Кто-то даёт сдачи

1 Второго мая, во вторник, всё они порядком вымотались. Кто –они? Комиссар уголовной полиции Бенгт Турен. –Человек вспыльчивый, он нередко скрывал злость на тех, кто его раздражал. Турен курил трубку, но умеренно, в юности с неплохим результатом бегал на восемьсот метров. Правда, это было в тридцатые годы, а сейчас ему уже сравнялся пятьдесят один. Ростом он невысок. В каштановых волосах заметна лёгкая проседь. Кустистые брови, толстая нижняя губа. На лице зачастую лежит печать усталости, и в глазах прежде всего бросается длинный нос, похожий на клюв хищной птицы. Лоб пересечен шрамом. Руки большие, с толстыми пальцами, покрытыми тёмным пушком. Телосложение худощавое. Инспектор уголовной полиции Севед Улофссон (отдел по борьбе с особо опасными преступлениями). – Обозначившееся брюки досождало больше его жене, Буэль, нежели ему самому. Лоб выпуклый, светлые волосы аккуратно зачёсаны назад. С давних пор он приобрёл скверную привычку ежеминутно облизывать тонкие губы. Уши слегка оттопыренные, лицо предолговатое, овальное. И вообще он весь длинный: рост приблизительно метр девяносто. Осенью ему стукнет сорок, и он гадал, подарит ему жена тот замшевый пиджак, который он присмотрел, или нет. Дело в том, что по части одежды Севед был немножко сноб. Во-первых, он обожал наряжаться, во-вторых, работать, в-третьих, мастерить авиамодели. А в-четвёртых, любил поесть. Ассистент уголовной полиции Мартин Хольмберг(отдел по борьбе с особо опасным преступлениями). – Однажды ему сказали, что он похож на Хамфри Богарта*. И он это запомнил. Хальмберг молод – тридцать четыре года. Родился с Стокгольме. Из столицы уехали пять лет назад после желудочного кровотечения: открылась язва. Перебрался в Лунд. Здесь ему понравилось: есть масса возможностей удовлетрить свой интерес к людям. С окружающими он сходился легко. В первую очередь, наверное, потому, что собеседник – кто бы он ни был – неизменно читал в его взгляде живейшее внимание. К тому же его светлые глаза смотрели мягко, и женщины – в особенности женщины – проникались к нему в доверие, даже находили его привлекательным. Он из тех людей, кому охотно и без утайки расскажет обо всём. Свои волнистые тёмные волосы он зачёсывал на косой пробор и носил пышные бакенбарды. Фигура коренастая. Ходит он слегка вразвалку и жалуется на аллергию и отдышку. Слишком много курит и всем без исключения кажется человеком энергичным. Инспектор уголовной полиции Осборн Бекман (научно технический отдел). –Разговаривая, Бекман вечно ковырял в ухе. Лицо у него почти совершенно круглое. На носу – очки в металлической оправе. С виду он нередко казался мрачным. Может, из-за одежды, так как почти всегда ходил в сером костюме. Или из-за грустного взгляда. Или оттого, что постоянно выглядел небритым. Уже через пять минут после бритья его щёки и подбородок приобретали сизый оттенок. На этой почве у него выработался чуть ли не комплекс. Ассистент уголовной полиции Курт Линдваль (научно технический отдел). –Ухоженная шкиперская бородка говорила о том, что из него явно получился бы отличный военный. Но с неизменной носогрейкой в углу рта он больше смахивал на рыбака из Бохуслена. А с трубкой он практически не расставался. Ещё он питал пристрастие к тёмно-синему цвету и обыкновенно носил тёмено-синий вельветовый костюм и тёмено-синиюю спортивную рубашку. Волосы у него угольно-чёрные и всегда коротко подстирижены. Коллеги подозревали, что он каждую неделю наведывается в парикмахерскую. Тёмено-синиюю подчёркивало бледность кожи. Он страдал нарушением пигментации и из отпуска всякий раз возвращался краснолицым, что очень ему не шло. Однако через неделю нормальный белый цвет лица восстанавливался. Казалось, его раз навсегда загримировали под Гамлета. Только голос у него был совсем не актёрский, и дикция тоже: Линдваль пользовался на редкость неразборчивым вариантом сконского диалекта. Накануне вечером, без пятнадцати десять, они выехали на место происшествия. Сигнал поступил в четверть десятого. Принял его Хольмберг, который дежурил по отделу. Выслушав сообщение, он решил, что ситуация требует немедленного выезда опергруппы, и позвонил Турену. — Привет! Тут такое твориться! –Возбуждённо прокричал он в трубку. — Ну, что ещё? – недовольно буркнул Турен. Язык у него чуточку заплетался. Улофссона известил дежурный по управлению. Он же вызвал двух сотрудников НТО. Только около трёх ночи им удалось сделать перерыв и немного вздремнуть. К тому времени кое-что прояснилось. До некоторой степени. Наутро вид у всех был заспанный. А Турен вдобавок мучился похмельем. Улофссон, бог весть почему, прямо-таки со стыда сгорал, вспоминая невнятное бормотанием, пустой взгляд и сумбурные рассуждения комиссар в понедельник вечером. Какого дьявола? – уговаривал он себя. Разве сотруднику полиции нельзя расслабиться? Откуда он, чёрт побери, мог знать, что Фрома ухлопают? Именно вчера. И как назло, именно Форма. Именно его...

2 Утро во вторник выдалось по-весеннему безмятежно, но отнюдь не для сотрудников полиции. –Давайте-ка ещё раз прокрутим всё с самого начала, – сказал Турен, – а потом опросим свидетелей и попытаемся найти хоть какую-нибудь зацепку. Совещание проходило за большим столом в кабинете комиссара. — Севед, может быть, ты? — Хорошо. –Улофссон положил перед собой пачку исписанных листов. —Итак, всё началось вчера вечером, в двадцать один пятнадцать. По телефону девяносто-ноль-ноль-ноль дежурному сообщили, что три минуты назад кто-то стрелял в директора Эрика Вальфрида Густава Фрома... – Улофссон излагал факты в своей обычной манере — сухо и деловито. Кое-кому это здорово действовало на нервы. –После этого опергруппу подняла по тревоге. В двадцать один ноль-ноль Фром, его жена Анна и сын Курт Рогер с невестой вернулись из своего загородного коттеджа в Эстерлене. Машину— <<мерседес двести двадцать>> –вёл сын. Их гараж расположен в глубине двора, за домом. Фром вышел из автомобиля у ворот, сославшись на то, что должен срочно позвонить своей секретарше Инге Йооссон. Поставив машину, сын вместе с женщинами начал выгружать вещи. Когда они уже хотели нести походные причиндалы в дом, раздался выстрел. Все трое бросились к дому и увидели: входная дверь широко распахнута, через калитку выходит какой-то человек, а Фром навзничь лежит на пороге. Потом с улицы донесся шум отъезжающего автомобиля. Фром был ранен. Из отверстия в груди текла кровь. Анне Фром стало дурно, она потеряла сознание. Невеста сына едва успела подхватить её, иначе она бы упала. Курт Рогер Фром опустился на колени возле раненого и пощупал пульс. Пульс был, хотя и слабый. Затем он вызвал <<скорую>> и позвонил с полицию. Вернувшись, он ещё раз проверил пульс. Пульса не было. Вместе с невестой они перенесли мать в дом, уложили на софу и стали ждать полицию. Первыми на Студент-гатан к вилле Фрома прибыли две патрульные машины. Следом подъехала <<скорая>> Ещё через двадцать минут появился Турен, Улофссон и Хольмберг. Тремя минутами позже — Бекман и Линдваль. А через восемь минут — судебный медик. Предварительное расследование показало, что Фром скончался почти мгновенно, так как пуля вошла в сердце. Был произведён осмотр места происшествия и по мере возможности опрошены свидетели. Все они слышали шум отъезжающего автомобиля. Но только сын, по его словам, смутно припоминает, что, сворачивать во двор, видел на улице какую-то машину. Вот что сообщил Улофссон, по обыкновению сухо и деловито. Хольмбергу эта его манера действовала на нервы. Он смертельно устал и находился в прескверном расположении духа. Мало того, что чуть до рассвета работал, так нет же, пришёл домой, а у дочки — ей не было и года — разболелась животик, и она всю ночь хныкала. Они с Черстин по очереди сидели возле малышки. Поэтому спал он всего-навсего час с четверть. А утром девочка повеселела: боль как рукой сняло. Хольберг зевнул –... как я уже говорил, они видели стрелявшего только со спины. Но тем не менее считают, что это мужчина. Неуверенность вызвана темнотой. Вот, пожалуйста, и всё. –Ну-с, –сказал Турен. — значит, складывается примерно такая картина: некто звонит у двери Фрома в четверть десятого вечером первого мая, а когда Фром отворяет дверь, этот некто стреляет ему в сердце, после чего спокойненько садиться в машину и уезжает. Стрелявший... Этот некто... нам нуизвестно, кто он... пока. И неизвестно, почему он стрелял. Чёрт побери! Вот ведь дьявольщина! Он знал Фрома. Лично. По клубу <<Ротари>>* И начальник полиции тоже его знал. <<Это ужасно>>, — сказал он ночью по телефону в разговоре с Туреном. Турен слышал, как НП безуспешно стараеться унять дрожь в голосе. <<Фром убит, —продолжал НП. — в голове не укладывается... Кашмар какой-то. Звонят у двери и убивают. Просто так... >> <<Едва ли это сделано просто так>> <<Да... да, конечно. Просто так не могло быть. Но я действительно не могу понять, в чём причина. Какой-нибудь психопат,не иначе. След есть? >> <<Нет. Я же говорил. Пока нет... ни черта>>. <<Дело дрянь>>. <<Гм>>. НП помолчал. Потом тихо сказал: <<Видишь ли, я его знал>>. <<Понимаешь. Я тоже... >> <<Конечно... Конечно. Ты тоже>>.

3 –Директор Эрик Вальфрид Густав Фром, –по бумажке читал Турен, впервые за это утро набивать трубку. — Родился двадцать четвёртого сентября тысяча четырнадцатого года. Таким образом, ему было пятьдесят восемь лет. Владельц фирмы А/О <<Реклама>>, а это...как вам, может быть, известно, один из крупнейших в южной Швеции предприятий такого профиля. Контора фирмы размещается на Стура-Сёдергатан в жёлтом трёх этажном доме. Если не ошибаюсь, сотрудников там человек двадцать. Он умолк и как будто задумался. Повертел трубку в руке, потом раскурил. — Но чёрт меня возьми, –Тихо продолжал он, —зачем какому-то сумасшедшему взумалось стрелять в хозяина рекламной фирмы? Это выше моего разумения. — Он что, известная шишка? –поинтересовался Хольмберг, в первый раз за это утро открывая рот. Турен взглянул на него легонько кивнул. — Известная шишка?.. Пожалуй. Он активно сотрудничал в УКПШ**. Как правило, обеспечивал им перед выборами агитационную кампанию. Был депутатом муниципалитета и членом комиссии по организации досуга, состоял в клубах <<Ротати>> и <<Лайонс>>. Словом, фигура в Лунде весьма заметная. — Только нам от этого не легче. — Что верно, то верно. Именно такие соображения и навели НП на мысль, которой он прошлой ночью поделился с Туреном. <<Как, по-твоему, может, нам обратиться за помощью в Центральное управление? >> << Я и сам об этом думал. Но сейчас ещё рано. Попробуем своими силами. Не выйдет, тогда.. А пока рано. Мы ведь не первый раз имеем дело с убийством>>. <<Так-то оно так, только раньше масштаб был другой >>. <<Масштаб... Убийство остаётся убийством. Хоть я, кажется, понимаю, что ты имеешь ввиду... >>