Несмотря ни на что я буду счастлив

      Спокойная и мирная семейная жизнь не смогла продлиться долго.       Поначалу всё было хорошо. Я работал, приходил домой в обед, вместе с Ником ухаживал за малышом, проводил с ним время, мы ходили гулять, иногда к прогулкам добавлялись кафешки, чтобы немного перекусить и отдохнуть. Вечером, закончив дела с бумагами, я готовил еду, а после ещё немного сидел с малышом, радуясь его прибавлению в весе и росте. Всё же четвёртый месяц пошёл. Нам с Ником даже пришлось побольше новой одежды прикупить, уж очень быстро проходили дни, а альфочка всё рос и рос. Тимофейка был уже пухленьким, круглолицым, с милыми щёчками и мягкими волосиками на головке. А скоро он и ползать начнёт и ходить, а потом и первое слово скажет!Представляя всё это, меня переполняли эмоции. Совсем скоро он подрастёт, пойдёт в детский сад, школу, а потом станет уже совсем взрослым и будет сам нести ответственность за себя и свою дальнейшую жизнь.       — До этого ещё далеко, — говорил каждый раз Ник на мои слова. Вот только я знал, что эти года пройдут быстро, и мы глазом моргнуть не успеем, наш малыш уже будет совсем большим.       Ник тоже уделял малышу время перед сном. А потом мы относили нашего сына в его маленькую кроватку, и один из нас оставался с ним в комнате, чаще всего это был я, и спал на матрасе на полу, а второй шёл спать в комнату. Хотя Ник тоже иногда проявлял инициативу и давал мне отдыхать на кровати, пока сам спал рядом с малышом. Так было поначалу. А потом нам надоело, и я перетащил кроватку к нам с Ником комнату. Мы спали уже на кровати, а малыш был рядом. Да, Ник перестал меня выгонять, когда понял, что это бесполезно, и я мог наслаждаться совместным сном со своим любимым.       Всё было хорошо до ноября.       Не знаю что послужило началом всему, что стало твориться, но Ник постепенно стал отдаляться от меня, а потом и вовсе начал куда-то уходить, якобы к друзьям, а потом приходил поздней ночью пьяный и ужасно пахнущий чужими альфами. От осознания того, что Ник мне изменяет и даже не скрывает этого, было ужасно больно. Я ночами не мог спать, думая, что же сделал не так, почему всё стало складываться именно в эту сторону?Неужели я сделал что-то не то? Чем-то обидел? Я не понимал, а поговорить не мог, потому что Ник приходил полностью пьяный и вообще ничего не соображающий. Утром говорить было некогда, а в обед он делал вид, что не слышит меня и просто игнорировал, перестав со мной общаться. Я совсем не понимал что с ним происходит и что этому послужило.       Сначала я пытался терпеть выходки Ника, думал что тот одумается, но прошла неделя, потом вторая, затем месяц. Ничего так и не изменилось. Он каждый день приходил домой пьяный и воняющий чужими альфами, а я, сквозь плотно сжатые зубы и бешеную ревность, терпел всё это, стараясь думать о малыше, который сейчас был для меня дороже всего на свете. Пока Ник гулял, Тимофейка научился сидеть и с ним можно было уже играть, гремя разными погремушками и давая ему пососать сосочку. Я наблюдал за моим маленьким смешным чудом, чувствуя, что именно ради него я жил всё это время, чтобы встретить этого маленького ангелочка, моего сына.       Ник же стал меньше уделять внимание сыну и больше гулять. А я уже просто не мог терпеть. Ладно бы он только мной пренебрегал, но он и с Тимофейкой перестал проводить время, а ведь всё было хорошо. Неужели его разгульная натура просто спала в нём всё это время, а сейчас проснулась? Именно тогда, когда он нужен своему сыну, когда он растёт, делает новые шажочки в развитии. Это ведь самое важное: видеть, как твой малыш подрастает.       В один из дней Ник пришёл домой полностью трезвый. Впервые за два месяца. Но от него всё также несло чужим альфой. И на этот раз не одним, а двумя! Я не понимал, что происходит, но пора этому всему было положить конец!       — Ник, что происходит? — спросил я его, держа на руках малыша.       — Не понимаю о чём ты, — и снова эта фраза. Опять пытается уйти от ответа. Ну уж нет, на этот раз я не дам ему этого сделать!       — Не понимаешь? — спокойно, но при этом твёрдо спросил я, еле сдерживаясь, чтобы не накричать на омегу. — Ты второй месяц бухаешь, постоянно куда-то уходишь, возвращаешься весь пропахший запахами чужих альф. Малышу совсем перестал уделять внимание. Он уже сидит, играет с погремушками, ползает! А где ты находишься? Где ты находишься, когда нужен сыну, когда не видишь, как он растёт? Где ты всё время шляешься? Всё же было хорошо. Что опять началось? — терзали меня все эти вопросы, и я пообещал себе, что не успокоюсь, пока не узнаю на них ответы.       — Что происходит? — наконец соизволил оторваться от раздевания и обратил внимание на меня. — Хочешь знать что происходит? А происходит то, что ты меня не удовлетворяешь! Вот что происходит. А я жить не могу без секса. Он нужен мне, как воздух. И я нашёл его на стороне. А бухаю, потому что и до этого бухал, зависая с друзьями в барах. Так что ничего не изменилось, просто это моя обычная жизнь. Смирись или уходи, — накинув ночнушку, он отвернулся от меня, расчесывая волосы.       — Почему ты ко мне не пришёл? Обязательно прыгать в постель к другим?       — Да. Да, обязательно. Я не хочу иметь с тобой что-то общее. У нас есть ребёнок и этого достаточно, а трахаться я буду с кем захочу. Тем более не с твоей внешностью говорить мне, что я мог на тебя посмотреть. Ты себя вообще видел? — насмешливо спросил он, повернувшись ко мне и осмотрев с ног и до головы взглядом, после чего, остановившись на лице, скривился от омерзения. — Я с тобой ни в жизни трахаться не буду, — и снова его слова тяжестью осели на сердце, оплетая его колючими шипами и делая мне больно. Безумно больно. Больно слышать от любимого омеги, что он никогда на тебя не посмотрит. И если была надежда, что с приходом семейной жизни Ник изменится, то я сильно ошибался. Он пытался, но, видимо, его натура сильнее всего остального. Сильнее даже, чем отцовская любовь. И снова во мне будто что-то сломалось.       — Так нельзя. Ты оставил малыша совсем одного. Ему нужен папа, любящий папа, который будет с ним играть, гулять, кормить его, а не бухать не пойми где и не пойми с кем, — тем не менее пытался я вразумить омегу.       — Не тебе говорить что мне делать, ясно? Я забочусь о сыне с утра и до вечера и считаю, что этого вполне достаточно. Для чего ещё ты нужен? Не можешь снимать мой сексуальный голод, так хоть с ребёнком сиди. Должна же быть от тебя хоть какая-то польза. К тому же он уже немаленький. Полгода как никак, вот пусть и учится всему самостоятельно. Я не собираюсь сидеть здесь и тухнуть, гробя свою молодость из-за ребёнка. А теперь выйди, я не хочу тебя видеть.       Спорить с Ником было бесполезно, и я вышел из комнаты, чтобы больше его не тревожить. Вот я и узнал ответы на свои вопросы, но я не сдамся и всё равно буду делать попытки вразумить его. Малыш не должен расти вот так. Ему нужен любящий отец. И хочет этого Ник или нет, но он будет заботиться о собственном сыне. ***       Так и продолжалась жизнь. С утра и до обеда я на работе, потом прихожу домой и весь вечер сижу с малышом, пока Ник где-то шляется и с кем-то спит. И каждый день ощущаю всё новые и новые запахи, от которых уже дико тошнит, но я ничего не могу поделать. Пару раз я заводил разговор, но он ни к чему так и не привел. Лиру говорить не стал, у него и так своих проблем полно, да и вряд ли он чем-то помог бы. Алекс сейчас активно учился в универе, первый курс самый сложный как-никак, так что у друга не было на меня времени. Да и он мало чем помог бы.       Единственный вариант был поговорить с родителями Ника, но они тоже мало что смогли бы сделать. Если он и раньше такое вытворял, а родители ничего не делали, то и сейчас не сделают. Ник упрям и на своём будет стоять до конца. Он никого не слушает, считая, что важно только его мнение и он во всём прав. С таким самомнением бесполезно о чем-то говорить. Потому я продолжал сидеть с малышом и не оставлял попыток поговорить с Ником, который уже весь пропах чужими альфами. Даже мерзко смотреть на него было: всё время макияж на лице, слишком открытая и до ужаса пошлая одежда, а поведение в состоянии алкогольного опьянения оставляло желать лучшего. Он превратился в шлюху, которой и был до нашей совместной жизни. Правду говорят, что иногда люди не меняются. Я совершенно не знал что делать и тут подоспела течка Ника впервые со дня рождения нашего малыша.       Я, как обычно, сидел вечером дома с малышом, пока Ник опять где-то гулял. Я уже действительно подумывал всё же попытаться поговорить с его родителями. Положив малыша спать и наблюдая за моим любимым мальчиком, я услышал хлопок двери. Посмотрев на время, удивился: было всего девять часов вечера, учитывая, что Ник обычно возвращался около полуночи. Интересно, что же случилось?       Решив не гадать, вышел в коридор встретить омегу, да так и замер. По всей прихожей разнесся лёгкий и невероятно возбуждающий запах моих любимых ромашек. Такой тонкий, еле уловимый, но заставляющий инстинкты просыпаться. Ник же, сжимая руками живот и изгибаясь от болезненных спазмов, тихо стонал, завалившись в коридоре. Я к нему тут же подбежал и помог снять зимнюю курточку с ботинками, шапку кинул на тумбочку. Подхватив омегу на руки, понёс его в комнату, ощущая в разы усилившийся запах.       — Течка, — сразу понял я, положив Ника на кровать.       Тот свернулся калачиком и вновь болезненно простонал что-то неразборчивое. Мне и самому было плохо. А ещё очень жарко, будто весь горю. Хотелось немедленно сорвать с Ника одежду и войти в него, слиться с ним воедино, пометить, стереть все те ужасные запахи и оставить только свой, но я не мог этого сделать без разрешения самого Ника.       Решив его растереть холодным полотенцем, я уже было собирался выйти, но меня остановил тихий, хриплый голос:       — Презервативы в сумке. Скорее, Алик, — он перевернулся на спину и согнул ноги в коленях, снимая с себя штаны и нижнее бельё. Из ануса стала обильно вытекать смазка, пачкая постельное бельё и разнося по комнате просто невероятный аромат феромонов. — Хочу тебя, — простонал он, войдя в свое тело двумя пальцами и трахая ими себя.       Голова отключилась, включились только инстинкты. Не заставляя Ника долго ждать, я быстро сбегал в коридор, достал целую пачку презервативов и, возвращаясь в комнату, на ходу скинул одежду, залезая в кровать.       Ник, совсем озверев, толкнул ладошкой меня в плечо, заставляя лечь на кровать. Умело натянув на мой стоящий колом член презерватив, он с размаху уселся на него, цепляясь пальцами за мои плечи.       — Ах-хх, — разнесся по комнате его протяжный, сладкий стон, когда он насадился до конца. Будучи хорошо растянутым, Ник тут же принялся бешено скакать на мне и стонать в голос от удовольствия, откинув голову в сторону, пока я любовался им, крепко придерживая за бёдра, время от времени оглаживая их. Я и сам громко постанывал, не сдерживаясь, ощущая просто бешеное желание овладеть своим истинным.       Смазка обильно вытекала из ануса омеги, пачкая меня и постель и создавая ужасно пошлые, хлюпающие звуки, разносившиеся по всей комнате приятным звоном. Так горячо, влажно, сладко.       Пока Ник скакал на мне, не желая останавливаться, я оглаживал руками всё его тело, вновь любуясь им и стараясь запомнить каждую деталь, каждую мелочь. Все-все-все. Цвета сливок, блестящая от пота кожа, тонкая шея, запрокинутая немного назад, предоставляющая моему взору нежную, бархатную кожу. Длинные серебристые волосы, струящиеся по плечам и спине. Хрупкое, нежное тельце омеги с округлостями в нужных местах и плавными изгибами. Родинки на плечах, шее, животе, руках и даже в паху. Просто невероятно красивый. Так и хотелось любить его и любить.       Засмотревшись на Ника, я совсем не заметил, как тот кончил, громко простонав. Немного посидев и придя в себя, он встал с меня и, схватив за руку, повёл куда-то, а я не сопротивлялся, шагая за ним и любуясь плавным изгибом спины и упругой попкой с парой родинок и светлыми волосками.       — Всегда мечтал потрахаться на нашем столе, — сказал он и толкнул меня к столу. Быстро придя в себя, я, подхватив Ника под мягкие, приятные на ощупь бёдра, довольно резко положил его на пустой стол. Омега лишь предвкушающе простонал, обхватив мои бока ногами и притянув ближе к себе, скрестив их за спиной.       Расставив руки по бокам от его головы, я впился губами в манящую шейку, резко входя в горячее, распаленное нутро.       — Даа-а, — выкрикнул Ник, обхватив мою шею руками, оставляя полосы на плечах и спине. Я сразу взял быстрый, размашистый темп, кайфуя от невероятного запаха течного омежки. Тугие стенки ануса сжимали мою плоть, буквально возводя на небеса от удовольствия. Как же там был жарко, тесно и до ужаса мокро.       Продолжая вбиваться в тело моего истинного, я целовал его шею, оставив парочку засосов, плечи, на которых тоже расцветали мои метки, грудь, играя с розовыми, твёрдыми сосками. А Ник всё стонал, стонал и стонал без остановки, ожесточенно подмахивая бёдрами, царапая мою спину и иногда выкрикивая моё имя. Мы оба будто находились в бреду, сливаясь в одно целое и сходя с ума от запаха друг друга.       Ник лизал языком мою шею, прикусывая её и вдыхая аромат, я оглаживал его бока и сминал округлые бёдра, получая наслаждение от столь любимого сексуального тела.       — Не останавливайся, — вскрикнул Ник, находясь на пике, и толкнул пяточкой меня в ягодицу, прося не останавливаться. Я продолжал держать быстрый темп, входя достаточно глубоко, доставляя омеге несравненное удовольствие. Тот, последний раз сладко простонав, забился в оргазме и бурно излился на свой животик, тяжело дыша и приходя в себя.       Я же, не останавливаясь, продолжил двигаться в омеге. Схватив одну ногу под коленом и закинув на своё плечо, я сменил угол проникновения и вошёл так глубоко, как мог, достав до простаты. Ника тут же подбросило и он вцепился ногтями в мои руки, вскрикнув.       — Ещё! — выкрикнул он, и я продолжил входить под этим углом, стимулируя заветную точку наслаждения. Член омеги вновь поднялся и уже вовсю сочился, а из попки вытекала вязкая, сладко пахнущая смазка в огромных количествах, заливая пол и попадая на меня. — Хочу ещё, — простонал Ник и, обхватив меня за шею, дёрнул на себя, отчего я чуть не упал и еле удержался, едва не придавив омегу.       Мы соприкоснулись голыми, потными торсами, начиная тереться друг об друга. Ник что-то мурлыкал себе под нос и стонал, откидывая голову и заходясь в экстазе. Я размашисто входил в распластанное подо мной тело, придерживая одну ногу на плече и лаская розовые возбуждённые сосочки, призывно торчавшие для меня. Сначала втянул в рот одну маленькую бусинку, сминая её губами и кусая зубами, потом вторую, посасывая и наслаждаясь громкими стонами омеги.       На этот раз мы кончили вместе. Ник между нашими животами, я в презерватив.       Немного отдохнув, мы продолжили бешеный секс-марафон, перейдя в ванную, потом в коридор, а после снова в спальню. Остановил нас только Тимофейка. Пока я его успокаивал, Ник позвонил своим родителям и попросил на пару дней забрать малыша.       После того, как родные Ника приехали и забрали малыша, мы продолжили наш марафон, иногда прерываясь на еду и сон.       Так и прошли семь дней в наслаждении и плотских утехах.