Viva London (II)

      Все выходные Ребекка просидела в комнате, иногда спускаясь в репетиционную – во время занятий музыкой ей становилось куда легче. Девушка перестала предпринимать попытки хоть как-то образумить подруг, стало понятно, что они ее никогда не поймут, разве что Вероника, которая, казалось, на ее стороне, но и она была бессильна. Такие решения должны приниматься совместно, а когда половина группы восприняла в штыки все, что пыталась донести Ребекка, исход был очевиден.       Гонсалес иногда заходила проведать Сойер и посмотреть, в каком она состоянии. Девушка понимала, что у Ребекки настали не самые простые времена, ее буквально окружили проблемы, которые разом не решить. Такая забота была приятна, Ребекка каждый раз искренне радовалась Веронике, потому что это был последний человек, который еще стремился хоть как-то поддержать ее и чем-то помочь.       Кроме того, ее угнетали мысли о предстоящей дозаписи с Микки, в последнюю их встречу вокалист из «Heart Stealers» как будто нащупал ее слабое место, не было никакого желания снова с ним встречаться, но это было невозможно. Сазерленд в обязательном порядке приказал явиться в понедельник в студию и продолжать с дуэтом. Смирившись с неизбежным, в начале рабочей недели Ребекка отправилась в студию. Казалось, она была в шаге от того, чтобы не сказать таксисту везти ее в аэропорт, но тут и Эндрю, и девочки действительно были правы, денег у нее не было не то, что на выкуп, даже на билет до Америки.       На записи Эндрю вел себя так, будто в их последнюю встречу ничего не произошло, на его лице как обычно сияла улыбка, а его наигранная радость при встрече с Ребеккой перешла все мыслимые и немыслимые границы.       Сойер была подавлена, ей стало абсолютно все равно, что сейчас будет происходить. Она решила, что легче просто плыть по течению, чем сопротивляться ему, зная, что все равно проиграешь. За совершенные ошибки приходится расплачиваться, и, видимо, сейчас настал тот самый момент.       Почувствовав власть, Эндрю как будто издевался над девушкой: он то и дело ее поправлял, просил перезаписывать некоторые куски песни по множеству раз. Мужчина упивался тем, что Ребекка делала все так, как хотел он, и не возражала ни одному предложению. В его голове даже возникла мысль похвалить Микки за то, как он повлиял на девушку, и не важно, как ему это удалось, ведь разница между прошлой записью и текущей была разительная.       Все то время, что Ребекка была в студии, она постепенно стала укрепляться в мысли, что так и надо действовать дальше – делать то, что велят, и не сопротивляться. Ведь, действительно, так все проблемы как будто улетучиваются. Но в то же время Сойер осознавала, что это уже не она, совсем не та девушка, которая могла выстрелить из ружья в преследователя, потребовать извинений у представителя очень известной музыкальной группы или встать на защиту других. Все жизненные силы ее покинули, осталась только оболочка, тень, и это было совершенно ненормально, не так выглядели ее мечты о музыкальной карьере.       После того, как последний припев был записан, Ребекка начала собирать свои вещи, чтобы скорее покинуть студию и не видеть больше лиц Микки и Эндрю, но тут ее вдруг окликнул продюсер:       – Золушка, а куда ты так быстро? Ведь до двенадцати еще далеко.       Ребекка остолбенела от такого обращения. Она совершенно не знала, что надо ответить, потому что не понимала, к чему Сазерленд это сказал, тем более в своей манере, как будто разговаривает с непослушным ребенком.       – Домой, – в голове девушки крутилось множество ответов, более подходящих для диалога с продюсером и Микки, который поддакивал каждому слову Эндрю. Но она вовремя остановилась от того, чтобы не ответить так грубо, как он того заслуживал, и не спровоцировать очередной поток негатива от Сазерленда, на это никаких сил уже не осталось.       – Тебя отвезет Микки, пусть репортеры вас увидят, – Сазерленд показал на Эттвуда, который стоял позади Ребекки. Молодой человек улыбнулся, ему явно доставлял удовольствие процесс издевательств Эндрю над девушкой. Эттвуд воспринимал это как воспитательный момент в отношении молодых неизвестных музыкантов, которые пока не заслужили более уважительного отношения к себе и своему творчеству.       Такого Ребекка точно не ожидала, она не думала, что после того, что произошло в пятницу, ей снова придется оставаться с Микки наедине, это был какой-то кошмар наяву.       Сойер ничего не ответила, к горлу подкатил ком, ее глаза наполнились слезами. Несмотря на то, что вещи уже были собраны, она продолжала создавать вид активной деятельности. Ребекка точно не хотела, чтобы кто-то увидел все эмоции, которые ее переполняли, так она станет совсем легкой мишенью для этих двоих.       – Ну ты скоро? – Микки терял терпение. Он знал наверняка, что именно ему придется везти Ребекку домой, и был очень этому рад, особенно в свете всего произошедшего.       Ребекка подумала о том, что, наверно, Эттвуд сдастся, если она будет продолжать тянуть время, но это все было чревато тем, что станет еще хуже и Микки начнет себя вести с ней так же, как и Эндрю.       Не сказав ни слова, девушка вышла из студии.       – Молодец, – хлопнул по спине молодого человека Эндрю. По нему было видно, что он доволен тем, как быстро и легко проходила сегодня запись с Ребеккой. Но и Микки он тоже не мог дать расслабиться, поэтому, как только музыкант собрался уходить, Сазерленд продолжил:       – Надеюсь, Сойер хорошо тебя отблагодарила за все те подарки и знаки внимания, что ты ей оказывал? – стоило Эттвуду потупить взгляд, Эндрю довольно улыбнулся. – Ты теряешь хватку, Майкл. Что дальше? Устроим благотворительный концерт в пользу сироток? Тебе же нравится тратить время и деньги, но не получать ничего взамен.       Микки насупился, он негодовал от осознания того, что его, кажется, обвели вокруг пальца, и если бы не Эндрю, он так и не понял бы, что Ребекка просто нагло пользуется всем тем, что Эттвуд ей дает. Слова продюсера были восприняты как сигнал к действию. Пожав руку Сазерленду, он отправился вслед за девушкой.       Выйдя из здания и увидев машину Эттвуда, Ребекка замедлила шаг, почему-то ей хотелось сорваться и убежать сейчас как можно дальше отсюда, но она попыталась убедить себя, что это просто общая усталость от всего происходящего. Сев вперед рядом с водителем, она пристегнулась и отвернулась от Микки, чтобы смотреть в окно и не встречаться с ним взглядом. Мужчина даже не пытался ее как-то поддеть или завести разговор, он просто молча вел машину, Сойер облегченно вздохнула и, устроившись чуть менее напряженно, прикрыла глаза.       В приятной полудреме девушка проехала почти весь путь и, когда она почувствовала, что машина остановилась, она открыла глаза, решив, что уже дома и наконец-то может покинуть автомобиль. Но в окне она увидела лишь непроглядную темень, а не знакомую освещенную улицу у дома. На Ребекку накатила волна паники, она повернула голову в сторону Микки, он заглушил мотор и посмотрел на Сойер.