Бывшие

Всё чаще я задаю себе один и тот же вопрос… Я чувствую стекающую по ноге горячую сперму. Лёгкие усталые поцелуи вдоль позвоночника. Подо мной прохладная гладкость стола из какой-то благородной древесины. Внутри меня буря из эмоций и чувств, которые выворачивают наизнанку, пробирают до костей, бегут по венам, циркулируя смесь паники, ужаса и осознания — это неправильно. Надо мной ОН. Каждая клетка моего тела знает его. Он уже где-то там, в одной из сложных завитушек ДНК. Я похерен для будущего генофонда. Бракован и негоден. И как бы ни хотелось лишней драмы — безысходность душит. В такие моменты хочется забыть, что я мужчина, что нужно быть сильным и стойким. В такие моменты хочется натурально разрыдаться, разреветься как девчонка. Такую болячку не излечить визитом к врачу, не придумали от этой болезни таблетки. Кажется, что даже на том свете, не обрести покой. А он уже не просто целует. Его пальцы в моих волосах, тянет за пряди, массирует кожу головы… Травит, травит, травит… Как будто во мне недостаточно его яда. От таких нехитрых манипуляций хочется мурлыкать, как делают это кошки. Понимаю, что если бы у меня был чёртов хвост, его неконтролируемые виляния, сдали бы меня с потрохами. Но я всего лишь человек. — Мне нужно идти, — не знаю, где нахожу силы, чтобы связать между собой хотя бы эти три слова. Он исчезает, отстраняется и забирает с собой то эфемерное тепло, которое я чувствовал ещё секунду назад. Меня немного трясёт, когда я пытаюсь встать. Он загнул меня над этим столом, как последнюю шлюху, но когда я наконец-то смотрю на него, то не вижу на его лице ничего, кроме этой обезоруживающей растерянности и взгляда побитого, выброшенного за порог, щенка. — Я сделал тебе больно? Ты в порядке? Пожалуйста, пожалуйста, не будь таким… Это обманчивая забота. Я ведь знаю его настоящую сущность. Даже смешно от того, как цинично наëбывает людей его внешность. Весь его образ кричит о том, что он красив. Он красив до боли. И это не субъективная красота, не на любителя. Есть в нём что-то такое, что поразит вас до самого сердца. Может всё дело в его глазах? Они у него серые, просто серые, как туман за окном. Ресницы чёрные, густые и пушистые. И вот это уже взгляд волка, одинокого и до невозможности гордого. А может дело в его губах? Мягкие и пухлые, умелые в поцелуях. Обычные, сука, губы. Но когда он слегка их облизывает, а потом что-то начинает говорить, этим своим хриплым, низким голосом. Это как пуля навылет. Вот такой он — собран из простых деталей, которые в совокупности сведут вас с ума своей сложностью. — Всё… хорошо. Просто мне пора. Нужно… Это было необдуманно… Извини… Извини, не хотел тратить твоё время. Не подашь мне штаны? Так глупо… Правда, это последний раз. Я волнуюсь и начинаю много говорить. Сбивчиво и невнятно. И плевать, что план заключался, в том, чтобы быть равнодушным и максимально небрежным. — Тебе лучше без них. Шах и мат, ребята. Он пропускает мимо ушей весь мой бессвязный лепет. А я нервно оглядываюсь по сторонам, потому что… Потому что это выше моих сил. Его кабинет отражает его характер. Минимум ненужных предметов мебели, приглушённые тона, много открытого пространства и панорамные окна, за которыми целая жизнь шумного мегаполиса. И вот он я в отражении. Обнажённый, бледный, растрёпанный, с опухшими, зацелованными губами, глаза лихорадочно блестят. — Вот только не начинай… Штаны сиротливо забыты на небольшом диванчике, толстовка на полу, трусы, носки… Мне правда не составит особого труда одеться и уйти. Даже не хлопнув дверью. — Не начинать? — он задумчиво смотрит куда-то мимо меня. — Я понимаю, что трахаться с бывшим проверенный вариант, — его голос наполняется силой. Той ленивой силой, которая заставляет сжаться в комок, опустить взгляд в пол и покрыться миллионом нервных мурашек. — Ты первый начал! По-детски запальчиво, оборонительно. — Ну ты ещё язык покажи и надуйся. Откуда этот инфантилизм? Он делает ещё шаг назад. Поправляет одежду на себе, пара штрихов и будто ничего не было. Становится совсем некомфортно. Но он правда пришёл ко мне первым. Спустя пару месяцев после расставания, я нашёл его у себя под дверью. Взъерошенный, пьяный, половина пуговиц на рубашке вырваны с мясом. Он смотрел на меня снизу в вверх взглядом человека, которого закоротило и перемкнуло. И тогда я просто сдался. Позволил себя целовать, позволил непослушным пальцам оставлять синяки на бёдрах, позволил расцвести на шее и плечах грубым отметинам. Возможно, это было ошибкой. Возможно, это породило цепную реакцию из необдуманных поступков и слов. — Ты чего добиваешься? Путаюсь в горловине толстовки под его насмешливым взглядом. Натягиваю носки, шнурую кеды и всячески игнорирую внутренний голос, который буквально верещит о том, что я идиот. — Просто пытаюсь понять, как долго это будет продолжаться. Он вдруг зачем-то улыбается и позволяет появиться на щеках двум блядским ямочкам. — Продолжаться что? Спиной двигаюсь к выходу. Но он быстро замечает неловкую попытку сбежать, толкает меня на диван, нависает, пальцами сжимает щёки и принуждает смотреть на него. — Не включай дуру, дорогой, — шипит, заводится. — Мне несложно тебя трахать. Можем даже составить расписание. Только перестань строить из себя жертву. Ты взрослый мальчик, а у взрослых есть свои зависимости и… вредные привычки, — ухмыляется нагло, по-хамски. Дыхание сбивается, и я резко дёргаю головой. Вырываюсь и отворачиваюсь. Он садится прямо на пол передо мной. Сдаётся? Я знаю его «от и до». Это не в его правилах. Это заставляет задуматься и нехотя смотрю на него. Вновь этот щенячий взгляд. В приглушëнном свете его заострившие черты лица, накидывают пару-тройку лет. Он устал. — Ты не вредная привычка, — уточняю. — Как же ты заебал. — Прости? — я теряюсь. — Прощаю. Подмигивает и улыбается. Мягко. Нежно. Мне кажется, что впервые за долгое время мы разговариваем так долго. — Ты идиот? — чувствую какое-то смущение. — Нет, — пожимает плечами, — просто я влюблён, и это нормально. Напрягаюсь. Через общих друзей я знал, что несколько раз он был на свиданиях. Я не могу его осуждать… А он, словно зная о чём я думаю, качает головой, хмурится. — Не забивай голову ерундой, после тебя никого не было… Ты забираешь столько сил, — он почти жалуется. — Во сне, наяву — ты. Как ворожба какая-то, — подозрительно замирает. — Ты уверен, что, если бы была такая возможность, я бы не выбрал для этой цели кого-нибудь привлекательней? — Да я очень даже ничего, — мужчина передо мной не думает оскорбляться. Мужчина передо мной знает себе цену. — Тогда спроси себя, почему ты выбрал меня? Его глаза становятся серьëзными. Он принимает задумчивый вид. Что-то взвешивает в своей голове. Облизывает губы… — До тебя всё казалось таким доступным. Протяни руки и оно твоё. На вкус весь мир казался пресным. Ничего нового. Бег по кругу. Кажется, что я не готов к такому разговору. Шучу. Плоско. — Если я не дал тебе в первую неделю знакомства, это не значит, что я особенный. — Я не говорю, что ты особенный… Что вообще за пошлость? Давай будем честными, — он тянется, берёт меня за руку, и я позволяю, — влюбляются не в особенных. Смотри, пять лет прошло, а меня до сих, как наркомана штырит, от одного твоего касания. Я видел это. Его расширенные зрачки, волнение, которое не заметили бы другие, но я-то видел. Сейчас он был откровенным со мной, и мне хотелось ответить тем же. — Рядом с тобой я чувствую себя слабым. Он удивился. Моя жизнь может и не была идеальной, но я многого добился и мог гордиться собой. Во мне была сила, которая позволяла справляться с трудностями. — Так… Так что же в этом плохого? — Всё, что про любовь, кричит, что она настоящая, когда ты чувствуешь себя сильным, готов горы свернуть… — Но это же бабский бред, — он улыбается, но как-то неуверенно, озадаченно. — Что плохого в том, чтобы наконец-то «разжать кулаки», позволить себе расслабиться рядом с любимым человеком, знать, что о тебе позаботятся? Чего ты испугался? Я знаю свой страх. Боюсь, что однажды он поймёт, насколько сильно я люблю его. Я не одержим им, нет. Просто немного двинулся на нём. Но только вот никогда не думал, что у него это тоже сильно. — Просто поцелуй меня. Поцелуй меня, как в первый раз. Всё чаще я задаю себе один и тот же вопрос: «Был ли у меня хоть один шанс разлюбить его?».