Королевы, лошади и красные нити

В этот раз вместо затонувшего города Ичиго и Рукия приземлились в сад. К несчастью, сад был покрыт снегом; они в самом центре метели. Рукия первой встала на ноги и подтянула Ичиго за собой. — Полагаю, это твой внутренний мир? — закричал Ичиго через завывающие ветра. — Здесь всегда так? — Только последнее десятилетие, Куросаки-сан. — Соде но Шираюки появилась из шторма, Зангецу стоял позади неё. — Снежная леди, когда я сказал Королю исправить всё, я не имел в виду, что мы должны замёрзнуть до смерти вместо потопа, — пожаловался он. — Почему мы здесь? — спросила Рукия. Шираюки вздохнула и указала на что-то вдали, едва различимое сквозь клубящийся снег. — Вероятно, мы можем укрыться от этого снега? — предложила она. Она пошла в том направлении, практически скользя по снегу и льду. Повинуясь, ее товарищ дух-занпакто пошел следом, снег сильно хрустел под его ногами, обутыми в сандалии. Ичиго и Рукия последовали за ними, и когда Рукия начала дрожать, Ичиго обнял её за плечи. Оказалось, что это небольшая хижина, и в ней было не очень тепло. Но когда Ичиго закрыл за собой дверь, по крайней мере стало тише. — Ну а теперь, — тихо сказала Шираюки, — вы видели Ичику дважды к нынешнему моменту, Куросаки-сан. Сердце Ичиго забилось чаще. — Да, — согласился он. — Вы не знаете, как шинигами заводят детей, не так ли? Ичиго вскинул голову, и глаза Рукии тоже сфокусировались на занпакто. — Я предполагаю, так же, как люди. У бородача и мамы родились мои сестры и я, причем обычным способом, насколько я знаю. — Беременность у шинигами… дольше, — медленно сказала Рукия. — Из-за того, что мы медленно растём… эмбриону нужно больше времени на развитие, чем человеку. Приблизительно восемнадцать месяцев. Ичиго отвел взгляд от Шираюки и перевел на Рукию. — Рукия. — Его глаза встретились с её. — Рукия, сколько лет Ичике? — Ей восемь, — сказала Рукия. — Я говорила тебе на прошлой неделе. — Ичике-чан будет девять через три месяца, — исправила Шираюки. Глаза Ичиго расширились, и он посмотрел на Шираюки, потом на Рукию, которая выглядела такой же шокированной, как и он. — Она не Ренджи, — выдохнул он. — Она… — Она твоя, Король. Поэтому она — Принцесса. Зрачки Ичиго сузились, и он уставился на Рукию. — Почему ты не рассказала мне? — закричал он. Рукия отшатнулась от него — такое бывало очень редко за более чем 12 лет их знакомства. Глаза Ичиго наполнились чувством вины и он отстранился от нее. — Я не… — На глаза Рукии упали тени, зрачки расширились. Она судорожно вздрагивала, а ветер снаружи крошечной хижины стал намного сильнее. Он завывал у двери и проникал внутрь через единственное окно в стене. — Потому что она не знала, Куросаки-сан. — Слова были безжалостны, но лицо Шираюки смягчилось. — Когда четвертый отряд понял, что Рукия была беременна, симптомы ещё не проявились. Были… предприняты меры, чтобы Рукия вышла замуж раньше рождения Ичики. И её памятью манипулировали, чтобы она не поняла, что беременна. — Тогда, Бьякуя знал? — прорычал Ичиго. Шираюки только развела руками. Рукия запустила руки в волосы, свернувшись калачиком. — Ренджи был… клан Кучики настаивал, чтобы я вышла замуж, брат сказал мне. Он предложил Ренджи, чтобы избавить меня от брака с человеком, которого я даже не знаю. Но никто не сказал мне, что я беременна, — прошептала она. — Я узнала об этом намного позже. Как я могла не знать? — Она подняла голову, и её глаза, полные боли, встретились с глазами Ичиго. — Как я могла не знать, что она твоя? Ичиго зарычал и внезапно захотел — и сразу же пожалел об этом желании — чтобы Зангецу на самом деле убил красноволосого лейтенанта. — Кто-то знает. Волосы Ичики… — Да, — тихо сказала Рукия, — кто-то… кто-то красит их? Я не… Я не знаю. После её рождения я плохо себя чувствовала. Ичиго напрягся. — О чём ты? — осторожно спросил он. — Рукия едва вставала с постели семнадцать месяцев, — объяснила Шираюки. Рука Ичиго обхватила плечи Рукии и он притянул её в свои объятия. — Послеродовая депрессия? — тихо спросил он. — Я не знаю, что это, — озадаченно сказала Шираюки. — Это что-то, через что проходят женщины в Мире Живых? — Да. Это… — Ичиго сделал паузу и решил, что лучшим является самое простое объяснение. — В организме женщины меняются химические вещества после рождения ребёнка. Иногда они не сразу возвращаются к своему первоначальному уровню. Это может вызвать депрессию и многие другие симптомы. Я видел несколько случаев в больнице, но никогда… настолько плохих. Его губы нашли линию волос Рукии, и он прошептал в них: «Мне так жаль, Рукия. Прости, что меня там не было». Тело Рукии дрожало в его объятиях, но потом она выпрямилась и глубоко вздохнула. — Я выздоровела. Все говорили, что это были очень трудные роды. Я думаю, что моя слабость облегчила утверждение, что Ичика родилась так много месяцев спустя. — Это не глупость. Глупость то, что они оставили тебя страдать. Какого хрена? Даже в Мире Живых у нас есть методы лечения, и это без кидо. Капитан Унохана не позволила бы тебе быть прикованной к постели целый год, — настаивал Ичиго. Его лицо нахмурилось, а глаза нашли глаза Зангецу. — Ичика — Принцесса, — сказал он. — Ты знал, когда мы впервые увидели её. Занпакто кивнул, соглашаясь. — Она наша. И тому, кто это сделал, нужно приставить клинок к горлу, — прошипел он. — Тебе есть за что ответить, Король. Ичиго хмыкнул. Его руки сжались вокруг Рукии, и он практически накрыл её своим телом, склонившись над ней. — Многим людям есть за что ответить. Как можно, черт побери, не говорить женщине, что она беременна? А потом просто выдать её замуж? Ты заслуживала лучшего, Рукия, — сказал он ей в волосы. Рукия и Ичиго вернулись к себе, всё ещё находясь в объятиях. Рукия открыла глаза и покраснела: её ждала адская бабочка. Она отстранилась от Ичиго и протянула палец; бабочка приземлилась, и она выслушала её послание. — Она от Сентаро, — объяснила она, когда бабочка исчезла. — Видимо, в тринадцатом отряде всё хорошо, — Рукия отошла от Ичиго и пошла к двери гостевой комнаты. — Тебе надо немного отдохнуть. Я уверена, что бы Урахара не запланировал на завтра, нам понадобится много сил. — Рукия… — попросил Ичиго. — Позже, Ичиго. Мы поговорим об этом позже. — она ушла, прежде чем Ичиго успел возразить. Несмотря на сообщение Сентаро, Рукия вернулась в свой отряд. Однако вместо того, чтобы рисковать встретиться со своими офицерами, она пошла по тропинке, ведущей к покоям Угендо. После смерти Укитаке Рукия приказала содержать здание в чистоте. Рукия и Котецу Кионе превратили его в своего рода святилище Укитаке, прежде чем Кионе перешла в четвертый отряд. Вначале шинигами, знавших Укитаке, можно было увидеть толпящимися в маленьком здании, чтобы помолиться в святилище. Но время шло, а вместе с ним и большинство шинигами. Теперь Рукия и Сентаро были единственными членами тринадцатого отряда, которые регулярно посещали храм. Рукия иногда подумывала о том, чтобы перенести святилище в более центральную часть территории отряда и превратить Угендо во что-то другое, но без капитана, который мог бы запросить соответствующий бюджет и санкционировать крупный проект, у нее были связаны руки. В Угендо никого не было, и Рукия закрыла за собой дверь, чтобы не пускать посетителей. Сначала она занялась буцуданом — большим шкафом, в котором стояло изображение Укитаке. На нижних полках были разбросаны подношения и палочки благовоний, некоторые из них выглядели довольно старыми. Рукия навела порядок в святилище: убрала сгоревшие благовония и подгнившие подношения и избавилась от них. Она зажгла две новые палочки благовоний и поставила их вертикально в один из держателей, а затем преклонила колени перед святилищем. Прошедшая неделя была одной из самых напряженных за последние несколько лет, и Рукия обрадовалась моменту тишины, чтобы разобраться в своих мыслях. Всплыло воспоминание почти девятилетней давности, и Рукия закрыла глаза, когда оно нахлынуло на нее. Восемь лет и семь месяцев назад — поместье Кучики. Лишенная возможности спокойно спать из-за очень большого живота, Рукия часто проводила, по крайней мере, часть ночи, тихо вышагивая взад-вперед по своей спальне, ее шаги заглушали маты татами. Раньше она ходила по садам на территории поместья, но это прекратилось, когда один из слуг признался, что полуночные блуждания Рукии заставляют всех нервничать. Роды начались так же, как и у многих других женщин: со спазмов в животе. Рукия продолжала шагать, хотя одной маленькой рукой потирала спину, чтобы облегчить боль в мышцах. Уже несколько дней она испытывала легкие спазмы, которые в четвертом отряде называли ложными схватками. Они усиливали дискомфорт, но дыхание, которому ее научила Кионе, помогало. Жидкость брызнула на маты, и Рукия остановилась. Её щёки вспыхнули от смущения, а затем схватка пронзила тело болью, и мозг понял: на этот раз схватки были настоящими. Она глубоко вздохнула и распахнула дверь своей спальни; ей нужно было вызвать адскую бабочку и позвать на помощь. За дверью стояла служанка, полусонная и стоящая на коленях; Рукия чуть не споткнулась о неё в темноте. — О! Кучики-сама! — тихо воскликнула маленькая темноволосая женщина и вскочила на ноги. — Уже пора? Рукия отступила от женщины, на которую чуть не наступила, и прислонилась к ближайшей стене. — Д-да, — наконец сказала она, когда служанка почтительно поклонилась. Рукия не узнала ее, но последние несколько дней она почти не выходила из своей комнаты и пришла в поместье только тогда, когда из-за беременности не смогла выполнить даже бумажную работу для тринадцатого отряда. — Да, время пришло, — сказала она. — Необходимо уведомить четвертый отряд. — Да, Кучики-сама! Я сделаю это немедленно! — служанка снова поклонилась и скрылась. Рукия подавила стон боли при очередной схватке и медленно пошла обратно в свою комнату. Через единственное окно на стене проникал лунный свет; была глубокая ночь. Рукия вернулась к своим шагам и периодическому глубокому дыханию, ожидая прибытия членов четвертого отряда. Казалось, прошла целая вечность. Когда прибыли два члена из четвертого, она не узнала ни одного из них. Ни Кионе, ни Ханатаро не было, хотя они обещали, что хотя бы один из них будет присутствовать при родах. Тем не менее, они были целителями, и когда у Рукии начались схватки, она была благодарна им за помощь. Где-то далеко на горизонте уже начался рассвет, и Рукия, обессиленная и словно разорванная пополам, рухнула на свой футон. Плач ребенка наполнил комнату, и Рукия улыбнулась. — Можно мне подержать ее? — смогла спросить она. — Скоро, Кучики-сама, — последовал ответ. Но прошло еще много времени, прежде чем Рукия смогла взять ребенка на руки: что-то вдруг пошло не так, Рукия застонала от боли, и кровь пролилась на татами. Ребенка передали слуге, пока двое членов четвертого лихорадочно работали, используя как кидо, так и более обыденные инструменты своего ремесла. Дверь в ее спальню распахнулась, и в проеме появились еще два члена четвертого отряда. Они тоже быстро работали вокруг неё. Рукия, к счастью, потеряла сознание. Когда она снова очнулась, она лежала на приподнятой кровати, а рядом с ней находился еще один медик из четвертого. Шинигами быстро помог Рукии сесть. — Кучики-сама! Мы так волновались о том, что чуть не потеряли вас! Рукия поморщилась от громкости слов другой женщины, но приняла стакан воды. — Как долго я была без сознания? — спросила она, сделав медленный глоток. — А… с ребёнком все в порядке? — Только с сегодняшнего утра. И с ребёнком всё в порядке. Не хотите её увидеть? Внутри Рукии что-то заболело, но она поджала губы. «Да, пожалуйста». Когда женщина положила младенца ей на руки, Рукия с трудом удержалась от улыбки, глядя на крошечное существо. Ребенка завернули в белое и накрыли голову. — Она… она такая крошечная, — прошептала Рукия. — Я чувствовала себя такой огромной, я думала, она будет больше. Глаза ребенка открылись. Они были почти такого же цвета, как у Рукии, может, немного светлее. Рукия отодвинула ткань, покрывающую ее голову; на макушке ребенка появились первые зачатки волос, странно бледные. В груди Рукии что-то перевернулось, и по щекам побежали слезы. Всхлип застрял у нее в горле. — Ааа, Кучики-сама, не плачьте! Это счастливый день! Шинигами забрал ребенка с ее рук, когда Рукия изо всех сил пыталась успокоиться, и положил его в соседнюю люльку, а затем вернулся с салфетками. Но Рукия была безутешна и оставалась такой, не реагируя ни на брата, ни на слуг. Ичика — так она назвала девочку в минуту ясности — с трудом прикладывалась к груди, и в конце концов Бьякуя нанял сиделку. Недели, а затем и месяцы прошли в изнеможении и тревоге. Рукия мало ела, но спала, казалось, сутками напролет. Она изо всех сил пыталась справиться с захлестывающими ее волнами печали и боялась прикоснуться к Ичике, чтобы не причинить ей боль. Спустя несколько месяцев Ренджи разрешили навестить Ичику, и под пристальным взглядом Бьякуи он познакомился с ребенком. К тому времени волосы девочки потемнели и, очевидно, были того же цвета, что и у Ренджи. Он пытался поговорить с Рукией, но его попытки были провальными. Она лишь отворачивалась и притворялась спящей, пока красноволосый шинигами не уходил. Прошло семнадцать месяцев, прежде чем Рукия вернулась в казармы тринадцатого отряда. Рукия резко очнулась от своих воспоминаний. "Слуга", подумала она, глядя на святилище Укитаке. Она вспомнила — слуга исчез через пятнадцать месяцев после рождения Ичики. После этого Рукии стало становится лучше. — Как странно, — пробормотала она. Ичиго привел себя в порядок, отмылся от крови — большая часть была не его — и переоделся в простое шихакушо, которое услужливо оставил один из слуг. Он недолго поспал, но его преследовали кошмары, и в конце концов он поднялся и некоторое время посидел в саду недалеко от своих покоев, пытаясь унять тревогу и боль внутри себя. Ичика была его. Его дочь с Рукией. Пока он встречался с Орихиме и позволял ей заполнить дыру, в существовании которой не признавался, Рукия была беременна его ребёнком. Она страдала из-за него. Ичиго никогда не хотел ранить её, хотел ей счастья — а вместо этого он только добавил ей боли. Его голова упала на руки. — Ты не знал, — напомнил Зангецу, и шипение не было неприятным. Ичиго застонал. Внутри него беспокойно сидели востановленные воспоминания, его востановленные чувства. Но он был женат на Орихиме. У них также был ребёнок. — Уверен? Ичиго залился смехом на этот вопрос. «Думаешь, женщина, влюблённая в меня с пятнадцати, обманывала бы меня?» — спросил он. — Скорее одержимая, а не влюблённая, — фыркнул Зангецу. — Я предполагаю, нет. Хотя, ребёнок пахнет больше как она, чем как ты. Когда солнце начало садиться, Ичиго почувствовал возвращение Бьякуи в поместье. Рукия всё ещё была в тринадцатом. Он поднялся с места и направился в кабинет Бьякуи. Ичиго почтительно стоял в дверях, пока мужчина не поднял голову. — Куросаки Ичиго, — поприветствовал он. Даже если Бьякуя удивился приходу Ичиго, он не показал этого. Ичиго зашёл в комнату и сел, кивнув мужчине. Несколько минут двое сидели в тишине, Бьякуя спокойно писал, но потом Ичиго осторожно спросил: «Ты знал?» — Я знаю о многом. Ты должен быть конкретнее. Ичиго подавил вздох, напомнив себе, что Бьякуя пригласил его в свой дом, сразу же поверил ему и явно пытался помочь. — Ты знал про Ичику? Рука Бьякуи замерла, с кисти на бумагу капнула тушь. — Я знаю, что она старше, чем в официальных записях. Однако, я думал, что моя сестра просто… развлекалась с кем-то. Когда родился ребёнок, я думал, что он был от Ренджи, — он понял, что с кисти все еще капают чернила, и отложил ее. — Я понял только этим утром, что её рейрёку ощущается как твоя. Плечи Ичиго упали. — Я надеялся, что ты не знал, — признался он. — Но… Рукия сказала, что старейшины Кучики настаивали на свадьбе. — Хм. Тогда кто-то из четвертого отряда проболтался, — объяснил Бьякуя. — Они доложили о ситуации одному из старейшин. Я не хотел, чтобы Рукия испытывала смущение. Ренджи был безопасным выбором, а когда родилась Ичика, я подумал, что он был правильным выбором, — он посмотрел вверх. — Если бы я знал, что ребёнок был твоим, моё решение было бы совершенно другим. Ичиго нахмурился. — Если бы я знал, что он был моим, я… — Он уставился на Бьякую. «Я бы попросил Рукию выйти за меня. Я бы попросил твоего благословения. У Ичики был бы отец.» Его челюсть сжалась. «Ты женат», — напомнил он себе, — «И ты провел одну ночь с Рукией десять лет назад. Она, вероятно, больше не чувствует того же. Ты тоже не должен чувствовать больше» — Черт тебя дери, Король, я тону здесь. — Ичиго, — как ни странно тон Бьякуи был сочувствующим — и он назвал Ичиго по имени. — Самое важное сейчас — найти путь вперёд. Ичиго коротко кивнул и встал. — Спасибо, Бьякуя. Он наклонил голову и ушёл тем же путем, которым пришёл. Бьякуя снова взял в руки кисть для каллиграфии. Тушь уже начала подсыхать, поэтому он тщательно вытер её, а затем обмакнул в чернильницу. И даже если его рука слегка дрожала, что ж, это было только между ним и кистью.