Несмотря ни на что я буду счастлив

      — Привет, Ник, — немного неловко улыбнулся я, смотря на омегу, что стоял в окружении своих друзей, тоже омег, и с ухмылкой, говорящей о собственном превосходстве, взирал на меня. — Э-это тебе, — смущённо проговорил я, стараясь не замечать нахальные взгляды рядом стоящих омег, и протянул любимому небольшой букет ромашек, завёрнутый в прозрачную упаковочную бумагу. Он хоть и был простеньким, но при этом в нём проглядывалась та нежность и любовь, что я хранил к омеге.       — Как это мило, — с той же ухмылкой проговорил Ник, насмешливо смотря на меня. От такого взгляда мне стало не по себе, но я продолжал улыбаться. — Джей, Ри, Сьюзи, вы это видели? — он обратился к другим омегам, что уже, не сдерживаясь, смеялись в открытую. — И это ты называешь букетом? — надменно спросил Ник, отдав цветы своим друзьям, которые с какой-то радостной жестокостью порвали его, после кинув на пол и окончательно растоптав.       Я смотрел на всё это действо, еле сдерживая слёзы. Эти цветы я сам выращивал в небольшом садике у себя дома, чтобы порадовать омежку, что мне очень нравился. И вот. Мои любимые ромашки, которые я с таким трудом и любовью выращивал, за которыми изо дня в день наблюдал, были так безжалостно уничтожены и всё что от них осталось — пара помятых листиков и разлетевшиеся белые лепестки.       — Ещё скажи, что они были тебе дороги, — ехидно протянул невысокого роста омега с белыми, как снег, волосами, достающими до плеч, и изумрудными глазами, что смотрели на меня с презрением. Это был Ри, лучший друг Ника.       На его заявление я ничего не ответил, промолчав. Омеги продолжали смеяться надо мной. Видимо им очень нравилось издеваться над другими, особенно над таким альфой, как я. Им доставляло огромное удовольствие наблюдать за моим растерянным лицом и глазами, что были на мокром месте.       — Да этим веником даже попы не подотрешь, — протянул Джей. Он, в отличие от Ри, был на пару сантиметров выше, а также полнее. Если Ри следил за своей фигурой, то Джей любил покушать, не обращая внимание на лишние килограммы и слой жира, что начал поглощать его тело. Тёмный ёжик волос делал его больше похожим на бету, но карие глаза придавали лицу миловидность, а взгляду остроту и цепкость, что многим нравилось.       — Знаешь, Алик, — начал Ник и моё внимание снова было переключено на него. Я как верный пёс с сияющей улыбкой, что вновь появилась на лице, ожидал его дальнейших слов. — Не трать моё время на эту хрень, — он кивнул на остатки букета. — Будут деньги и хорошие подарки — может поговорим, — он взмахнул своими длинными волосами, развернувшись, и ушёл в другом направлении.       — Не подходи к нему больше, — прошипела Сьюзи и пошла за Ником и его друзьями, смеясь над чем-то.       Я продолжал стоять по среди коридора, смотря на останки моих ромашек. Сердце разрывалось на части от очередного унижения и жестоких слов омеги. "За что он так со мной?" — каждый раз спрашивал я себя. И каждый раз не знал ответа на этот вопрос.       Было больно раз за разом получать насмешки и жестокие отказы от человека, который тебе нравится, которого ты любишь. Больно и до сих пор. Каждый день я уверяю себя в том, что сегодня, именно сегодня всё будет не так, именно сегодня он ответит мне взаимностью. Не будет больше тычков, не будет ухмылок. Будет лишь искренняя улыбка и глаза, полные любви. Каждый день я настраиваю себя на то, что не могу сдаться, не могу. Он мой истинный, моя судьба, я просто обязан бороться за него. И каждый вечер думаю о том, что руки начинают опускаться и скоро опустятся окончательно.       Я устал от постоянных унижений и издевательств, устал доказывать омеге свою любовь и преданность, которые ему вовсе не нужны, устал собирать своё сердце, которое скоро будет не собрать. С каждым днём моя надежда всё больше гаснет, и я начинаю окончательно убеждаться в том, что не нужен ему. Ни я, ни мои чувства.       Ах да, я не представился. Зовут Алик, семнадцать лет отроду. И я альфа, хотя с моим характером и телосложением больше похож на омегу. Невысокий, всего 1,72. Для альфы довольно низкий рост. Худой, вешу всего пятьдесят пять килограмм. Весь нескладный, какой-то долговязый, угловатый; мышц нет, хоть какой-нибудь мускулатуры тоже. Кожа бледная, я бы даже сказал болезненная.       На голове тёмная копна коротких, немного волнистых волос, достающих до ушек. Черты лица особо непримечательны: прямой нос с небольшой горбинкой, тёмные, густые брови, высокий лоб, скулы, выделяющиеся из-за моей худобы. Единственное, что в моей внешности действительно привлекательно — глаза. Они какого-то медового оттенка с тёмными крапинками. Очень выразительные и, как многие говорят, западающие в душу. А ещё многие сравнивают цвет моих глаз с цветом блинов и, возможно, какая-то схожесть действительно есть.       Но несмотря на это я всё равно недостаточно хорош для Ника. А вот сам Ник... Ему уже восемнадцать лет. Он немного старше меня, что, естественно, делает меня ещё более неполноценным. Ник очень красивый омега. Сам невысокого роста, примерно макушкой мне по плечо, худенький, тоненький, весь такой хрупкий, словно хрустальная ваза. Кожа у него молочная, гладкая, нет ни единого изъяна, ни единого прыщика.       На голове копна серебристых волос с голубыми и сиреневыми прядками, достающая до попы. У него очень длинные и шелковистые волосы, потому что он ухаживает за ними. А ещё он собирает волосы в хвост, оставляя спереди пару прядок, или же ходит с распущенными волосами, а передние прядки заплетает в небольшие милые косички, что тоже многим нравится. У него очень милые и приятные глазу черты лица: маленький носик, тоненькие бровки, немного пухленькие губки, небольшие щёчки, есть пара родинок: россыпь от подбородка до уха по левой щеке, около брови и на лбу сбоку. И самое, наверное, прекрасное в Нике — глаза. Они у него какого-то оттенка фиолетового. Точнее фиолетовый смешанный с розовым. Очень необычный цвет глаз. Я впервые увидел такой, когда увидел самого Ника. Это ещё одна причина, по которой многие альфы хотят видеть его рядом с собой.       Одевается Ник красиво, стильно, потому что богатый. Точнее его родители хорошо зарабатывают, полностью обеспечивая любые потребности сына. Отец прокурор как никак. На нём всегда какие-то новые блузки, богато расшитые, кофточки со стразиками, топики, оголяющие плоский животик. Снизу чаще всего короткие юбки, едва прикрывающие интимные места, и шортики, что обтягивают его круглые бёдра до такой степени, что некоторые альфы, как я слышал, брали омегу прямо в школе, не заботясь о том, что их кто-то может увидеть или услышать.       Ах, да, самая ужасная черта в этом милом, красивом парне — он шлюха. За свои восемнадцать лет он переспал почти со всеми альфами нашего потока и двух потоков младше. Он уже давно не девственник и живёт активной половой жизнью, приходя каждый понедельник новой недели с новым альфой. Откуда я всё знаю? Ник и не скрывает. Он и его друзья на каждом шагу хвастают какой он молодец, почти со всеми альфами переспал, всех попробовал. Также Ник делится опытом: с каким парнем было хорошо, а кто не смог удовлетворить.       И я бы понял ещё его поведение до того, как он встретил истинного, то есть меня, но вот мы встретились и всё. Ничего не изменилось. Он продолжает жить своей жизнью, наплевав на моё существование. А что делать мне? Мы же истинные, я не могу без него.       Первый раз я увидел его, когда был в девятом классе. Он как раз перевёлся в нашу школу, сразу завладев вниманием всех альф. Вот только его истинным был именно я. В тот день, когда он только появился в стенах школы, я почувствовал невероятно сладкий аромат ромашек. Да, возможно, они особо сильно не источают запах, но этот аромат, исходящий от омеги, был невероятно сильным, забив мне все ноздри. Всё же когда вы истинные, то любимые запахи и ароматы усиливаются, а я просто обожаю ромашки. Какой запах почувствовал он я не знаю, но я заметил, что он, пусть и невзначай, но принюхивается, осматривая всех, кто находился рядом. Конечно со временем он всё понял, но просто плюнул на это. Действительно, подумаешь истинные, он же и сам сможет прожить.       На самом деле, я не знаю почему он не хочет быть со мной, даже зная, что мы предназначены друг другу. Всё же, как говорят, только с истинным можно быть счастливым. Либо ему просто не нужны отношения, либо ему не нужен такой истинный в лице меня. Но я не могу, не могу без него. Я как увидел его и почувствовал запах — сразу влюбился, думая о нём днями и ночами. Мне просто крышу от него снесло. Я поверить не мог, что такой омега может быть моим истинным, но я не учел того, что такому омеге, богатому и популярному, не нужен такой, как я.       Я, конечно, пытался не думать об этом. Стал думать как с ним заговорить. Потом начал дарить ему подарки, оказывать знаки внимания. Пытался показать ему свою любовь и преданность, но всё что получал — насмешки и унижения. Цветы в мусорку, конфеты, на которые я собирал последние деньги, в мусорку, какие-то мелкие подарки: браслетик, колечко, которые пусть и не были дорогими, но были от всего сердца, тоже летели туда же. Все приглашения пойти погулять, пообщаться, развеяться он жёстко отклонял. Всё, что я получал —издевательства и унижения от омеги и его друзей, но упорно продолжал пытаться завоевать его внимание. Так я и пытался два года как-то с ним сблизиться. И вот идёт уже третий год знакомства и последний школьный год, а я к нему так и не приблизился и что делать не знаю. Надежда тает прямо на глазах, а руки с каждым днём всё больше опускаются.       Последний раз оглянувшись, я пошёл в сторону моего кабинета с опущенными плечами и головой. Не хотелось ни с кем разговаривать. Хотелось закрыться ото всех, пребывать в мире, где я с Ником и мы счастливы. Мечтать о нашем будущем и наших детях, представлять, что мы счастливы и любим друг друга.       — Эй, Алик, — позвал меня знакомый голос. Подняв голову я увидел перед собой альфу. Это был Рю, брат Ри. — Давно душ принимал? — с ухмылкой спросил он, и тут же я почувствовал холодную густую жидкость на голове, что стекала по волосам и лицу.       — Ты только посмотри на него, — весело проговорил Дин, друг Рю, который облил меня и судя по стаканчику в руке это был йогурт. — Какой же он жалкий.       — Надо ещё пару деталей добавить, — с этими словами он со всей силы ударил меня в живот.       Согнувшись пополам от острой боли, я хватал ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Потом последовали удары ногами по бокам и рёбрам. Я не пытался дать сдачи, понимал, что бесполезно. Я покорно принимал удары, стараясь терпеть тупую, острую боль, и закрывал лицо руками, лёжа на полу в позе эмбриона.       — Даже бить его неинтересно, — сказал Дин, после чего пнул последний раз и ушёл.       Я продолжал лежать на холодном полу, терпя ужасную боль, что сковала всё тело. Я не мог пошевелиться, ощущая как наливаются синяки и гематомы на руках, ногах, спине, животе. Мимо меня проходили другие ученики, но ни один не помог. Для этого заведения и всех, кто здесь учился я был изгоем. Меня считали неполноценным альфой, кто-то прямо говорил, что я скорее омега, нежели альфа.       Мускулатуры нет, драться не умею, за себя и будущую омегу постоять не смогу, бедняк, не имеющий ни гроша. Кому я такой нужен? Потому и стал объектом насмешек и издевательств, объектом каждодневной травли, что я стойко переносил, иногда приходя домой еле живой. Сам залечивал свои раны, никому ничего не говорил, а если кто-то из родных и замечал, то молчал.       Кое-как поднявшись и стараясь не обращать внимания на дикую боль, я побрел в сторону туалета. Там, оглядев себя и более-менее приведя в порядок, отправился на последний урок. Тело нещадно болело, но я терпел, терпел сквозь плотно сжатые зубы, не смея себя жалеть. Осталось совсем чуть-чуть. Год. Всего один год. И я больше их не увижу. Больше не увижу Ника. На мысли о нём я грустно улыбнулся, уткнувшись в тетрадь, и вновь погрузился в свои мечты. ***       — Алик, привет! — не успел я открыть дверь в квартиру, как на меня накинулся Эрни — мой маленький братик-омега. Я тут же зашипел из-за боли во всём теле. Эрни отстранился, странно взглянув на меня. — Что-то случилось?       — Нет, малыш, всё хорошо, — ответил я, погладив его по светлым коротким волосикам.       Эрни был самым младшим в нашей семье. Ему всего семь лет и он ещё ходит в детский садик, но уже такой смышлёный. А ещё очень красивый. Пухлые щёчки, ярко-голубые глаза, словно два чистых озера, маленький, курносый носик, пушистые реснички, светлые, пока ещё короткие, волосики. Он невероятно милый и трогательный, особенно когда улыбается или хмурится. — Где Лени?       — Он учится готовить, — хихикнул омежка, а я испугался. Лени всего девять лет, какое готовить? Я тут же рванул на кухню, забыв о боли во всём теле, и увидел как, пока ещё, маленький альфочка нарезает овощи на салат. Аккуратно, кубик за кубиком. Такой молодец.       — Лени, привет, — ласково поприветствовал его я, подойдя ближе, и чмокнул в щёку.       — Алик! — вскрикнул малыш от радости и бросился меня обнимать.       — Меня не было полдня, — рассмеялся я, обнимая своего зайца.       — Целых полдня! — воскликнул он, не отлипая.       Лени тоже был очень красивым альфой. Пока ещё без выраженной мускулатуры, но уже довольно сильный. Тёмные, кучерявые волосы, что красиво обрамляли милое личико. Тёмные, словно сама ночь, глаза, пока ещё небольшой, прямой носик и слегка заметные скулы.       — Я тоже с вами! — воскликнул Эрни и навалился на меня со спины, тоже обнимая. Находясь рядом со своими любимыми братишками, я всегда забывал о любой боли и бедах. Они были для меня единственными лучиками в этом тёмном царстве. И до сих пор ими остаются. Я их очень сильно люблю и ради них готов на многое.       — Эрни, отлепись от него. Алик устал и наверняка голоден, — строго проговорил Лени, встав с меня, и пошёл отлеплять маленького шалунишку.       — Я соскучился, — жалостливо протянул малыш и я посадил его к себе на колени, продолжая сидеть на холодном полу.       — Я тоже, заяц, я тоже, — с нежностью в голосе проговорил я, поглаживая спинку моего братишки. Лени лишь фыркнул, вернувшись к салату.       Мы так посидели ещё пару минут, а потом поднялись и сели за небольшой деревянный столик, на котором стоял салат из овощей и жаренная картошечка. Мы сразу принялись уплетать эту вкуснятину за обе щеки. Я ел не спеша, наблюдая за своими любимыми братишками, что поедали еду с такой скоростью, будто лет сто не ели. Сердце тут же болезненно сжалось. Из-за недостатка денег мы действительно не могли себе позволить много есть, потому частенько приходилось голодать.       В нашей семье нас пятеро. Я, мои братишки и папа с отцом.       Отца зовут Аркадий. Он жестокий и грубый человек, который думает только о себе, не заботясь о своей семье. В начале он ещё как-то пытался нас воспитывать, кормить, заботиться, но потом бросил это дело. Случилось это после рождения Эрни. Не знаю что этому поспособствовало, возможно, он всегда был таким, а, возможно, после того, как он кого-то изнасиловал. Какую-то омегу. Я не знаю, что тогда произошло, но после этого он год отсидел в тюрьме и был оправдан. Тогда он вернулся домой и с тех пор очень сильно изменился.       Он полностью забросил нас, плюнув на воспитание, и начал пить. Много пить. Все деньги, что получает на заводе, он спускает на выпивку, не давая нам ни копейки и по сей день. Ему на нас просто плевать. Единственное, что он испытывает по отношению к нам — ненависть. Больше всех он ненавидит меня. Ещё когда мне было четырнадцать я попал ему под горячую руку. Он был вне себя от ярости тогда и всё крушил, пока я не пришёл домой из школы. Тогда он меня избил. Это было первое избиение в моей жизни. Я валялся на полу еле живой, ненавидя себя за то, что не смог ничего сделать, не смог дать отпор. Именно тогда я почувствовал себя неполноценным альфой.       И именно тогда в школе и начались издевательства надо мной. Все увидели меня побитым и начался мой личный ад. Я смотрел на других альф и всё больше ненавидел себя. Они все были такими спортивными, сильными, могли постоять и за себя и за свою омегу, это в четырнадцать-то лет. А я был жалким, никчемным дрыщом и ботаником, что стал новым объектом всеобщей травли.       Постепенно я конечно привык к таким условиям, но ненавидеть себя не перестал. Отец с того дня начал меня частенько избивать. Когда он сильно напивался или ему не на ком было отыграться, он спускал пар на мне. Я уползал от него еле живой, залечивая свои раны. Единственной отрадой были мои любимые братишки, ради которых я продолжал жить и терпеть всё, что преподнесла мне эта жизнь.       Папу зовут Роман. Он работает санитаром в больнице и зарабатывает очень мало. Как он сошёлся с таким жестоким человеком как отец я и сам не знаю. Почему до сих пор терпит тоже. Хотя, честно говоря, идти нам и некуда. Родни у нас больше нет, поэтому приходится ютиться в двухкомнатной квартирке и терпеть побои отца.       Хоть малышей не трогает. Они те, за кого я действительно переживаю каждый день и каждый день молюсь, чтобы отец с ними ничего не сделал. За папу я особо не переживаю, потому что он тоже к нам никаких чувств и не питает. Почему все мы родились? Ответ очевиден. Поздно узнал о беременности. Три раза. Звучит нелепо, не так ли? А отдать в детский дом не смог, потому что какие-то выплаты за такое количество детей полагались. Очень удобно. Так что в этом мире только я и мои братишки. Они всё что у меня есть и ради них я готов на многое, лишь бы они были счастливы.       Сейчас, сидя за столом и смотря на таких довольных малышей, всё о чём я мечтаю — поскорее уехать из этого дома, возможно даже из этой страны, купить квартиру, хотя бы однокомнатную, и жить там с моими любимыми Эрни и Лени, обеспечивая их и создавая все условия для счастливого детства. Хочется, чтобы они ни в чём не нуждались, чтобы не голодали, чтобы хорошо жили. Это всё чего я так сильно хочу. И пусть я пока не могу себе этого позволить, но я постараюсь сделать всё, чтобы найти хорошую работу и сделать их счастливыми.       — Спасибо, малыш. Очень вкусно, — поблагодарил брата я. Тот смущённо улыбнулся, а после попросил оставить тарелку, сказав, что помоет. Я благодарно улыбнулся ему и пошёл в ванную обрабатывать свои побои.       Выглядел я, надо сказать, не очень. Всклокоченные волосы, прокусанная губа. Все руки и ноги в больших темно-фиолетовых синяках. На животе гематома. Но вроде сломано ничего не было. Это единственное, что меня порадовало. Обработав все "раны", я сполоснулся и уже свежий и чистый вышел из душа, наблюдая за моими братишками, что гонялись друг за другом. Такие милые. Я с улыбкой смотрел на них, пока они меня не заметили и вместе не накинулись, вновь обнимая.       Я бы хотел побыть с ними и провести время вместе, играя в их любимые карты или просто дурачась, но не могу. Надо идти на работу. Деньги сейчас очень нам нужны. А кроме меня никто не сможет прокормить этих малышей.       — Мне пора на работу, — с грустью в голосе сообщил я, поднимаясь на ноги. Лени и Эрни лишь кивнули, грустно улыбнувшись. — А вы закройтесь в комнате и до моего прихода не выходите, ладно?       — Да, — хором ответили и я ещё раз каждого из них обнял. Всё же в этой жизни у меня только один смысл — мои любимые братишки. И всё что я делаю — только ради них. Если бы не они... Не знаю как бы я жил.       — Тогда я переоденусь и уйду. А вы делайте уроки, точнее ты, Лени, делай уроки, — посмотрел на альфу, погладив по голове. — А ты, маленький проказник, — щёлкнул малыша по носу, отчего тот хихикнул. — Не мешай брату.       — Хорошо.       — Удачи на работе.       — Я вас люблю, — сказал я и вновь обнял своих малышей, поцеловав каждого в щёку.       — И я тебя, — прохныкал Эрни, вцепившись в меня тоненькими пальчиками.       — Я тоже, — с грустью в голосе проговорил Лени, отстранив Эрни от меня, и обнял брата, крепко прижимая к себе.       — Я скоро приду. Не скучайте, — с этими словами я быстренько переоделся и вышел из дома, направляясь на место своей работы.       Работал я в одном ночном клубе барменом. Это единственное место куда меня взяли. И на том спасибо. Кому ещё нужен немощный альфа, который ничего не умеет? Хоть здесь пригодился.       Работал почти каждый день. Правда я менялся ещё с одним парнем, но у него особо проблем не было и потому у меня было больше смен. Работаю я там вот уже три года и очень надеюсь, что это последний. Хочется с поступлением в универ найти новую, хорошую работу и начать новую жизнь, в которой есть место только моим братишкам и Нику.