шее, влажно целуя в неё. По спине Чонгука проходится волна мурашек, и он глухо выдыхает, откидывая голову назад, чтобы предоставить альфе больше доступа к своей шее.              Его горячие губы скользят всё ниже, оставляя за собой влажные дорожки, чуть всасывают тонкую кожу на ключицах и тут же отпускают, чтобы без следов — как Чонгук относится к засосам он пока не знает, так что сдерживается от красных отметин на коже, хоть и хочется до безумия пометить омегу своим.              — Как хорошо, что ты поставил им тот шалаш, иначе бы нам пришлось заниматься сексом в ванной, — хихикает Чонгук, когда альфа подхватывает его на руки, заставляя омегу обвить его тело своими конечностями. — А ты, оказывается, предусмотрительный.              Тэхён тихо смеётся, чтобы не шуметь слишком сильно и, не дай Бог, не разбудить детей в такой момент, пока он несёт Чонгука в спальню.              — Я купил его не для этого, ты же знаешь, — альфа легонько чмокает омегу в нос.              — Знаю, — улыбается Чонгук и целует Тэхёна в губы, продолжая крепко обнимать его за шею, чтобы не упасть.              Альфа держит его, казалось бы, с такой лёгкостью, хотя он не особо мускулистый. Разве что широк в плечах и выше Чонгука почти на голову. Но ему это даже нравится. Слишком накачанные альфы никогда не привлекали Чона, ему почему-то казалось, что он будет чувствовать себя беззащитным рядом с кем-то, кто сильнее его в разы. А рядом с Тэхёном он чувствует себя в безопасности.              Альфа укладывает его осторожно на мягкую кровать, а сам нависает над ним. Чонгук чуть выгибается в спине и тянется за поцелуем, тут же соприкасаясь губами с тэхёновыми. Этот поцелуй нежный, влажный и жаркий, отчего у омеги стягивает внутри приятными спазмами, а собственное возбуждение достаточно оттопыривает тоненькие шорты, которые, по-хорошему, уже давно пора снять. Но альфа всё медлит, действует не спеша, спускается цепочкой из поцелуев-бабочек к изгибу шеи, затем — снова к ключицам, а когда доходит до линии шелковистого топа, слегка оттягивает его вниз пальцами и целует в грудь.              — Раздень меня, — просит тихо Чонгук. Ему настолько жарко и тесно, что даже тонкая короткая пижама ощущается на нём огромным пуховиком.              Тэхён послушно помогает омеге, приподнявшему руки, стянуть с него топ, а затем, скользнув горячими ладонями по сухим бёдрам, спустить и шорты. И теперь Чонгук остаётся в одном лишь бежевом кружевном белье перед альфой, который удивлённо ахает, наклоняясь к омеге.              — Ты всегда так одеваешься? — интересуется Тэхён, целуя Чонгука в скулу, и проводит руками по нежной коже, поднимаясь к талии и легонько сжимая её пальцами. Его взгляд намертво приковывает к красивому белью, которое смотрится на омеге чертовски хорошо.              — Нет, это я для тебя приоделся, — Чонгук прикусывает губу и ёрзает бёдрами, ощущая, как горячее тело прижимается к его.              — Так я единственный, кто думал, что мы просто сходим на свидание и вечером выпьем вино? — удивлённо хмыкает Тэхён. — Я ведь даже не готовился толком и… чёрт, — альфа разочарованно вздыхает, отстраняясь от Чонгука, — прости, у меня нет с собой презервативов. Я не рассчитывал на такое окончание вечера. Ты бы хоть… предупредил, хотя… странно бы, наверное, это звучало, — и неловко посмеивается.              Чонгук, хихикнув, стреляет в альфу игривым взглядом.              — Не переживай, я так и думал, что ты не подготовишься, — он тянется к краю кровати, а затем открывает верхний ящик тумбочки и достаёт оттуда несколько пачек с презервативами, а также парочку лубрикантов, прежде чем кидает их на матрас.              У Тэхёна глаза по пять копеек от обилия контрацептивов и тюбиков со смазкой. Щёки Чонгука слегка заливаются румянцем.              — Я не знал твой размер, вот и взял сразу несколько… — признаётся он. — Тут ещё разные смазки: со вкусом и без, вот эта, — он тянется к красноватому флакончику, — согревающая. Её консультант посоветовал, сказал, что ощущения будут интересными. В общем, как-то так… — неоднозначно заканчивает Чонгук, чувствуя, как краснеют кончики его ушей, потому что Тэхён продолжает молчаливо таращиться на покупки омеги.              — Я всё это время боялся тебя напугать и действовал осторожно, — медленно говорит альфа, его голос оседает, когда он переводит взгляд на Чонгука, — а ты купил… шесть пачек презервативов?              — На всякий случай, — Чонгук закусывает губу, протягивая руки вперёд и кольцуя ими техёнову шею. — Ну и про запас, — добавляет он, хихикнув. — У меня не было секса уже много лет, нужно навёрстывать упущенное, так сказать.              — Ты меня всё больше и больше удивляешь с каждым разом, — потрясённо говорит альфа.              Честно говоря, у него случались разные мысли о Чонгуке, когда после тяжёлого рабочего дня он принимал горячий душ и рука сама тянулась к привставшему возбуждению, а в памяти всплывало красивое лицо омеги и точёные изгибы в шёлковом халатике. Но каждый раз ему приходилось одёргивать себя от подобных мыслей — это казалось чем-то неправильным, пока он не был уверен в ответных чувствах омеги. И даже сегодня, когда у них случилось первое свидание, он ни на что не надеялся, потому что знал, что важно сначала выстроить между ними нить доверия, прежде чем пересекать черту. Он думал, что их вечер закончится максимум коротким — возможно, не совсем коротким — романтичным поцелуем. Чего он точно не ожидал, это что окажется в спальне омеги с шестью пачками презервативов на кровати.              Чонгук молчаливо хихикает и тянется за очередным поцелуем — всё никак не может насытиться этими губами. Он ведь и не целовался уже очень давно. В последний раз, когда к нему клеился альфа — очередной коллега с работы, — это было больше года назад. Взаимности со стороны Чонгука никакой не было, но альфа упорно продолжал донимать его: то коробочку дешёвых конфет принесёт, то букет ненавистных Чонгуком красных роз, а затем и вовсе подловил омегу в офисе, когда тот задержался после работы, подводя итоги ежемесячного плана, и зажал его между стеной. Чонгук целоваться вовсе не хотел, но кто его спрашивал? Альфа своевольно полез к нему в рот своим языком, крепко держа омегу своими руками. Спасло Чонгука только то, что за семь лет одинокой жизни он научился неплохо попадать в цель, когда альфы уж больно распускали руки. Так что, хорошенько вдарив коллеге промеж ног, Чонгук умчался прочь. На следующий день он, конечно же, сообщил боссу о домогательствах, и тот принял решение уволить того сотрудника. Как оказалось, Чонгук был не первым омегой, к которому альфа подбивал свои клинья.              Но сейчас Чонгуку целоваться хотелось. Именно с Тэхёном. Жарко, влажно и нерасторопно, чтобы внизу живота приятно потягивало, а колени сводило от сильного желания. С Тэхёном вообще всё по-другому. Он каждый раз так трепетно проводит пальцами по его коже, словно боится лишний раз надавить и случайно причинить боль. С кем, как не с ним, Чонгук будет чувствовать себя в безопасности.              Тэхён лёгким движением переворачивает омегу на живот, и тот тихонько охает от неожиданности, когда губы альфы касаются его спины, ведут мокрую дорожку вниз по лопаткам и целуют во впадинку на пояснице, вызывая по телу Чонгука крупную дрожь. Тэхён аккуратно поддевает зубами тонкие бежевые верёвочки и принимается зубами стягивать с упругой попки нижнее бельё. Чонгук готов задохнуться, когда шёлковая ткань скользит по его бёдрам, а горячие сухие губы касаются его кожи в разных местах.              — Чонгук, ты говори, если я что-то буду делать не так, ладно? — спрашивает альфа, пока расстёгивает рубашку и скидывает её с себя вместе со штанами, а затем вновь нависает над омегой, оставаясь в одном лишь нижнем белье — пока не спешит его снимать.              — Хорошо, — кивает тот и оглядывается через плечо. — Что мне нужно делать?              — Пока ничего, я сам всё сделаю, — целуя Чонгука в лопатку, Тэхён спускается ниже.              Омега расслабляется, полностью доверяя альфе. Уже через мгновение он ощущает, как две половинки его ягодиц принимаются мерно поглаживать, и тихонько скулит, утыкаясь лицом в подушку. От одних лишь прикосновений Тэхёна он уже готов кончить. Но он терпит, лежит спокойно, как и приказали, и лишь томно выдыхает, когда кожу его ягодиц оттягивают в стороны, открывая вид на его сжимающуюся розовую дырочку, из которой уже сочится природная смазка.              Он вздрагивает и тут же заливается краской, когда чувствует, как Тэхён утыкается лицом в его задницу, сначала целует в пульсирующую расселину, а затем касается её кончиком языка, слизывая смазку.              — Ты… — Чонгук еле дышит, почти что задыхается. — Ты что там делаешь, Тэхён?..              — Я хочу тебя вылизать. Ты против? Я могу остановиться, — альфа тут же поднимает голову.              — Н-Нет, — смущённо пищит омега. — Можешь продолжать, я… мне просто никогда ещё такого не делали.              — Серьёзно? — в самом деле удивляется Тэхён. — Кто эти альфы, что ни разу не захотели вылизать такую прекрасную задницу?              — Замолчи… — скулит Чонгук, ему кажется, что он вот-вот сгорит от стыда. Тэхён, который говорит о том, чтобы вылизать его, — это что-то сродни мечте. — Ты меня смущаешь.              — Говорит тот, кто купил шесть пачек презервативов…              — Я!.. Да ну тебя, — тихонько смеётся Чонгук, уткнувшись носом в подушку.              — Прости, прости, — виновато говорит Тэхён, оставляя поцелуй на одной из половинок. — Больше не буду смущать.              — Просто… делай уже, что собирался… — Чонгук сильнее впивается пальцами в подушку.              Как же сильно ему хочется увидеть то, как язык альфы скользит вокруг его дырочки, но он боится, что не дотерпит до проникновения и позорно спустит уже через пять минут. А ему хочется крышесносного оргазма, чтобы от головки члена, стимулирующей его простату, чтобы крепкие бёдра вбивались в его мягкую задницу, а налитые свинцом яйца отдавались шлепками по его промежности. Ему хочется влажно, глубоко и страстно, и он уверен, что Тэхён сможет ему это дать.              Альфа нежно поглаживает округлые ягодицы пальцами, всё шире разводя их, и вылизывает языком мокрое отверстие, чуть толкаясь внутрь него. Чонгук хнычет, а с его головки безжалостно течёт естественная смазка, пачкая простыни, — что уж говорить о его заднице, которую так тщательно вылизывают впервые.              — Привстанешь на колени? — спрашивает Тэхён, поднимая голову.              Чонгук послушно кивает и, опираясь на локти, встаёт в коленно-локтевую. Чуть выпячивая зад, он разводит ноги пошире, и оборачивается через плечо, чтобы всё-таки взглянуть на мужчину.              Тэхён до сумасшествия красивый. Чонгук и раньше прекрасно осознавал этот факт, но вот обнажённым он его видит впервые, оттого и открываются для омеги уже другие виды, которые всё это время надёжно скрывались под одеждой: подтянутые загорелые мышцы — в меру накачанные, но не слишком сильно; крепкие стройные бёдра и чётко очерченные v-образные выпирающие мышцы живота. Чонгук не знает, чем заслужил такого прекрасного мужчину. И ведь внешность далеко не самое прекрасное в нём. То, как Тэхён каждый раз осторожно касается его кожи, влажно и горячо вылизывает его припухшую расселину, толкаясь языком внутрь, как он неспешно вводит один палец сначала наполовину, чтобы омега привык к ощущениям, и только потом начинает так же неторопливо толкаться, каждый раз входя чуть глубже: всё это кружит Чонгуку голову.              Когда в него постепенно погружаются уже два пальца — длинных и узловатых, — омега дрожаще поскуливает и елозит коленями по простыни, сам принимаясь двигать бёдрами и насаживаться на пальцы, хлюпающие от обилия естественной смазки.              — Хочешь воспользоваться чем-то из этого? — Тэхён указывает взглядом на бутыльки с лубрикантом. — Или тебе хватает собственной смазки, м?              Чонгук готов заживо сгореть со стыда. Течёт он обильно, а что будет во время течки — это отдельный вопрос. Наверняка затопит всю постель вместе с Тэхёном, а затем с позором даст дёру в глубокие ветвистые леса.              — Хочу согревающую, — скулит в подушку Чонгук.              Тэхён ещё вроде бы даже не воспользовался смазкой, а у него уже горит всё что только можно.              — Хорошо, цветочек, — альфа аккуратно вынимает пальцы из сжимающейся дырочки и оставляет лёгкий поцелуй на одной из ягодиц, прежде чем потянуться за красноватым бутыльком. А у Чонгука от внезапно слетевшего с губ альфы прозвища сладостно потягивает внизу живота.              Тэхён щёлкает крышкой и выдавливает немного смазки себе на пальцы, принимаясь растирать её. Устраиваясь между чонгуковых ног, он недолго ждёт, пока смазка даст свой эффект. Убедившись, что она не сильно жжёт и вряд ли доставит омеге дискомфорт, он выдавливает уже больше лубриканта. Разводя две аппетитные упругие половинки в стороны, он деликатно касается розовой дырочки и несильно толкается внутрь двумя пальцами, слыша, как Чонгук расслабленно выдыхает, расслабляясь на подушке.              — Всё хорошо? — спрашивает на всякий случай Тэхён, медленно вводя пальцы глубже и распределяя смазку по бархатистым стенкам. Он слегка разводит их в стороны, растягивая тугую дырочку изнутри.              — Д-Да, — омега прикусывает губу и несильно толкается бёдрами в желании насадиться на длинные пальцы, которые нежно поглаживают комок нервов, заставляя Чонгука изнывать и выгибаться словно кошка от жара, расходящегося по всему телу.              Смазка начинает давать свой эффект, и он чувствует лёгкое приятное жжение внутри, а пальцы, юрко скользящие в его дырочку, лишь усиливают ощущения троекратно.              — Я хочу твой член, — чуть ли не хнычет Чонгук. — Там… так хорошо. Так тепло, Тэхён. Только тебя не хватает.              Альфа сдавленно рычит позади него и слегка прикусывает мягкую кожу ягодиц, заставляя Чонгука удивлённо выдохнуть и проскулить.              — Чёрт, прости. Не больно? — виновато извиняется Тэхён, отстраняясь от омеги. — Меня слишком сильно заводит то, что ты говоришь.              — Мне… хорошо, — Чонгук виляет задом в нетерпении. — Можешь кусать, лапать, трогать всё, что хочешь. Я тебе не нежная фиалка, Тэхён. Я люблю, когда меня трахают.              — Я тебя понял, — голос Кима оседает до бархатистого тёплого тембра, и Чонгук не уверен, сошёл ли он уже с ума или колеблется ещё на грани рассудка.              Тэхён тянется к разбросанным на матрасе упаковкам с презервативами и пытается найти подходящие.              — Серьёзно? «S»? — Тэхён подхватывает голубую коробочку и хмыкает, глядя на неё. — Даже обидно как-то.              — Я не знал твоего размера, — хихикает Чонгук. — Нужно было перестраховаться.              Тэхён тихонько усмехается, отбрасывая коробочку, которая ему не по размеру, и тут же подхватывает другую. Чонгук косится на неё, прищуриваясь.              — «Xl», — озвучивает Тэхён, вскрывая упаковку, когда замечает, что омега пытается разглядеть на ней буквы. А Чонгук, кажется, уже краснее рака. Нет бы дождаться, пока тэхёнов член окажется в его заднице и он сам ощутит на себе его размер, а ему спалиться нужно на таком постыдном занятии…              — Да понял я… — бубнит тот, утыкаясь лицом в подушку, а Тэхён, глядя на покрасневшего аж до кончиков ушей омегу, тепло улыбается.              — Ты такой милый, что я готов тебя съесть, — говорит Тэхён, стягивая с себя бельё и наклоняясь, чтобы поцеловать Чонгука в ушко.              — Так съешь, я не против, — на выдохе произносит Чонгук. По телу расходится рябь мурашек, когда он ощущает, как головка члена тычется ему в бедро.              — Как скажешь, цветочек, — альфа чмокает его в мочку уха и отстраняется от омеги, чтобы вскрыть квадратик.              Он проводит влажной от смазки ладонью по собственному возбуждению, понимая, что долго он не протянет — член уже потемнел от прилившей к нему крови и настойчиво пульсирует, желая скорейшей разрядки. Альфа раскатывает латекс по всей длине и капает на него ещё немного смазки на всякий случай, чтобы омеге было не больно, когда он будет в него входить.              Тэхён разводит две упругие половинки в стороны, приставляя головку к влажной дырочке, и останавливается.              — Пожалуйста, говори, если будет больно. Я остановлюсь, ладно? — спрашивает Тэхён, оглаживая мягкую кожу ягодиц и водя головкой по пульсирующей расселине.              Чонгук, сдавленно мыча, кивает и чуть виляет задом, желая уже поскорее насадиться на шикарный член.              — Иди сюда, — ласково проговаривает Тэхён, притягивая омегу к себе за талию, и мягко целует его в шею, водя ладонями по гладкой коже.              Он всё сильнее упирается головкой в дырочку, и Чонгук уже сам начинает осторожно двигать бёдрами, помогая альфе войти в него. Крупная головка погружается в мокрое отверстие, и омега пытается подавить вскрик, закусывая губу. В нём так давно не было чего-то большого и твёрдого, что он ощущает себя почти девственником.              — Всё хорошо, Чонгук-и, я очень медленно, — приговаривает альфа, не спеша погружаясь в очень тугую дырочку, которая норовит сжать его ещё сильнее. — Расслабься немного.              Чонгук кивает и тихонько поскуливает сквозь плотно сжатые губы. Толстый член альфы медленно растягивает его бархатистые стенки, входя всё больше. Внутри печёт от растяжки, а от согревающей смазки приятно жжёт внутри, что сводит омегу с ума. Тэхён чертовски большой и горячий, что даже сквозь боль и затуманенный рассудок Чонгуку хочется насадиться ещё сильнее.              Он постепенно расслабляется, и Тэхён уже легче входит в него почти на всю длину, затем останавливается, тяжело дыша омеге на ухо, и несильно толкается, вгоняя член по самые яйца. Чонгук вскрикивает, и альфа тут же зажимает его рот ладонью.              — Боже, Чонгук, у тебя прекрасный голос, но давай потише сейчас, дети могут проснуться, — Тэхён низко шепчет ему на ухо, и, когда омега кивает, зажмуриваясь, он отпускает руку, позволяя Чонгуку вдохнуть. — Ты в порядке? — спрашивает он.              — Д-Да, — сумбурно отвечает тот. Толстый член, упирающийся головкой прямо в его мягкие стенки, так хорошо наполняет его до краёв. — Ты можешь двигаться.              — Мне так нравится, как ты принимаешь меня, — альфа легонько прикусывает мочку его уха и выходит наполовину, чтобы сделать первый несильный толчок под сдавленный стон омеги.              — Тэхён, я могу громко стонать, так что тебе лучше сразу заткнуть мне рот, — предупреждает омега, плавно двигая тазом и чувствуя, как влажная головка юрко проникает в его дырочку, растягивая стенки.              — Ты уверен? — обеспокоенно спрашивает альфа, и Чонгук кивает в ответ. — Если что, укуси меня в ладонь, и я сразу же уберу руку, ладно?              Омега снова кивает, нетерпеливо вертя бёдрами. Тэхён, аккуратно подцепив пальцами подбородок, поворачивает Чонгука лицом к себе и целует его влажно в губы, медленно погружаясь в тугое отверстие и тут же выходя, чтобы снова заполнить его. Тэхён отстраняется, чмокая Чонгука напоследок в губы, а затем осторожно накрывает ладонью его рот, плотнее прижимая её к губам. Чонгук удовлетворённо мычит и толкается бедрами назад, сам насаживаясь на горячий член.              — Так вот в чём дело, тебя это возбуждает? — на губах альфы появляется игривая ухмылка, когда он видит, как Чонгук изнывает в его руках, а запах белых лилий лишь усиливается.              Уши омеги трогает лёгкий румянец, и он тихонечко кивает. Чонгук не очень любит, когда сильные альфы доминируют над ним, пытаясь затащить в постель или облапать его во всевозможных местах. Но когда любимый альфа проявляет немного силы и не выходящей за грани грубости, — это непременно заводит.              Одной рукой Тэхён покрепче хватается за бедро омеги и, полностью выходя, тут же вгоняет член в упругую задницу на всю длину. С чонгуковых губ рвётся протяжный стон, но заглушается рукой альфы, которая лишь сильнее прижимается ко рту слишком шумного омеги.              Он начинает не спеша толкаться в тугую дырочку, упираясь пульсирующей головкой в бархатистые стенки. Внутри Чонгука и так горячо, а от смазки, жгущей нутро, становится ещё горячее, вынуждая Тэхёна ускорять темп. Он врывается во влажную задницу омеги сильнее и резче, пошло врезаясь отяжелевшими яйцами в две круглые половинки ягодиц. Из Чонгука льёт так, что никакие лубриканты не нужны, — по бёдрам обильно стекают мокрые дорожки от смазки, а по комнате разлетаются звуки шлепков о кожу. Чонгук сдавленно мычит, самостоятельно двигая бёдрами, насаживается всё резвее на быстро исчезающий в дырочке член альфы и жмурится от скапливающихся слезинок в уголках глаз. Этот большой и толстый ствол так чертовски хорошо распирает его изнутри, каждый раз попадая прямо по простате.              Влажные от пота волосы липнут ко лбу, попадая Чонгуку в глаза, и он слегка прикусывает ладонь мужчины, заставляя того тут же убрать руку.              — Всё хорошо? — интересуется альфа, перемещая ладонь на талию и, покрепче сжимая её, чуть замедляет темп.              — Да, да… — Чонгук прикусывает губу и убирает мешающие пряди со лба. — Давай сменим позу?              Тэхён кивает и выходит из омеги. Презерватив немного скатывается, поэтому он стягивает его и тянется к упаковке, чтобы взять новый.              Чонгук укладывается на спину и, раздвинув ноги, наблюдает за тем, как альфа раскатывает презерватив по твёрдому члену, а затем наклоняется к омеге, устраиваясь между его ног.              — Ты такой большой, — выдыхает Чонгук, опуская взгляд на приличного размера член, усыпанный пульсирующими венками по всему стволу. — Мне придётся научиться делать минет, потому что я в этом очень плох…              — Это не так уж и важно, — успокаивает его альфа и целует в скулу, приставляя головку ко входу. — Даже, если ты будешь делать это очень плохо, нравиться мне меньше от этого ты уж точно не будешь.              Чонгук заливается краской и протягивает руки вперёд, вплетая пальцы в волосы альфы.              — Можешь теперь заткнуть меня поцелуем, — шёпотом произносит омега и тут же оказывается впутанным в поцелуй.              Сминая чонгуковы губы своими, Тэхён толкается в дырочку омеги сразу на всю длину и ловит губами его приглушённый стон, тут же пуская язык в его рот и сплетаясь с омежьим. Чонгук оплетает его крепкие бёдра своими ногами и двигает тазом активнее, позволяя толстому члену скользить в его припухшую расселину, а крупной головкой упираться прямо в набухшую пульсирующую железу.              Неизвестно, сколько презервативов они меняют за ночь, сколько раз Чонгук изливается сначала себе на живот, а потом и на простыню, сколько раз он норовит вскрикнуть и застонать во всё горло, прежде чем широкая ладонь накроет его губы и крепко сомкнётся на них.              Обессиленные и оба влажные от пота и смазки они валятся на кровать ближе к трём ночи, и Тэхён прижимает омегу к себе, нежно целуя его в щёку, затем в кончик носа и завершает поцелуем в лоб, пока Чонгук, разнежившись, переплетает их ноги под одеялом.              — Хочешь в душ? — спрашивает Тэхён, шепча ему в висок.              Чонгук отрицательно качает головой.              — Нет, но нужно. Из меня до сих пор течёт, — чуть краснея, он прячет своё лицо в изгибе шеи мужчины.              — Я могу помочь тебе, если ты устал, — продолжая оставлять короткие поцелуи на лице Чонгука, Тэхён обнимает его. — А ещё мой член до сих пор жжёт от твоей смазки…              Чонгук, весело хихикнув, пунцовеет всё больше. Слышать от привычно вежливого Тэхёна, как он говорит: «Мой член» — так странно и смущающе, даже если до этого Чонгук самостоятельно насаживался на этот самый член так долго и старательно.              — Но ощущения и вправду были… интересными, — расслабленно говорит Чонгук, водя кончиками пальцев по тэхёновой груди. — В следующий раз можно попробовать охлаждающую и со вкусом…              — Экспериментатор, — тепло улыбается Тэхён, чмокая его в нос, и смотрит на гору вещей, сваленных с кровати, пустую смятую коробочку из-под презервативов и ещё не вскрытые упаковки. — Нужно всё прибрать до утра. Я займусь этим, а ты пока сходи в душ. Я подключусь к тебе позже. Где у тебя чистое постельное бельё?              — В шкафу на верхней полке, — указывает Чонгук на платяной шкаф и, потягиваясь, разминает побаливающие мышцы, а затем обращается к Тэхёну. — Кстати, Тэ… Тебе лучше поспать сегодня на диване. Не хочу, чтобы дети увидели нас здесь вдвоём. Вряд ли в восемь лет им нужно такое потрясение, — смеётся Чонгук. — Но потом мы им обязательно скажем, за ужином, например.              — Хорошо, — Тэхён целует его в макушку, прежде чем подняться с кровати. — Я могу уйти в гостиную с утра, до того, как они проснутся. Просто мне хочется полежать немного рядом с тобой.              Омега расцветает в тёплой, даже, было бы правильнее сказать, счастливой улыбке.              У Чонгука бабочки под сердцем клокочут и бьются как сумасшедшие о грудную клетку. Он не спрашивает у Тэхёна всё ли у них серьёзно. В принципе, это и так очевидно, когда альфа нежными движениями помогает Чонгуку смыть с себя всю смазку, затем намыливает его тело мочалкой и потом аккуратно смывает всё под душем, прежде чем ополоснуться самому. Они ложатся вдвоём на свежую кровать, и Тэхён притягивает омегу в свои объятия, перед этим ставя будильник на семь утра в надежде, что дети проснутся чуть позже, и он успеет уйти в гостиную.              — Гуки, ты уже спишь? — тихо спрашивает альфа, прижимаясь губами к виску омеги.              Тот мычит, отрицательно качая головой.              — Не могу заснуть, — признаётся он. — Так непривычно засыпать с кем-то впервые за восемь лет, — посмеивается Чонгук, ощущая, как в груди теплеет от осознания, что теперь он не одинок, что теперь у него есть альфа, с которым он будет каждое утро просыпаться и каждую ночь засыпать в одной постели. Теперь завтрак, обед и ужин придётся готовить на четверых, и Чонгука не отягощает это чувство, а наоборот, греет.              — Как бы это ни прозвучало, но придётся привыкнуть, — тихонько хмыкает Тэхён, втягивая через нос сладковатый аромат лилий — его любимых цветов, а теперь это запах ещё и его любимого человека. — Потому что я люблю обниматься во сне и целоваться поутру.              Чонгук тут же вспыхивает, чувствуя, как нутро сладостно стягивает, стоит ему только представить, как они долго целуются с Тэхёном, лёжа под одеялом в тёплой постели, прежде чем, окончательно проснувшись, вдвоём пойти готовить завтрак на кухне.              — Так что насчёт следующих выходных? — интересуется альфа. — Проведём время у меня, покажу тебе свою гольф-площадку и бассейн. Я, конечно, уже в курсе твоих фетишей на затыкание рта, но у меня дома хорошая шумоизоляция, если вдруг интересно…              Чонгук готов сгореть прямо здесь и сейчас.              — Перестань меня смущать… — голос омеги срывается на писк, пока Тэхён заливается тёплым смехом, бережно прижимая Чонгука к себе за талию. — Иначе я спрячу все презервативы, — добавляет он, тихонько пробурчав себе под нос.              — М-м, — Тэхён расплывается в улыбке. — А что мешает мне взять тебя без презерватива?              Чонгук, резко вскинув голову, удивлённо распахивает ресницы и, тут же краснея до кончиков ушей, легонько бьёт Тэхёна в грудь, заставляя того рассмеяться.              — Как минимум то, что у меня скоро течка… — бубнит Чонгук, ощущая, как внизу начинает приятно потягивать от нарастающего возбуждения.              — Вообще не вижу преград, — Тэхён игриво поигрывает бровями и целует омегу в шею, заставляя тело Чонгука покрыться крупной дрожью, а сердце забиться быстрее. — Когда-нибудь ты станешь Ким Чонгуком и нам придётся сцепиться. Если ты, конечно, захочешь ещё одного ребёнка, — тут же спешит добавить альфа. — Но знай, я не против. Троих уж точно смогу потянуть. Зато будет теперь куда тратить деньги и для кого работать, — счастливо улыбается мужчина.              От одной лишь мысли о том, чтобы создать с Тэхёном полноценную семью и родить ему ребёнка, у Чонгука сердце заходится в трепетном волнении, и он осторожно отвечает мужчине поцелуем, как бы говоря, что он тоже вовсе не против.              — Меня так сильно ведёт от твоего запаха, боюсь, я съем тебя, пока ты будешь спать, — Тэхён оставляет один, а затем ещё один поцелуй на мягких губах омеги, а затем спускается к его шее цепочкой из поцелуев-бабочек к настойчиво пульсирующей жилке, которая так и манит, но он лишь бережно целует в неё. Сейчас ещё рано для пожизненных меток, но когда-нибудь он обязательно поставит её на Чонгуке.              — Мне тоже нравится, как ты пахнешь, — судорожно вдыхая носом запах альфы, Чонгук смыкает руки за спиной мужчины, утыкаясь в изгиб его шеи. — Я без ума от твоих шишек.              — Ка…каких шишек? — глаза Тэхёна комично выпучиваются, а Чонгук тут же краснеет как рак, отстраняясь от альфы, чтобы взглянуть на него. О каких таких шишках подумал Тэхён?              — Еловых! — поясняет он, ощущая, как щёки бросает в жар. У альфы какая-то особенность каждый раз смущать его, даже не пытаясь. — Которыми ты пахнешь…              Тэхён молчаливо моргает, а затем на его губах появляется весёлая улыбка.              — Я пахну елью, Чонгук-и. Не шишками. Шишки так не пахнут.              — Без разницы, — мямлит смущённо Чонгук. Ему почему-то жутко неловко из-за всего этого разговора про шишки. — Я тоже не лилиями пахну, а их пыльцой.              — Нет, ты пахнешь любовью, — Тэхён целует его чувственно в щёку и ластится к омеге под бок. — И от твоих лилий я тоже без ума. Ты — мой самый драгоценный цветочек.              Чонгук уже готов стукнуть альфу за то, что тот вгоняет его в краску каждую чёртову секунду, но затем лишь улыбается в ответ, понимая, что ему нравится и это. И эти еловые шишки, которые вовсе не шишки, и сам Ким Тэхён ему тоже очень сильно нравится.              А когда он заглядывает в глаза мужчины, Чонгук понимает, что вот он — тот самый прекрасный альфа, который готов остаться с ним навсегда. Он уже и не думал, что когда-нибудь повстречает человека, за которого захочет вновь пойти под венец, а сейчас Чонгук будто снова вернулся в свои восемнадцать и поверил в то, что настоящая любовь существует, она реальна и к ней можно прикоснуться.              Смыкая губы в поцелуе с Тэхёном, Чонгук чувствует себя, кажется, самым счастливым на свете.