И для чего мы рождены?!
Солнце, садясь и уже почти касаясь водной глади, окрашивало небо и смешивало все возможные краски природы от небесно-голубого до цветов яркого пламени. Спокойное и невозмутимое море наполняло воздух запахом соли. Жара пахла бурным цветением олеандр. Автомобиль толкался от светофора к светофору. В открытом окне девушка подставляла лицо закатному солнцу, наслаждаясь последними теплыми днями. Туткун нажала на кнопку стеклоподъемника, с сожалением лишая себя прекрасных ароматов лета и моря. Таксист поднял глаза в зеркало заднего вида и заметил, как часто пассажирка поглядывала на часы, нетерпеливо теребила браслет. «Опаздывает», – подумал водитель и, найдя возможность протиснуться, перестроился в левый ряд, настойчиво поджимая машины, толкающиеся в пробке. Наконец миновав затор, водитель начал набирать нужную скорость. Туткун всматривалась в быстро меняющиеся пейзажи. «Тенгри, я ведь обещала не опаздывать. Это все госпожа Чолпан, спихнула самую сложную работу на меня, а сама отправилась в горы с…» – она пыталась подавить улыбку, но мысли все равно рисовали недвусмысленные картинки недавнего прошлого, а именно застуканную начальницу в объятиях мужчины. «Тенгри, ведь он уже лет десять добивался эту женщину, что только ни делал», – оценив упорство Баломира, Туткун заметила, что такси уже почти подъехало к месту назначения. Завернув на узкую улочку, машина притормозила. – Дальше не проехать, пешеходная зона, – объяснил таксист. Расплатившись и поблагодарив водителя, Туткун вышла на оживленный переулок. Нагретый за день воздух сдавливал легкие и добавлял волнения и неясного трепета. Туткун всегда была пунктуальна и не любила опаздывать. И только огромный объем работы, скинутый на ее плечи влюбленной начальницей, не позволил вовремя уйти из офиса. Мотнув головой, откидывая проблемы и заботы, девушка настроилась на приятный вечер в компании подруг, и повод был совершенно особенный – Сырма, стойко пройдя все испытания, посланные ей от Аккыз, все же дождалась предложения от Ямана. И теперь Сырма мстила Аккыз, а заодно и Туткун почти ежедневными встречами или звонками, но этот бушующий поток подруги и не пытались остановить, искренне разделяя счастье будущей невесты. Лето никак не хотело уступать свои права, казалось, что к вечеру становилось еще теплее и даже душно. Влюбленные парочки не спеша прогуливались, а на открытых верандах можно было увидеть небольшие компании молодых ребят. Улочка гудела, и отовсюду доносились музыка, гомон и заливистый смех. Туткун любила подобные места, хоть и нечасто выбиралась. Широкая пешеходная дорожка была вымощена старинной брусчаткой. Оценив выбор обуви – черные утонченные лодочки на высокой шпильке, девушка скептически поморщилась. «Идти нужно аккуратно, иначе я рискую сломать ноги на пути к бару». На то, чтобы сменить строгий офисный образ, абсолютно не было времени. Решив заехать домой переодеться, она рисковала получить еще десяток смс и пропущенных звонков от Сырмы или Аккыз. Поэтому прикинув, что выглядит она, конечно, не как завсегдатая баров, все же расстраивать себя из-за наряда «не к случаю» не стала. Узкая юбка черного цвета, хоть и была дозволительной для офиса длины, выгодно подчеркивала изгибы. Пиджак Туткун даже не стала надевать, перекинув его через руку, и, решив, что блузка без рукавов с игривым звериным принтом смотрится не так уж и строго, заключила, что выглядит вполне сносно. Взглянув на часы, Туткун поняла, что опаздывает уже почти на полчаса. «Интересно, Сырма еще не выдохлась, рассказывая о предстоящей свадьбе?! Может, Тенгри избавит меня от нескончаемого потока сладких восхвалений жениха. Сегодня на повестке обсуждение места проведения торжества», – с улыбкой подумала она. На протяжении месяца она стойко выдержала телефонные звонки, которые могли длиться часами. Сырма без перерыва могла щебетать о Ямане, нарядах, гостях, угощениях, развлекательной программе. Будущая невеста подключила к организации торжества всех близких друзей, каждый помогал советом или делом. Аккыз занималась пригласительными, Батуга взял на себя подбор музыкантов. Туткун не доверила никому выбор зала, обзвонив все возможные места, выбрала самый подходящий, находившийся за городом в горах. В последние дни Сырма витала в облаках и источала вокруг себя романтичное настроение, которое не миновало и Туткун, она будто сама находилась под воздействием эндорфина. Да еще и потерявшая голову Чолпан доказывала ей, что карьера и успех – еще не все составляющие счастья. Вынырнув из своих мыслей, девушка выудила из сумочки телефон, нашла входящее сообщение «Караван сарай» на Небесной аллее. Опоздаешь, пеняй на себя!!!» и несколько предупредительно-угрожающих смайликов. Даже не пытаясь отругать себя мысленно, она пришла к выводу: «Нетерпеливая девчонка в вечном ожидании. Сколько бы Сырма ни пыталась приблизить свою свадьбу, происходит все в нужное время, будто где-то сверху все решено уже за нас». Увидев наружную резную вывеску и глупо улыбаясь собственным мыслям, Туткун толкнула дверь и переступила порог.***
В машине пахло парфюмом и кожей. Мотор успел остыть, а выделенное время для парковки уже почти вышло. Мужчина сбавил звук музыки и оглядел выходящих из офисного здания. – Ну давай же Кая, сколько тебя еще ждать?! – с досадой осознав, что придется прождать еще пару лишних минут, он начал выбивать чечетку пальцами на руле. Темур понимал, что медленно начинал закипать, терпение – последнее из его достоинств, немногочисленных, если верить матери. Ее утренний звонок перед самой тренировкой заставил его задуматься, а не сменить ли ему номер. Вера не теряла надежды наладить отношения с сыном, снова и снова пытаясь объяснить причины своего мерзкого поступка. А когда терпела неудачу, обвиняла его в излишней обидчивости. Но обида Темура давно прошла, а вот желания впускать мать в свою жизнь не осталось. Повезло, что отец не лез под кожу, выясняя причины их разлада. Рассказывать о поступке матери было унизительно. Каждый раз, вспоминая о нем, у Темура проступал липкий пот, и его передергивало от омерзения. Пытаясь отвлечь себя от мыслей о матери, он откинул зеркало водителя, лампочка подсветила свежее рассечение над глазом. «Завтра точно будет отек. А если шрам?!» – насмехаясь над собственными переживаниями о лице, Темур заключил – на кой ему печалиться о шрамах, одним больше, одним меньше. А боль стала верным спутником и другом, которая отрезвляла, остужала пыл и хорошо прочищала мозги. Сегодняшнюю тренировку и вовсе хотелось стереть из памяти. После утреннего звонка – будто специально мать всегда звонила именно утром, делая дальнейший день невыносимым, – Темур стремился в зал за спасительной разрядкой и успокоением. Но ярость не лучший советник, боец обязан думать о стратегии, тактике, разум должен быть чист. Тренировочный зал всегда успокаивал его, здесь все было настоящим без игр и притворств, это была его стихия. Даже размеренные и обычно успокаивающие движения наматывания бинтов на кулаки оказались бесполезными. Не помогли и наставления Салтука. Тот спокойно и размеренно объяснял, какие блоки Темур должен отработать, привёл пример прошлого боя и пропущенных ударов. И ничего. Ничего не помогло. Темур рвался на ринг получить свою долю крови. Тренер поставил его в спарринг с Обаром. Он был опытнее Темура, но точно не сильнее. А когда Темур со звериной яростью в глазах бросил: «Давай в этот раз без нежных поглаживаний», Обар начал без прелюдии с жестких ударов по корпусу, вкладывая в них все имеющиеся в нем напор и силу. Насмехаясь над его попытками пробить оборону, Темур прорычал: «Моя сестра била меня сильнее». Разозлить Обара было непросто, он уже привык к наглому молодому бойцу. А когда Темур решил опустить руки, тренер заорал: «Блоки! Отрабатывай блоки!» – Хочешь подраться, парень? – со злобной ухмылкой сказал Обар. Темур, легко передвигался по рингу, задорно улыбаясь, подначивал соперника сократить расстояние. – Давай, старикан, ты можешь, я в тебя верю. Наконец Обар, просчитав траекторию, поймал Темура на джеб прямо в голову. Горячая кровь тут же залила лицо и ринг. – Ну, это уже что-то, – рассмеялся Темур, смахивая густую кровь на ковер. Обар опустил кулаки. – Еще? – с улыбкой сказал соперник. «Ладно, хорошего понемногу». Получив извинительный хлопок по плечу, Темур ответно похлопал соперника, мысленно поблагодарив за такую необходимую разрядку. Завидев выходящего из здания брата, Темур облегчено выдохнул. Довольный Кая сел на переднее пассажирское сиденье и, смерив лицо брата оценивающим взглядом, сказал: – А что соперник? Жив? – И даже здоров, – ответил с легкой улыбкой Темур, трогаясь с места. – Кузубек звонил, он уже на месте. Сразу в бар? Кая коротко кинул, затем достал телефон и отправил невесте очередное сообщение: «Осталось 39 часов. И ты станешь моей!» Темур наблюдал, как его брат глубоко вдохнул и мечтательно уставился в окно, погружаясь в собственные мысли. Несложно было догадаться, о чем он думал. Последние полгода Темур не узнавал своего старшего брата, любовь окончательно его изменила, заставила продуманного и разумного Каю добиваться внимания девушки и делать порой поступки, совершенно не свойственные ему. Однажды Темуру даже пришлось помогать брату украшать квартиру. Идея с лепестками роз, свечками и вином вызвала у Темура истерический смех, настолько казалась она приторной и уж очень сентиментальной, но, поддавшись на уговоры и даже угрозы, он все же помог Кае. В тот вечер, возвращаясь домой, он впервые почувствовал пустоту. Ту самую пустоту в сердце, которую хотелось заполнить, но, как это сделать, Темур не имел ни малейшего понятия. Женщины не вызывали в Темуре желания творить всю эту романтичную ерунду. Тогда он всерьез задумался: «Наверное я пойму, когда она появится передо мной». Сворачивая в переулок, Темур огляделся, выискивая удобное место для парковки. Машину он планировал оставить на ночь, а не выпить кумыса на мальчишнике брата он посчитал преступлением. Братья вышли из машины и поспешили к бару, миновав оживленную улочку. Уже подойдя ко входу, Кая легко толкнул Темура в бок и шепнул: – Как думаешь, найдется сумасшедшая, которой приглянется твоя разбитая рожа? – Еще слово, и твоя рожа будет такая же, только до свадьбы она уже не заживет, – с игривой усмешкой ответил Темур, отворяя входную дверь. Кая вскинул вверх руки, с улыбкой давая понять, что согласен на мир.***
В приглушенном свете все же без труда можно было разглядеть изысканный интерьер бара. Туткун удивилась, ожидая увидеть простое убранство без лишней роскоши. Хотя «роскошью» дизайн помещения можно было назвать с натяжкой, скорее продуманным до мельчайших деталей. Массивные деревянные столы, грубо сколоченные и состаренные, точно такие же стулья, за барной стойкой виднелись бочонки с алкоголем; пол слегка поскрипывал, на стенах висели гобелены будто из другого столетия, гардины на окнах были из серого льна, что придавало особой аутентичности интерьеру. Единственное, что могло сказать, что сейчас не времена ханства, так это современная техника на небольшой сцене перед таким же небольшим танцполом. Музыканты уже настраивали инструменты, но живая музыка еще не началась. Туткун замешкалась: народу было предостаточно, и пустых столиков почти не было. Пытаясь разглядеть подруг, она обвела глазами зал и наткнулась на машущую ей Сырму. – Я думала, мы тут от старости умрем, пока дождемся тебя, – с наигранным упреком сказала она приближающейся Туткун. – Правда, не моя вина, Чолпан меня загрузила. Чилаир помогал, да какой от него прок, он только отвлекает болтовней, совсем как ты, – быстро протараторила Туткун, поймав сдавленную улыбку Аккыз. – Фух, ну начинай: «Яман, свадьба, люблюнемогу», – уже открыто подначивая, выдала Туткун. Аккыз, уже не сдерживая улыбки, наблюдала за противостоянием подруг. – Не заговаривай мне зубы, я предупреждала тебя, – хитро сузив глаза, сказала Сырма, придвинувшись ближе. – Ты пока закажи что-нибудь, а я придумаю наказание, – давя рвущуюся наружу улыбку, подытожила она. Пока Туткун делала заказ, она краем глаза следила за переговаривающимися и хихикающими девушками. «Что они задумали?! Тенгри, только не караоке». Когда принесли напитки, девушки весело стукнули бокалами и отпили по глотку. Туткун еще раз оглядела зал. Их столик стоял почти у самого танцпола, на возвышении, остальные посетители без умолку галдели, создавая приятный гул, состоящий из разговоров, смеха и звуков бьющихся друг о друга чаш. – Здесь красиво. Откуда ты знаешь это место? – заинтересованно спросила Туткун. Сырма застенчиво уткнула взгляд в стол и сказала: – Я приходила сюда с… Она не успела договорить, как девушки в один голос, дразня Сырму, почти выкрикнули: «С Ямаааном!» – и все трое залились веселым смехом, обращая на себя внимание доброй половины посетителей.***
Подошедшая официантка недобро зыркнула на Темура, пока выставляла с подноса на стол напитки. Кая отметил, что в приглушенном свете все же были сильно заметны раны Темура: над глазом и подбитая губа, делая его похожим на дикого медведя. Темур долго изучал меню, а Кая повернулся к Кузубеку и, кивая на брата, сказал: – Видал, как его по голове приложили, аж почитать захотелось. Темур закрыл меню, вальяжно откинулся на спинку дивана, поднял вверх пять пальцев и начал загибать их по одному, пристально смотря в глаза брата. Его реакция была молниеносной, Кая, смеясь, начал: – Не смей, у меня свадьба в воскресенье! Ладно, все, обещаю, больше не буду! Кузубек посмеивался над забавами братьев, зная их с самого детства, такие перепалки были для него привычными. Заключив мировую, все трое подняли бокалы за предстоящую свадьбу Каи. Темур отпил половину и со звуком поставил чашу на место. В этот момент на весь зал раздался манящий заливистый смех, заставляющий повернуть голову в его направлении.