Рубиновый дождь

- Нет, Наруто, снова не так! Уже почти две недели в крытом тренировочном зале изо дня в день гремели крики подобного рода: не так, неправильно, неверно и тому подобное. Феникс обучал Наруто метанию сюрикенов. До этого почти два месяца они потратили на тщательное изучение теории и тренировку тела Наруто, приводя того в форму, а потом шиноби предложил перейти к практике. Однако несмотря на то, что теорию Наруто усвоил прекрасно и тело мальчика теперь имело возможность выдерживать боевые тренировки и он был обучен основам тайдзюцу, как только настало время взять в руки оружие и применить знания на практике, всю гениальность мальчика как ветром сдуло. Он не мог повторить ни одного движения верно, постоянно совершая совершенно глупые ошибки и заставляя своего нового сенсея кипятиться и едва ли не пускать пар из ушей. - Но как я могу сделать правильно, если вы ни разу не показали, что мне нужно делать! Сколько книжек не прочитай, но я же не могу представить, как это будет выглядеть в реальности! Такими доводами забрасывал Наруто несчастного Феникса, а тот в свою очередь мог лишь бессильно злиться. Старший давно просёк, что парень просто хочет заставить его снять с него его серый плащ, потому что в этом удовольствии ниндзя постоянно отказывал, и предпочитал томиться в отапливаемом помещении в полной экипировке, чем просто скинуть плащ с плеч. И Узумаки, эта лиса хитрая, решил прибегнуть к шантажу. Вообще, более чем за два месяца совместного времяпрепровождения Наруто настолько осмелел, что стал откровенно издеваться над своим надсмотрщиком; не в обиду последнему, просто шутил, а мужчина в ответ бросался колкостями и замудрёными словечками, если конечно не выходил из себя окончательно. Если такое случалось, Наруто вынужден был оставаться на полигоне в одиночестве до самого вечера, и лишь после заката ниндзя приходил за ним и на руках относил домой, извиняясь за свою импульсивность. Наруто не обижался, но если удавалось оказаться у шиноби на руках, постоянно тянулся либо к платку, либо к белой керамике, намереваясь снять защиту со своего друга. Но как только Узумаки так делал, то тут же оказывался на земле и вынужден был идти сам, даже если он был до полусмерти вымотан тренировками — в отношении своей маскировки Феникс был строго категоричен. И Наруто откровенно страдал. Он очень хотел познакомиться со своим наставником поближе, но никак не мог донести до него сию простую мысль. Хотя, блондин думал, что юноша был прекрасно осведомлён о страданиях мальчишки, но отчего-то они совершенно не волновали шиноби. И к концу теоретической подготовки Наруто разозлился. Так и начался бойкот и ярое отрицание правильной техники исполнения броска сюрикенов. Это продолжалось в течение трёх недель. Последней каплей в чаше терпения Феникса стал момент, когда Наруто, неправильно взяв сюрикен в руку, порезался. Рана не была ни смертельной, ни глубокой, но крови были достаточно, и Феникс взъелся как никогда раньше. Он вскричал во весь голос, надрывно и рычаще, словно зверь какой, а потом резко схватил свой плащ за ворот и, отрывая пуговицы, сорвал его с плеч. Наруто едва мог дышать от страха — так наставник не выходил из себя ещё никогда. Впервые Узумаки порадовался, что лицо сенсея скрывала маска, потому что мальчишке показалось, что увидь он искажённое яростью лицо воина, то не оправился бы больше в жизни. Хотя и того, что он увидел, хватило, чтобы мальчишка зарёкся когда-либо спрашивать у наставника что-то, касающееся его внешности. В одежде мужчины не было ничего необычного, чёрные брюки, плотно обхватывающие крепкие бёдра, сапоги, очерчивающие сильные икры, облегающая водолазка с рукавами до середины плеча и жилет, скорее подчёркивающий фигуру, нежели скрывающий. Широкая грудь, плечи вразлёт, прямая спина с очерченными лопатками, не сильно выделяющаяся, но явная талия и подтянутый живот. Это тело было крепче и напряжённее тел тех шиноби и куноичи, которых когда-либо видел Наруто, само по себе оно уже притягивало взгляд. Но Узумаки ввергло в ужас не это. Руки шиноби, в отличие от других Анбу, которые обычно сопровождали Хокаге, не были скрыты щитками или длинными рукавами. Короткие перчатки с обрезанными пальцами на изящных ладонях с огрубевший от тренировок кожей и маленькие пластинки на тыльных сторонах рук. Предплечья же были оголены полностью. И именно они приковали взгляд джинчуурики. Вся оголённая кожа была испещрена шрамами самых разных форм и размеров, начиная с кривых и длинных, оставшихся от рваных ран, полученных на миссиях, заканчивая длинными и тонкими, свидетелями последствий минутной халатности, приведшей к царапинам. Но сильнее всего Наруто поразили короткие и частые шрамики, испещрившие всю внешнюю часть левого предплечья — они были свежими. На некоторых из них, едва затянувшихся тёмной корочкой, проступили капельки крови от чрезмерного напряжения мышц. - Ну что, как тебе? Увидел, что хотел? - тихо и как-то обречённо спросил Феникс. У Наруто просто не было слов. На глаза против воли навернулись слёзы, и он опустил взгляд. Заметив это, старший тут же бросился к своему подопечному, остановившись лишь в паре сантиметров от него, не решаясь коснуться своими руками золотой макушки. Но Наруто развеял все сомнения шиноби , когда сам обнял его за талию и прижался щекой к поджарому животу. - П-прости меня… - едва сдерживая рыдания, выдавил мальчик. - Ну ладно, ладно тебе, - неловко засмеялся ниндзя, - не убивайся так, это просто царапины, - Феникс осторожно положил руки на спину мальчика, прижав того ближе и поглаживая круговыми движениями. Долгое время они стояли так, не разрывая объятий и не решаясь сказать что-то вслух. Наруто не знал, что сказать: заведи он разговор о шрамах, наверняка поднимет неприятную для Феникса тему, промолчит – возможно оттолкнёт шиноби своим равнодушием. А если.. - Наруто... Давай я покажу тебе, как правильно метнуть сюрикен и ты повторишь, и мы забудем эту историю, ладно? - тихо, но твёрдо сказал мужчина. Видимо руки действительно были больной темой для Анбу. И Наруто забыл. На время. Они продолжили тренировки, словно ничего не случилось, но блондин запомнил ту обречённость в голосе своего наставника и скованность его движений. Наруто не забыл. Он отложил. До более благоприятного времени. Наруто никогда ничего не забывал.

***

Несколько месяцев до весенних экзаменов пролетели совершенно незаметно за нескончаемыми тренировками, и вот настал тот день, когда дети должны были сдать их первый зачёт. В него входило больше теоретических правил и техник, нежели реальных практических заданий, и Наруто бы мог сдать этот экзамен на отлично. Мог бы. Но не сдал. Потому что за несколько дней до этого Феникс завёл с Узумаки серьёзный разговор. - Наруто, - протянул шиноби, прячась от палящего солнца в ветках дерева и поглядывая сквозь прорези в маске на изнывающего от жары блондина, который тренировал слабенькую воздушную технику. За пару недель до этого Феникс протянул Наруто какие-то бумажки, которые, как позже объяснил Анбу, могли определить стихию, которой обладает шиноби, и сказал влить в них немного чакры. В итоге выяснилось, что у блондина основной стихией является ветер, а второй, побочной, совсем слабенькой, был огонь. «Наследие Узумаки», - со скрытой гордостью тогда сказал Феникс. Наруто не совсем понял, что он имел ввиду, ведь Узумаки специализировались на фуиндзюцу, а не на стихийных техниках, но, сослав всё на привычное уже сумасшествие наставника, забыл об этом. Точнее отложил до лучших времён. И после того, как факт о стихийных предрасположенностях был усвоен и проведён подробный инструктаж о каждой стихии, о всех смыслах и последствиях, Феникс показал мальчишке слабенькую технику ветра, которая даже не являлась боевой, а была, скорее, на радость публике. Суть заключалась в том, что с помощью стихийной чакры на ладони можно было создать маленький кружащийся вихрь. С его помощью можно было заставлять кружиться на ладони лепестки или маленькие листики, и Анбу часто делал это со скуки. И теперь эту технику пытался повторить Наруто, но проблема была в том, что мальчик почти не мог контролировать свою чакру: он использовал слишком много и вихрь не получался, вместо него выходил просто всплеск чакры. И, проведя почти полторы недели за этой техникой, Наруто стал откровенно беситься: - Чего тебе? - слабо огрызнулся мальчик, даже не поворачивая голову к своему учителю. - Помнишь я говорил тебе, что расскажу, почему деревня ненавидит тебя? - Помню, - Наруто обернулся в замешательстве, на мгновение ему стало страшно. - Хочешь услышать сейчас или отложим это ещё на какое-то время? Вообще, мне нельзя говорить это тебе, но мне кажется, что это несправедливо по отношению к тебе, да и чтобы предотвратить опасность, нужно знать своего врага в лицо… - Давай ты не будешь растекаться мыслью по древу, и либо скажешь, либо нет. Что за привычка вечно уходить от темы? - одёрнул мальчик Феникса. Блондин обожал вычурные выражения своего наставника и, как следствие, перенимал эту манеру речи у него. - Ах, да, точно, прости. Привычка, - пожал плечами шиноби, - так что, хочешь услышать или всё же подождём? Наруто колебался. С одной стороны он хотел узнать, в чём же была его вина и почему его невзлюбили, а с другой стороны, ему было чертовски страшно. Мальчик сам не знал, чего конкретно боялся, но тянущее чувство в животе не отпускало. - Хочу, - наконец твёрдо выпалил Наруто, поднимая трепещущий взгляд на наставника. - А ты смелый, - улыбнулся шиноби, - хорошее качество для ниндзя. Начнём издалека, что тебе известно о трагедии шестилетней давности? - Трагедии? Ты о нападении девятихвостого на деревню? - Верно. Так что ты знаешь? - Эм, - Наруто запнулся, - ну, девятихвостый убил много людей, а девятихвостого заточил Четвёртый Хокаге, пожертвовав собственной жизнью. Как-то так. - Ну, - Феникс запрокинул голову, смотря на солнце сквозь плотную листву, - в целом всё примерно так, как ты и сказал. Но всё несколько… глубже. На свете существуют люди, в которых заточены хвостатые звери, о них ты читал в одной из книг. Этих людей называют джинчуурики, и люди эти - оружие. Оружие, смертельное для всех, как для врагов, так и для друзей. Шесть с половиной лет назад джинчуурики девятихвостого… потеряла контроль, и… - Стой! - выкрикнул Наруто, - Ты запнулся! Что ты не договариваешь? Говори всё, раз уж решился! Анбу повернул голову в сторону мальчика, смотря будто бы сквозь него, и чем дольше продолжались эти гляделки, тем более жуткой казалась птичья маска. Наконец шиноби отвернул голову в сторону, признавая себя проигравшим. - Предыдущая джинчуурики - Кушина Узумаки, жена Четвёртого Хокаге и… твоя мать, - последние слова Феникс прошептал, будто надеясь, что они никогда не достигнут ушей мальчишки, но ветер поймал тихие фразы и донёс до слуха блондина. После этого на несколько бесконечных минут над полигоном гремела тишина. Феникс молчал, а вместе с ним молчал и Наруто. - И в день твоего рождения лис вырвался. И напал на деревню. В тот день в глазах лиса видели шаринган, ты знаешь что это, и поэтому ненавидят Учих, но пока их терпят, потому что боятся их, а вот тебя ненавидят, потому что теперь джинчуурики девятихвостого лиса ты, - на одном дыхании, почти скороговоркой выпалил Феникс и замолк, отвернув голову в сторону спасительной тьмы леса. Долгое время стояла оглушающая тишина и вновь никто не решался сказать ни слова. - Н-но ты ведь не будешь ненавидеть меня не смотря ни на что? - до слуха Анбу донёсся едва слышный всхлип и мужчина стремительно развернулся и обмер: Наруто стоял прямо под деревом, на котором сидел шиноби, и смотрел юноше прямо в глаза, пусть их и не было видно за тёмным стеклом, в ярко-голубых глазах сверкали слёзы, а в глубине взгляда плескалась надежда в перемешку с верой. - Ты… - Феникс тяжело выдохнул, - ничего не скажешь о… - А что говорить? Я теперь понимаю, почему меня ненавидят — меня винят в смерти Четвёртого Хокаге и я не могу это изменить. Мне будет достаточно любви только одного человека, а все остальные пусть меня ненавидят… - Наруто… - голос Феникса сорвался на едва слышный хрип и он спрыгнул с ветки на землю и со всей силы стиснул Наруто в объятьях, - я не брошу тебя, пока смерть не решит утащить меня в свою нору, не оставлю тебя, пока сам не прогонишь взашей, не подниму на тебя руки, пусть даже решишь ты убить меня, поверь мне, никогда в жизни я не брошу тебя… С того момента почти ничего не поменялось, лишь Наруто стал более задумчивым и менее вспыльчивым; он смотрел на прохожих с живым интересом и прощением во взгляде, и этим он пугал людей. Но несколько дней спустя всё вернулось на круги своя, а дело всё заключалось в ещё одном тяжёлом разговоре Феникса с Наруто.

***

Стоит сделать небольшое отступление и сказать, что Наруто был очень одарённым и умным ребёнком. Феникс терялся в догадках, из-за того ли это, что на мозг Наруто влиял Девятихвостый Лис, или мальчик просто был гением с рождения, но факт оставался фактом — Узумаки был чертовски развит для своих лет. Хотя, Анбу предполагал, что, не начни он усиленные занятия с мальчиком, и одарённый ребёнок умер бы в мальчике и никакой гениальности бы не проснулось. Однако всё случилось так, как случилось, и шиноби был несказанно этому рад, потому что за довольно длительное время шебутной блондин стал для Феникса намного большим, чем подопечным и даже другом, Наруто стал для него сыном. - Наруто, - позвал мальчика Феникс. - М? - откликнулся мальчик, увлечённо пережёвывая рисовую булочку. - Помнишь мы разговаривали несколько дней назад? - Помню. Но зачем снова говорить об этом? - Узумаки развернулся лицом к наставнику. - Деревне не нужен сильный и умный джинчуурики. И ей не нужно, чтобы носитель Кьюби сам знал о своей силе — им нужен расходный материал, необученный и глупый, которым можно будет легко управлять. Исходя из этого, что ты думаешь? - Ммм... - блондин задумчиво закусил изнутри щёку, - мне нужно быть худшим в классе и вести себя как идиот? - Ну... Не настолько всё плохо, но в целом ты прав. Самая лучшая тактика — делать всё, чтобы рассмешить людей. К тебе станут относиться более снисходительно и через время они перестанут видеть в тебе опасность; таким образом ты обезопасишь себя на какое-то время и сможешь привязать к себе людей. - А вы... - Наруто сделал паузу, - из собственного опыта исходите что ли? Этот вопрос заставил Феникса замолчать. Через некоторое время он отвернулся: - Не бери в голову. И Наруто снова "забыл". Сейчас мальчик не имел права влезать в душу своего учителя, но однажды он обязательно спросит у него обо всём, что сейчас он не договорил. Узумаки принял совет Анбу к сведению и исправно следовал ему; он быстро научился застеклять глаза плёнкой абсолютного непонимания и наивности, в жестах стала звучать развязность и вольность, голос стал громким, а речи — бахвальными и взрывными. Он стал стихией, неподвластной никому, но при этом играл роль того, кого можно было легко спровоцировать и сыграть на эмоциях и чувствах. Частые показные перепады настроения, гиперболизированный характер — складывалось ощущение, что он забил. Забил абсолютно на всё, у него не было цели, он мог только кричать и хвалиться, но ни знаниями, ни силой не блистал. Поэтому и экзамен завалил. Сдал лишь с третьего раза, и то только потому, что Ирука запер его в классе и навис над ним, заявив, что не выпустит мальчика даже в туалет, пока тот не ответит на все экзаменационные вопросы хотя бы с помощью учебника. Спустя два часа истерики Наруто вышел из аудитории с сияющей улыбкой и зачётом, а следом выполз красный от злости, как рак, Умино. И это поведение принесло свои плоды: с Наруто стали общаться, и иногда даже можно было классно поболтать с такими ребятами, как Шикамару Нара или Акимичи Чочжи — они были самыми беспринципными и легко шли на контакт, особенно если подкупить толстяка едой, а маленького теневщика - возможностью сбежать с урока под прохладную тень деревьев в лесу. Так у Наруто появились первые друзья, не считая Феникса. К слову о шиноби, их тренировки с мальчиком продолжались и усиливались, Узумаки наконец освоил ту маленькую воздушную технику и старший показал ему новую воздушную игрушку: стихийная чакра сжималась до размера небольшого шарика и её можно было запускать щелчком пальца в заданное направление. Сам Феникс часто промышлял подобным, выбивая что-то из рук незадачливых прохожих — баловался и учил собственным проказам Наруто, который и рад был оторваться на некоторых ненавидящих его учителях. Так потекла жизнь Узумаки Наруто — весело и громко, с новыми друзьями и новыми врагами, но с большой осторожностью и постоянным напряжением от тяжёлых тренировок и правды о собственном теле, свалившейся на худые мальчишечьи плечи. Но рядом с Наруто был тот, кто нёс этот груз вместе с ним, и который оставался рядом постоянно, незримой тенью или легким шуршанием плаща, теряющимся в шорохе листьев. Узумаки Наруто больше не был одинок.