***
Я бродила по улочкам час за часом, смиренно и послушно — словно кукла на нитках — идя не зная куда-не зная зачем: ноги сами вели меня вперёд, уводя от центральной площади и в сторону порта. Машин становилось всё меньше, а копыта грязных лошадей и деревянные колёса гружённых телег — и первые, и вторые того и грозились наскочить на меня — мучили несчастную и побитую, всеми забытую брусчатку всё чаще: в этой части города никому и в голову не придёт заниматься ремонтом дорог, ровно как и их мытьём — запах нечистот и гнилых фруктов лишь от части скрывался вонью рыбы и потом моряков, что слонялись по улочкам даже в ночное время; это место было не для таких девушек, как я, но у меня имелись причины иногда приходить сюда — впрочем, не часто. Вскоре, и вдалеке, послышался нарастающий с каждым моим шагом шум толпы, гогот пьяных мужиков и вторящий им женский смех, а на фоне едва уловимо скрипели две жалкие скрипки, заглушаемые весёлой гитарой и ленивым барабаном: добро пожаловать в «Богатый Улов», дамы и господа! Еле стоящий на ногах в дверном проеме старик очнулся едва я только подошла на метр — не иначе, как уловил запах моего парфюма — и прохрипя что-то нечленораздельное, мерзко заржал, шаткой походкой направляясь прямиком ко мне: я поспешно отошла на шаг назад-и-вбок, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы справиться с грязным, тянущим к моему платью свои руки, пьянчугой, которой тут же запнулся и с шумом упал в лужу прямо передо мной; аккуратно обойдя его — и не забыв пнуть его по коленке за испачканный каплями подол — я зашла во внутрь. Помещение уже было забито до отказа, и не смотря на то, что оно принадлежало моему родственнику, я могла назвать Богатый Улов лишь одним словом — дыра. Прогнившая, вонючая дыра, и лишь висящая прямо над барной стойкой в сетях, с блестящей кожей и обнажёнными грудями, русалка придавала этому месту толику манящей сказки и мистерии, приковывая к себе взгляд каждого вошедшего — настолько точно и изящно была выполнена скульптура: в каждой линии прекрасного тела, в каждой чешуйке хвоста и в прядях восхитительных волос — абсолютно везде чувствовалась рука мастера, без сомнения уже совершившего сделку с дьяволом, и готового продать ещё и саму Королеву, выпади ему такой шанс, и всё ради того, чтобы стать Великим Творцом и заполучить шанс привнести в мир подобное чудо! Хм, интересно: создавалась ли эта скульптура с оглядкой на образы в голове этого безумца, или же лепилась с натуры? Существует ли в этом прогнившем мире Та, что обладает столь впечатляющими грудями, к прекрасным соскам которых не стыдно будет прильнуть даже девушке? Кем является в жизни Та, что послужила музой для продавшего душу скульптора, подарив свои руки той несчастной красавице, что будет вынуждена провести Вечность... — ну или пока её не уронят в пьяной потасовке — ...в битве с врезающейся в её обнажённое тело и нежные подмышки жёсткой рыболовной сетью? А лицо, лицо-то: вы только взгляните на её лицо! Неужели возможно родиться с-.. - Аа... Знакомое личико! Проходи-приходи, у меня найдётся для тебя комнатка. Ещё секунду назад куда-то спешащая из одной части помещения в другое, женщина в невероятно дорогих и красивых — для подобной дыры — платьях резко затормозила, увидев меня-вошедшую, и приняв совершенно не подходящему к её фигуре маску хитрой и обворожительной лисицы, обратилась ко мне, мигом позабыв обо всём на свете. - Рада Вас видеть, миссис-.. - начала я, с неохотой отрывая взгляд от бедной пойманной русалки. - Ой, ну что-ты, что-ты! - резко перебила женщина, притворившись смущённой. - Нет ничего постыдного в том, чтобы называть меня Мамочкой — не стесняйся, дорогуша, все ко мне так обращаются... - она вдруг посерьёзнела. - А тебе пора уже повзрослеть и перестать «выкать» в семье. Итак, к делу: сначала надобно сменить твою одёжку-.. - Простите меня, Розалия, но я не работать пришла! - поспешно проговорила я, боясь как бы меня не затащили на второй этаж — что она пытается сделать абсолютно каждый раз, стоит мне только зайти в здание. - Нда?.. Очень жаль... - разочарованно произнесла она, и отойдя на полшага назад — попутно толкнув одного из посетителей своим толстым задом, на что ни один из них не обратил внимания, — начала разглядывать меня снизу вверх грустным взглядом. - Такая красота пропадает... Мне кажется, ты бы очень хорошо вписалась в нашу семью: девчата у нас все дружные, тебя бы приняли с распростёртыми объятьями... Уверена?.. - Уверена-уверена! - почти скороговоркой выдала я, радуясь тому, как легко могу отделаться от неё на этот раз — вот же повезло! - Ну смотри. - она вновь повеселела. - Я готова ждать... Подмигнув мне, она кратким щелчком двух пальцев тихонько ударила сквозь ткань по моему левому соску. - РОЗАЛИЯ! А ну, п`шла вон от неё! - раздался хриплый, суровый и злой мужской голос, и в тот же миг Богатый Улов потонул в до жути пугающей тишине, и даже меня передёрнуло от леденящего страха: абсолютно все — за исключением Розалии, само собой — взглянули на крикнувшего человека. - Мы просто мило беседовали, Капитан. - заигрывающим тоном ответила женщина не оборачиваясь, и поспешила вернуться к своим делам, от которых своим приходом я её и отвлекла, лишь произнеся тихо — так, чтобы слышать могла я одна — под самый конец. - Рано или поздно и ты придёшь ко мне — таков уж путь любой девушки в этом мире, мисс Клейтон (она сделала ударение на данном обращении). Ждать осталось не долго. «Всё-всё, уже ухожу», прокричала она в другой конец помещения, оканчивая свою реплику. «Ух, шлюха!», прорычал сквозь зубы стоящий по ту сторону стойки высокий и крепкий мужчина в возрасте, но никто этого услышать не мог; посетители бара вновь вернулись к своим напиткам.***
- Здравствуй, папа. - улыбнулась я широкой улыбкой, пройдя через весь зал к грозного вида мужчине, чьё лицо мигом подобрело. - Мира! Как же я рад, что ты зашла-.. ЭЙ, А НУ ОСВОБОДИЛ МЕСТО ДЛЯ МОЕЙ ДОЧЕРИ!!! — «Д-да, да, конечно...» — ... Как же я рад, милая! Садись-садись — налить чего-нибудь? — ну, рассказывай, как ты там? - Да, пожалуйста. - я присела на освободившуюся табуретку, извиняющимся взглядом одарив бедолагу, которого прогнали, но тот уже не смотрел в нашу сторону, поспешно прячась в толпе. - Да что рассказывать, пап, детишки замучили в конец... - Даа... семья — это и тяжкая работа в том числе. - произнёс он тихо и задумчиво, усердно протирая предназначающийся мне стакан. - Папа... - я с укором взглянула на него, не оценив шутку. - У учителя тоже есть семья, а, согласись?.. Он никогда бы не смог стать капитаном корабля, не умей он руководить людьми, а главное — читать и чувствовать их: проведший всю жизнь в море, ступая на сушу лишь добрать людей в команду, да пополнить трюмы, мой отец не знал что такое настоящая семья — море было для него смыслом жизни... Но однажды, вновь бросив якорь у знакомых берегов, он сошёл на берег где его уже ждала женщина с ребёнком на руках: имя для девочки они выбрали вместе, и назвали её Мирой. Он не любит говорить на эту тему, считая, что хорошие отцы не должны обсуждать портовых шлюх со своими дочерьми — и я уважаю его за это! Но в результате этого я почти ничего не знаю о своей матери, ровно как то, действительно ли я ЕГО ребёнок. Однако я верю, что во мне течёт его кровь: как и мой отец, Капитан Смит — или Рычащий Капитан Смит Клейтон, каким его иногда кличут за его манеру речи — я тоже не семейный человек; в море я не хожу, но и семьи на берегу не завела, а вместо этого отдала всю-себя детям, преподавая математику, английский... да и вообще всё, что придётся, если уж говорить честно. В обычное время мы бы оба посмеялись над его шуткой про семью, но сегодня у меня было слишком подавленное настроение, и Рычащий — но внимательный, умеющий читать людей как никто другой — Капитан Смит Клейтон это заметил и попытался сгладить этот неловкий момент: да, у учителей тоже есть семья, в этом он прав. - Верно... - я залпом выпила то немного, что он плеснул мне в стакан, - но иногда так устаёшь от сем-.. детей. Мой отец перегнулся через стойку и уже собирался было что-то ответить, но в паре метров сбоку от нас возникла потасовка — обыкновенное явление — и ему пришлось вернуться к своим обязанностям; поставив бутылку рядом со мной, он едва повышая голос рявкнул куда-то мне за спину. - Билл!!! Клиента выводи! Ах, старина-Билл... Верный помощник и самый близкий — если не считать меня-дочку — друг моего отца: плавали вместе с самого детства и до самого конца; единственный из всего экипажа, кто пережил все стычки, в которых довелось побывать моему отцу — все до единой, ни разу не предав-не струсив! Плавай я с отцом все эти годы, так Билл определённо стал бы мне вторым родителем — настолько он и отец доверяли друг другу... по крайней мере если верить рассказам моего отца (а я им верила). Но мы с отцом не плавали... — правильнее будет сказать «не ходили»! — ...в море вместе, ограничиваясь лишь тем, что я изредка навещала его приходя в заведение, где порядочных девушек, а тем более учителей, видеть не должны; сам же Капитан портовый квартал не покидал никогда. Старина Билл Эринктон, которого все звали просто ”Малыш” Билл, был невысоким и хрупким телосложением — отлично выглядящим даже в свои годы — мужчиной, который отличался острым умом, проницательным взглядом и — к всеобщему удивлению — не дюжей силой и ловкостью! И именно этот, вечно застывший в возрасте двадцатилетнего парня мужчина, в былые времена следил за тем, чтобы никто из членов экипажа не посмел вонзить моему отцу клинок промеж лопаток, а когда тот — из-за меня, само собой — оставил море в прошлом, и бросил якорь в богом забытой дыре, повесив над входной дверью в заброшенном доме табличку «Богатый Улов», Билл Эринктон верно и преданно сошёл с корабля вместе со своим капитаном, помогая последнему построить и организовать собственно дело, где теперь и работает вышибалой. Да, да: именно что вышибалой! Внешне Малыш Билл был настолько неподходящим для этой роли, что даже я — юная девушка, одетая в длинные платья — подошла бы лучше! Но... Но внешний вид бывает очень обманчивым, и мне самой доводилось не раз в этом убеждаться, видя Малыша за работой: вытаскивать еле держащихся на ногах и качающихся из стороны в сторону посетителей — это одно, а вот разнимать дерущихся, и уж тем более тех, кто сам желает размять кулаки-спину-плечи... Это уже совсем другое, уж поверьте. Некоторые из особо жадных до драки мужчин были как два, а то и все три ”Малыша” разом, при этом будучи в трезвом уме они и двигались уверенно, и драться были в состоянии! Но Билл никогда не отказывал им в удовольствии, принимая приглашение — вежливое оно было, или не очень — абсолютно в каждую драку, и всегда выходил победителем; и в зависимости от манер оппонента, делал он это либо по джентльменски — танцуя вокруг, уворачиваясь от хаотичных и размашистых ударов, не забывая при этом отвечать редкими, но точными и меткими выпадами, но в то же время не применяя подлых приёмом и соблюдая некий негласный этикет, который известен лишь мужчинам (к примеру я так и не смогла понять, почему в одном случае пинать лежащего под рёбра можно и даже нужно, а в другом случае за подобное действия тебя побьют сами зрители, мол «это против правил!»...); либо же — если приглашение в драку было не очень вежливым — Малыш Билл уничтожал своего противника в считанные секунды, и лишь чудо оставляло несчастных в живых. В последнем случае в ход шло буквально всё: холодное оружие, огнестрельное оружие, стаканы, бутылки, женские чулки и подвязки — в общем всё, что попадётся под руку и что поможет одержать победу, тогда как сам Билл внезапно превращался в натурального хищника — холодный взгляд, стремительно мелькающие по сторонам глаза, нечеловеческая реакция и рефлексы. Он переставал бить в корпус и в живот, по рукам и ногам — никаких прелюдий, никаких игр, никакой пощады: только эффективность, только победа; только уязвимые места — глаза и горло, коленные чашечки и пах; если получится, то зажимал конечности противника окружающей мебелью (если драка проходила в помещении), или же стягивал верёвками (если на улице, возле зоны погрузки), почти всегда выкручивая и ломая их, чтобы гарантированно вывести противника из строя. Никакой пощады. И делал он это настолько быстро, что порой взгляд не успевал зацепиться за детали, а мозг понять, что же только что произошло, как оппонент уже валится на колени: «что случилось, почему он прекратил драться? Оу... О-оуу... Ау!.. Скорее! Помогите бедняге! Кто-нибудь?!», примерно так, да. О Малыше, и о том, как он вёл себя в бою, знала вся округа, а потому в Богатом Улове редко возникали настоящие и серьёзные драки — лишь пьяные потасовки, о которых на утро все будут вспоминать с улыбкой. Дружеские драки — в том числе на деньги или выпивку — с Малышом были не редки, но в полноценные вступать местные не решались (разве что проиграв всё состояние в кости, да будучи с петлёй на шее — терять-то уже нечего), и потому видеть настоящего Била Эринктона можно было очень не часто, а те, кому посчастливилось присутствовать в подобные моменты, могли потом рассказать увлекательную историю. У меня, к примеру, таких историй набралось сразу несколько... Но сейчас Малыш Билл всего-навсего выводил очередного пьяницу, чья дрожащая рука пролила драгоценный нектар, за что совершенно справедливо и заслуженно прилетело в лицо мимо проходившему, ни в чём не повинному, завсегдатаю — я бы тоже врезала, окажись на месте пьяницы и будучи в его состоянии... Что? Кто сказал, что учительницы младших классов не употребляют алкоголь? - Пап, я оставлю себе бутылку? - Конечно, милая! - отозвался суровый мужчина с улыбкой на лице уже с другого конца стойки, и вновь отвернулся от меня, вернувшись к естественному образу, глядя на Малыша и пьянчугу.***
Время тянулось невероятно медленно, в бутылке из тёмного стекла с этикеткой на незнакомом мне языке начался отлив, а я вот-вот, того и гляди, как окажусь на мели — не хорошо. Свистать всех наверх! - Па-ап, ещё одну. Подумать только: я учу детей науке, но сама не в состоянии прочитать простую надпись на этой паршивой этикетке! Это даже не язык, а символы какие-то, и как математик, я смело заявляю, что это уравнение решить решительно — ха! — невозможно! - Па-ап! Бутылку! - Простите, мисс, вы кого-то потеряли? Это ещё что за хрен?.. - Ты ещё что за хрен?.. - Я тут работаю... - Пфф, что за вздор! Тут работает мой отец, а ты на него не-.. не-.. икъ-.. не похож. Ай, не важно. Будь добр-.. мм... принеси м-мне ещё одну бутылочку. - Как будет угодно, мисс.***
Куда подевалась музыка? Где эти две... которые... ну как их там — противные такие, скрипучие и неприятные? Да и посетителей тут слишком мало — мне скучно! - Эй, как тебя там? - Слушаю вас, мисс. - Мира! Я дочь своего отца! - Нисколько в этом не сомневаюсь, мисс. - А ну, не дерзи мне! Тащи ещё б-бутылку. - Как только вы заплатите за уже выпитое, так сразу принесу и бутылку, и стакан. - Пфф. Я — Мира! Вся эта-.. икъ-.. дыра... Не платить. Не должна, в смысле, платить. Я. Дыре... - Если вы — Мира, тогда я — сам Рычащий Смит Клейтон, и тебе, "дочурка", пора платить своему отцу и за выпивку, и за крышу над головой. Будь добра. - Ты не... ты не мой отец — я знаю своих родителей! Одного из обоих из них-.. который, в общем, да. - Значит вы отказываетесь платить?.. - Пфф, конечно!.. икъ-.. - Может мне стоит позвать Малыша? Малыш... что ещё за малыш? … … … И тут я мигом протрезвела от охватившего меня ужаса: Билл ”Малыш” Эринктон! Тот самый! Боже ты мой, тот самый Малыш, о ком я слышала столько ярких и красочных историй, когда ввязавшиеся с ним в драку люди лишь чудом оставались в живых!!! Этот хрен-за-стойкой собирается позвать Его, чтобы выбить из меня деньги! Я поспешно — что было ошибкой, ведь протрезвела я, как оказалась, не до конца... — потянулась к кошелю, едва чуть было не упав (но удержалась...), однако мигом вспотевшая ладонь ничего на поясе не нашла; потянулась к другой стороне, но и там было пусто... Дымка перед глазами начинала мешать думать: я точно помню (точно-ли?..), что выходя из дома взяла с собой кошель; он так же был при мне (был-ли?..), когда я зашла в Богатый Улов — я придерживала (должна была...) его рукой, чтобы не украли. Но сейчас его не было (не было!). Как же так вышло?.. - Я заплачу.. - тихо произнесла я, чувствуя первые признаки приближающейся паники. - Только... деньги оставила дома. - Вот так незадача. - он покачал головой не сводя с меня взгляда. - У вас... очень красивое, пышное платье... пожалуйста, поищите в нём получше. - Я... дочь... Смита Клейтона... На этот раз слова дались с таким трудом, что даже я не услышала собственного голоса (нет, не услышала...), понимая, что заступивший на смену человек ни признал во мне дочь владельца заведения, и что самое дерьмовое — совершенно не верит моим словам! Чёрт: был бы рядом хотя бы один человек, который мог подтвердить мою личность, и проблема была бы решена! Но в этой дыре на окраине города никто не мог признать во мне — простой учительницы из центра — дочь Капитана, а это значит, что если я сейчас срочно что-нибудь не придумаю, то мне придётся встретится с самим Малышом... Господи-.. чёрт-.. зачем же я столько выпила! Рядом со мной находится решение — вот совсем-совсем рядом, стоит лишь руку протянуть — но я в упор не замечаю его! Агрх! Думай-думай-думай... - Эй, Томмас, что тут происходит? - раздался нежный, незнакомый мне женский голос у меня за спиной. - Да вот, прекрасная мисс утверждает, что забыла дома деньги... - устало произнёс человек-за-стойкой. Я не вставая повернулась на табурете (баланс! Держать равновесие!), и увидела перед собой молоденькую девчушку примерно моего возраста, с изрядным количеством паршивой косметики на лице и в невероятно ярких, безвкусных платьях — одна из девок Мамочки-Розалии, которая, будь она в это время в заведении, могла бы помочь мне выпутаться (да, точно: вот то решение, которое я искала! Она — тот самый человек, который мог бы признать во мне дочку Капитана; единственная, кто мог спасти меня от Малыша Билла! Чёрт!) - Вот как? - произнесла девушка спокойно, и безучастно принялась разглядывать моё лицо, буквально изучая его. - Вы действительно забыли их? - Д-да... впервые. Я-могу-заплатить-мне-только-надо-вернуться-домой! (ух ты, как быстро получилось... Ничего себе: не зря я преподаю в том числе и английский язык!). - Сколько? Девушка задала этот вопрос глядя мне в глаза, но в следующий миг повернула голову в бок — она явно обращалась к Томмасу; я тоже перевела взгляд на человека-за-стойкой — тот молча поднял руку с тремя оттопыренными пальцами. Неужели я выпила три бутылки?! Серьёзно — три бутылки?! Видали, на что способна учительница младших классов! Ай да я, ай да молодец! БАЛАНС! Не падать! В этот момент Томмас перевёл взгляд на меня, сверил взглядом с снизу до верху — насколько позволяла стойка, за которой он находился, — и тяжело вздохнув, убрал безымянный и средний пальцы: теперь он показывал девушке лишь тыльную сторону ладони с одним единственным пальцем. - Уверен? - спросила она его, и явно получила какой-то ответ (а я всё пропустила!), потому что тут же продолжила. - Ладно. [переходит на полу-тон, почти шёпот] «Итак, дорогуша», - начала она глядя на меня, - «В Богатом Улове принято платить за выпивку: в долг мы не отдаём, ”на первый раз” не прощаем, а с любым животным, что упирается, разговаривает Малыш. У тебя, к счастью — и в отличии от этих бедолаг — есть шанс избежать жу-у-уть какого неприятного разговора с Биллом... Понимаешь, о чём я говорю?». Я понимала. Ещё с самого начала понимала: уж для подобного умозаключения я была достаточно трезва! Трезва? Или трезва? На какой слог ударение? «Вижу, что понимаешь — это хорошо...», Трезва — да, вот так. «...вот как мы поступим: ты нравишься Томмасу...», Нет, всё же трезва, а не трезва. «...раз он уменьшил количество клиентов с трёх до одного...», Так во-от, что он показывал ей пальцами... Какие-то смешанные чувства, однако: здорового, конечно, что уменьшился объём работы, но за выпившую три бутылки и оставшуюся в адекватном состоянии учительницу младших классов всё равно обидно. Такого достижения лишили бедняжку-.. Стоп: работы?.. «... не знаю почему, но ты нравишься и мне, и потому я готова пойти тебе на встречу». - Я — дочь... - «они не поверят...». - Х-хорошо: что в-.. ты-.. предлагаешь?.. - Видишь во-о-н того сутулого джентльмена, что скучает сидя в углу, чуть в стороне от своих друзей? Это реально. Это всё реально. Это, будь я проклята, происходит на самом деле! И скучающего сутулого мужчину я видела невероятно чётко. - Вижу... - Я дам тебе ключ от комнаты: проводи его, угости выпивкой, расскажи историю, а после спускайся вниз и сообщи Томмасу, что закончила. Она говорила это совершенно спокойно и легко — так, словно ведёт урок перед внимательно-и-с-интересом сгущающей её дюжиной детей. Хотела бы я сейчас оказаться в классе с детьми и спросить у них, на какой слог падает ударение... - И-историю?.. - Не переживай-.. ээ... как тя звать-то, кстати?.. - М-мира. - Ну надо же! - она вдруг повеселела. - Прям как дочку Капитана! Серьёзно?.. Ай, ну её к чёрту: я даже говорить ничего не буду! - Ну так вот, Мира: не переживай и не волнуйся — я знаю этого моряка, он может и не красавчик, но с дамами ведёт себя прилично. Сделай то, что он просит и долг будет выплачен: не унывай — с ним тебе даже не придётся задирать платье! Она засмеялась, а затем быстро-и-неожиданно чмокнула меня прямо в губы, шепнув «всё будет в порядке, шестой номер», после чего сунула в руки ключи: что же, по крайней мере мне не придётся задирать платье — и на том спасибо.***
- Пожалуйста, налей мне ещё... - произнесла я не глядя на стоящего за стойкой хрена-.. Томмаса... Не суть. - Не думаю, что в твоём состоянии стоит-.. - Хочу перебить вкус. Лей давай. Ничего не говоря и не спрашивая, Томмас кивнул и налил мне ещё. За окном уже светало: мне пора было вставать и идти к детям, а я ещё даже не ложилась, просиживая зад в притоне со шлюхами, который принадлежал самому Капитану Смиту Клейтону — моему отцу. - Как вам такая ирония, а? - Простите?.. - Говорю, как вам такая ирония: дочь портовой шлюхи, что родили от капитана периодически заходившей в бухту Полярной Звезды, сидит в построенном его руками борделе и хлещет... — что это вообще такое?! — ...после того, как отсосала первому встречному моряку в уплату долга? А? Как вам такое? - Полярной Звезды? Так ты и правду — Мира Клейтон, дочь самого Рычащего Смита Клейтона?.. - Я же вам говорила, ха! - «господи, ну что за идиот, а?». Я усмехнулась, и присосавшись к бутылке запрокинула голову вливая в себя остатки: всё равно вести урок мне сегодня было уже не суждено, так к чему себя сдерживать? Стоящий-за-стойкой остановился прямо напротив меня, прекратив свою деятельность. - И что ты намереваешься делать дальше, Мира? - А чем ты предлагаешь мне заняться, Томмас? - с издевкой передразнила я его, и даже несколько капелек слюны попали на лицо — так ему и надо, ха! - Я предлагаю подняться на верх и-.. - Первая дельная мысль! «... и уложить тебя спать, ведь ты нуждаетесь в отдыхе», грустно произнёс видевший аналогичную картину уже далеко не в первый раз мужчина в спину молодой девушке, что икнув, поспешно стянула всё ещё лежащий на барной стойке ключ от шестой комнаты, направляясь на второй этаж и по пути подцепляя указательным пальчиком — словно рыбак удочкой — за воротник первого попавшегося завсегдатая, который отнюдь не стал сопротивляться, а лишь подмигнул друзьям; те шутя начали ругаться-и-кричать на «везунчика», просясь разрешить и им тоже присоединиться к веселью. - По одному-.. икъ-.. морячки: скоро спущусь за следующим, не раз-.. не р-разбредайтесь.***
/// несколькими днями позже ///
Высокий и крепкий, внушающий своим внешним видом одновременно и уважение и страх, мужчина стоял за стойкой бара, что находился на первом этаже борделя, и прищурившийся и шевеля одними лишь губами, читал аккуратно выведенное женской рукой письмо без единой кляксы, ошибки или неверно проставленной запятой: [прим. автора: любые ошибки в тексте ниже следует воспринимать как допущенные автором, а не героем. Заранее прошу прощения и надеюсь на ваше понимание, ведь герои МОГУТ быть умнее писателя]. «Бессменному и вечному Капитану благородной и великой, поведавшей множество берегов и вышедшей целой и невредимой из бесчисленных сражений Полярной Звезды, достойному человеку и любящему отцу — Рычащему и ужасному Смиту Клейтону. Папа, я пишу тебе это письмо со слезами не на лице, но в душе, ведь слёзы из меня почему-то не льются, хоть мне и хочется плакать; мне хочется плакать от того, как редко мы виделись; хочется рыдать и умолять тебя рассказать мне о моей матери хоть что-то... но ведь «негоже отцу о шлюхах с дочерью толковать», верно? Ты даже не представляешь, как хочется мне знать Её имя и голос; знать запах любимых Ею цветов и оттенок Её красивых — я уверена — глаз... но ты не расскажешь, — и в этом я тоже уверена. Я всегда гордилась тем, кем является мой отец: капитан, повидавший весь свет на своём собственном корабле, со своей собственной и верной командой — пусть и немногочисленной. Я всегда гордилась тобой, папа! Всегда-всегда — честное слово! И особенно гордилась тем, как много у тебя было женщин — таков уж путь любого мужчины в этом мире, — ведь одна из этих женщин родила меня... И ради меня ТЫ отказался от моря. Ну вот... мои глаза всё-таки намокли... Что же ты делаешь, отец: если хотя бы одна капля упадёт на бумагу, то мне придётся начинать всё заново... Ты помнишь день, когда мы виделись в последний раз? Конечно, помнишь, ведь это было меньше недели назад — о чём это я! А помнишь ли ты бутылку, которую оставил на столе передо мной? Помнишь-нет? Эта бутылка... на ней ещё была этикетка: странная такая, на иностранном языке — я не смогла её прочитать. И уже никогда не смогу: и почему-то мне от этого становится грустно... Может, ты знаешь, что на ней было написано? Придя в тот день к тебе, я в дверях столкнулась с Розалией, — помнишь, ты на неё ещё рявкнул? — и представь себе: именно тогда она пригрозила превратить меня в шлюху; да, так и прошептала мне, но в тот момент я не придала её словам должного внимания, однако часом позже у меня с пояса пропал кошель с деньгами, в результате чего я не смогла заплатить за выпивку, оказавшись в долгу у своего отца, и всё завертелось... Я не знаю, как она планировали всё обставить, но это и неважно, ведь в конечном итоге я все-таки поднялась на второй этаж — как она того и желала — где меня... где мне... ну, ты и сам прекрасно знаешь, как работает твоё заведение, не так ли? Я никогда — никогда-никогда-никогда! — не думала о тебе плохо, папа! И я хотела бы сказать тоже самое о своей матери, но ведь ты мне ничего о ней не рассказывал — ни разу за всю жизнь! И потому — да простите вы оба свою дочь — она по прежнему остаётся для меня всего-лишь ГРЯЗНОЙ ПОРТОВОЙ ШЛЮХОЙ ! ! ! [прим. данные слова написаны с такой силой, что почти продырявили бумагу]. Обыкновенной шлюхой где-то там, в неизвестной мне части мира, что обслужила сотни и тысячи моряков, одним из которых оказался ты: как я могу полюбить человека, о котором знаю лишь эту деталь?! И вот в тот самый день, когда мы с тобой виделись в последний раз, твоя любимая дочь, выпив лишнего и умудрившись влезть в долги, уподобилась матери, став... одной из ЭТИХ. Прости меня, папа. Прости меня: я люблю тебя, и я благодарна тебе за то, что появилась на свет, — и я не виню тебя за то, как это случилось! — но Я не могу быть... такой, какой была моя мать. Может быть, если бы ты рассказал мне о ней хоть что-нибудь... Но ты ведь не рассказал, а я не могу быть... той, кем стала и потому я надеюсь, что ты сможешь простить меня за то, что я собираюсь сделать сразу, как отправлю тебе это письмо Не держи на меня зла, папа, и помни: если твой корабль заблудится, — а я знаю, что вскоре ты вновь вернёшься в море, покинув эту чёртову дыру! —, то ты всегда сможешь поднять свой взор в ночное небо, и я Полярной Звездой укажу вам путь; да будут паруса ваши прочны, котлы горячи, а трюмы полны угля; да не познает ваше судно грозящегося убить скукой штиля; да встретите вы высокие волны, как старого друга. Счастливого тебе пути, Капитан. Рождённая портовой шлюхой, но всегда любящая Тебя, твоя дочь Мира Кл.»Конец.
***
/// Послесловие. ///
Тихо подошедшая женщина молча читала письмо заглядывая через плечо мужчины, который несколько минут назад узнал о смерти дочери, что повесилась на люстре в собственной квартире. - Тебе стоило рассказать ей. - Не успел. - тихо ответил Капитан, поспешно вытирая слёзы, чтобы никто из посетителей не успел их заметить (правда в их сторону никто и не смотрел). - Нда... Столько лет собирался, а в итоге не успел. - Это был неплохой план... - неуверенно произнес женский голос. - Это был ужасный план. - Это был ужасный план. - вздохнув, согласилась Розалия, вкладывая в руку мужчины срезанный помощницей с пояса ныне покойной учительницы кошель, а Капитан взял его как само собой разумеющееся, никоим образом не прокомментировав. - Но если бы он сработал, то твоя дочь была бы счастлива-.. - Сообщи Малышу, чтобы начинал собирать команду. - всё ещё тихим, но уверенным голосом произнес Капитан, проигнорировав последние слова. - А корабль? - Найду. К концу месяца якорь будет поднят: больше меня ничего не держит на этом чёртовом берегу — что-то долгой вышла остановочка, ты не находишь? В левом углу звучали скрипки. В правом углу стучали о стол игральные кости. Отовсюду слышался смех и мерный шум веселящейся толпы. - А как же Улов? - спросила женщина, интересуясь судьбой борделя. - Богатый, но как мы теперь знаем — на всю команду явно не хватит: подумать только — повеситься всего-то после трёх членов... нда... Несколько долгих секунд женщина пыталась понять смысл сказанного, а потом вдруг вспомнила, как именно родилось название... и всё тут же встало на свои места. - Боже мой, Клейтон! Ты ужасен! Как ты можешь — в такой-то момент?! В это мгновение Розалия — и наверно, впервые за всю свою жизнь — испытала искреннее отвращение к человеку противоположного пола. - Прости меня, милая: ты же знаешь, у меня всегда было плохо с чувством юмора. - засмеялся Капитан, пряча в кошель аккуратно сложенное письмо, последние строки напутствия из которого он уже успел пообещать себе никогда не забывать, повторяя те каждый день вновь и вновь, до самой смерти.***
Капитан не может быть без корабля, а корабль — который скоро найдут — не может быть без имени: спустившись в погреб и проведя рядом со стеллажами пару минут в поисках, Капитан Смит Клейтон наконец улыбнулся и принялся протирать пыль с тёмной бутылки. Прочитав слово на этикетке и произнеся его в слух несколько раз — словно смакуя и пробуя то на вкус, — он удовлетворённо кивнул сам себе, и вернув бутылку на прежнее место, покинул погреб Богатого Улова в последний раз. Июль 2022