***
— Бобби, твой трактор давно на свалку нужно отправить! – кричит Дин, вытирая руки, что были все в масле, и взгляд в сторону кидая, где Сэмми под яблоней сидит и что-то в телефоне строчит. — Что? Небось девчонку себе нашел? Даю сотню, если это так… А если ты еще и перепихнешься с ней - две сотни даю, – старший из братьев смеется, рядом усаживаясь. — Очень смешно, – Сэм закатывает глаза и вновь в гаджет утыкается. — Прекрасно ведь знаешь, что меня не интересует секс на одну ночь, я не трахаю баб направо и налево, как это делаешь ты, я не горю желанием опускаться до твоего уровня, – улыбка в тридцать два зуба на секунду Дина ослепляет, но тот быстро соображает, что его только что оскорбили, и несильный подзатыльник брату дает. — Принцесса, ты так до конца жизни девственником будешь, – Дин вздыхает, получая немой ответ, и, как-то быстро сдаваясь, направляется в ангар на поиски Бобби в итоге. Активно дописывая что-то в мобильнике, Сэм взгляд на мольберт кидает, где почти законченный пейзаж красуется. Что ж, видать, художник будет этот всегда одинок, лишь мольберт с ним до конца жизни будет. Младший Винчестер шибко красавчиком не был: шевелюра приличной длины, рост высокий, телосложение, мягко говоря, на троечку, даже плечи широкие не придавали мужественности. Руки длинные да худые такие, что в целом Сэмми так нелепо смотрелся, хотя, как ни странно, ему это шло. Даже очень, и весь этот образ милая улыбка и щенячий взгляд дополняли. Да такой взгляд, что, по словам старшего брата, будь он девушкой, только на эти зеленые глазки и повелся бы. Вечер ничем от других не отличается: Бобби на охоту с местными мужиками уходит, Дин как обычно на дискотеку уезжает, в клуб, что, удивительно, неподалеку был, и братец там частенько тусуется. Сэма он не берет, мол, не его уровень. Младший и не горит желанием, он дома у окна сидит, что-то в своем блокноте чиркая. Каждый волосок на рисунке выводит, лишь бы схожести добиться. И вот, когда Сэм последние линии проводит, прекрасную улыбку завершая, он в уголке красиво подпись выводит, чтобы знали, чьего пера художество.***
— И все же я настаиваю на том, что трактор стоит сдать на металлолом, – Дин хмыкает, свежеиспеченный пирог с вишней откусывая. — Я тебя сейчас сдам, мой трактор еще сотню лет служить будет, – мужчина ворчит, кипяток заливая в чашку с чаем. Сэмми лишь улыбается, смотря на эту домашнюю картинку. Лучи солнца в дом попасть так и рвутся, и им это позволяют, петухи "песни" поют, а Чудо - потрепанный мохнатый пес - из-под стола что-нибудь из еды урвать пытается, каждый раз своим мокрым носом в руку юноши тычась. Утро тут никогда скучным не бывает. Весь день напролет Сэм в доме проводит, на кровати лежит и музыку слушает, задумываясь о том, что могло быть, если бы вся семья была в сборе. За эти годы об отце и слуха не было, и понимал Сэм, что звонка его ждать бессмысленно. Привязанность потухла давненько, но маленький огонек надежды, что вот однажды поздно ночью дверь дома распахнется и на порог до боли знакомая обувь ступит, да и забытый давно голос произнесет: "Сынки, скучал я по вам", теплится все еще. Сердце от боли разрывает, но не как раньше. Сейчас Бобби есть. Да, ворчуна этого действительно можно их отцом назвать. Ночь на ферме всегда была какой-то особенной. Еще с детства, когда они сюда только переехали, в их маленьких сердечках это ощущение отложилось - пока ты лежишь в теплой кровати, на улице своя волна жизни бушует. Море разных звуков: вой волков, кваканье лягушек и стрекотание кузнечиков, даже такие простые вещи чем-то удивительным были. А ночная рыбалка особое место в их сердце занимала, она для них чем-то волшебным была, эту атмосферу даже словами трудно описать. Палатка, костер, на котором они жарят маршмеллоу и сосиски, игра Бобби на гитаре, ну и сама рыбалка, почему-то именно в позднее время тут рыба хорошо на крючок ловилась. Но самым чудесным воспоминанием олень был, который огня не побоялся и подошел так близко, что у мальчишек дух свело. И когда это грациозное животное почти впритык стояло, своими красивыми ресничками хлопая в непонимании, почему к нему детские ручки тянутся, все равно не уходило, а может и вовсе даже не дышало, как и Сэм с Дином, чувствуя каждое прикосновение. За такую поблажку они его яблоком угостили, и тот в лес обратно ускакал, за собой лишь следы оставляя. Видать, особенный олень то был - он каждую субботу приходил на то место и ждал лакомство. — Малыш Сэмми, заказывали братика с пиццей и полным желанием посмотреть мультсериал? – дверь неожиданно распахивается, прерывая мысли Сэма, и в комнату влетает Дин, у которого улыбка аж до ушей. Он смотрит выжидающе и словно именно этот ответ ждет: — Хоть ты меня и напугал до полусмерти, но да, я заказывал, – Сэмми так улыбается, что само солнце обзавидуется его яркости и теплу. А ведь все это в "маленьком" человечке хранилось. Иногда даже сам Дин хотел иметь те качества, которыми природа брата его наделила. Винчестер-старший рядом с братом на кровать плюхается, заставляя мелочь сдвинуться в самый край, язык показывая, мол, ты здоровый лось, а я маленький щенок, так что кышь. Сэмми лишь смеется, пульт с полки хватает и без всяких вопросов включает Скуби-Ду, жуя какой-то батончик медовый. Вечер проходит на ура, каждая серия мультфильма буквально жаждет их смеха, уже к четырнадцатой серии у них животы болят, и скулы от улыбки в тридцать два зуба сводит. Около двух часов ночи за дверью слышится едва уловимый шорох, к комнате Сэма приближающийся: — Мальчики, время сна, закругляйтесь, – дверь чуть приоткрывается, и в комнату небольшой лучик света забегает, мужчина сонно щурится, голову в сторону кровати поворачивает, и картинка перед глазами с каждой секундой все четче становится. Сэмми почти лежит на полу, лишь правая нога на своем месте, левая свисает, ковер задевая кончиками пальцев, а Дин, так удобно расположившись на боку, руками брата обхватывает, уютно уложив голову на груди его. Такой взрослый, но в то же время маленький мальчик. Бобби несколько секунд смотрит на столь милую картинку, улыбаясь куда-то вглубь комнаты.***
— В холодильнике стоит паста с беконом, вареные яйца, сэндвичи с тунцом, овощи, которые только с огорода собрал, из напитков - домашнее молоко и какие-то ваши, знать не знаю, что вы там пьете. Карманные деньги найдете на полке в прихожей, в общем, с голоду не умрете, – Бобби напоследок обнимает мальчиков, в щеки их чмокает, хватает ружье и за собой лишь глухой хлопок двери оставляет. Дин бровями играет, улыбается и в комнату свою убегает, оставляя брата с ошарашенным взглядом. Простояв на месте несколько секунд, Сэмми направляется в гостиную, поудобнее на диван усаживаясь, и стоит ему пульт взять в руку, в ту же минуту экран загораживает Дин. — Сэмми, умоляю тебя, не говори Бобби о том, что я иду на местную дискотеку, просто у одной девушки день рождения, и, знаешь, у меня в планах с ней переспать, – Винчестер тараторит, на колени перед братом опускается, утыкаясь головой тому в колени. — Поезжай, – у младшего внутри все давно вверх дном перевернуто, сердце готово покинуть тело, дыхание сперто, а в животе полумертвые бабочки трепыхаются, признаки жизни подавая. Ему сейчас плевать, куда собирается ехать Дин, главная цель - не задохнуться, и чтобы мысли пошлые в голову не лезли. Он лишь слышит удаляющиеся звуки Импалы и быстрее за стакан холодной воды хватается. Возможно скучно младший брат день проводит, из раза в раз все одно и то же: рисунок, мешанина с чаем и водой с красками, какой-то перекус и все. Ну, может еще прогуляться по берегу реки с местной псиной по кличке Фрэнк. Тот старый и хромой, но готов все идеи и мысли Винчестера выслушать, он куда лучше людей. То ли дело у старшего… Дискотеки, выпивка, поездки на другой конец города, гонки на старых автомобилях, порой мелкая кража яблок с чужого участка, секс с девушками, да такой, что когда член во влагалище входил, хрупкие существа имя его стонали, ему это нравилось, и за каждую такую выходку девушки "вознаграждение" получали в виде мокрого поцелуя и позволения оседлать себя, чтобы те все в свои ручки брали. Порой даже, по его словам, у него групповой секс был, девки сперму глотали, как последние суки лицо подставляя и пошло язык высовывая. Младшему этого не понять. Рука непроизвольно тянется под кровать, именно там потрепанный блокнот с рисунками валяется. Да это и вовсе рисунками назвать нельзя, больше скетчи. Сэмми они нравятся, ведь почеркушки эти незаконченные смотрятся куда живее, будто глаза эти - абсолютно прекрасные - смотрят на него осознанно. Пытаясь нащупать вещь, в конечном итоге рука лишь пустоту находит, парень уже с кровати на пол плюхается, лишь бы найти этот блокнот ебучий, Бог знает какого года. — Блять, – Винчестер вздыхает протяжно, в позу лотоса усаживаясь. — Сраная машина, сраная выпивка, – в голове уже картинка вырисовывается, Сэм вчера вечером машину одалживал, чтобы до ближайшего магазина съездить, блокнот с собой взял, да и бросил его в бардачок, забыв о нем по приезду. — Сука, еще и этот полудурок, – парень глаза прикрывает, массируя височную зону, лишь бы как-то успокоиться. Надежда подыхает последней, но тут Сэмми бы первому не подохнуть. Остаток дня проходит нервно, парень к еде так и не притрагивается. Он сидит на подоконнике, между пальцев сигарету пропуская, сам черт не знает, где он ее отрыл среди этого художественного бардака. Сигарета исчерпывает свой интерес быстро, а рука уже какой-то мячик вертит. Сэм в окно поглядывает, лишь бы машину увидеть, да тут с первого этажа хлопок слышится, а следом протяжное: «Сэм». — Я ебал в рот свою жизнь, – и пулей вниз спускается, видя перед собой Дина, у которого в руке потрепанная жизнью вещица расположилась. В горле ком образуется, а ладони потеть начинают. — Твою ж мать, Сэмми, ты меня очень сильно расстроил. Даже не так. Ты жалкий и мерзкий сукин сын, – кислорода в какой-то момент мало становится, или это так кажется? Парень дышит прерывисто и глубоко, устремляя свой взгляд щенячий вниз, лишь бы разъяренные глаза брата не видеть. — Это же ты рисовал, да? Знаешь, получается у тебя хорошо, только вот полюбить родного брата… Это отвратно, – Дин блокнот швыряет куда-то в сторону, младший этого не видит, да и вряд ли захотел бы, он глаза давненько прикрыл. Их жжет, жжет от слез, а сердце на куски рвется. Эти надписи где-то в уголках его творчества, он их читал… И читал до конца. — Прости меня, – голос дрожит, руки трясутся. Он сейчас словно перед отцом отчитывается, периодически дергаясь от интонации брата, он боится… Боится, что ему сейчас врежут. Да это даже хорошо - профилактика, чтобы не быть таким уебаном и любить, сука, брата родного. В голове где-то тот самый олень пробегает, дающий надежду, что все хорошо будет, Сэмми удается на пару секунд дыхание восстановить и свои ярко-зеленые глаза на брата поднять, только вот это ошибкой было. — Что «прости», Сэмми? Признаешь, что ты мерзкая сука? Зря я полез в этот бардачок, жилось бы сейчас спокойнее, но я понял, нет, разглядел там твою паршивую любовь. «Полюбить тебя ночью, но ненавидеть на рассвете, я проснусь, но тебя не будет возле», – он читает строчки из блокнота, в его голосе отчаяние, следом глухое «блядь» и шаги, ведущие наверх. Слышится щелчок, он дверь запирает. Сэмми на колени перед диваном падает, руками глаза заплаканные прикрывая. Слепо подушку хватает, впечатывается в нее и со всей дури кричать начинает. Ему никогда так тошно не было. За всю их жизнь Дин впервые настолько зол был, впервые ему противно от своего брата, хотелось мелкому башку прострелить, или это просто мимолетное влечение? Охота в стельку напиться, как это раньше Джон делал, да вот только не в стиле Сэма это. Сейчас братья сравнимы с пазлом, ведь штука эта считается неполной, когда не хватает одной единственной детали. Пока старший в закрытой комнате от произошедшего хоть как-то отойти пытается, младший на первом этаже глотку терзает, словно зверь ночной. Сейчас же, ровно в эти минуты, под кухонным столом тот самый блокнотик с рисунками лежит, где на одном из листов черным по белому почерком красивым надпись выведена: «люблю тебя больше чем брата», а рядом красивое родное лицо, улыбка и плечи в веснушках, кучу разных созвездий напоминающих. Надо же… Кто мог подумать, что один лишь серый рисунок мог сердце юного парня разбить, возможно навеки его с братом разругать, которого он любил чуть больше, чем надо… В доме тишина царит, лишь тихий скулеж Чуда слышен, собака мокрым носом в руку тычется, в то время как Сэмми подушку сжимает до боли в костяшках.