Несмотря ни на что я буду счастлив

      Неделя подошла к концу и вот уже пятница. За это время ничего особенного не произошло. Как всегда очень много работы, Ник, который ничего не делает и совершенно мне не помогает, редкие прогулки, Нер, что продолжает доставать Лира. Правда, тот мне не рассказывает, но по его раздражённому и уставшему виду нетрудно понять. В общем, никакого покоя и отдыха.       Сегодня на работе намечается корпоратив в честь Нового Года, что будет через три дня. Не знаю что мы там будем делать, но иду я не один, а с мужем. Посмотрим, как пройдёт вечер. Быть может, омега покажет себя с лучшей стороны.       С самого утра Ник, что удивительно, вёл себя довольно спокойно и при этом был чему-то очень рад. Наверняка проводимому мероприятию. Может он задумал что? Я решил не придавать этому значения, а зря. Он весь будто светился. Сновал туда-сюда, довольно улыбался, я бы даже сказал ухмылялся, красился, одевался, делал причёску. Я же решил особо на сборах и внешнем виде не зацикливаться и выполнял дела по дому, пока было время.       Само мероприятие намечалось на обед, ближе к вечеру. Около четырех часов дня. И до самой ночи. Насколько я знал, сначала мы будем все друг друга поздравлять и отметим в самой компании, а после пойдём в кафе.       Ближе к нужному времени я оделся. Ничего необычного на мне не было: тёмно-синий костюм, белая рубашка, чёрные туфли, слегка убранные назад короткие волосы. Я почти всегда так выгляжу. А вот Ник... Ник был прекрасен: длинные пепельные волосы были уложены в замысловатую прическу, чем-то похожую на кичку, но больше и красивее, а несколько коротких прядок, что были завиты, обрамляли кукольное личико. Белая прозрачная блузочка с неглубоким вырезом, нежно-голубого цвета зауженные брюки и пиджак, что лишь лежал поверх плеч, прикрывая их; на ножках белые туфельки на небольшом каблуке. Макияжа на лице почти не было, лишь золотистые тени с блёстками украшали веки, а тушь — реснички. Просто необыкновенный. Я улыбнулся, Ник лишь хмуро посмотрел на меня, окинув нечитаемым взглядом, но ничего не сказал. Мы двинулись в путь.       Привёз нас на место водитель Ника. Сам омега не ездит ни на чём, кроме машины отца с водителем, потому добрались быстро и спокойно. Я взял омегу под руку, и Ник сначала послушался, но, когда мы зашли внутрь, где все смотрели на нас, тут же отодвинулся от меня, не желая находиться рядом.       Пока он стоял в стороне, я встречал и поздравлял всех коллег и знакомых, а также тех, с кем успел подружиться. И наконец очередь дошла до Лира. Лир был очень красив: распущенные длинные волосы, что спадали на плечи и ниже, струясь волнами, — ни разу не видел его с распущенными волосами — чёрная рубашка, расстегнутая на две верхние пуговицы и открывающая вид на ключицы, белый костюм с золотыми элементами; совсем немного макияжа на лице и сияющая улыбка. Какой же он красивый!       — Привет, Алик, хорошо выглядишь, — подошёл ко мне и улыбнулся.       — Лир, ты просто невообразимо красивый, — восхищённо проговорил я, отчего омега зарделся.       — Спасибо.       — Для кого-то или для себя старался? — от моих слов Лир ещё больше покраснел. Значит для кого-то. Неужели для Нера?       — Ну... Я...       — Можешь не говорить, я понял, — подмигнул омеге, и тот облегчённо выдохнул.       — Пошли в главный зал, сейчас все собираются там, — Лир взял меня за руку и хотел было повести в нужную сторону, но я мягко его остановил.       — Я здесь не один.       — Прости. Не знал. С мужем? — немного неловко улыбнулся.       — Да.       — А где он?       — Он... — я повернулся и оглядел сотрудников, стоящих позади и что-то обсуждающих. Кто-то всё ещё приходил, кто-то что-то обсуждал, над чем-то смеясь, а кто-то уже ушёл в зал, ожидая начала корпоратива. Вот только среди всех этих людей я не видел Ника.       — Вон там это не твой муж? — вдруг спросил Лир и указал рукой направление. Чуть дальше стоял Ник, окружённый альфами из компании. Он был в самом центре. Рядом стояло пять альф. Они что-то рассказывали, а омега заливисто смеялся и игриво им улыбался. Двое альф, осмелев, лапали его, ощупывая бёдра. Этого я стерпеть не мог. Никому не позволю трогать моего мужа!       — Мой, — ответил я и собирался было направиться в ту сторону, но Лир меня остановил.       — Алик, будь разумнее, — он мягко взял меня за руку. — Дракой или препирательствами ты ничего не добьешься. Я даже не представляю, как тебе тяжело, но его так просто не исправить и словами ничего не добиться. Уверен, что ты не раз ему говорил. И что? Разве что-то меняется? Он продолжает так себя вести. Ты считаешь, что это достойное поведение?       — Нет, но...       — Дело ведь не в альфах, а в твоём муже, уж извини. Сомневаюсь, что они его заставили с ними флиртовать под страхом смерти. Ему это нравится, потому и находится в компании альф и сам позволяет себя лапать. Тебе не с ними нужно разбираться, а с твоим мужем. Уверен, что парни даже не знают о том, что у омеги, которого они сейчас клеят, есть муж. Пошли расслабимся, — Лир потянул меня в сторону главного зала. — А уже дома сам с ним поговоришь, хотя это вряд ли что-то даст, но не нужно устраивать сейчас разборки.       — Ты прав. Но мои слова для него ничего не значат, — тяжело вздохнул я, следуя за Лиром. — Я ему не нужен, даже несмотря на то, что мы истинные.       — Алик, я не могу тебе что-то посоветовать. Мы можем попытаться вызвать его ревность, посмотреть нужен ли ты ему...       — Я не хочу тебя использовать...       — И не будешь. Я сам предложил, — Лир улыбнулся. — Буду весь вечер около тебя, и мы увидим ревнует ли тебя омега или нет.       — А если нет? Если ему всё равно?       — Я скажу так: будь я на твоём месте, я бы не стал терпеть такое отношение к себе, даже если вы истинные, это не оправдание. Я бы попытался бороться за любовь, но если человек так к тебе относится и будет относиться, то в чём смысл? Страдать всю свою жизнь, позволяя тому делать что угодно и оправдывая это истинностью, вместо того, чтоб быть счастливым? Это очень глупо. Запомни: если он не изменится через год, два, три, четыре и по нарастающей, то он не изменится никогда. Я бы потерпел от силы года два-три. И если бы понял, что ничего не меняется, то ушёл бы. Гордость тоже должна быть, не позволяй ему унижать тебя и помыкать тобой. И если ты говоришь, что не нужен ему, то к чему всё это? Ты его любишь, да, но он нет. Ты делаешь себе только больно, в то время как ему плевать. И на тебя, и на твоё мнение, и уж тем более на твои чувства. Задумайся об этом.       — У нас будет ребенок, — тихо произнес я.       — И что? То есть, ребёнок это замечательно, дети это чудо, которое нужно хранить и оберегать, любить и заботиться, но... Это можно делать и не будучи вместе. Если ты боишься, что ребёнок вырастет неполноценным, то это не всегда случается так. Хотя я тебя понимаю, быть рядом хотя бы пока малыш не станет более-менее взрослым, но ты же страдаешь. Мне больно смотреть как омега помыкает тобой и не видит тебя настоящего, — на лице Лира действительно промелькнула боль.       — А что бы ты сделал, если бы у вас с Нером был ребёнок, но он вёл бы себя так же, как мой муж?       — Я бы не стал терпеть такое отношение к себе. Особенно когда есть ребенок. Если бы он захотел с ним видеться, я бы позволил, если нет, то... Это его выбор. Но я ни в коем случае не сопротивлялся бы его желанию общаться с малышом. Только если он не пьёт и не принимает наркотики. Сделай так: посмотри будет ли он меняться, когда родится ребёнок. Если да, то значит шанс есть, а если нет — решай сам. Но не смей губить свою жизнь! Я тебя в любом случае поддержу, — с этими словами Лир обнял меня, а я его в ответ.       — Спасибо. Мне есть над чем подумать. В чем-то ты прав, возможно, если он не изменится, то так будет лучше. Я и сам не смогу много лет страдать и ждать, когда Ник одумается. Это слишком больно.       — Забудь о нём хотя бы на вечер, повеселись. Я буду рядом.       Мы прошли в большой зал, украшенный к Новому Году: бумажные снежинки, гирлянда, мишура, шарики. В центре стоял длинный, дубовый стол, накрытый разными вкусняшками, и конечно, куда без алкоголя. Около стола стоял начальник и разговаривал со своими партнёрами, отпивая из бокала. Некоторые сотрудники уже переговаривались между собой, поздравляя друг друга и начиная отмечать.       Мы с Лиром зашли внутрь и поздравили всех собравшихся. Начальник обратил внимание на то, что я один.       — А где мой сын? — грозно спросил он, а я даже не знал что сказать. Лир заметил мою растерянность и ответил за меня:       — Он захотел в туалет. Скоро придёт.       Начальник недобро посмотрел, но, кажется, поверил. Либо решил больше не допытываться.       — Спасибо, — шепнул я омеге.       — Пошли отмечать, — и потянул меня к столу. Мы устроились около него, поедая вкусняшки и отпивая шампанское. Попутно обсуждали все события, а также расспрашивали о жизни друг друга, хоть многое и знали.       — А что у вас с Нером? — всё же решил поинтересоваться я. Лир слегка покраснел, но нахмурился.       — Пока ничего такого. Пристаёт. Очень упрямый. Посмотрим к чему приведёт его упрямство.       — Он тебя забирает, да?       — Да, должен подъехать вечером и сказал, что мы куда-то пойдём. Правда, я не особо хочу, но посмотрим.       — Дай ему шанс. Возможно всё не так плохо, как кажется.       — Я подумаю.       Вот так потихоньку переговариваясь, мы не заметили, как зал наполнился сотрудниками. Все уже пили и ели, разговаривая о жизни. Ника я заметил около его отца. Они о чем-то говорили и Ник явно был чему-то не рад. И вот, когда все собрались, Герман Владимирович решил начать свою поздравительную речь. Его я особо не слушал, поздравление было типичным. Всем успехов в делах, здоровья и так далее. Но вот под конец я удивился.       — Вы все знаете моего сына Ника. Такой молодой, красивый, мечта любого альфы. Но... — он подвёл к себе омегу, что нахмурился ещё больше, а губы были плотно сжаты. — Недавно он наконец-то вышел замуж, — начальник рассмеялся, а остальные подхватили. Уже на веселе. — А знаете за кого? За вашего коллегу... — он сделал паузу и, казалось, все притихли, желая узнать о ком идёт речь. — Алик, прошу, подойди сюда, — в зале повисла тишина, отчего я смутился, но двинулся к мужчине. — Ну что ты как неродной? Возьми его за руку, обними, поцелуй, — ощущение было, будто он хотел меня пристыдить. И не только меня. Вот кому точно нельзя пить.       И всё же я послушал Германа и обнял Ника, который не сопротивлялся, но весь напрягся, наверняка желая оказаться где угодно, но только не здесь.       — Посмотрите на них, они отлично смотрятся вместе! — сотрудники улыбнулись. — Такая замечательная пара. В общем, я что хотел? Хотел пожелать здоровья своим детям, — он подошёл к нам и стиснул в крепких объятиях. — Чтоб всё у вас было хорошо, семейная жизнь процветала, а детишки были здоровы. Поздравьте же моего сына, что нашёл себе мужа и моего зятя, которому достался такой чудесный подарок, — все зааплодировали, взрываясь смехом; кто-то свистел и выкрикивал "Ура", а я лишь думал о том, что всё это похоже на цирк. — И ещё, кто посмеет хоть пальцем коснуться моего сына, который не свободен, убью! А ты, — обратился уже ко мне. — Только посмей изменить моему малышу или сделать больно, будешь до конца своих дней собирать себя по частям, — и мило улыбнулся, а я сглотнул. — С праздничком вас, дети мои! — и поцеловал нас в щеки, оставив одних.       — Какой позор, — прокомментировал Ник. — Пьянь, а не отец.       — Думаешь, ты лучше? — вдруг сорвалось с моих уст. Омега вздрогнул и уставился на меня ненавидящим взглядом.       — Намекаешь на что-то?       — Не намекаю, а прямо говорю. Судишь своего отца, хотя сам не лучше.       — Твоего мнения вообще никто не спрашивал. Ты пустое место, вот и оставайся им, — с этими словами он, задев меня плечом, направился к альфам, что уже ждали его в углу и плевать им на угрозы начальника. Я же отправился к Лиру, сидящему за столом.       — Скучаешь? — шепнул я на ухо омеге. Лир вздрогнул и испуганно взглянул на меня, но после улыбнулся, поняв что это я.       — Не пугай так, — слегка рассмеялся, а я сел рядом. — С тобой интереснее, — и мы вновь завели с ним диалог, наслаждаясь вкусными пирожными и шампанским.       Спустя три часа мы поехали в кафе. Ехали на заказных машинах. Я ехал с Ником, мы же всё-таки семья, и Лиром, который сам захотел поехать вместе со мной. Пока омега всю дорогу сидел смурной и хмурился, смотря на проносящиеся мимо дома и деревья, мы с Лиром обсуждали смешные ситуации из жизни.       В какой-то момент нас прервал Ник.       — Можно потише? — грубо кинул тот. — Орете на всю тачку, никакого покоя и тишины. Уроды, — последнее слово он уже прошептал, но мы всё равно услышали.       — Не обращай внимания, — шепнул я Лиру, отчего тот улыбнулся.       — И не собирался. Но думаю, что нам всё же стоит быть потише, водителю мешаем.       Я согласился с омегой, и мы уже более тихо что-то обсуждали, пребывая в отличном настроении. Через полчаса мы были уже на месте.       Сам ресторан был каким-то элитным и, насколько я знал, имел два этажа. На первом сам ресторан, а на втором уже ВИП зал и даже комнаты. Первый этаж был просторным и довольно уютным; тёплые кофейные тона делали атмосферу домашней и спокойной; кожаные диваны придавали какую-то мягкость и комфорт. Естественно к нашему приходу кафе опустело, всё же оно было забронировано только на нашу компанию в это время. И хотя поехали не все сотрудники, нас всё равно было много.       Зайдя внутрь, мы устроились там, выбрав места, и ещё раз послушали напутственные слова, после чего все начали есть и пить. Я сидел за столом с Ником, его отцом, Лиром и парой помощников Германа. Было неловко и не очень уютно, но я старался абстрагироваться от этого, вкусно ужиная. Еда была дорогая, но свои средства оправдывала на все сто. Ник ел без особого энтузиазма и аппетита. Лир же ел сдержанно, но с аппетитом.       Через какое-то время большая часть была уже подвыпившей, и мы пошли на второй этаж. Там, как я и думал, был сам ВИП зал и рядом по коридору комнаты. Зал был просторный и тёмный, его освещали только прожектора; справа от входа стояли столики по четыре человека на каждый, а слева сцена, на которой стояли шесты. Неужели будет стриптиз?       Как только мы зашли внутрь, заиграла музыка. Не плавная, но и не какой-нибудь рок. Что-то среднее, довольно заводное, но мягкое. Я, честно говоря, был в шоке. Этот зал был очень похож на клуб, в котором я работал. Лир, заметив мой ступор, подтолкнул в сторону столов.       — Ты серьёзно? — спросил я, удивившись поведению омеги.       — Мы каждый год здесь отмечаем, уже привык, — пожал он плечами, и мы сели за самый близкий к выходу стол. Ник сел куда-то вглубь, но я особо уже за ним и не следил.       — Тут хоть всё в рамках приличия?       — Не волнуйся, всё хорошо. Единственно — начальник ушёл. Он всегда уходит. А потому... Как будут себя вести сотрудники это уже от них зависит, со стороны артистов все будет довольно адекватно.       — Так это всё-таки стриптиз?       — Да, — ответил слишком спокойно.       К нам подошёл официант, мы заказали ещё по бокалу, пьяны мы не были, и стали ждать. Через минут двадцать заиграла какая-то плавная, но довольно страстная музыка и на сцену вышли трое парней. Двое альф и один омега.       Полуобнажённые тела, чёрные кожаные элементы "одежды", прикрывающие самые интимные места, страстные взгляды. Альфы были высокими и хорошо сложенными: крепкая шея, мускулистый торс, кубики, бицепсы и трицепсы, сильные руки и крепкие ноги, широкие бедра, волос почти не было, лица были прикрыты чёрными масками.       Омега был высокий, но при этом тоненький и худенький: отчётливо выделяющиеся косточки ключиц, хрупкие плечи, маленькие тёмные пятнышки сосков, изящные руки с узкими кистями и небольшими ладошками; белоснежные и, наверняка мягкие, бока и животик, круглые бёдра, стройные ножки. Он был божеством, сошедшим с небес. Такой мягкий, нежный, воздушный. Все альфы тут же засвистели, а глаза их загорелись, желая прикоснуться к этому чуду. Я же спокойно наблюдал за всем этим, зная, что у меня есть чудо получше. А вот Ник, которого я видел даже в темноте и с неблизкого расстояния, чуть ли слюной не начал истекать, увидев горячих альф, что задело меня. "Надо чаще ходить в спортзал, чтобы он так смотрел на меня", — промелькнула мысль.       Решив отвлечься, я вновь посмотрел на сцену. Там уже началось представление. Сначала альфы и омега заигрывали друг с другом, водя руками по телам и плавно, сексуально изгибаясь, издавая томные звуки. После омега стал крутиться на шесте, соблазнительно выгибаясь и покусывая губу, выставлял свою попу, обтянутую кожаными коротенькими шортиками, напоказ, повильвая бёдрами в такт музыке. Это выглядело очень сексуально и горячо, все альфы уже слюной истекали, подойдя ближе к сцене и желая прикоснуться, потрогать, полапать.       Альфы же, тем временем, вышли в зал, подходя к омегам и танцуя перед ними. Кто-то из омежек чуть ли не падал от восторга, с желанием касаясь шикарного тела; кто-то наоборот показывал свою неприязнь и не хотел в этом участвовать, всё же не все здесь свободны, а некоторые вообще висли на альфах, не желая их отпускать. Когда альфа подошёл к моему омеге, у меня, казалось, сердце остановилось и перестало биться. Я напряжённо и очень пристально за ними наблюдал, что не скрылось от Лира. Тот, желая помочь, сжал мою ладонь, но этот жест, к сожалению, особо не помог мне, хоть я и был благодарен такой поддержке. Я смотрел на то, как альфа танцует прямо перед лицом Ника, а тот не сдерживает восторга. Альфа крутит задом, трётся об него, а после берет за руку и кладёт на свой торс. Ник с восхищением и неким жаром смотрит на рельефный торс, проводя по нему пальчиками. Альфа же начинает ласкать руки и ноги Ника, явно не сдерживая похотливой улыбки. Ублюдок. А я, плотно сжав кулаки и зубы, мечтаю лишь о том, чтобы подойти и сказать, даже заявить, что этот омега мой и никто не смеет его трогать, вот только сам омега имеет право на это, да и моё мнение никого не волнует. Он же не в рабстве, и все равно больно смотреть на то, как любимый омега желает не тебя и даже не стесняется так открыто вести себя.       Я так сильно увлёкся ими, что не заметил, как на мои бёдра что-то, а точнее кто-то опустился. Посмотрев перед собой, я увидел то самое чудо, которого хотели многие коснуться. Омежка ласкал своими тонкими пальчиками мои плечи и руки, скрытые одеждой, и тёрся своей попкой об меня, вызывая желание. Вот только я, в отличие от Ника, не собирался ему уподобляться.       — Почему грустишь? — вдруг спросил омега, проводя пальцами по своим бёдрам, после чего положил мои ладони на них, проводя ими. Под руками я чувствовал округлость бёдер и мягкость кожи даже сквозь ткань.       — Всё хорошо, — ответил я, не зная что ещё можно сказать, и хотел было убрать свои руки, но омега настойчиво прижал их к своим бёдрам.       — Я видел, как ты смотришь на него, — вдруг сказал он, отчего мои брови взметнулись вверх. — Не удивляйся так. Как можно не заметить, когда все взгляды прикованы к тебе, кроме одного? — он быстро шептал, попутно успевая и танцевать. — Я сейчас вернусь. Не скучай, — с этими словами он оставил меня и ушёл к другим альфам, заигрывая и с ними, но не так долго и желанно, как со мной. Видимо, я его заинтересовал. Спустя минут десять он вновь вернулся ко мне, приковывая мой взгляд.       — Пошли со мной, — вдруг сказал он и потянул меня в сторону сцены.       — Куда? — воскликнул я и попытался воспротивиться, но одного взгляда омеги, твёрдого и горячего, а ещё просящего, хватило, чтобы пойти за ним.       — Я выбрал того, для кого хочу станцевать, — громко объявил он и посадил меня на стул, неизвестно откуда взявшийся, прямо на сцену. Голоса смолкли, и все взгляды были направлены на нас. Даже Ника. Альфы, которые танцевали, отошли в сторону, видимо, не желая мешать, а заодно тоже насладиться представлением. Я был полностью обескуражен и не знал что делать, продолжая сидеть на стуле. — Похлопайте же, — послышался гул аплодисментов. Кто-то свистел, а кто-то что-то выкрикивал, что не было особо слышно из-за музыки.       — Зачем? — тихо спросил я.       — Я видел, как ты смотришь на того омегу, — произнёс он и облизнул губы, садясь на мои колени и начиная представление. — И видел, как он реагировал на альф. Пусть поревнует. Немного, — с этими словами он начал танец.       Поднявшись с моих колен, он обошел стул и встал позади меня, проводя ладонями по моим рукам и опускаясь вниз. Слышались какие-то выкрики, свист и гул аплодисментов. Но, казалось, будто я пребываю совершенно в другом месте и ничего не слышу и не вижу, кроме омеги, что сейчас танцует для меня.       Омежка двигался плавно, покачивая бёдрами, страстно, наклоняясь и выгибаясь, выполняя разные па, горячо, словно огонь, что обжигает от одного лишь прикосновения к нему, проводя ладонями по своему телу и кидая голодные взгляды. Казалось, будто он и музыка это что-то единое и если её не будет, то не будет и его. Тело будто вовсе ему не принадлежало, живя своей жизнью. Такой красивый, изящный, хрупкий он двигался, словно лебедь, грациозно, словно пантера, ловко, как-то хитро, словно змея, величественно.       В какой-то момент я совсем потерялся и смотрел только на него, а он на меня, вновь садясь ко мне на колени. Покачнувшись вверх, он проехался своей попой по моим бёдрам, вызвав чувство желания, после вновь вниз, не прерывая зрительный контакт. Обвел напряжённую шею, помассировал плечи, после чего неожиданно закинул стройную ножку на моё плечо, выгнувшись в спине, так, что перед моим взором был плоский животик и сама попка омежки.       Не знаю сколько бы продолжалось это представление, если бы омегу не остановили.       — Я станцую лучше! — вдруг заявил пьяный голос, и я понял, что это Ник. Мой муж вышел к нам на сцену и, почти содрав с моих коленей стриптизера, устроился на них, обхватив мою шею. И хотя я понимал, что он пьян, очень пьян, и сам не ведает того, что творит, более того, он даже об этом наверняка и не вспомнит, но я не мог противиться этому желанию хотя бы сейчас, спустя три месяца после нашей первой близости наконец-то вновь прикоснуться к нему, почувствовать жар тела, ощутить любимые руки и губы. Я был просто вне себя от счастья, пока сбоку стоявший омега ухмылялся, что было видно по уголкам его губ.       — Смотри только на меня! — вдруг заявил Ник, в одно движение скинув пиджак на пол. После он расстегнул верхние пуговицы рубашки, дойдя до живота и сняв рубашку только с плеч. Моему взору предстали тонкие ключицы, обтянутые белоснежной кожей, две пуговки маленьких розовых сосков, хрупкие плечики, на одном из которых чётко выделялась родинка, которую я ранее не заметил. Взгляд заскользил ниже, к плоскому животику, что слегка подрагивал.       Омега заскользил ладонями по моей шее, расстегнув верхние пуговицы рубашки, и дальше по груди, трогая, щупая, лаская. Скинув с меня пиджак и немного приспустив с плеч рубашку, он провёл ладонями по самим плечам после чего, выгнувшись, ухватился за них. Плавно встав с меня, он очень страстно и медленно снял с себя брюки, кидая и их, оставаясь в одних трусах.       Развернувшись ко мне попой, обтянутой кружевными белыми трусиками, он, показательно выставив её, опустился вниз, а после поднялся вверх, ведя ладонями по ножкам и бёдрам и наклонившись так, что я просто уже больше не мог сдерживаться. Круглая, упругая, белоснежная попка, выглядывающая сквозь прозрачные тонкие трусики, к которой так и хотелось прикоснуться, стройные ножки, обтянутые белыми чулками, он явно рассчитывал на секс с кем-то, что меня безумно разозлило.       У него есть муж и ребёнок, но ему всё мало! И это шикарное, невообразимо сексуальное и вкусное тело могло кому-то достаться! А сейчас все смотрят только на него! Этого я стерпеть не мог.       Ник, грациозной походкой кошки подойдя ко мне, сел на колени, что дало мне шанс. Крепко, но нежно обхватив его попку ладонями и вызвав томное "ох", я поднял своего малыша на руки, а тот, не сопротивляясь, обхватил меня руками и ногами, словно хватаясь за меня, как за спасительный круг.       Не знаю что подумали остальные, не знаю кричали что-то или нет, да и вообще были ли ещё здесь. Сейчас для меня никого не существовало, кроме моего мальчика, моего любимого мальчика, который так трепетно прижимался ко мне. Я знал, что пожалею, знал, ведь эту ночь буду помнить только я, но не воспользоваться шансом я не мог. Я и сам в какой-то степени был пьян. Не так, как Ник, но мозги были отключены. Всё о чём я мог думать — мой муж, который всё сильнее прижимался ко мне, тихо поскуливая.       — Алик, быстрее, — сорвалось с уст Ника, и я, крепко держа его, пошёл в тот коридор, где, предположительно, находились комнаты. Зайдя в первую попавшуюся, я смог различить лишь очертания кровати перед тем, как окунуться в пучину страсти.       Мы быстро скинули друг с друга одежду, что ещё была на нас, оставшись полностью обнажёнными. Любуясь нежной, мягкой, такой белоснежной кожей, я хотел поцеловать, лизнуть, укусить каждое местечко такого идеального тела, но понимал, что на это сейчас нет времени. Ник уже изнемогал от дикого возбуждения, елозя попкой по простыням, и просил взять его, а я не мог отказать.       Притянув малыша к себе за бёдра, я немного насладился бархатистой кожей, поласкав её. Ник, вцепившись одной ладошкой в покрывало, а другой в моё плечо, выгнулся в спине, словно грациозная кошка, подкинув бёдра и откинув в сторону голову. Приникнув губами к беззащитно открытой шее, я мягко впился в неё губами, посасывая, целуя и облизывая. Руками, тем временем, я быстро прошёлся по любимому, желанному телу, легонько ущипнув маленькие сосочки.       — Ах-х... — прозвучал тихий стон. — Давай, Алик. Давай. Возьми меня. Прошу, — если бы Ник мог, то он бы уже весь истекал смазкой. Он метался по кровати, скулил и просил, двигал бёдрами, стонал и всхлипывал и всё это от желания слиться со мной воедино. Всё же природа берёт своё.       Решив не мучить мальчика, я аккуратно вошёл в него двумя пальцами, почувствовав, какой он внутри мокрый и горячий, хотя течки у него нет. Двигая пальцами, я спустился поцелуями на грудь, захватив во влажный плен маленький комочек призывно торчавшего соска. Ник вскрикнул, вплетя пальцы одной руки мне в волосы и примкнув всем своим хрупким телом ко мне. Продолжая вылизывать и посасывать сосок, что твердел прямо во рту, одной рукой я обводил мягкое, тёплое, такое нежное тело Ника, пока пальцами второй размеренно трахал его.       — Войди... Войди в меня! Пожалуйста! Я больше не могу... — простонал малыш, всё яростнее насаживаясь на мои пальцы. Изо рта потянулась тоненькая ниточка слюны, которую я стёр большим пальцем руки, осторожно войдя им в его ротик. Ник принялся ожесточённо посасывать мой палец, томно смотря на меня своими невозможными розово-фиолетовыми глазами.       Обнажённое, желанное тело подо мной, лёгкий румянец на щеках, полуприкрытые глаза, что заволокло дымкой похоти и желания, растрепанные волосы с выбившимися из причёски прядками. Мой малыш, мой любимый мальчик, такой красивый, желанный, хрупкий и нежный, такой пошлый и страстный, просто невероятный и весь мой. Как же я тебя люблю.       — Давай! Ну же! Не могу... Не могу больше. Хочу... — и я не мог не повиноваться сладкому голосу, возбуждённым вздохам и нетерпеливым стонам. Вынув пальцы и услышав несколько разочарованный вздох, я, не давая Нику опомниться, вошёл в него одним движением, вызвав сладостный, вожделенный, полный страсти вскрик.       — Любимый мой, — прошептал я, начиная набирать темп. Ник, прогнувшись в спине, приник ко мне всем телом, обхватив ножками бёдра, а руками мою шею. Одну он запустил в волосы, слегка сжав их, а другую опустил на спину, оставляя полосы.       — Быстрее... — попросил, закусив губу и откинув голову назад. Я ускорился, вновь приникнув губами к соблазнительной шее. Омежка громко стонал, не сдерживаясь, и яростно насаживался на мой член, прося ещё. Схватив его запястья и подняв над головой, я начал вбиваться в распластанное, горячее тело, выбивая громкие пошлые стоны, разносившиеся по всей комнате. Сам я глухо стонал на ухо омеге и порыкивал от удовольствия.       — Да! Ммм... — кричал Ник, не стесняясь и отдавая всего себя. А я сходил с ума от узости и жара стенок, что плотно сжимали меня. Продолжая глубоко входить в моего омегу, я приостановился и вышел из Ника, услышав недовольный стон. Быстро перевернув его, поставил на колени и одним мощным толчком вошёл внутрь, выбив ещё один громкий протяжный вскрик.       — Дааааа...       Ник прогнулся в спине, вжавшись своими ягодицами в меня. Осторожно, но с долей жёсткости схватив мужа за волосы, я потянул его на себя, заставляя привстать и опереться на мою спину, и продолжил входить до самого конца, слыша пошлые шлепки наших тел друг о друга.       — Боже, — выкрикнул омежка, схватившись одной рукой за спинку кровати, а второй вцепившись в моё бедро. — Ещё...       Я продолжал глубоко и быстро входить в Ника, слушая его стоны и крики вперемешку с хрипами и тяжёлым дыханием. Опустив свободную ладонь на мягкую попку, я сжал её, помяв в ладони. Ник на это призывно вильнул бёдрами, одобряя мои действия. Отпустив волосы омеги, отчего тот упал на локти и прогнулся в спине, я обхватил обеими ладонями ягодицы, с удовольствием рассматривая и лаская мягкую, белоснежную кожу попки, наслаждаясь её упругостью и бархатностью. Держа одной рукой бедро, второй я легонько шлёпнул Ника по попе, вызвав его довольный стон.       — Сильнее! — попросил он, и я не мог отказать. Вновь припечатал свою ладонь, но уже чуть сильнее, отчего на белой коже остался лёгкий след, а омега вскрикнул, блаженно простонав. — Ещё! — на ягодицы посыпались шлепки один за другим, возрастающие по силе. Омега скулил и стонал от удовольствия, всё сильнее прогибаясь и наслаждаясь этой сладкой пыткой. Огладив половинки, я развёл их в стороны, открывая чудесный вид на чуть покрасневшую и припухшую, влажную дырочку, что жадно принимала мой член в себя.       Продолжая глухо стонать, я неистово вбивался в любимого омегу, желая слиться с ним воедино и никогда не выходить, не отпускать, всегда быть рядом, вместе.       — Ммм... — простонал Ник и немного опустился бёдрами, видимо, желая потереться своим возбуждением о ткань, подходя к концу, но я не дал ему это сделать, резко притянув к себе и войдя до самого конца. Ник вскрикнул, схватившись одной рукой за мою и оставив на ней неглубокие, но ощутимые полосы.       Входя и выходя, то ускоряя, то замедляя темп, я ожесточённо брал податливое тело, сводя его с ума. Крики и стоны, хрипы и рыки, пошлые шлепки тел, всё это разносилось по комнате, порождая жгучее желание. Остановиться и прекратить это страстное слияние двух тел было невозможно. ***       Мы, голые, уставшие, но удовлетворённые, лежали на кровати. Я притянул к себе Ника и устроил его так, чтобы узел не давил и не было больно. Омега свернуся в позу эмбриона, чуть придвинувшись ко мне, засыпая, а я легонько, едва касаясь, погладил его по руке и прикрыл глаза, не сдерживая улыбки.