По воле Вселенной

Лёжа на снегу, я уставилась в серое небо, через него били редкие лучи солнца. Моё тело пульсировало. Сбитое дыхание и хаотичное выстукивание сердце медленно выравнивалось. Закрыв глаза, я почувствовала, как неосязаемо моего лица касался луч света, пробившегося сквозь серую хворь неба. Хруст снега, голоса где-то далеко расходились уже по непривычно тихому месту. В душе я была готова послышать снова бесовской рёв, но было тихо. Голоса и чваканье шагов усиливались. Сколько бы не было боёв позади. Каждый я воспринимала как последний… Иначе было нельзя… Свет заслонили чёрные фигуры, я открыла глаза. Григорий опирался на улыбающегося Амирана. На лице Анны было беспокойство. Михаил просто излучал своими карими глазами искреннюю радость и ликование. Он подал мне руку, оперившись на неё я стала медленно вставать. Серебряное одеяло зимы давно укутало опушку леса, преобразило его поистине сказочное зрелище. Ветви деревьев, лишённые зелёных нарядов, приобрели холодные оттенки, словно стражи, замершие во времени. Тишина снова господствует в этом уголке природного величия. Сейчас я рассмотрела их лица ближе. У Григория была глубокая ссадина на голове. Его чёрные волосы налипли к ране. — У тебя кровь! Что у тебя в этих склянках? Есть экстракт бадьяна? — озабоченно произнесла я. — Не стоит её тратить. Рана—пустяк, мелкая царапина. — Не пустяк! — вмешалась Анна. — Смотри! Девушка взмахнула рукой, в воздухе появились диаграммы. Она приблизила часть головы. Там были мелкие осколки кости рядом с мозгом. Ещё чуть-чуть и Григорий нежилец. — Мне нужно экстракт бадьяна и любое усиливающие магию зелье. — я уставилась на склянки. Я бегала глазами по бутылочкам. Одну нашла. Я с тяжестью подняла руки, они дрожали. Я вытащила из ремня настойку. — На счёт второго. Есть экспериментальное зелье моего производства. Красная баночка. Но оно может быть опасно. — державшись за голову произнёс Григорий. — Нет времени на раздумья. — я вытащила единственную красную субстанцию. На вид она была густая со странными чёрными вкраплениями. Я откупорила крышку, из баночки вырвался отвратительный резкий запах тухлых яиц и, похоже, лука. Дрожащими руками я поднесла баночку ко рту. Григорий дёрнул меня за локоть. — Может не стоит? Я в порядке! — он пытался натянуть убедительную улыбку. Кровь со лба потекла ему по губам, окрасив белые зубы. — Стоит. — я залпом выпила эту мерзкую субстанцию еле сдерживая рвотные позывы. Вкус был просто мерзкий, без возможности разобрать, что это. Я кинула бутылочку на снег. Дрожь в руках медленно унималась. Сердце снова начало отбивать неугомонный танец чечётки. Кровь с головы Григория уже окрашивала белые паутинки снега у его ног. Терять времени больше нельзя. Я протянула руки к голове раненого парня. Взглянув на диаграмму, я начала медленно двигать осколки костей на место. Лобная кость одна из самых твёрдых в черепе человека, тяжело поддавалась лечению. Медленно вытягивая осколки и сливая их воедино, не должно быть ошибок. Лечить Амирана было куда проще, мягкая ткань легко поддавалась, а я была полна сил и полностью сосредоточена. — Аккуратней! — пропищала Анна, сбивая меня. Я дёрнулась, осколок вернулся на место. — Да чтоб тебя Анна! Замолчи! И передвинь диаграмму ко мне поближе. — я яростно огрызнулась на неё. Мне в ту же секунду захотелось прерваться и заколдовать её мерзкие пухлые губки. — Всё хорошо! Не учи Марину как ей правильно исцелять. Она мне жизнь спас… — не успел сказать Мусабаев. — Та заткнитесь вы все! — прокричала я. Все на меня недовольно уставились, но при этом закрыли свои болтливые рты. Пот уже стекал с моего лба крупными каплями. Я собирала его кости, как пазл. Единственный ориентир в кровавом море с костными рифами была диаграмма. И наконец последний кусочек встал на место, кости черепа были в целости. Я откупорила настойку бадьяна и поднесла к ранам, из стеклянной пипетки прокапала желтоватая жидкость и раны будто прижглись и стали медленно затягиваться. — Мы все тебе обязаны жизнью Марина. — начал Григорий. — Да, тогда вы все поможете мне в моём деле. Иначе я могу запросто забрать всё. — каждый мой мускул был напряжён. Мне хотелось броситься на этих недомагов. Казалось, что я готова пыланием огня растопить эту снежную зиму! Но кровь будто медленно стала отливать от моего лица, мышцы расслаблялись, снова появился легкий тремор. Меня стало дурманить. Глаза медленно расфокусировывались, я пошатнулась на месте. Кто-то сзади меня крепко ухватил и снова поставил на ноги. — Всё в порядке. Это побочное действие моего зелья. Оно уже проходит. — Григорий обнял меня. Я хотела потянуться в ответ, но наткнулась на острые шипы на плечах куртки и больно укололась. — Да что за… — начала я. — Не волнуйся. — прошептал Григорий снял мою белую перчатку и засунул в рот мой раненый палец. Анна взвизгнула и отвернулась. — Хватит уже! С тебя никудышный лекарь! — проговорил Михаил. Молчанов выпустил мой палец из влажной и тёплой тюрьмы. — Ну я помогаю, как могу. Ведь всё прошло. — невинная улыбка застыла на лице Григория. — Что за дело? — сделал шаг ко мне Амиран. — Дело? — я уже забыла, что говорила, но тут я будто прозрела. — Мне нужна библиотека. Нужно найти в ней книги о временных проклятьях. — Тогда вперёд! — сказал Григорий и пошаркал по снегу. Мы шли снова к горе. Я натянула свою кровавую перчатку. Анна уже не смотрела на меня, делая вид, что меня не существует. Все шли в полном молчании, зимний ветер затихал и стал беречь атмосферу покоя. Будто невидимые феи создали купол безмятежности. Игристая белизна снежных холмов блистала на солнце драгоценными переливами. Мы дошли. Спускались по каменным лестницам, снова нырнувшие в поток бескрайной жизни. Теперь молча. Мы вернулись другими. На мне лежал крест спасателя и бесовского указчика. Все были напряжены. От одного моего взгляда их всех бросало в невиданную тревогу, кроме Григория. Ему было радостно и безмятежно, чуть ли не скача, перебирался через потоки людей. Которые то и дело оборачивались на наши кровавые одеяния. Мы приближались к дверям библиотеки. — Мы не можем идти туда в таком виде! — тонко проговорила Анна. — Ну и что ты предлагаешь? Переодеваться в одежду для библиотеки? — я попыталась сжать пальцы в кулак, но руки меня не слушали. — Сними хоть свои грязные перчатки. — непривычно тихо сказала Анна. — Хорошо. — я стянула их. — Надеюсь, ты довольна! Анна ничего мне не ответила. Они знали, чем мне обязаны. Знали, что я для них сделала. Я рискую тут жизнью. А она думает лишь о перчатках и, наверное, о своей мамаше! Волны приливов зверской ярости начинали туманить мой разум. Я толкнула размазанные в моём поле зрения двустворчатые двери библиотеки. Куча ненавистных и пыльных книг давили со всех сторон. Старые дряблые профессора потирали свои очки и монокли при танце пламени зажжённых свечей. Мы прошли ещё глубже. — Здравствуй Казимир, нам нужны книги о времени и… — Григорий перевёл взгляд на меня. — О временных проклятьях, которые создают временную петлю! — раздражённо сказала я. — Ох… Это же запретные книги. Я не могу вас пустить к ним. — Это ещё почему? Я нащупала палочку свободной от перчаток рукой. Похоже, уроки Грюма не были бесполезны. В моей голове эхом отдавался рычащий голос профессора: Империус… Империус… Мои пальцы машинально сжали палочку. Костяшки побелели, а ногти до крови впились в кожу. Это меня отрезвило. Я выдохнула, напряженный поток снова хлынул куда-то вниз и исчез. Я продолжила слушать разговор Григория и библиотекаря Казимира. — Хорошо. Приходите ночью. Я проведу вас в запрещённый отдел. — Премного тебе благодарен. Откланиваюсь. — Идёмте. Сами всё слышали, ребята. Мы побрели в школу. Все разошлись по своим комнатам. Я отправилась за Григорием. Синяя форма всё больше преобладала над всеми остальными, знак того, что мы пришли в отделение Ярила. Мы зашли в комнату, я уселась на деревянный стул у печи. Григорий стягивал пояс и запачканную кровью куртку. — Можешь занимать любую кровать. Уже все младшие курсы сегодня уехали. — Спасибо. — Не стоит благодарности. — Григорий подошёл и схватил соседний стул присел рядом. — Где ты такому целительству научилась? Не все настоящие целители в больницах на такое способны. — У меня просто дар. — я отвела взгляд от его пристально наблюдающих голубых глаз. — Пожалуйста, давай сменим тему. — Хорошо. — он смахнул с глаз пропитавшиеся кровью чёрные локоны. — Слушай… Григорий уселся задом наперёд на стул. Будто наседка не мог найти место, ерзал и трогал волосы поочерёдно. — Да. Я вся во внимании. — Почему ты не отвечала на письма? Я писал их пачками. — Что?! — мои глаза расширились. — Это ты мне не писал. Я решилась отправить тебе письмо, но похоже ты его не получил. — Я не стал бы врать. Мне и незачем. Наверно ты мои письма потеряла в потоках записочек твоих поклонников. — Молчанов сложил локти на спинку стула. — Ты видел мою сову Полюс? — задумчиво спросила я. — Нет, мне вообще письма из Англии не приходили. — Григорий неумолимо трепал свои волосы, и тут он резко выпалил. — Ты же не из России. Мой отец… он… Он навёл на тебя справки. И никакой Марины Тогтогановой не существует. Есть лишь Мария и её всего пять лет. — Что? Это ошибка. Просто… Ты не знаешь. Меня оставили ещё в младенчестве… — я закрыла лицо руками. — Перестань. Я сочувствую тебе, Марина Феникс. — Григорий сделал длинную паузу. — Но это же неправда. — Что? Да как ты можешь? — я встала со стула. — Марина, прекрати. Я знаю правду. Я изучаю таких… Как ты… — он встал напротив. — Каких? — я отшагнула назад. — Ну, прекрати. Фей, конечно. Я выпучила глаза и застыла как статуя. Без возможности двинуться, чувствовала, как мурашки бегают по телу. — Никаких фей не существует! По крайней мере, моего размера. — я выдавила нервный смешок. — Не волнуйся, я никому не рассказывал. Я понял ещё с самой первой встречи. Ты фея и отряда «Общительных» с аристократическими повадками, высокая, с нежными чертами лица. Хрупкая, добродушная и у тебя есть возможность совокупляться со смертными. — Постой! Отряды, спаривания. Мы точно о феях говорим? Скорее, может, это простые бабочки. Или наши местные цветочные подобия пикси. — Я долго пытаюсь доказать, что есть разные волшебные измерения. Но это научное исследование не продвигается без надёжного основания. — он прошёл к полке и вытащил огромный талмуд с металлическим замком. Григорий потянул цепочку на шее, на ней висел маленький ключик. Звучный щелчок и книга уже распахнулась на первых страницах. Я подошла взглянуть поближе на эту книгу. В ней было много зарисовок крыльев бабочек и стрекоз. — Можно? — я взглянула на Молчанова, он кивнул. Я пролистнула дальше, «Оглавление. Феи и их измерение. Как определить фею среди волшебников? Мир не значит нет войны. Похищение детей или зачем им люди? Бессмертные ангелы или посланники смерти? Защита от фей…» Пролистывая страницы, я замечала пометки и сноски иногда корявым подчерком, будто автор куда-то спешил. Плавные линии трепетно прорисованных фей в лесных чащах, на цветах и деревьях. Все рисунки были выполнены чёрными чернилами без единого прореха. — А куда ты прячешь свои крылья? Вопрос поставил меня в тупик. Я задумалась. — Никуда, они просто исчезают, когда я без превращения. — образовалась неловкая пауза. — Эта книга, наверное, рассказывает о других феях. Бессмертных, полностью объединённых с природой, как одно целое. Я хотела бы помочь, но это не мой профиль. — Но ведь ты правда фея? — Я не такая фея, как из этой рукописи. — Может, когда-нибудь и этот мир узнает о таких, как я. — Расскажи мне о своём мире. Пожалуйста! — Молчанов вцепился за мой локоть. — У нас всё совсем по-другому. Ладно. Я помогу тебе написать новую книгу, но не сегодня. Что ты ещё хочешь от меня услышать? — Я просто рад, что ты согласилась мне помочь. — его улыбку резко смыло. — Сейчас мне нужно пойти к моему папаше. Можешь остаться тут. — Постой. Я была у твоего отца. Он писал письмо на моё имя или читал письмо, адресованное мне. Он резко вошёл я не смогла прочесть полностью. — Любопытно. Я же стёр ему все воспоминание о тебе, кроме твоего перевода в Хогвартс. — Григорий задумчиво протягивал слова. — Ты сделал что? — Он был в бешенстве и непонимании. Тогтогановой нет. В Магической России тебя никто не знает. Мне пришлось. Поэтому я надеюсь, что ты мне премного благодарна. — Чувствую нотки корысти и любопытства. — Феи такие проницательные. Это занимательно. — Это написано у тебя на лице. Пойдём уже. Очистившись от крови, мы вышли в коридоры. Гул ребятни утих. Запоздалые ученики тащили свои чемоданы и прощались на новогодние каникулы со своими школьными друзьями. Сводчатые потолки коридоров украшал разноцветный извилистый орнамент цветочных мотивов. Который провожал всех уходящих зевак. Григорий сразу же ринулся к двери директора и начал разговор. — Привет. Я закончил задание. Это было огромное кровожадное Лихо. Как видишь, мы победили. Хотя оно пыталось нас прихлопнуть. — Отчёт мне на стол к завтрашнему вечеру. — холодно ответил Святослав. — Надеюсь без жертв, а то как всегда. Ещё неделю будете в больничном крыле главные гости. — Всё нормально. Не единой царапинки. — Что-то ещё? Я очень занят! — Святослав перебирал скипы бумаг и периодически что-то помечал. — Письмо не приходило Марине Феникс? — Кому? — Мне! — я подняла руку в верх, будто пыталась ответить на лёгкий школьный вопрос. — А… Вы барышня. Ничего вам не приходило. Да и с чего это сюда приходить ему? Не отвлекайте меня по мелким пустякам. — Ты точно уверен? А мне что-то приходило? Директор резко остановился и громко стукнул бумагой по столу. — Я дам вам один совет, детишки, и надеюсь вы меня поймёте. Когда ты Григорий хочешь, чтобы всё прыгали под твою дудку, ты забываешь о чувствах других. А вы, Марина, лучше возвращайтесь к себе домой или обратно в Англию. Насчёт писем, думаю, ты, Григорий уже догадался. Я закончил. Вы свободны. Глаза Григория залились гневом, он яро развернулся и выскочил за дверь. Я кинулась за ним. Я догнала его и сильно одернула за плечо. — Что случилось? Чего ты такой взъерошенный? — Анна. — отрезал Молчанов. — Что Анна? — тупо покосилась я на него. — Она опять всё навыдумывала. Я думаю, письма она забирала. Как-то перехватывала их до того, как они попадут к тебе или ко мне. — Зачем ей это? — Не знаю… Может приревновала. Чернобог её знает, что в голове таится у неё. — Ночью мы сможем с ней поговорить. Сейчас стоит вернуться в комнату и немного отдохнуть. Когда мы зашли в комнату, то повалились на постели. Я пролежала до назначенного времени. Уже стемнело. Заколдованные окна испускали прозрачный серебристый свет луны. Печь откидывала огромную чёрную тень на деревянные двери. Шкуры животных на полу создавали впечатления травяных кочек на почти безжизненной земле. В полумраке Григорий погладил меня по спине и сказал, что нам пора выходить. Мы вышли. Паутины серебряного света дымкой расходились во тьме пустых и тихих коридоров. Я шла за брюнетом. В его волосах лучи света путались и создавали тонкую магическую вуаль. Он был хорош собой. За его широкой спиной я практически ничего не видела. Поэтому лишь слепо шла, пытаясь не отставать. Внезапно Григорий остановился, и я грубо врезалась в него. — Чего ты… — он зажал мне рот и поднёс палец к своим губам в знак тишины. Жестами показал, что пойдёт проверить, что там такое. Я осталась стоять на месте. Через некоторое время я услышала несколько тяжёлых шагов и звук железа. Я тихо пошла прочь от него, но шум не стихал. Я шла всё быстрее и быстрее, завернула за угол, следующий, всё ещё отчётливо его слышала. В тупике коридора я увидела тёмную дверь с поблёскивающей стальной отделкой. Я ринулась к ней в надежде оторваться от неизвестных преследователей. Дёрнув её, я поняла, что она закрыта. Я достала палочку. — Аллохоморе, — это сработало, дверь отперлась со страшным скрипом. Железный звук и гулкий топот усилился, я закрыла двери. Полная темнота, глаз хоть выколи. В этот момент дверь резко отворилась. Я встала за ней. Затем послышался мужской разговор. — Ну вот, ты параноик, Иван. Тут нет никого. Опять лаптя кто-то пустил в школу. Утром его отловим. — Там точно кто-то был. — Та, прекрати… — дверь уже захлопнулась. Сердце опустилось в пятки от страха, и только сейчас я заметила невероятно громкое отстукивание и пульсацию. Я решила осмотреться, пока по моему предположению стража не отойдёт подальше. — Сияние солнца! — комнату озарил шар света. Глаза немного заболели от резкого света, и я на секунду зажмурилась, открыв глаза я обнаружила, что это совсем не комната, а огромный зал с многочисленными картинами в посеребрённых рамах. И три огромные статуи находились посередине. Сделанные они были из непонятного материала, но очень тонко и гармонично. Каждая морщинка и мускул были идеальны. А волосы будто и взаправду развиваются на неощутимом мне ветру. Я отвлеклась от любования, дверь снова заскрипела, я погасила свет и спряталась за скульптурами. Мужской голос произнёс — Кандейлас инфламаре. Все до единой свечи зажглись. Я приготовилась атаковать, мои руки уже холодели от ледяного заклинания. Я шустро выскользнула из своего укрытия — Ледяная изморозь. Стрела почти долетела, я пригляделась, это Григорий. Я протянула руку и остановила заклинание прямо перед его носом. — Холодный приём ты мне оказала, красавица. — ледяной ком висел перед ним. Я стиснула руку в кулак, и лёд рассыпался. — Я не думала, что это ты. Как ты нашёл меня? — Поисковое заклинание – отличная штука. — он потёр свой перстень с чёрным агатом. — Отличное укрытие — зал Тёмных Предков. Я снова загляделась на статуи. — Это Чернобог, его жена Марена и сын Кащей Бессмертный. Самые великие божества на стороне тьмы. — Григорий отошёл к картинам, — Тут есть и твоя тёска Марина Игнатьевна. Вот она на картине рядом с Горынычем нарисована. Прекрасная девушка смотрела на меня свысока картины. Длинная русая коса спадала на плечо, глаза, словно густой зеленый лес. Не было в ней никакого зла, и ласки тоже, она была холодна и надменна. — А что она сделала? Григорий будто ждал моего вопроса и широко улыбнулся. — Она была ведьмой и любовницей Горыныча. Я пренебрежительно оглядела соседнее полотно. Трёхглавый красный дракон, из двух пастей выходил огонь, а средняя пристально со злым укором глядела на меня. — Его? Но как? — я смутилась. Григорий не смог сдержать смеха, а я залилась краской. — Если это шутка, то она несмешная. — надулась я. — Да правда это. Он умел перевоплощаться в красивых мужчин и соблазнял девушек, забирая у них жизненные силы. Были исключения, ведьмы, такие как Марина. Которые очень даже были не против провести ночи с прекрасным Горынычем. — Григорий вытер слезы смеха. — Слушай дальше. Как-то в день таких утех проходил мимо Добрыня Никитич и выстрелил из лука в пролетавшего голубя, но промахнулся и попал в дом Марины. Горыныч ушёл, а вот Марина вышла на крыльцо и стала разбираться с разбойником. Просила извинений и починки дома. Добрыня упёрся, мол это случайность, а с домом всё хорошо, только стрелу вытащить. Марина, не выдержав наглости сначала привораживает богатыря, а затем превращает его в тура с золотыми рогами. Я считаю, что поделом ему. Но к сожалению, под натиском добрых сил колдунья должна была выйти замуж и расколдовать богатыря. — И она сделала это? — с нетерпением я ждала развязки. — К своему ужасу, она это сделала и чуть не поплатилась жизнью. — Что? Разве зло слушает свет? Я бы не стала его расколдовывать. — А кто сказал, что есть чистое зло и добро всё условно. Мир это просто оттенки серого, в которых ты сам находишь чёрное и белое. — Григорий осмотрел меня, — Ты сама только что сказала о своём решении. Может оно позиционироваться как доброе? Или всё же оно просто справедливое. — Справедливость — это путь добра. — возразила я. — Верно, но дослушай рассказ. После свадьбы колдунья сдержала своё слово. Расколдовала богатыря, но вот Добрыня был полон гнева, обиды и ревности. Униженный и оскорблённый, он схватился за меч и попытался убить Марину. Язычество, первое в чём она была обвинена, затем в магии, а потом и прелюбодеяние поспело. Глубокие порезы на руках, которые ласкали Горыныча, на ногах, которые его обвивали, он хотел уже отсечь её голову, как с невероятным грохотом ворвался в дом Горыныч. Двумя руками остановил меч и расплавил его жарким огнём из пасти. Схватил любимую и отправился в другие края. В людских рассказах добро победило, Марина убита, а Горыныч даже не возвращался за ней. — Тоже мне добро. — я недовольно скривилась. — Пойдём уже, а то я могу рассказывать до утра интересные истории, красотка. Мы вышли из замка. Тихо было на улице, а вблизи библиотеки нас уже ждали ребята, которые о чём-то шептались. — Где вас носит? — произнесла Анна, как всегда не в духе. — Нас чуть не поймала стража. Идёмте скорее вовнутрь. Мы зашли в библиотеку, Казимир радостно провёл нас в Запрещённый отдел. Как в старинных замках, дёрнул за рядом стоящий факел, книжный шкаф отъехал. Спёртый воздух вырвался в наружу от долгого заточения. Нам предстояла бессонная ночь за пожелтевшими от времени книгами.