Бенни Соло

Ему никогда не нравилось возиться с её нижним бельём. Обычно она обнажалась сама, но только не сегодня. Не после того, как ей наконец удалось вытащить его из его скорлупы.  Сегодня он сорвал с неё всё, будто оскорблённый самим фактом существования одежды. — Что, малютка, уже не такая грозная, а? — Пошёл ты, — выплюнула она, согнутая в три погибели, с руками, заведёнными за спину, придавленная его весом к огромной, роскошной кровати.  — Следи за языком, — холодно произнёс он, ни на секунду не переставая вторгаться в неё теперь уже четырьмя пальцами, и она семимильными шагами неслась к следующей разрядке. — Или хочешь всю руку? Так я устрою… — Нет, Бен, не надо! — Ну, умоляй меня тогда. Вот ублюдок!  — Хер тебе. Оглушительный шлепок, и через мгновение жгучая боль в районе правой ягодицы. Рей вскрикнула, глаза сами собой наполнились слезами. Хмыкнув, он снова погрузил в неё пальцы, и от пёстрого фейерверка ощущений она едва сама не взорвалась. — Ну давай, попроси меня, — продолжал увещевать он, — ты же это обожаешь. Глаза Рей закатилась. — Это ты… обожаешь… сука… не я… — Да какая разница, — хохотнул он, и она ощутила, как всё внутри замерло в ожидании финала. — Тебе хорошо, когда мне хорошо. Блять, гений херов.  Она содрогнулась, забилась в спазмах, стиснув его так крепко, что он застонал. В следующий миг её внезапно покинула его тяжесть. — Облом, детка, — услышала Рей, и вот вместо пальцев она сжималась уже на его члене, — так и не услышал, как ты умоляешь. *** Вначале было онемение. Потом пришла пустота.  Лею с Ханом устроил фасад, за которым Рей спрятала своё горе: выпускной класс, подготовка к тестам, планы на будущее. Друзья, вечеринки. Жизнь продолжается. Всё нормально.  Боль возвращалась каждый раз, стоило остаться наедине с собой. В тишине чувство утраты невыносимо обострялось. Она заходила в его комнату, где больше не было его самого, но где всё ещё оставались некоторые его вещи, и подолгу сидела там, на голом матрасе, предаваясь воспоминаниям. Пустота комнаты перекликалась с пустотой внутри, та начинала пульсировать, требуя заполнить её хоть чем-то.  Одним из способов было написать ему сообщение. Хотя она довольно быстро поняла, что ответы не придут. «Как устроился в общаге?» «Поговори со мной, прошу». «Ненавижу тебя ебаное ссыкло чтоб ты сдох забудь меня». «Надеюсь, ты в порядке». «Мне тебя не хватает». «С днём рождения». С Днём благодарения она его уже не поздравила. Как и с Рождеством. Летом он не вернулся. И более того — он любыми способами стремился отделить себя от семьи. Взял ссуду на обучение. Лея сказала, он планирует сменить фамилию. В итоге он попросил прислать его пожитки и после этого пропал с радаров. Он ей снился. Сновидения были как открытки: всегда тёплая погода, яркое аризонское солнце; они, совсем юные, обнимаются, смеются, рассказывают друг другу что-то… Порой в её снах они занимались любовью, и после, по пробуждении, сама реальность казалась фальшивкой. Никакое горе не длится вечно. Никакая пустота не перерастает в абсолютный вакуум, когда тебе восемнадцать и впереди вся жизнь.  Кроме его отсутствия, почти ничто не изменилось, всё шло своим чередом. Со временем появились новые друзья с потока, увлекательная работа в Большом Яблоке, интересные знакомства. Насыщенная жизнь. Она почти смирилась, что больше его не увидит и не услышит. Думала, всё в прошлом. …До тех пор, пока он вдруг не позвонил и не попросил о встрече.  Голос был родным до боли, и всё же слышать его спустя мириады дней, в которых не проскальзывало и намёка на то, что он существовал на самом деле, казалось странным, зловещим — словно ткань бытия вдруг надорвалась и сквозь прореху в этот мир засочилось что-то потустороннее. Вселенная каким-то образом только сейчас предлагала Рей то, чего она когда-то безумно хотела. И она не сомневалась: это была единственная возможность.  Она согласилась встретиться и поговорить, потому что, в отличие от него, никогда этого не боялась.  *** Она увидела его сразу, как в назначенный обеденный час переступила порог кофейни, в которой они договорились пересечься. Посетителей было мало, он сидел в глубине зала, за дальним столиком, вполоборота к ней, и его глаза тут же нашли её.  Он изменился, выглядел внушительнее. Ничего кричащего — волосы короче, чем она помнила, и аккуратно зачёсаны, тёмно-синий джемпер подчёркивал рельеф мышц, да и вообще во всём его облике сквозила новообретённая взрослость, мужественность. И его взгляд — он был… добрым? Осознав, что замерла, и не понимая, как долго это продолжается, она будто очнулась. Сняла куртку, повесила на практически свободную вешалку, оправила собранные в хвост волосы и, ощущая намёк на неуместную дрожь в поджилках, пошла к столику. Села напротив. Всё это время Бен смотрел только на неё. Она оставила за собой право не начинать этот разговор первой. Несколько грузных, тягучих секунд они сидели молча, и, почти осязаемая, тишина между ними едва ли не шевелилась. Наконец он решился. — Ты как? — сказал он тихо и слегка улыбнулся. С ответной улыбкой она поджала губы и, на миг опустив взгляд, кивнула. — Всё отлично, спасибо, — проговорила она, всё так же улыбаясь и чувствуя грандиозную абсурдность происходящего. Что за странная любезность спустя столько лет безразличия! — Ну, а ты? Давно в Нью-Йорке? Что нового? Он молчал дольше, чем это было прилично. Впрочем, она уже не понимала, что в их ситуации вообще считать нормальным, а что нет. — Я… да… Слушай. Понимаю, я сам как в бреду, — сказал он и нервно потёр затылок, шею; его взгляд заметался и словно бы даже скользнул по входной двери. — Мне просто нужно… — Он вздохнул и зажмурился на мгновение. — Нужно сказать кое-что. — Нужно сказать кое-что, — повторила она за ним ровным тоном. — И как давно появилась такая необходимость? — Пожалуйста, дай мне собраться с… — Немного цинично, не находишь?  — Прости меня, — вымолвил он серьёзно, с надеждой глядя ей в глаза. — За всё, что я тебе сделал. За то, как с тобой обращался. За жестокость. Её взяла оторопь. Да, она предполагала, что он хочет извиниться, но то, за что он просил прощения… — Ты феерический придурок. — Что… — И с прошедшим днём рождения, кстати, — перебила она, чувствуя, как закипает гнев.  — Э-э, спасибо… — О, надо же! — воскликнула она, и вышло слегка громче разумного. — Не прошло и десяти лет, как мне ответили. Он было заикнулся что-то сказать, но осёкся и внимательно посмотрел на неё, затем — словно сквозь неё. — В то время это… Ты же понимаешь, что я ради тебя это делал, да? — произнёс он медленно и как-то отстранённо. — Я не хотел и дальше тебе вредить… — Ха! — Нет, послушай, — заговорил он с жаром. — Я был тебе не нужен… — Ты это придумал, — отрезала она, качая головой и чувствуя на языке горечь своих следующих слов. — Это я была тебе не нужна, признайся в этом хотя бы себе, лицемер ты чёртов. Тебя всегда заботил только ты сам. Она сделала движение, чтобы подняться, и он схватил её за руку. Её как током ударило. Она стояла, уставившись на его ладонь, на такую большую, тёплую, такую знакомую…  Спустя три или четыре удара сердца он отдёрнул руку, словно поняв неуместность жеста. — Нет, Рей, погоди… Извини, не стоило мне…  — Всего доброго, Бен Соло. Или как там тебя… Она подхватила сумку и пошла к выходу, попутно сдёргивая с крючка свою куртку. Он так и остался сидеть за столиком. *** Вечером того же дня Рей получила сообщение: «Извини за эти девять лет». …и впервые на своей памяти заплакала от облегчения. *** Была глубокая ночь, они с Финном стояли на общем балконе, прислонившись к стене спинами, рядышком друг с другом, не боясь, что их поймает комендант дома — едкий дым тут же уносило сырым ноябрьским ветром. Он протянул ей сигарету. — Так что, идёшь с ним на свиданку? Она как раз затягивалась, и, услышав вопрос, засмеялась и слегка закашлялась. Он шикнул, тоже захихикал. — Не думаю, что он к этому так относится, — сказала она немного погодя и покачала головой. — Просто общение двух давних… приятелей? — Ну да, малышка, приятелей… — передразнил он, закатывая глаза, и она шутливо ткнула его в бок локтем. — Не важно, — добавил он, а после повернул к ней голову. — Рей, он позвал тебя в кино. Уж поверь, для него это свидание. Конечно, он был прав, просто… С каждым днём было всё труднее продолжать убеждать себя, что эта дорога ведёт к обрыву. Любой бы сказал, что так и есть, но сама она в это не верила. Её преследовало ощущение предопределённости. И что она на пороге чего-то большего. Как бы там ни было, она не простит себе, если не узнает. — Пусть будет свидание, — согласилась она и вернула ему косяк. Задержав на ней взгляд, Финн в последний раз затянулся, затем нагнулся и затушил остаток сигареты о бетонный пол. Бросил окурок на безлюдную дорогу под ними.  — Это так упорото, — всё же сказал он. — Ты извини, но вы с ним… не должны. Это просто неправильно.  — Знаю, — ответила она, разворачиваясь к двери. — Но когда меня это парило? *** Они договорились встретиться у кинотеатра. Второпях она не успела проверить прогноз и не захватила зонт. Выскочив из метро, сквозь туманную морось она увидела Бена на лестнице, напротив вереницы разномастных афиш. Он стоял, привалившись к перилам, не замечая её, задумчиво глядя в никуда. В чёрном пальто и с мокрыми, растрёпанными волосами он выглядел моложе, почти как тот мальчишка, что когда-то от неё отказался.  В её голове промелькнула мысль, что, возможно, так всё и закончится: сейчас он обернётся, и на его лице она прочтёт страх, сожаление о своём порыве объясниться через столько лет. И её сердце вновь будет разбито. Но этого не случилось. Найдя её взглядом, он просиял. — Рей. — Ждёшь меня? — затараторила она, сама не своя от волнения и безотчётно пузырящейся в груди радости, подходя на расстояние вытянутой руки и не зная, куда деть глаза. — Извини, понимаю, мы условились в шесть, но я… — Нет, пустяки, — поспешил он её успокоить, — до начала почти двадцать минут, ну, не сказать, чтобы ты… — Непонятно только, нахрена стоять тут под ливнем, если проще было бы… — Рей, — перебил он и замолчал, и в воцарившейся тишине мельтешащий стук дождя показался оглушительным. Наконец она нашла в себе силы посмотреть на него — на (её) большого, высокого, сильного Бена. — Рад тебя видеть, — проговорил он тихо. — Просто рад, что ты пришла. Спасибо. Она чуть качнула головой, кашлянула, не зная, что сказать, чувствуя, как рот сам собой разъезжается в улыбке. Да что такое? С его стороны это всего лишь вежливо! — Ладно, пойдём уже, — в итоге ответила она, шутливо стукнув его в грудь, — хватит мокнуть. Стоишь тут, как неприкаянный мистер Дарси. — Неловко вышло, — подхватил он со смехом. — Точно. Потом, после фильма — по комиксу DC, в котором главный герой, по их обоюдному мнению, это скорее трагичный злодей с тяжёлой судьбой — они шли вдоль Гудзона и от дождя спрятались под козырьком входа в закрытую на ночь цветочную лавку.  Рей, болтая, зябко потирала друг о дружку замёрзшие руки, и Бен накрыл её ладони своими. Она и не заметила, как очутилась в его объятиях, как начала дышать им, и остальное просто перестало существовать.  — Я подлец, я сволочь, я идиот, ты меня простишь? — всё твердил он ей в макушку, и она кивала, молча роняя слёзы. — Прости. Прости меня. *** — Пожалуйста, Бен, я прошу! — А, вот и мольбы. Считаешь, заслужила? — Что, блять… Что мне ещё сказать? — Мм, может… ах… что любишь меня? — Ты мудак. — Тоже мне новость. — Не люблю. — Не любишь? — Иди в задницу. — Без смазки… ты взвоешь, детка. — Агггхр, хватит, Бен, пожалуйста… — Нет, ещё немножко, ты умница. — Бен… — Девочка моя… радость моя… — Сука… — Мне так с тобой хорошо… — Ох, чтоб тебя… — …и всегда было… — Блять… — …сестрёнка… — О-о… пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…