«А тебе прогулка с самим собой не кажется одинокой?»
«Да как-то… иногда полезно, наверное»«Вот и я того же мнения, тем более сейчас я не играю тут сам для себя».
Скара не особо следил за счетом времени, но в момент, когда солнечный свет, игриво пробирающийся сквозь покров листьев, начал отливать вечерним золотом, он решил, что ему пора возвращаться домой. Скарамучча тихо приподнимается и вертит шеей в разные стороны, чтобы снять усталость от относительно долгого пребывания в одном и том же положении. Парень рядом завершающе легонько проводит кончиками ногтей по всем струнами, вновь уткнувшись взором в своего сегодняшнего компаньона. — Уже уходишь? — проговаривает он, вопросительно наклонившись чуть вбок. — Не будем до ночи же так сидеть, — Скара чуть пожимает плечами, кладет руку на шею и, слегка почесывая ее и отведя взгляд в сторону от его случайного собеседника, добавляет: — Спасибо за компанию. — И тебе, — с улыбкой отвечает парень. — Можем как-нибудь еще тут встретиться, если хочешь. Через два дня, скажем? В то же время, что и сегодня, — Скарамучча в раздумьях направляет взор в небо. — Да, думаю, что можно. А тебя как… кстати? — Каэдэхара Кадзуха. Обменявшись формальностями, они разошлись в разные стороны. Хоть Кадзуха и поднялся с места, убрав музыкальный инструмент в чехол, идущему домой Скару показалось, что каждый очередной воздушный прилив нес с собой нежные оттенки наигрываемых им мелодий. И еще ему показалось, что все его проблемы — лишь одни из многочисленных жизненных и определенно решаемых забот.***
Они вновь увиделись в том же месте. Утомившийся Скарамучча медленно шагал по парку на встречу, слушал шорох листвы и останавливал свой взгляд на мелочах. Смотрел, как птицы взмахивают крыльями, чтобы перелететь с одной ветки на другую, после наблюдая, как тонкая ветвь шатается, подрагивая, от легкого толчка птичьих лап. Ему было спокойно и не хотелось торопиться. Медленно волоча ноги за собой, Скара иногда поднимал взор на ясное голубое небо, с раздражением щурясь, когда солнце начинало ему слепить. Но, услышав уже знакомую игру, он невольно ускорил шаг. Кадзуха вместе с гитарой сидел на той же лавочке, бездумно водил пальцами по струнам, чередуя случайные аккорды и бой, но даже так выходящая мелодия звучала приятно. Увидев приближающийся к нему силуэт, светловолосый мягко улыбнулся и, приподняв руку, аккуратно ей помахал, перед этим сдвинувшись в сторону — освободить место. Скарамучча в знак приветствия слегка поднял ладонь, с громким вздохом усевшись рядом. — Выглядишь уставшим, — подметил Каэдэхара, осторожно поставив гитару в устойчивое положение, облокотив на лавочку, чтобы закинуть одну ногу на скамью и уложить голову на колено. — Сдавал пару долгов сегодня, пришлось допоздна учить. Не выспался, — с неочевидной усмешкой ответил парень. — Почему тогда пришел? Мог бы пойти домой и отдыхать, — произносит он, задумчиво взглянув на компаньона сбоку. — Мы же договорились, — пожимает плечами Скар, прикрыв глаза. — Да и в целом… это тоже по-своему отдых. Кадзуха одобрительно кивает, опускает ногу обратно на землю и берет в руки гитару, начиная перебирать струны. Скара же поднимает обе ноги на лавочку, вытягивает руки к щиколоткам и обхватывает их, кладя подбородок посередине сомкнутых колен. Он вглядывается в сосредоточенный, направленный на железные проволоки взгляд Каэдэхары, смотрит как его левая рука то быстро, то медленно гуляет по грифу, улавливает скрипы от резкого бега пальцев по струнам, придающие проигрываемой музыке живости, и не может оторваться, совершенно не понимая, почему это так сильно цепляет его взор. Скарамучча закрывает глаза и расслабленно дышит, пока мелодия смешивается с уличным шумом. Открывая их, иной раз случайно пересекается с отливающими ярко-красным цветом под действием солнечного света, на секунду обратившими внимание на него глазами своего соседа, сразу отворачивается, от неловкого столкновения переключаясь на случайный объект в округе. И эта встреча не стала их последней. Они хорошо расположились на этой непримечательной окруженной деревьями скамейке в малолюдном парке. Их времяпрепровождение не ограничивалось ролями музыканта и слушателя, иной раз они совсем забывали про существование гитары, оставляя ее стоять без дела, пока сами долго разговаривала, направив свои глаза в небеса, либо и вовсе просто молчали рядом друг с другом, пока ветряные потоки спутывали копны их волос. И ведь сначала не получалось допустить и одной мысли о том, что случайное столкновение этих двоих приведет к их регулярным встречам. Скара упорно пытался поправить неблагоприятную ситуацию в учебе, но, несмотря на усталость или надобность в повторении материала, все равно приходил в парк. Кадзуха всегда уже поджидал его там, даже если Скарамучча появлялся раньше обговоренного времени. В какой-то степени его привлекала таинственность Каэдэхары: он мало говорил о прошедшем, иногда даже уходя от ответов на простые вопросы о том, как прошел его вчерашний день. В любом случае, всегда находилось то, о чем они могли поговорить. Парни могли покидать парк, когда солнце уже стремилось скрыться за горизонтом, окутывая все вокруг своим последним оранжево-розоватым свечением, либо уходили тогда, когда небесное светило давно покинуло свой пост, и их провожало лишь бесчисленное количество других далеких искрящихся звезд и темное бескрайнее небо. — Снова ты тут, — в шутку произносит Скар, подходя к светловолосому. — Конечно, это же теперь наше место, — приподняв уголки губ, отвечает Каэдэхара, привычно пододвигаясь ближе к краю. Скарамучча не торопится садиться. Он спускает лямку рюкзака с плеча и, недолго роясь в нем, достает жестяную банку с напитком, безмолвно протягивая ее парню. — М? — он издает удивленный звук, забирая баночку. — Я разве говорил, что люблю? — Ну… — Скар, отводит взгляд в сторону, слегка поджимая губы, но после вновь переводит его на Каэдэхару, чуть прикрывая глаза, окутывая своим взором, смотря сквозь ресницы, и продолжает: — Как-то раз просто… проскользнуло меж слов, да и… запомнилось, — Кадзуха довольно наклоняет голову набок. Парень, наконец, присаживается рядом с ним. — Знаешь, мы вроде довольно часто видимся, а я так о тебе толком ничего и не узнал… в плане, — Скарамучча поворачивается к нему, — ты мало говоришь о себе, вот и приходится отмечать маленькие детали, которые редко можно услышать. — А тебе действительно интересно? — спрашивает Каэдэхара, как-то уныло улыбаясь и прищуриваясь, а после откидывая голову на спинку лавочки и устремляя взор в небо. — Не знаю, что и рассказывать, я действительно не очень люблю говорить о себе. Но если ты хочешь, то я могу попробовать дать узнать себя получше. — Что тогда тебе нравится еще, кроме игры на гитаре, этого напитка и прогулок на свежем воздухе? — Так сразу? — легко усмехаясь, отвечает Кадзуха. — Кажется, нужно подумать, чтобы дать на это хороший и связный ответ, — он кладет руку на подбородок, а после, вскидывая брови и приподнимая уголки губ, добавляет: — Но кое-что я точно могу отметить. Мне нравится твое выражение лица, когда тебя становится неловко из-за чего-то. — Это в каком таком смысле?! — вскрикивает Скарамучча, чуть ли не подпрыгивая на лавочке. — Меня абсолютно никогда ничего не смущает, — заключает он, стыдливо отворачиваясь, зная, что именно сейчас его щеки могут неприлично порозоветь. — Правда? — спокойно проговаривает Каэдэхара, легко выдыхая. — Хорошо, — он резко, но с аккуратностью подхватывает Скара за макушку, заваливая на свое плечо. — Только больше не поворачивайся ко мне задом. Тот изумленно вздрагивает и, быстро освобождаясь от почти невесомого веса руки Кадзухи на своей макушке, неодобрительно нахмуривает брови и смотрит точно ему в глаза, хотя таким образом он пытается не отразить свое недовольство, а скрыть накрывшую его волну смущения, наличие которого у себя он буквально минуту назад определенно отрицал. — Неудобно? — непринужденно задает вопрос светловолосый, сталкиваясь взглядом со Скарамуччей, после чего второй торопится отвести свой в сторону. — Нормально, — фыркая, кратко отвечает он. Кадзуха приторно смеется, Скара специально самостоятельно укладывается обратно на плечо, тихо отмечая: — Это же тебе так играть неудобно будет. — А разве мы собираемся здесь лишь послушать струнный звон? — Нет. Можем просто поговорить. С тобой что то, что это…- Скарамучча обрывает предложение, так и не закончив, но Каэдэхара и без слов понял, что он хотел сказать. Потому что думает точно также. Внезапно по телу Скара прошелся мороз, нарисовав кучу мурашек на коже, хотя воздух согревало теплое солнце, покрывающее парк своим ярким светом. Ему захотелось притиснуться к компаньону ближе. Он слегка подвинул туловище, сдвинул голову, почти втираясь макушкой в его шею, приняв еще более удобное положение, чем прежде. Кадзуха умиротворенно вздохнул, тоже прижавшись к нему теснее. Роль музыкального инструмента в их тишине на этот раз взяло сердце. Скар не улавливал свое сердцебиение вовсе; он чувствовал частые удары в груди, в мыслях воспроизводя сердечный стук. Зато отчетливо слышал оглушающие и периодичные всхлипы сердца своего компаньона, заострив свой слух на них настолько, что казалось он не сможет слышать больше ничего, кроме этих поочередных ударов. Гитара — не лучший партнер при прогулке в дождливую погоду. И в этот день как раз идет дождь. То сбрасывает из густых туч редкие, почти неощутимые капли, то захлестывает все огромной волной, пуская по дорогам скорые ручьи и заставляя одежду людей, не потрудившихся посмотреть прогноз погоды и не взявших с собой зонт, промокнуть насквозь. Скарамучча, сидя на уроках и посматривая на серость за окном, на стекающие по стеклам ветвистыми узорами капли, думал лишь об одном: будет ли Кадзуха сегодня на их месте. В таких погодных условиях не поиграешь на инструменте. Промокнет древесина, струны могут поржаветь. Да и сидеть и мокнуть тоже не лучшая перспектива, тем более Скара был одним из поленившихся, поэтому защиты от водяного напора, хлещущего с неба, с собой у него не было. Но по окончанию учебы он все равно направился в парк, хоть и не питал особых надежд на то, что сегодня встретит там Каэдэхару. Но встретил. Светловолосый сидел все на той же лавочке, подставив свое лицо под дождевые капли. Они попадали в глаза, отчего тот часто жмурился, но все равно открывал их вновь, продолжая смотреть на серое непроглядное небо, что заполонили темные тучи. Скарамучча закинул промокшую и за счет этого липшую к его лицу челку назад. — Я думал, ты не придешь, — чуть выпячивая нижнюю губу, произнес Скара, словно разочаровавшись в самом себе из-за того, что допускал мысли о том, что Кадзуха здесь не появится. — И мне казалось, что ты подумаешь, что я не приду. — Тогда почему ты тут? — А если бы ты подумал наоборот? — отвечает Каэдэхара, приподнимая уголки губ, по которым скатываются капли воды. — Я могу спросить тоже самое и у тебя. — Ты мог подумать, что я приду, — почесывая затылок, расплывчато произносит Скарамучча. Кадзуха легко кивает, прикрыв глаза. — Тебе не холодно? — приподнимаясь, спрашивает светловолосый. — Хочешь гулять до посинения губ и океана внутри обуви или предпочтешь иной вариант? — Какой? — вскидывает брови он. — Если ты не возражаешь, мы можем зайти ко мне. В дождь на улице особо нечего делать, а я бы хотел провести с тобой время, тем более мы оба уже пришли сюда. — Ну, наверное… — слегка стесненно и тихо отвечает Скар. — Далеко идти? — Не особо, да и терять особо нечего, ты, как и я, почти полностью промок, — парень безмолвно соглашается, начиная шагать вперед за Каэдэхарой. — Эй, — Скарамучча осторожно хватает его за плечо. — Нальешь чай дома? — Конечно, — довольно рассмеявшись, беспрекословно соглашается Кадзуха. Скара не убирает с него руку, и парень медленно подносит свою, сначала размеренно водя подушечками пальцев по кисти, а после, мягко укладывая ладонь на чужую, легонько обхватывает ее. Взгляд Скарамуччи чуть расширяется. Он переводит его то на их странно-сцепленные холодные и мокрые руки, то на Каэдэхару, иногда чуть встряхивающего голову, чтобы сбросить волосы с глаз или назойливые капли. Они молчат. Дождевые струи громко стучат по крышам домов, отбивают природный бой по асфальту и листве. Проезжающие рядом машины на фоне этого кажутся бесшумными, автомобили лишь разбрызгивают по сторонам образовавшиеся на дороге лужи воды. Кадзуха не отпускает его руку, все еще лежащую на плече, а Скарамучча так и не спускает с него взгляда. Они, наконец, доходят. Недолгая дорога показалась бесконечно длинной, и время, которое Кадзуха и Скарамучча провели с ливнем бок о бок, казалось, тянулось бесконечно. Но теперь парни находятся в тепле. Скара в ванной тщетно пытается выжать воду со своей одежды. Какие бы усилия он не прилагал, с ткани так и продолжает понемногу капать, поэтому Каэдэхара забирает вещи, чтобы повесить сушиться, взамен вытащив для него кофту и домашние шорты из своего гардероба. Скарамучча почти тонет в них, хотя их размеры почти не отличаются. Но и дело было не в этом. Ему отчего-то до невозможности приятно чувствовать запах парня так четко, и вовсе ощущать его на себе. Кадзуха заваривает горячий и крепкий чай, оставляя кружки на письменном столе у окна. Солнце только недавно должно было начать медленно спускаться к горизонту, но в комнате даже с полностью раздвинутыми шторами темно, словно вечер уже давно наступил. Освещает помещение лишь глухой желтоватый свет от настольной лампы. Золотистое свечение мягко расходится по всей комнате, уходя все дальше, глухо рассеивается по стенам. Слышен стук дождевых капель о стекла, шорохи. Больше ничего. Скарамучча подходит к Каэдэхаре, сидящему на стуле, и легонько прикасается к его волосам, после намеренно тихо, словно подстраивая тон своего голоса под атмосферу, проговаривает: — Ты не вытер? Совсем мокрые, — долю секунды он мешкается, но в итоге спускает полотенце, висящее на шее, начиная аккуратно выжимать влагу из светлых волос. — Можешь на меня так не смотреть? — отмечает он, слегка покраснев, когда замечает искренний, с каким-то неописуемо завораживающим и таинственным блеском взгляд, встречаясь с котором, Скаре кажется еще немного, и он сгорит заживо. — И сами высохнут, — Кадзуха неожиданно выдергивает полотенце из рук Скарамуччи, закидывая небольшое махровое полотно на диван. Уверенно подносит руку к его лицу, но уже с ноткой робости обхватывает за подбородок, подтягивая ближе к себе. Скара почти не шевелится и, кажется, совсем застывает. Они долго смотрят друг на друга, полностью опаливая взглядами, редко моргая, будто пытаясь не упустить ни одной миллисекунды, в которую могут продолжить так глядеть точно в глаза, отражающие едва заметные блики тонких линий золотого света. После Каэдэхара чуть вытягивается вперед. Скарамучча выходит из оцепенения, также приближая свое лицо к другому, и скоро их губы сталкиваются в мимолетном поцелуе. Совсем легком. Скара пробирает дрожь, и он на секунду прислоняет руку к своей груди. Ему не кажется, что его сердце бьется неприлично часто и громко. Скорее он чувствует себя так, будто до этого момента оно и не билось никогда. Они отрывают губы, несколько секунд смотрят друг другу в глаза, но имея больше силы воли на то, чтобы поддерживать зрительный контакт, вновь соприкасая их. Кадзуха чувствует острую потребность в том, чтобы притянуть парня ближе к себе. Сначала закидывает руки на его спину, подводя к шее, аккуратно пытается подтянуть, либо хотя бы дать намек на то, что Скарамучча должен притиснуться к нему. Параллельно сплетаются их языки. Скара удивительно для себя жадно впивается в чужие губы, Кадзуха нежно отвечает на каждый его напор, иногда перехватывая ведение поцелуя на себя, так и продолжая медленно тянуться к парню, а его старается приблизить к себе. Больше не в силах держаться, резко и крепко обхватывает его спину, заставляя Скарамуччу почти упасть ему на ляжки, и, наконец, почувствовать тепло, идущее от тела, совсем рядом. Парень смущенно водит глазами то вниз, то вверх, покрываясь румянцем с каждым новым осознанием того, что он сидит сверху светловолосого, чувствуя на теле тысячу пробегающих мурашек, когда Кадзуха начинает гулять по его шее, оставляя мокрую дорожку следов от невесомых поцелуев. — Эй, — учащенно дыша, вдруг заговаривает Скарамучча. — Не тяжело? — Нет, — хмурит брови Каэдэхара, тепло дыша ему в кожу. — Не прерывайся на такие мелочи. Они опять целуют друг друга. Кадзуха не перестает минимализировать расстояние между ними, обнимая спину парня, бегая по ней своими ладонями. Скара укладывает руки на влажные волосы, цепляется за них, путая и растрепывая. Дождь так и продолжает стучать по оконным рамам. Шум смешивается с громким дыханием. Отстраняясь от Каэдэхары, Скарамучча пытается отдышаться и кладет подбородок на его макушку. Светловолосый же приземляется на его плечо, обдавая кожу сквозь ткань горячим воздухом. Он трется носом о шею, чуть щекотя, и, почти безболезненно укусив его, тихо спрашивает: — Хочешь съездить к морю? На пару дней. — Экзамены скоро, — поджимая губу, отвечает Скар, сильнее прислоняясь к нему, заостряя внезапно ставший унылым взгляд на стене. — Ну и что, — улыбаясь, продолжает Кадзуха. — Будто у меня нет. Давай просто съездим? Отдохнуть от забот, вдохнуть свежий морской воздух, окунуть ноги в соленую воду. Иногда полезно забыть обо всем, дышать только тогда и получается спокойно. — Наверное. Кстати! — Скарамучча резко вскрикивает и вздрагивает, очевидно, вспоминая что-то важное. Он хватает Каэдэхару за плечи и, держась за них, откидывается назад, добавляя: — Чай же остыл, наверное, — парень смотрит совершенно серьезно, Кадзуха изумленно вскидывает брови. Скара осторожно приподнимается, чтобы добраться до чашки с напитком. Светловолосый опаливает его нахмуренными глазами, когда тот делает пару глотков, с удовольствием выдыхая. — Ты только что сошел с темы, — подмечает Каэдэхара. — Х-ха, — усмехается Скарамучча, выстраивая на лице гордую, самодовольную улыбку и с некой ехидностью прищуриваясь. — Поеду я, куда денусь? Светловолосый в ответ удовлетворенно складывает руки и кивает, мягко приподнимая уголки губ.***
Морская гладь отражает оранжевое свечение уходящего солнца. Слышен легкий шум прибоя. Волн почти нет, как и людей на пляже, словно все решило предаться атмосфере вечернего спокойствия. Под ногами рассыпается крупный песок. Недалеко отсюда двухэтажные старые деревянные домики, чуть дальше виднеются пирсы, морской порт. С другой стороны сосны, обширно раскинувшиеся вдоль побережья за линией электропередач, а вдали горы, покрытые туманной дымкой. Облака на небе почти прозрачные, пылью рассеиваются по постепенно темнеющему небу. — Мне кажется, что шли мы сюда дольше, чем ехали, — вздыхает Скара, подставляя шею под легкий поток ветра, идущий со стороны воды. — Из-за тебя мы по всей округе плутали, — подмечает Каэдэхара. — Нет, слушай, я уже извинился! — вскрикивает он. — И вообще, откуда я должен был знать, куда нам идти? Я тут в первый раз. — Да не кричи ты, все хорошо, — парень укладывает руку на его макушку, слегка треплет волосы. — Ты кстати говорил, что могут быть проблемы с деньгами на поездку. Все хорошо, надеюсь? — А, да мне приятель одолжил, — направляя взгляд на небесное полотно, говорит Скарамучча. — Хотя зная его, когда я приду возвращать, скажет, что не нужно, так что так, — он пожимает плечами. — Начнутся каникулы, устроюсь на подработку. Может, получится еще куда-то выбраться. — Хорошие у тебя знакомые, — улыбнувшись, отвечает Кадзуха. — Ничего подобного! Он два дня выманивал у меня информацию о том, на что они вообще мне нужны, параллельно с этим оскорбив меня и мое достоинство минимум три раза! — Скара кладет ладонь на лоб и, опуская, как-то обреченно смотрит вдаль, добавляя: — А когда я сказал, то стебал меня все оставшееся время. Урод! В наших взаимоотношениях только я могу таким заниматься. — У тебя и нахватался, наверное, — ехидно улыбнувшись, проговаривает свою догадку светловолосый. После, вглядевшись в окружающий их пейзаж, он безмолвно застывает, начиная глубоко вдыхать в себя воздух. Скарамучче внезапно становится плевать на то, что находится вокруг. Он приковывает свои глаза к Каэдэхаре, молча наблюдая, как ветер колышет копны его волос, как в его зрачках гуляют слабо отражающиеся покрывшиеся огнем солнца волны. Кадзуха чуть поворачивается и, приподняв уголки губ, мелодично произносит: — Спасибо, что съездил со мной, — он вытягивает руку, подтягивая компаньона за щеку чуть к себе, оставляя на другой невесомый поцелуй. Скара жмурится от неожиданности, а когда Каэдэхара отстраняется от него, отводит голову чуть в бок, неловко потирая щеку. — Вот знаешь, — он чуть приспускает веки, — на первый взгляд ты не кажешься таким… смелым, что ли. — Да? Тогда ты наоборот. — С чего это вдруг? — А разве ты сможешь меня первым поцеловать? Сначала Скарамучча с неким недоумением смотрит на Кадзуху, а через пару секунд резко, с долей смущения на лице, подносит свои губы к его. Пока свет сзади расстилается блеском по пленке соленой воды. Небольшой номер в гостинице окутан приглушенным свечением от торшера, стоящего около прикроватной тумбочке. Интерьер довольно старый: большая часть мебели сделана из дерева с желтоватым оттенком. Скара сидит на кровати, смотря в окно. На огоньки фонарных столбов, свет в окнах, идущий от раскинутых по всей местности домов, вдалеке за которыми виднеется море, едва заметное на фоне покрывшей весь город пелены ночи. Кадзуха, вышедший из душа, подсаживается к Скарамучче, укладываясь ему на плечо. Он обхватывает парня двумя руками, падая на кровать и заваливая его сверху за собой. — Давай спать, — шепотом произносит Каэдэхара. Скара встает и выключает свет, перед этим слегка приоткрыв окно. Комнату охватывает ночная прохлада, вместе с этим и полная темнота. Скарамучча ложится обратно, тесно прижимаясь к Кадзухе, который совсем скоро засыпает. Утром он просыпается рано. В комнате свежо, из оконной рамы слышится птичий щебет и шум от изредка проезжающих машин. Скара чуть щурится, когда лучи восходящей из-за горизонта звезды забираются к ним в комнату, метя прямо ему в глаза. Он вслушивается в тихое сопенье Каэдэхары. Пододвигается ближе к нему и кладет ладонь на мягкие светлые волосы, осторожно перебирая пальцами пряди. Внезапно Кадзуха сонно вздыхает, чуть выпрямляя плечи. Он приоткрывает чуть опухшие от сна глаза, притягиваясь ближе к Скарамучче, параллельно обнимая его. Сталкиваясь с его грудью, Скара перестает слышать любые звуки, идущие с улицы.Только грохот сердца.