Гроза

      С наступлением грозы всё вокруг замирает, наступает звенящая тишина, давление падает. Ветер гонит пыль, а ласточки стремятся к земле, чтобы укрыться от наступающей стихии, испуганно крича. Небо раскалывается пополам.       В палате пахнет лекарствами, кажется, этот запах пропитал всё — одежду, рыжие волосы, кожу, забираясь внутрь. Вскроешь вены — и кровь будет пахнуть палатой психиатрической больницы.       В палате пахнет сумасшествием — едкий аромат удушает, не давая сделать глоток воздуха полной грудью. Грудную клетку сжимают тиски, заставляя беспомощно смотреть по сторонам, безмолвно просить помощи. В синих глазах плещется мольба о пощаде. Небо раскалывается на части. Гром раздаётся в свинцовом небе, оглушая и на секунду заставляя забыть о происходящем. Паника немного отступает и мышью забивается в угол, не желая показываться в ближайшее время.       Он выдыхает и тяжело откидывается на кровать. Сидеть на холодном полу не очень комфортно, особенно, когда все чувства вернулись. Теперь он ощущает холод и сырость — дождь ещё не пошёл, но каждой клеточкой тела он чувствует его приближение, чувствует, что грядёт что-то, что сегодня изменит его жизнь. За свинцовыми тучами скрывается зло, не такое страшное, как он сам, но от этой мысли ни капли не легче. Взлохматив рыжие волосы, парень облизывает пересохшие губы. Панические атаки оставляют за собой горечь, рот вяжет, хочется пить, даже капля воды облегчит его страдания.       Серёжа боится грозы.       Боится до панической атаки, которая сажает в клетку из его страданий, запирает её на засов, не выпуская до самого окончания стихии. В детстве всё было проще — его лавандовое одеяло в приюте спасало от всех бед и кошмаров, было надёжным щитом, крепостью, что он построил. В которой готов был спрятаться от целого мира вместе со своим рыцарем. Только рыцаря больше нет, а обрывки лавандового замка остались лишь отголосками в памяти. В сказках с хорошим концом такого не бывает, обычно в них добро побеждает зло, а король остаётся со своим верным рыцарем.       В сказках с хорошим концом чудовищ побеждают; они не стоят у тебя за спиной, не прячутся в каждой тени, не хватают тебя за ноги по ночам. В каждом тш-тш-тш-шорохе ты не слышишь их шаги и смех.       Серёжа устал прятаться от собственной тени, из которой вырастает Птица и смеётся уже над ухом, обжигая гнилым дыханием, словно стервятник, наевшийся падали. Парень жмурится, закрывает уши руками, представляя, что всё происходящее — лишь сон и выдумка, Птицы не существует.       — Как может не существовать половина тебя? — каркает над ухом, заставляя испуганно вздрогнуть и открыть глаза. Он встречается взглядом с частью себя — у неё жёлтые глаза, острые клыки, виднеющиеся из-под кривой ухмылки. Птица смеётся, и её смех разрушает тишину в комнате.       Вспышка озаряет комнату, отбрасывая огромную тень чудовища на стену, глаза сверкают, а Сергей пытается спрятаться, только прятаться некуда — он сидит на ледяном сыром полу, привалившись спиной к кровати. Обхватив колени, рыжеволосый прячет в них лицо. Если сосчитать до ста, можно представить, что всё происходящее — театр абсурда, в котором он играет главную роль.       Языки молний лижут небо, а Птица касается острыми когтями подбородка парня, заставляя смотреть на себя. Перед ним — его злая копия, его вторая личность, та, что не скрывает свои чувства. Серёже противно от себя самого — он настолько слаб, что не в силах побороть свою вторую личность, более сильную. Борьба с самим собой, со своими чувствами… всё это так интересно, да?       — Даже так ты от этого не убежишь. Ты — это я, — Птица облизывается, скользким языком проводит по щеке.       Серёжа поджимает губы, словно маленький обиженный ребёнок, и хмурится. Безумную ночь гром раскалывает пополам, в чёрные щели темноты хлынул запах свежести — начался дождь. Одиночество буквально осязаемо — протяни руку и дотронешься.       Серёже страшно, он не хочет разговаривать с Птицей, игнорируя её очередные порывы. Птица злится, и острые когти царапают щёку — становится мокро и липко. Серёжа всхлипывает, но не даёт отчаянию захватить его в свою ловушку, хватит на сегодня грозы, которая разыгралась ни на шутку. Молния клыками впивается в небо, разрывает его и пускает белые нити, пока Серёжа, кусая губы, молит Бога о том, чтобы всё поскорее закончилось. Его колени дрожат, а участившийся пульс, казалось, отбивает «Грозу» Вивальди. Только у Бога сегодня другие планы, и ему нет дела до него.       Серёжа закрывает глаза в очередной попытке спрятаться, чувства обостряются — он слышит звук удара дождя об окно его палаты, слышит его зов. По легендам во время грозы бог грома, Тор Одинсон, едет на своей колеснице и ищет непослушных детей. Но у Серёжи есть свой Бог, который ищет его уже давно.       Хлопок двери и её удар о стену заставляют Птицу испуганно каркнуть и отступить в тень. Разумовский боится открыть глаза.       Тёплые прикосновения кажутся чуждыми — Сергей не сразу понимает, что это не его сон, всё происходит наяву — он открывает голубые глаза, в которых ещё остались жёлтые вспышки, и видит его.       Олег пришёл вслед за дождём.       — Олег…       Ему не нужно спрашивать — он чувствует тугой комок страха в его горле, чувствует, как напряжены мышцы. Пальцы беспомощно хватаются за ткань чёрной водолазки, глаза зажмуриваются до пятен, и Серёжа вдыхает. Несколько тугих глотков, и лёгкие наполняются желанным воздухом. Волков заключает его в объятия и касается носом шеи. От Сергея пахнет одиночеством, болью и обидой. Обидой на то, что Олег его так надолго оставил одного.       — Прости меня.       — Ты долго.       От Олега пахнет жарким солнцем, солёным ветром и морем. Пахнет свободой. Волков касается свежей царапины на щеке Разумовского, отчего тот чуть морщится — она ещё не затянулась. Олег вслед за Птицей проводит языком по его щеке и облизывает шрам, солоноватый вкус крови врывается в рот, и Волков довольно жмурится, зализывая раны своего соратника.       — Я ждал тебя. Так долго ждал, что, казалось, сошёл с ума, — Разумовский жмётся ближе к Олегу, сокращая между ними расстояние до пары миллиметров. Рука ныряет под водолазку, касается напряжённой спины, покрытой отметинами-шрамами. Серёжа просит стать ближе, он так соскучился по теплу человеческого тела. Соскучился по человеку, который являлся к нему лишь во снах последние годы. Он помнил его запах — терпкий запах сандала, свежего утра в лесу. Помнил его голос, помнил его взгляд и прикосновения рук с шершавой кожей. — Не уходи, — просит Серёжа, царапая его спину. Он немного запрокидывает голову, оголяя шею для поцелуев, с чем Олег не медлит. Сухие губы касаются нежной кожи, обжигают горячим дыханием. — Больше я никуда не уйду. Эта гроза не будет похожа на все остальные.