В мире таком унылом и правильном

***

      Пын — актёр. Невероятно известный, до одури красивый и такой невозможно правильный, что от сладости сводит скулы. Казалось, что он был рождён для того, чтобы стать знаменитым, словно с первых секунд уже стремился к сцене и популярности. Такой человек не мог жить в этом унылом мире серости, поэтому дом его был похож на полёт фантазии самого искусного сказочника.       Его спальня — фантастическая оранжерея, где ароматы смешиваются воедино и проникают в лёгкие густым туманом, доходят даже до головы. Комната погружена в насыщенную зелень листвы и ло́зы на стенах, как уникальный ковёр, который ни один флорист повторить не сможет. Яркие бутоны, как бусины из порванного ожерелья, рассыпаются по этой переливающейся глади. Проблесками проносятся бабочки с крыльями самых удивительных узоров и оседают драгоценными камнями на полотне. Всё искрит, и, кажется, даже дышит, тихонько переговаривается между собой, унося слова на пёстрых крыльях.       Его кухня — ночное небо, с видом на падающие звёзды вместо потолка. Здесь ничего не может помешать ему просто смотреть вверх и думать о несбыточном. Чуть дальше — столовая, стеклянный купол на глубине моря, куда слабо, но всё ещё достаёт солнечный свет. Сердце так и стремится подойти ближе и вглядеться в толщу, где неторопливо плавают тропические рыбки, приветливые черепахи и улыбчивые скаты, подмигивающие и желающие отличного дня. Глядя на это, даже продукты в холодильнике становятся причудливыми ракушками и драгоценными жемчужинами, что слаще сахара на вкус, однако запивать их стоит лишь густым и терпким Млечным Путём над головой, осталось лишь набрать немного в стакан.       Его гостиная — закатное небо. Такое яркое, и даже чуточку приторное. Розовые своды вместо стен, белые и, словно сделанные из самой мягкой на свете ваты, облака вместо пола заполняют собой всё пространство. Слишком неординарно для обычного человека, и мало кто смог бы провести здесь хоть секунду времени, но кто сказал, что Пын обычный? Именно поэтому уже через пару мгновений он с головой погружается в одно из облаков, кутается и обнимает, вдыхая запах, до боли похожий на сладкую сахарную вату. Его обнимает тяжёлая нега, тело увязает, и кажется, что лежит он теперь на большой и пушистой альпаке.       Вдалеке раздаётся хлопок входной двери, но сил подняться вовсе нет, как и желания. Лишь когда шаги затихают, и в дверном проёме показывается силуэт, он опирается на локти и поворачивает голову. Улыбка сразу же расплывается на лице.       Это пришёл Талэй.       Он смотрит на него несколько секунд, пока на чужом лице не появляется хмурость.       — Ты опять употреблял?       Пын немного обиженно дует губы и неумело встаёт, в намерении подойти к собеседнику, но ноги не держат, и он падает в объятия парня. В принципе, исход тот же, что и хотелось.       — Ты ведь знаешь, что я по-другому не могу, что я не могу отказаться, — бубнит он в плечо, и ослабшими руками пытается обнять в ответ.       — Да очнись же ты наконец.       По лицу прилетает пощёчина, а голос становится громче и грубее.       Нет, он бы так не поступил.       Пын поднимает взгляд, и картинка начинает проясняться. Перед ним стоит его менеджер, удерживающий от падения.       — Что ты здесь делаешь?       Но ответа не последовало, тот лишь тяжело и обречённо вздохнул, отодвинул от себя Пына и пошёл к выходу.       — Закрывай хотя бы дверь, — агрессивно бросил он и исчезнул из поля зрения.       Картина вокруг пеленой сходила с глаз и прояснялась. Оранжерея, облака, звёзды — всё это лишь бездушная и серая квартира, а вместо моря и скатов за окном был только тяжёлый смог густонаселённого города. От бессилия остаётся только медленно ползти по стене вниз.       Пын — актёр. Невероятно известный, до одури красивый и такой невозможно правильный, что от сладости сводит скулы. У него есть всё: слава, деньги, внешность, успешная карьера. Однако одно оставалось ему недоступным. И это было счастье. Он побывал в параллельном мире и вернулся оттуда, но у Талэя не получилось. Пын не смог уберечь своё море, не смог защищать его и заботиться. От отчаяния он стал употреблять и тогда в первый раз увидел образ Талэя, такого родного, совсем рядом, после этого остановиться он не мог. Ведь хотя бы так у него есть шанс увидеть его, быть рядом, даже если это всё было ложью, но это казалось таким правильным. За это время он кардинально изменился, сильно похудел, щёки впали, под глазами пролегли мешки, от жизнерадостного человека не осталось и следа. Жалкое зрелище.       Чем больше Пын думал, тем хуже ему становилось, он полностью лёг на пол и поджал ноги к груди. Хотелось плакать, но сил не было, было плохо, безумно плохо, его трясло, тошнило, знобило. Лёжа на холодном полу в полупустой серой квартире ему больше всего хотелось, чтобы всё это оказалось кошмарным сном.       — Пожалуйста, вернись, я не могу без тебя, — дрожал тихий голос.       Но Пын больше никогда не увидит своё море.