Гниль

Городок казался был вымершим, оцепеневшим от страха. Вэй Усянь шел по его пустынным улочкам, и его дикий хохот гулким эхом отдавался от наглухо заколоченных домов, внутри которых дрожали от страха горожане, пытавшиеся скрыться от гнева старейшины Илин. В городке Вэй Усянь явился в человеческом обличье, однако его со всех сторон окружали длинные, похожие на щупальца, полосы мутного тумана. Повинуясь воле старейшины Илин, они дарили по сторонам, уничтожая все, до чего могли дотянуться, оставляя за собой широкую полосу выжженной земли — черной, как нефть, и рухнувшей гнилью. Вэй Усянь свернул на главную городскую площадь, остановился возле не большого дома. Туманные щупальца легко обвили дом, а затем опустились вниз. Время прекратило свой бег в обречённом городе, осталось лишь одна проникающая повсюду, наполняющая воздух ненависть. Ненависть. Темная энергия старейшины Илин была насквозь пропитана ненавистью к местным горожанам, к этим ничтожным людишкам, посмевшим отнять у Вэй Усяня единственного человека, который его искренне любил. Они отняли его и теперь должны будут сполна заплатить за такое преступление. Вэй Усянь протянул призрачные щупальца в сторону озера призывая на помощь своих верных слуг и служанок, речных гулей. Речные гули были странными существами, в облике которых человеческие черты причудливо смешивались с чертами темных чудовищ. Вначале из воды появились бледные жуткие лица с огромными темными провалами глазниц и перекошенными ртами, в которых виднелись ряды острых желтоватых зубов. Затем показались тело речных гулей, обтянутые почти призрачной, похожей на жидко разведенной молоко кожей, сквозь которую просвечивались синие вены и кости скелета. Речные гули завели песню, от которой у любого человека мутился россудок и начинала идти кровь из ушей, а потом и изо рта. Вэй Усяня не было дело до того, как реагируют на песню речных гулей люди — ему сомому их пение казалось восхитительным. Услышав речных гулей, горожане теряли контроль над собой, выбирались из своих заколоченных убежищ и брели к берегу, куда их словно магнитом притягивало колдовское пение. << До чего же они слабые, жалкие >>, — думал Вэй Усянь, глядя на покорно бредущих навстречу своей гибели людей. Они были похожий на механических кукол — безвольные, с окрававленными лицами, неспособные даже закричать от ужаса. Старейшена Илин с холодной усмешкой наблюдал за ними. Это было прекрасное, восхитительное зрелище, едва ли не лучшее, которое он когда-либо доводился лицезреть. К сожалению, пора было приказать речным гулям замолчать — ведь если из не остановить, люди просто-напросто умрут, продолжая слушать колдовское пение, Вэй Усянь вовсе не собирался осчастливить горожан такой лёгкой и быстрой смертью. Нет, ему нужно было, чтобы эти предатели в полной мере испытали, что такое настоящий страх, чтобы как следует помучились. Он хотел превратить их самих в ужасных темных тверей, которых местные горожани всегда боялись и ненавидели больше всего на свете. Пусть почувствуют сполна, насколько они омерзительны, негодьи ! Туманные, пропитанные ненавистью щупальца темного заклинателя расползались все шире, росло пятно выжженной земли вокруг, а в центре черной пустыни стоял сам старейшина Илин, похожий на бога гнева и возмездия, стоял с сердцем, переполненным ненавистью. Священной ненавистью. << Да вот так, пожалуй, будет правильнее всего. Священной>>, — подумал Вэй Усянь. Впервые за долгое время он чувствовал себя так хорошо, почти счастливо. Вэй Усяня совершенно не трогали мучения обречённых на гибель горожан, они скорее развлекали его. Ничтожные человечки, они стояли перед ним, молча ожидая своей участи, о которой Вэй Усянь давно успел подумать заранее и теперь уверенно вел их к ней. Он повернулся в сторону озера и громко воскликнул, вскинув вверх свои руки. — Могучие древние боги всех вас призываю я ныне ! Пусть сгинут ничтожные эти людишки в бездонной и мрачной пучине !