Любовь – сложное понятие

      Солнце почти появилось из-за горизонта. На дворе лёгкий, прохладный ветерок. Улицы пустые. Лишь изредка проходят люди, которые спешат на работу. Энтони проснулся около часа назад и больше так и не смог уснуть. Он сидит на кровати, согнув ноги в коленях на бок и оперевшись локтями на подоконник. Энтони неотрывно смотрит в окно на пустующую улицу и волнуется. Ещё только утро не наступило, так по какому поводу тогда ему волноваться? Энтони боится столкнуться с отцом, ведь вчера он пришёл поздно и сразу рванул к себе в комнату. Отец кричал, чтобы тот немедленно открыл дверь, но Энтони ни в какую не хотел открывать. Вместо этого он лежал на кровати, съёжившись, и плакал. Его жизнь дошла до того, что ему в свои семнадцать нельзя без разрешения пойти погулять, а иначе отец, как всегда, придёт в ярость и накричит на него. Вечный контроль и строгие правила надоели Энтони. С каждым разом они всё больше и больше портят его жизнь, заставляя ещё сильнее закрыться в себе и жить так, как ему приказывает его папа. Энтони не удаётся забыть то, что он хочет забыть больше всего в своей жизни. Он бы отдал всё, чтобы уничтожить эти воспоминания, но его отец не даёт ему сделать это. Он будто специально при каждой их ссоре напоминает Энтони об этом. Грешник. Вот первое, что приходит в голову Энтони, когда он вспоминает то, что изменило его жизнь навсегда. Даже сейчас, смотря на рассвет и тихую улочку, он думает о ссоре с отцом, которая ещё даже не произошла. У Энтони такое невозмутимое и спокойное лицо, будто ему всё равно. Но это не так. Лишь он сам ощущает тот нервный трепет в груди и беспомощность перед отцом.       «Блин, я такой голодный…» — сделав глубокий вдох, Энтони встал с кровати и подошёл к двери, но остановился, услышав разговор отца и матери в соседней комнате.       «Я лучше не буду есть, чем буду находиться с ним в одной комнате. Всё равно он запретит мне. Я же наказан, как всегда…» — Энтони убрал руку с дверной ручки и обратно упал на слегка скрипучую кровать. Прошло полчаса, а Энтони всё так же лежит на спине, глядя в блеклый, серый потолок. Он вслушивается в каждое движение за дверью и ждёт, когда на кухне никого не будет, чтобы выйти из комнаты и позавтракать одному. Но, как назло, за дверью продолжался разговор родителей. В комнату Энтони зашла его младшая сестра Сара, и он сразу же улыбнулся, как только увидел девочку на пороге.       — Энтони, я могу войти? — ласковым и тихим голосом спрашивает Сара.       — Да, конечно, — Энтони подошёл к сестре и присел на корточки. — Ты что-то хотела?       — Почему ты не идёшь завтракать? Я хочу с тобой… — Сара глянула своим грустным взглядом в глаза Энтони и приложила свою ладошку к плечу брата.       — Ох, Сара… — Энтони тяжело вздохнул, а в груди появились очень неприятные покалывания. — Папа не разрешает. Ты лучше иди, а то он ещё разозлится на тебя…       — Но… я хочу побыть с тобой! Я хочу поиграть с тобой, поговорить, посмеяться…       — Прости меня… — притихло сказал Энтони и крепко обнял Сару. Слёзы потекли по щекам, но он никак не может их остановить. Глаза всё сильнее намокали. «Это всё папа… Из-за его постоянного контроля и этих дурацких наказаний я совсем отдалился от сестёр…» — Я обещаю, что мы проведём время вместе. Будем долго-долго болтать и смеяться. Будем делать всё, что ты захочешь! Обещаю!..       — Правда? Ты обещаешь? — спросила Сара, на что Энтони кивнул в ответ. Он вытер свои слёзы и посмотрел на сестру.       — Мне уже нужно собираться в школу, так что ты иди к родителям, ладно?       — Хорошо, — Сара улыбнулась и обняла Энтони, и вскоре вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Энтони сел на кровать и облокотился спиной и головой о стену.       «Может, всё-таки поесть? Я уже в школе сознание теряю… Ладно, сегодня обойдусь… Надо бы поблагодарить учителя, что помог мне», — Энтони сильно ухватился за живот и сжал футболку, оставляя на ней мелкие складки. Просидев так, в полной тишине, минут пятнадцать, Энтони вышел из комнаты и пошёл в ванную, чтобы умыться и хоть как-то взбодриться. Стоя перед зеркалом в ванной комнате, оперевшись на раковину мокрыми руками, по его лицу стекали капли прохладной воды, а в голове продолжали крутиться тревожные мысли:       «С каждым разом я всё больше и больше ненавижу себя. Всё из-за отца. Хочу как-то дать отпор, постоять за себя, но… я боюсь. Не знаю, чего именно, но боюсь», — Энтони внимательно всматривался в своё отражение, но быстро отвернулся и вышел из ванной.       — Энтони! — крикнул отец. Энтони закатил глаза и недовольно цокнул, направившись на кухню.       — Тебе опять что-то не нравится? Ах да, это же я тебя не устраиваю, да, папа? — Энтони скрестил руки на груди и облокотился плечом о стену.       — Если бы ты вёл себя так, как я прошу, то меня бы устраивало твоё поведение! Сколько раз я говорил тебе не шляться где попало, но ты продолжаешь не слушаться меня! Вчера снова разгуливал с какими-то грешниками, как ты?!       — Да прекрати уже! — Энтони повысил голос и опустил руки, крепко сжав их в кулаки. — Ты только и можешь, что думать обо мне так? Думаешь, что у меня не может быть друзей? Что я не могу гулять с ними после школы? Я то и делаю, что верчу своим задом перед кем попало? Такого ты мнения? У меня нет нормальной жизни из-за твоего контроля!.. Я не маленький ребёнок, чтобы везде и во всём контролировать меня и всё запрещать! — Энтони, не дав отцу вставить и слово, нахмурил брови и быстрым шагом рванул к себе в комнату, хлопая дверью.       «Это всё плохо закончится. Зачем я вообще наговорил столько? Но… я ведь должен был рано или поздно высказаться ему, ведь так? Может быть, всё не так уж и плохо? Может, я смогу хоть немного отвлечься и почувствовать себя более свободным? Хоть на немного… Нужно воспользоваться этой уверенностью в себе, пока она не пропала…» — Энтони вздохнул с небольшим облегчением и подошёл к шкафу, доставая оттуда лёгкий чёрный свитшот и слегка укорочённые чёрные джинсы. Он оделся, положил нужные учебники в рюкзак и вышел из комнаты, направившись в прихожую. Энтони торопливо обул кроссовки и накинул рюкзак на одно плечо, выходя из квартиры. По дороге в школу Энтони с ускоренным сердцебиением думает о том, что бы ему сделать, чтобы и отвлечься, и доказать отцу, что всё, детство прошло, он не посмеет рушить жизнь и решать всё. Энтони так погряз в свои мысли, что не заметил, как очутился в каком-то неизвестном и мрачном районе. Он плохо помнит, как очутился здесь. В голове всплывает лишь асфальт, по которому он шёл. Он шёл туда, куда только глаза глядят, про школу совершенно забыл. Это район «Волков», но Энтони не знал ни кто это, ни того, что здесь вообще может происходить. Он осматривался по сторонам, и взгляд упал на одно из заведений. Это был клуб. Выглядит он довольно непривлекательно, но Энтони почему-то тянуло туда. Ему хотелось войти, чтобы почувствовать расслабление, музыку вокруг, вкус алкоголя, клубную атмосферу и танцы.       «Может, не всё так плохо? Этот клуб далеко от дома, и папа меня здесь искать точно не будет… Нет! Нет, нет!.. О чём я думаю? Я не могу. А вдруг снова…» — Энтони стало не по себе и он пошёл обратно по той дороге, по которой забрёл сюда. Спустя двадцать минут Энтони уже был в школе и сидел в классе за своей партой. Шон только зашёл в кабинет и сразу подошёл к Энтони.       — Энтони… привет. Классный руководитель сказала, что у нас физра сейчас будет. Ты пойдёшь?.. — немного неуверенно спрашивает Шон.       — Нет, я… не буду заниматься.       — А почему? Ты же никогда не пропускал занятия, — Шон сжал лямку рюкзака и чуть наклонился к Энтони, говоря полушёпотом.       — Просто… не хочу… Пошли тогда в зал, — Энтони быстро положил тетради в рюкзак и пошёл вперёд Шона.       «Снова у него что-то случилось… Смогу я помочь как-то? А нужно ли вообще что-то делать?..» — Шон сделал глубокий вдох и пошёл в раздевалку, чтобы переодеться на физкультуру. Он зашёл в довольно просторное помещение и положил рюкзак на деревянную лавочку.       «Хорошо, что никого нет… Нужно быстро переодеться и уходить», — Шон, не теряя времени, открыл свой шкафчик со сменной одеждой и быстро одел спортивные штаны и футболку. Он оставил рюкзак в небольшом шкафчике и вышел из раздевалки, направляясь в спортзал. Прозвенел звонок на урок, и все остальные ученики уже были в большом зале, в котором стояли турники, висели баскетбольные кольца и канаты, в подсобке лежали всякие мячи и скакалки. Все ожидали задания от учителя. Аллен сказал, чтобы все сначала сделали разминку, пробежали несколько кругов, а потом будет игра в баскетбол. Пока ученики занимались, он подошёл к Энтони, который сидит на лавочке, и сел рядом с ним.       — Ты почему не занимаешься? — спросил Аллен, слегка улыбаясь.       — Я… просто… плохо чувствую себя, — Энтони ответил неуверенно и отвёл взгляд от учителя.       — В медпункт ходил? Всё хорошо? — Аллен обращается к Энтони всё так же мягко, чтобы сильно не давить на него.       — М-м-м… Нет, всё нормально… — Энтони поджал губы и на секунду глянул на Аллена, но глаза снова направились куда-то вбок,       — Если будет снова кружиться голова, то ты сразу идти к медсестре, хорошо? С этим шутки плохи.       — Да, хорошо, спасибо… — Энтони немного улыбнулся и почувствовал некое смущение. «Нужно же поблагодарить его за вчерашнее… Ладно, сейчас не время, потом зайду к нему».       — Ты посиди сейчас, но в следующий раз предупреждай, если заниматься на будешь, — спокойно выразился Аллен и встал со скамейки, уходя продолжать проводить урок. Прозвенел звонок с урока, и ученики разошлись по раздевалкам. Шон сел на небольшую деревянную лавочку и поставил рюкзак к себе на колени, доставая из него бутылку воды. Не успел он открыть её, как Леон толкает его за плечо и все вещи из рюкзака выпадают на пол.       — Ты мешаешься, педик, — ехидно сказал Леон, подходя к своему шкафчику. Шон присел на корточки и быстро собрал все принадлежности обратно в рюкзак. Ему было так неприятно и больно, что он сидел, никого не трогал, и тут его взяли и унизили перед остальными одноклассниками. Хотя это не впервой. Он сел на другой конец лавочки и ждёт, пока все выйдут, чтобы самому переодеться. Так было не всегда. Раньше Шон особо не обращал внимания на насмешки Леона. Но со временем слова в его сторону, избиения стали только жёстче, поэтому он начал быть ещё более испуганным, и издевательства всё больше и больше задевают его. Шона всегда обзывали противным или же говорили, что мерзко смотреть на него, когда он переодевается после физкультуры, поэтому ему ничего не остаётся, как сидеть в стороне и ждать, пока в раздевалке никого не останется. Аран переодевался и стоял в стороне, лишь наблюдая, как Леон смеётся над Шоном, но он ничего не говорил. Аран смотрел с призрением, но он не понимал на кого именно: на Шона или на Леона. Его взгляд опустился на пол, а точнее под лавочку, потому что Аран увидел, что под ней что-то лежит. Он подошёл и поднял раскрытый скетчбук Шона. Видимо тот не заметил, что из рюкзака выпал его блокнот.       — Блять! — тихо, но резко выразился Аран. «Это… Это, блять, что такое? Он… совсем страх потерял? Этого мне ещё не хватало...»       — Аран, ты чё? — спрашивает Леон, одевая кофту.       — Не, ничего… — Аран зол, растерян и не знает, что делать с этим скетчбуком. Он захлопывает блокнот и резко выходит из раздевалки, скорым шагом направляясь на улицу. Аран зашёл за школу и сел на небольшую скамейку, положив рядом с собой скетчбук Шона. Аран не может поверить, что он увидел нарисованного себя. Это же был он? Аран не ошибся? Но если это принадлежит Шону, то он не сомневается в том, кого увидел в блокноте. Аран не может уложить в голове, что Шон настолько заинтересован в нём. Хотя всё намного глубже и серьёзней, чем просто интерес, но Аран не признаёт этого. Скорее не может понять и принять то, что Шон так открыто показывает и говорит. Ведь это неправильно, да? Такого нельзя допускать. Таких, как Шон, убивать нужно. Арану легче жить по таким правилам, нежели поразмыслить о своих чувствах. Он уверен, что их нет. Но почему тогда ощущения сейчас другие? Не такие, какие были раньше. Если Арана задумывается над чувствами, то его бросает в дрожь, ему становится страшно. Ему кажется, что между ним и Шоном что-то меняется. Словно на непробиваемой стене появляются маленькие трещины, которые с каждым днём лишь увеличиваются. Может, Аран сильно запутался и ему кажется? Шон, как только переоделся, пошёл вслед за Араном и стоял за углом, сильно сжав в руке предплечье другой.       «Аран как-то поменялся. Не избивает меня, не насмехается, часто приходит сюда и сидит один. Я бы так хотел ему помочь… но у меня нет права лезть», — Шон вздохнул и выглянул из-за угла, посмотрев на Арана, который сам на себя не похож. Он выглядит таким растерянным и одиноким. Шон неспешными и нерешительными шагами подходит к Арану, останавливаясь возле скамейки.       — Аран… Я… что-то не так сделал? Просто ты так посмотрел на меня, будто я… в чём-то провинился… — Шон отвёл взгляд в бок и закусил губу. Он занервничал.       — Я думал, ты хоть что-то понял… — Аран сделал паузу, так и не продолжив предложение. — В одно мы похожи: мы оба тупо на дне. Вот надо было тебе стать… гомиком? Если б не это, то хотя бы ты жил нормально.       — Я… — Шон садится на скамейку рядом с Араном. — Я же не виноват, что такой. Это нельзя изменить… — он нервно перебирает пальцы и наводит взгляд то на Арана, то куда-то в сторону.       — Так, блять, зачем показывать всем какой ты?! И мне жизнь испортил, и себе!.. — Аран опирается локтями на колени и закрывает глаза обеим руками.       — Но… ты же говорил, что… тебе не всё равно. Это тоже неправда?.. Ты вчера… — Шон смотрел на Арана слегка напуганным взглядом, а сердце трепетало то ли от волнения, то ли от его безответной любви, которая сидит прямо перед ним.       — Я не знаю, ясно?! Я тебе говорил, что ничего не знаю, ничего не понимаю!.. — Аран повысил голос, но как только он посмотрел в глаза Шону, сразу же успокоился. Почему так?       — Аран, я… — Шон медленно подвигается к Арану и тянется к его губам, очень хочет коснуться их своими. Сердце у обоих стучало, как бешеное, но каждый ощущал это по-разному: Шон — как что-то приятное и невообразимое, а Аран — как мучительное и больное.       — Чтоб больше такого не делал, понял? — Аран вскочил и нахмурил брови. Он в замешательстве теперь ещё больше. — На, забери эту хрень и не приноси в школу больше. Не смей, — Аран кинул в руки Шона его скетчбук и быстро скрылся за углом школы.       «Откуда у Арана… Он ни за что не должен был увидеть это… Аран так просто всё не оставит. Я во всём виноват… Как я мог допустить, что Аран увидел все эти рисунки?.. И я… чуть не поцеловал его? Что я творю?..» — Шон крепко прижал к груди свой скетчбук и просидел так несколько минут. Вскоре он положил блокнот в рюкзак и с тревожностью внутри всё же пошёл обратно в школу. Шон зашёл в класс английского языка и встал в проходе, смотря на Арана грустными и наполненными страхом глазами, закусив губу. Он быстрым шагом направился к своему месту и сел за парту, подперев щёку рукой, чтобы хоть как-то скрыть своё лицо и взгляд от Арана, который сидит на задней парте. Почему Аран не может отвести взгляд от Шона? Ему всё чаще хочется встретиться взглядом с ним. Но почему? Что он хочет увидеть в этих отчаянных и влюблённых голубых глазах? Аран скорее потеряет ту крохотную надежду понять себя и свои чувства, нежели добьётся хоть какого-то результата. Он не понимает: нужно ли ему всё это или нет. Ему не даёт покоя мысль: «А изменилось вообще хоть что-то? Почему сейчас я должен думать, что мне нужно что-то понимать, закрывать глаза на пидорские значки и эти… рисунки? Чем сейчас отличается от раньше?»       «Хочу прийти в мастерскую и нарисовать его. Не хочу бросать всё из-за того, что Аран увидел мой блокнот с рисунками… В мастерской мне станет легче, я уверен…» — Шон прикрывает глаза и глубоко вздыхает, вскоре доставая учебник по английскому и начиная повторять материал. Закончился второй урок. Энтони идёт по шумному и суетливому коридору, направляясь в тренерскую.       «Чего это я так волнуюсь? Я же просто поблагодарить пришёл, ничего страшного…» — Энтони неловко почесал затылок и сделал облегчающий вдох. Выдох. Он немного нервничает, потому что кроме Шона ему никто и не помогал. Энтони боится сказать простое "спасибо". Боится вымолвить лишнего. Но, несмотря на это, его радовал тот факт, что ему помогли. И совершенно не важно: будь то кто-то из одноклассников либо учитель. Энтони негромко постучал в дверь.       — Да? — раздался голос Аллена из кабинета.       — К Вам можно? Я ненадолго… — спрашивает Энтони, стоя в проходе и выглядывая из-за двери. В тренерской тишина. Часы непрерывно тикают. Разные фотографии и медали красуются на тёмно-серой стене. На столе Аллена остывает его заваренный чай.       — Да, конечно, проходи, — ответил Аллен с лёгкой улыбкой. — У тебя что-то случилось?       — Нет, я… — Энтони вошёл внутрь и от неловкости потёр кофту на предплечье, — я хочу сказать спасибо, что… Вы вчера и сегодня помогли мне.       — В следующий раз, если будешь плохо себя чувствовать, обращайся в медпункт или говори учителю, хорошо? — Аллен подошёл к Энтони и осторожно положил руку на его плечо.       — Я… постараюсь… — Энтони улыбнулся левым уголком рта и отвёл взгляд от Аллена. — Только не говорите ничего родителям, пожалуйста. Я… не хочу, чтобы они что-то знали…       — Хорошо, как скажешь… Если уж ты так не хочешь никому рассказывать, то ты можешь мне рассказать, в любой момент. Я вижу, что тебе тяжело найти общий язык со всеми, с учителями в том числе, так что… если у тебя будет желание, приходи ко мне, — Аллен продолжает говорить спокойным тоном и слегка прикасаться к плечу Энтони.       «Как-то… странно и неудобно это… Но мне почему-то хочется вернуться сюда ещё… Я и не заметил, как волнение и тревога бесследно исчезли… Это потому, что я пришёл к мистеру Келлиану?» — Энтони заулыбался шире и перевёл взгляд на Аллена. — Спасибо, я… Эм… — он ненадолго замолчал, но вскоре продолжил: — Хорошо, я приду сюда, если… понадобится…       — Уже урок начался, так что ты иди, не опаздывай, — Аллен убрал руку с плеча Энтони. Тот кивнул в ответ и вышел из тренерской, медленным шагом направляясь в класс на урок.       «Может, он прав? И мне правда прийти в следующий раз к нему?» — с лёгким трепетом на сердце Энтони открыл дверь в класс и зашёл в него. Вечереет. У Арана не перестаёт всплывать в памяти тот скетчбук, на содержание которого он не знает, как реагировать, то выражение Шона, по которому сразу можно прочитать чего он хочет, и те слегка обветренные губы, которые коснулись бы его, если бы он встал с места на секунду позже.       «Блять! Это ведь ненормально, что я… что он не вылазит у меня из головы… А самое плохое то, что я, блять, никак не могу это контролировать!..» — Аран сидит на кровати и удручённо смотрит на значок в руке, который он уже в течении минут пятнадцати не может бросить в тумбочку. С каждой мыслью о Шоне его стук сердца всё сильнее и быстрее. Почему? В последнее время, кажется, у Аран в жизни слишком много вопроса «почему?». Что бы не случалось между ним и Шоном, – вопрос в голове всё тот же. Он осознал только одно. И это то, что отношение к Шону поменялось. Подавать виду этому никак нельзя, рассказать кому-то тоже, так что Аран закрывает на это глаза и всеми силами пытается не думать об этом, но каждый взгляд Шона на него не даёт этого сделать. Он не понимает, чего хочет: то ли продолжать избивать Шона и оставить всё как раньше, то ли бросать на него свой хмурый взгляд, при этом чувствовать что-то… странное и оставаться в стороне.       «Ещё и родители прицепились со значком… Проблем только не хватало!.. Что папа, что мама… они одинаковые», — Аран сильно сжал в кулак значок, который всё ещё был в его руке, и нахмурил брови, а на душе от одной только мысли о родителях стало так больно. Он сделал глубокий вдох и потянулся к нижнему ящику тумбочки, уже открыл его, но остановился и закрыл обратно. Вместо этого он положил значок в карман своей олимпийки и застегнул его, чтобы точно не потерять. Аран подошёл к столу и взял телефон, набирая Глена.       — Мне бабки нужны. Есть работа какая-то? — сразу спрашивает Аран, как только Глен взял трубку.       — Ха-ха, — посмеялся Глен, — ну-у… деньги есть, ток Хэнк мне немного дал. Если согласен, то приходи, отдам.       — Бля… Лан, я приду скоро. Только давай возле клуба, не хочу сильно светиться у «Волков», — Аран почему-то был недоволен тем, что Глен в этот раз даст меньше денег, чем обычно, но у него нет выбора, и он должен брать всё, пока дают.       — Ага, давай, — Глен бросил трубку. Аран надел чёрное трико с лампасами по бокам, серую футболку и накинул сверху олимпийку. Входная дверь в квартиру хлопнула, и Аран уже спускается по лестнице на улицу. Он быстро ступает по асфальту, направляясь на встречу с Гленом. Настроение паршивое. Хотя когда оно бывало иным? Подавленное и дерьмовое настроение будто стало частью жизни Арана, которую, как ему кажется, никогда не сможет поменять. Сил нет что-либо менять, да и желания тоже. Прохладный ветер слегка развивал тёмные волосы Арана. Солнце медленно уходит за горизонт, и первые звёзды начинают сиять на небе. Убогие и неприметные пятиэтажные дома стоят один возле другого. Уличный свет постепенно зажигается и дороги стали более освещённые. Аран засунул руки в карманы. Он сжал в кулак значок, который лежал в одном из них. Сжимает его так, будто боится потерять, будто это нечто ценное для него. Но так, возможно, считает только его сердце, а он сам думает иначе. Аран был уже на подходе к месту встречи. Дома вокруг обшарпанные, полуразрушенные, неказистые. Вдалеке слышен лай собак, переходящий в вой. Дорога становится всё менее освещённая и ровная. Пустующие улицы. От района так и веет мрачной атмосферой. Пятнадцать минут пролетели, и Аран уже был напротив клуба. Кирпичное здание, из которого приглушённо слышна музыка и громкие разговоры. Глен стоял за углом, облокотившись о стену спиной и скрестив руки на груди.       — Аран! — крикнул Глен и подошёл к нему.       — Давай это… быстрее… — выдал Аран и оглянулся по сторонам.       — Я ж не наркоту даю тебе, чё ты нервничаешь так? Ха-ха-ха, — посмеялся Глен, доставая из кармана штанов немного купюр.       — Обычно больше даёшь. Сейчас туго с товаром или чё? — Аран взял деньги и быстро посчитал все купюры, положив их в карман олимпийки.       — Я тебе и так даю половину того, что мне Хэнк даёт, хотя не должен делать этого. Так что скажи спасибо, что у тебя есть хоть какие-то деньги.       — Хэнк бы мне не платил? Даже если бы я сам работал? — Аран насупленно зыркнул на Глена и слегка забегал глазами.       — Ну-у… не знаю. Он вроде больше никому не платит, кроме меня. Деньги-то его, — он посмотрел на входную дверь в клуб и похрустел пальцами.       «Тогда нахуя я сюда пришёл?..» — к Арану вдруг пришла мысль о том, что он жалеет, что вообще связался с «Волками», но пути назад нет. — Лан… я пошёл. И… спасибо за деньги.       — Ага, — ответил Глен с усмешкой. — Может, пойдём выпьем? — Глен кивнул головой на клуб.       — Не, я пас. Короче… я пойду.       — Как хочешь. Давай, — усмехнулся Глен и быстро скрылся за дверью в помещение.       «Блять! Если бы я не работал с Гленом, то… был бы совсем без денег, что ли? Мне просто повезло? Или как это назвать?» — Аран кинул взгляд на вход в клуб и, сжав зубы, он нахмурился и ринулся в обратный путь домой. Ему было тошно от этих денег. От того, каким образом он их получает и в итоге родители их забирают у него, а потом пропивают. Конечно, он не всегда отдаёт все деньги. Себе тоже оставляет, но, вспоминая как они были заработаны, желание тратить сразу пропадает. Но выхода нет. Это всё, что у него есть. И как бы мучительно не было, нужно жить. Даже после того, как мать увидела радужный значок в тумбочке Арана и рассказала об этом отцу, они не перестают повторять одно и то же: «Давай деньги.» Что отец, что мать бросаются унизительными и мерзкими словами в Арана, бесчисленное количество раз поднимали на него руку, но ему ничего не остаётся, как держать всё в голове, в самой глубине сердца, ведь он один. Одиночество съедает его изнутри, оставляя болючие раны, которые, кажется, никогда не заживут. Где найти хоть какое-то лечение этих ран? Бывает ли вообще такое? А точнее, будет ли у Арана такое лекарство? Если же оно существует. Он идёт не спеша, смотря себе под ноги. Вокруг тишина. Деревья не шелохнутся. Слышно лишь собственное дыхание. И на улице снова одному оставаться не хочется, и домой идти охоты нет. В голове мелькнула мысль, чтобы пойти в то место, где он столкнулся с Шоном, но Аран, конечно, не согласился.       «Ну и чего я вспомнил это? И так херово!..» — подумав про тот день, Аран ускорил свой шаг, направляясь домой. Было всё равно на то, что ему не хотелось сейчас туда. Он просто хотел побыстрее зайти к себе в комнату, плюхнуться на кровать и уснуть, чтобы этот день поскорее закончился. Энтони после школы так и не пошёл домой. Он блуждал по улочкам, куда только ноги занесут. У него такое чувство, будто он в незнакомом ему городе. Столько живописных, спокойных и порой обыкновенных мест повидал. Энтони давно не чувствовал себя столь свободным. Для него прогулка одному – это уже чувство лёгкости на душе.       «Может, не стоит? Но мне так хочется… Странные чувства какие-то…» — Энтони на миг остановился и задумчиво потёр большым пальцем нижнюю губу. Он сделал вдох и направился в клуб, на который совершенно случайно наткнулся утром. Почему именно туда? Зачем? Энтони не знает ответов на вопросы, которые не давали ему покоя, но он желал почувствовать свободу ещё сильнее: горький вкус алкоголя, музыка и танцы вокруг, возможно, новые знакомства. Двадцать минут прошли, как Энтони уже стоял у входа в клуб.       «Такого больше не случится… Папа не прав. Я уже устал от его постоянных упоминаниях об этом…»