О важности объятий

«Лайя, нет, постой!» Он давно знает. В таких ситуациях слова редко останавливают человека от того, чтобы громко захлопнуть дверь с той стороны. И он также знает, что секрет решения проблем, на самом деле, прост. Объятия — вот, что красноречивее любых слов может рассказать обо всех тех чувствах, что ещё заставляют биться сердце мужчины. Вот, что может почти мгновенно успокоить и согреть душу той, которая так ему дорога. Влад подозревает, чем это закончится. Но будь он проклят дважды, если позволит ей просто уйти в слезах, в которых виноват он сам. Он вспоминает, как однажды они ругались с Лале. Девушка уже развернулась, чтобы убежать, но Влад успел удержать её за руку, развернул к себе и обнял. Он обнимал её так, будто вкладывал в этот жест все свои невысказанные эмоции. Лале расплакалась: сначала отчаянно и зло наносила удары кулачками в грудь Влада, но потом, осознав, что любой повод для ссоры такая мелочь в сравнении с их чувствами друг к другу, обняла юношу в ответ. Чуть позже она призналась, что для неё объятия – самое лучшее и действенное лекарство от грусти. Он улыбается своим мыслям и делает шаг, преодолевая ту короткую, запретную дистанцию, что всегда была между ними, и одним движением притягивает девушку к себе. Так крепко и, в то же время, нежно. Так трепетно и, вместе с тем, уверенно. Боль, нестерпимая боль электрическим током проходит по всему телу Влада, заставляя его вздрогнуть и на миг забыть, как дышать. Но он не отступает. Не разжимает пальцы, что так отчаянно держатся за складки платья на спине мисс Бёрнелл, как за спасательный круг. Только сильнее прижимает к себе замершую от неожиданности девушку, ненадолго позволяя себе ласково зарыться носом в её каштановые локоны. Однако, у всякой выдержки есть предел. Спустя несколько секунд, показавшихся скучавшему по контакту Владу целой вечностью, сквозь звон в ушах и пелену перед глазами мужчине приходится отпустить Лайю и, отступив назад, навалиться на бортик камина, чтобы не упасть. Когда он немного приходит в себя, то различает перед собой испуганное лицо девушки. — Влад! Ты слышишь меня? — Видимо, она не в первый раз окликает его. — Что с тобой? Тебе плохо? — Всё в порядке, сейчас пройдёт. Он пытается улыбнуться, но получается вымученно, горько. — Давай я помогу тебе. Пойдём, присядем. Обопрись на меня, я удержу, правда. На этот раз мисс Бёрнелл решает сама нарушить дистанцию и уже дотрагивается до руки Влада, чтобы перекинуть её через свою шею. Но слабость перед той страшной болью, которую он только что испытал, берёт своё. Одно неосторожное касание, и мужчина рефлекторно вздрагивает и одёргивает руку, подаваясь назад. — Нет! — Голос звучит слишком резко. Нельзя… не так… — Правда, не нужно, — добавляет он мягче, — я сам. Но это уже не помогает. Девушка смотрит на него с огромным удивлением и — вновь — обидой. Влад первый буквально минуту назад наконец обнял её, перестал играть в неприступного джентльмена, держащегося всегда холодно и на расстоянии, а теперь снова отвергает её? Почему?! Тем временем, мужчина медленно отходит от камина и буквально падает на диван, едва добравшись до него. Лайя всё ещё стоит на том же месте, испепеляя Влада взглядом. Как вдруг… Внезапно на лице её отражается догадка, а обида сменяется жалостью и сочувствием. — Я, кажется, поняла. Ты… не можешь меня коснуться, да? Тебе от этого больно? Уголки губ Влада слегка опускаются вниз. Догадалась. Хотя, наверное, даже близко не подозревает, в чём истинная причина. Он печально кивает. — Да. — Значит, поэтому ты вздрагивал от любого контакта… Это какое-то редкое заболевание? — Можно и так сказать. Девушка виновато поджимает губы, опускает голову и неспешно делает несколько шагов по гостиной туда-обратно. — И, получается, ты изначально знал, что так будет. Знал, что тебе будет больно. Из-за этого всегда держал дистанцию. — Да. Наконец, она вскидывает взгляд и, словно пытаясь заглянуть в душу Влада, отчаянно спрашивает: — Зачем ты тогда обнял меня? Влад не может сдержать улыбки. Такой наивный вопрос. Он готов часами отвечать на него, рассказывая, как ещё шесть веков назад он повстречал самую прекрасную душу, её душу и без памяти влюбился. Говорить, как ему была дорога Лале, как она привносила свет и радость в его жизнь и как ему было всегда горько видеть её грустной. Объяснять, до чего же Лайя Бёрнелл похожа на своё прошлое воплощение и не похожа одновременно, что заставляет Влада по-новому взглянуть на неё и влюбиться ещё раз… Но, вместо этого, он просто, но чувственно произносит: — Потому что твои слёзы приносят мне гораздо большую боль, чем эта моя… особенность. Поверь. И я готов сделать всё, чтобы ты всегда улыбалась. А ещё объятия — самое лучшее лекарство от грусти. Не замечала? На глаза Лайи предательски и так некстати наворачиваются слёзы, но уже от облегчения. Она долго смотрит на него с нескрываемой нежностью и наконец опускается на диван, садясь как можно ближе к хозяину замка, но не касаясь его. — Я… попробую рассказать. Всё, что смогу. — Голос Влада звучит всё ещё слабо и немного неуверенно, но он уже принял для себя решение и не собирается отступать. — Часть ты на данный момент знаешь, но ещё многое тебе предстоит узнать. Я не объясню всего. Прости меня, на то есть объективные причины. Однако, я попытаюсь. — Спасибо тебе. Правда. — Девушка вдруг тепло улыбается и смотрит прямо ему в глаза. — Я пока не до конца понимаю, почему, но я очень хочу доверять тебе. В её взгляде — мягкое, такое родное свечение. И вся неуверенность Влада постепенно испаряется под этими лучами. У них впереди весь вечер и вся жизнь на то, чтобы понять друг друга.