Тело за тело

Я ждала этого дня, как ничто на свете не ждут. Ждала этого часа с такой верностью, какая не снилась прирученным благодарным дворнягам. Ждала этой минуты, как конец света в 2012. К слову, случись он тогда, я бы не пережила всё это. Может, правда проще было подохнуть? «Вот оно — твоё время. Только твоя власть. Что ты чувствуешь?» — вопросило подсознание. «Моё предвкушение слаще, чем у наркомана, пускающего иглу в истерзанную вену», — был мой ответ. Мне уже было хорошо. Нестерпимо хорошо от одной лишь мысли, что он за спиной, но такой беззащитный, такой… Хрупкий?.. «Сломаешь его?» — не унимался внутренний голос. «За этим я здесь. И он. Моя очередь». Дрожащие от накатывающей эйфории пальцы нервно теребили со жгучей дотошностью вылепленную вуду — его вуду, — примеряя иглы то с одной, то с другой стороны. — Ну же, просыпайся, недоносок, — бормотнула себе под нос я, вкалывая очередную иголку в висок микро-манекена. — Такой лось, а доза комариная была. Хоть здесь мужиком будь. Ну! — я с нажимом вдавила острие глубже. Послышался долгожданный, будто щекотнувший оголённый нерв шорох укрывной пленки под ним и хриплый отвратительный выдох. «Рано. Разреши ему испугаться». И вот оно — совсем другое шевеление. Громкое. Недоуменное. Истеричное. — Перестань дёргаться, иуда. Не трать силы. Очень рассчитываю, что они тебе пригодятся, — всё ещё не разворачиваясь, посоветовала я. — Где я? Что происходит? А я даже могу его понять. И правда, безумно притягивает страх. Когда он не твой. Словно первая выкуренная втайне сигарета, после которой хочется ещё, и ещё, и ещё… Нет, не никотина — адреналина. — Хуёвые шутки! Быстро развяжи эту… — он дёрнулся в путах, которыми был привязан к батарее. Я наконец развернулась. Окинула его быстрым взглядом и от увиденного блаженно закатила глаза так, что он шарахнулся, ударившись головой. — Чё у тебя… с лицом? Совсем крыша поехала? Развязывай, я сказал! Жалкие потуги сохранить статус доминанта. Не в мою смену, малыш. Я кожей чувствовала его растущий, словно на дрожжах, ужас. И я взращу его как самое любимое дитя. — Совсем долбанулась? Хватит так смеяться, развяжи! Я смеялась? — Раз так не терпится — начнём! — воскликнула я. — О-о-о… Я понял. Маленькая захотела поиграть. Ну, давай поиграем. — Подожди секунду, я сейчас. Под его немигающим взглядом из угла я подтащила пудовую гирю. После чего приставила рядом с ним стремянку, стукнула весом о подножку, стерев пот со лба. Ничего, оно того стоит. Руки по-прежнему дрожали. — Много движений. Что ты делал, когда я дёргалась под тобой, помнишь? — А ну заткнись! Ты плохо слышишь что ли? Развяжи меня, или я начну орать! — Ответ неправильный, — широко улыбнулась я и толкнула гирю со ступеньки аккурат на его ноги. Будоражащий хруст костей, утонувший в громогласном стоне, разблокировал новый уровень удовольствия. — А могла бы просто связать. Дурачок, — хихикнула я, спускаясь на пол. — Мразь, я убью тебя!!! Ммм… С-с-сука… — Зато ты у нас кобель. Кстати! Смотри, кто у нас здесь. Я приоткрыла дверь, и в комнату вальяжной поступью вошла Чуя. Не взирая на сквернословия, она приблизилась к нему, обнюхала и принялась топтаться передними лапами прямо по свежим переломам. — Проверяет, жив ты или нет. Чтобы обглодать, когда сдохнешь, — пояснила я. — Убери эту тварь, больно!!! — Хм… — Притворно задумалась я. — Крайний раз, когда я кричала от боли, ты сломал мне палец и сказал, что ВОТ ЭТО больно. Может… — Не подходи!!! Я в голос рассмеялась и посерьёзнела через секунду: — Не в том ты положении. Ладно, милая, правда, не стоит. Перепачкаешь шёрстку, — я подхватила кошку на руки и погладила, потеревшись носом о её нос. — Да, плёнка оказалась очень кстати. Я молодец. — Заключила я, оглядывая помещение, от пола до потолка укрытое бесцветным полиэтиленом. — Сумасшедшая ведьма! Я бросилась к нему, гневно схватила за волосы на затылке и выплюнула прямо в лицо: — Ведьмами нас делают такие, как ты! Ты! — со всей пышущей ненавистью я ударила его затылком о стену. — Пока не понимаешь, как тебе повезло, кусок ты дерьма. Ведь ты делал это столько раз, а я сделаю всего лишь один. Но если я уже сбилась со счёта, то ты запомнишь свой до конца жизни. Тебе и так недолго осталось. — Я не нарочно зашлась диким хохотом. — До сих пор не верю, что ты сдохнешь раньше меня. Но каждый твой мучительный писклявый стон просто умоляет меня уверовать. Спойлер — будет больно. — Я надела самую милую улыбку, на которую была способна в его присутствии. — Да ты просто ёбнутая! Думаешь, тебе сойдёт такое с рук?! — Ну, тебе же сошло… — Тебе нравилось! Я со всей силы ударила его в нос. — Выходит, и тебе понравится, — заверила я, потряхивая ладонью. — Расслабься и получай удовольствие, — спародировала я. — Прости, не могу отказать в нём и себе, — прошептала я и резко сложила его кисть в обратную сторону. Гимн очередного перелома раздался совсем рядом. Было ошибкой находиться так близко. Он сумел добраться до моего уха, насмерть вцепившись в него зубами так, что я взвыла вместе с ним. Попытки освободиться с помощью ударов терпели крах. Я почувствовала, как по шее потекла кровь, когда уже кромсала ногтями его лицо. Только нащупав его глаза и как следует на них надавив, я заставила его разомкнуть челюсти. Не церемонясь, следующий удар я нанесла подвернувшейся под руку табуреткой, почти швырнув ту ему в голову. Мёртв? Нет-нет-нет! Только не это… Чёрт, не так быстро! — Ты будешь жить, мразь, пока я не захочу, чтобы ты сдох! — крикнула я, пнув его в живот. — Даже не в висок. Очнись! Как же… Чем же… Я снова нависла над вуду, окровавленными пальцами вонзая иглы в воск. Инструмент, который никогда не подводит. Впрочем, как и бита, которой, кстати, можно не только избить, но и… Хотя нет, вдруг ему не понравится. А я обещала, что он получит удовольствие. — Хватит мычать, урод, — размазывая по шее сворачивающуюся кровь, попросила я. — Не то пристрелю. Действуешь на нервы. — Пошла ты… Тварь… — С манерами у тебя беда, конечно. Ничего, я расскажу, как нужно вести себя в обществе дамы, ушмарок. Впереди у нас блюдо от шефа, так что запоминай: нож в правой, — с деревянной столешницы я подтянула к себе кухонный нож, — вилка в левой. И если обычно люди могут обойтись одной вилкой, я покажу, как справиться одним ножом. Я встала рядом с ним, отвлекающим манёвром занеся нож над головой, и внезапно врезала ногой между его ног, не обращая внимания на посыпавшиеся с новой силой проклятия. — Блюдо дня, — объявила я, вонзив лезвие в его теперь кстати подставленное бедро, — бараний огузок с кровью, — и не без усилия провернула нож, чтобы затем резко вытащить. Я лизнула испачканную сталь. — В тот первый раз ты сказал, что это вкусно. Ничего отвратительнее в жизни не пробовала. Я схватила его за волосы и быстро заговорила: — И не ори, как тебе больно. Я в состоянии прикинуть, что ты ощущаешь. Такова ведь доля каждой женщины, стать которой не судьба, если не испытать эту боль, правда? Поздравляю, теперь и ты посвящённый. Помнишь, ты разрешал мне кричать? Нет, не так. Ты поощрял мои вопли. Спрашивал: «Да кто тебе поможет?» А кто теперь поможет тебе? Никто не узнает, что ты сделал со мной. Но никто тебя и не найдёт. Я зарою тебя заживо на заднем дворе, как чумного пса. От тебя не останется даже фамилии. Я с отвращением плюнула ему в лицо. Мой взгляд упал ниже, застыв прямо на тёмном пятне на его джинсах. Нет, не том, что от крови. Это его тотальная беспомощность. Калейдоскоп гримас на паршивой физиономии, его страдания стали действовать, как наркотик. — Маленькое наблюдение: тихий ужас идёт тебе куда больше похотливого оскала. Я надрезала его футболку, разорвала, стянула и бросила на пол, чтобы вытереть под ним лужу. — Какой же ты жалкий. Продолжай. — улыбнулась я и затолкала мокрую, дурно пахнущую ткань ему в рот. — Последний раз повторяю — перестань мычать. Прокляну. Моему взору, к счастью, — или к сожалению — предстали его торчащие соски, и стало нестерпимо противиться этому желанию… Теперь я понимала. Я всё понимала. На собственной шкуре чувствовала двигатель этих омерзительных поступков и не могла его побороть. Это то, что сильнее меня. В момент, когда я с особой жестокостью выкручивала его соски, мой безумный смех можно было слышать, пожалуй, за километры. — Тебе нравится? — спросила я, горящими от восторга глазами рассматривая его скорченную от боли физиономию. — Ах, да, подожди секунду, — я дёрнула за импровизированный кляп так сильно, что лишила его одного из передних зубов. — Ваше мнение очень важно для нас! — Да чем ты лучше, больная ты сука?! — не то прошептал, не то прохрипел он. Вопрос, прозвучавший напрасно. Предвкушение, одолевающее кончики пальцев навязчивым покалыванием; неразличимое даже в кладбищенской тишине дыхание; стремящееся к первой космической сердцебиение — всё это не предвещало ничего хорошего. Для него. — Ты прав. — Прошептала я в ответ. — Я хуже. Нож будто сам лёг в руку, словно прирос к ней. Одно движение — такое быстрое и чёткое, что в лицо тут же брызнула горячая кровь. Лезвие так глубоко под его челюстью, что видно только рукоять. Так больно, что даже хрипов не слышно. Его рот не может открыться полностью, в отличие от глаз, для которых я — последнее, что суждено увидеть. На том свете он будет помнить холод и моих глаз, принёсших ему смерть. Обхватив нож покрепче, я буквально вскрыла его шею. Эта ярчайшая кровь давно ждала выхода. Не потому ли она так хлещет? Освободить бы и его сердце, но заслуживает ли он? Посетила другая мысль. С уже бездыханного тела я приспустила джинсы и трусы, успевшие впитать все известные науке физиологические жидкости. Не долго любуясь, снова прибегнула к помощи ножа, без намёка на жалость и отвращение отрезав член и то, чему ещё не повезло быть отрезанным. — А вот и десерт, — ухмыльнулась я. — Кс-кс-кс… Иди сюда, хорошая. Белая кошка подбежала ближе, обнюхивая содержимое ладони. Я отбросила его в сторону, улыбнувшись: — Приятного аппетита, детка. Силы, коих в одних только руках было не уместить, разом покинули. Подняться на ноги оказалось непростой задачей. Дойти до стола — ещё сложнее. Нужно было покончить с этим кошмаром. Жить с этим я не смогла бы. Я всё-таки не чудовище. Остаётся только один выход. Холод ствола почему-то обжёг висок. Чтобы не мучаться и не жалеть, как когда летишь вниз с тринадцатого этажа или истерично пытаешься остановить венозное кровотечение. Сомнений быть не должно, как и лишних мыслей. Три. Два. Выстрел.