«Гори. Гори. Гори.»
Лейя безмолвной фигурной шла по лагерю, смотря на бесконечные трупы, кровь и разруху. Смерть пришла и за ними. Был светлый рассвет, раскрашивающий небо самыми причудливыми цветами. Она точно знала, где найдёт Шуо, чувствовала его боль, его ненависть, его отчаяние. На’ви разделяла и эти чувствуя, так, оказавшись под большим навесом, наконец, искренне и осознанно заплакала. Ей было горько видеть его таким. Израненным с гноящейся дырой на шее, с обреченным гневливым взглядом. Голову сразу наполнили чужие мысли, и она улыбнулась, прижимаясь к нему всем тело, щекой чувствуя тяжёлое дыхание. Ноги подкосились и она упала на колени, шумно рыдая на его слишком тёплой коже. Лейя вкладывала в этот плач всю свою боль, вспоминая насколько ужасно ей было здесь. В осквернённом одиночестве, без Шуо, без семьи. Она не сдерживала бесконечные потоки слез, пока Таро довольно, с горестным пониманием урчал. Они снова были вместе. И это было так мучительно прекрасно, что он тоже прослезится, чувствуя как её дыхание постепенно выравнивается. Рыдания стихли, когда они начали непринужденный мысленный диалог о самой высокой точке в родных горах. И Лейя с упоением подпихивала в чужое сознание самые разнообразные и живописные картинки, не чувствуя ни голода, ни даже боли, только слабость. Она накатывала волнами, сдавливая грудь, вытаскивая весь воздух, силясь утащить в темноту, но девушка сопротивлялась. Впервые за последние недели. Или может месяцы? Годы? Шуо слушал звуки битвы, пряча истощенное худое тело под своим крылом, грея его своим теплом. Он извергал из себя потоки мыслей, цепляясь за угасающее сознание на’ви, даже, когда она обмякла на нём. Таро ещё долго болтал о всяких глупостях, сродни тому как неуклюже девушка на него залазит и как смешно иногда падает. Шуо замолчал лишь, когда гулкое биение в маленькой груди стихло, оставляя после себя только тяжёлый след тишины. Он долго звал её. Задавал бесконечные глупые вопросы. Замирал, прислушиваясь к ощущениям, понимая, что она больше не шевелится и не дышит. В его голове стало отвратительно пусто, будто кто-то вынул что-то важное и забыл вернуть на место. Шуо тихо завыл, опуская большую голову на холодную землю, собирая последние частички чужих мыслей, воспоминаний, эмоций, запахов и вкусов. Они сейчас стали настолько ценны, оставаясь чем-то единственным, сохранявшим его разум в относительном порядке. Ему впору взмыть в небо и разбиться, но сил не было совершенно. Настолько же мучительно было оставаться последним, без возможности избавить себя от мучений и отправиться вслед за уходящим шлейфом ярких эмоций. Она умела чувствовать, умела видеть, то чего он не видел и теперь её больше нет. Так, Шуо прикрыл глаза, вдыхая родной запах, плотнее прижимая к себе холодеющее тело, надеясь, что он сам скоро уйдёт вслед за ней. Таро погрузился в темноту, чувствуя как его охватывает приятная дрёма. Он наслаждался ей, ведь она приносила ему ощущение скорого воссоединения. Шуо зарычал когда кто-то положил руку ему на морду, но глаз не открыл. Тогда неизвестный начал трепать его сильнее, пытаясь вытрясти из беспамятства. — Ты чего? Помирать собрался? — Раздражающий низкий голос Те’айя задел его слух, принося новую волну боли, при мысли о том, что ему придётся вернуться в отвратительную реальность. Оло’эйктан печально улыбался, испытывая странное чувство беспокойства, вытаскивая накрывшее его ранее облегчение. Таро открыл глаза, невидяще смотря перед собой. — Ты знаешь где она? — Шуо отвернулся, с трудом опуская отяжелевшую голову на землю. Таро печально застрекотал, подгребая под себя свой ценный груз, чтобы никто его не забрал. Ему было жаль мужчину, но внутри всё так болело, что о его чувствах думать совсем не хотелось. — Не надо этого. Мы её найдём, — Оло’эйктан поднялся с колен и замер, когда Шуо снова открыл глаза, одним только взглядом показывая, что он уже всё нашёл. Но Те’ай отмахнулся, шумно выдохнув. Он закусил губу, собираясь проигнорировать этот несущий только боль взгляд, пока не заметил четырёхпалую ступню под большим крылом. Мир сразу сжался до размера атома, фокусируясь на одной точке. Он упал в тёмную пропасть, даже не помня, как перестал дышать, вытаскивая едва тёплое тело из под бока Шуо. Как долго пытался нащупать пульс, услышать хотя бы тихое, хриплое дыхание. Шуо же с жалостью слушал, как Оло’эйктан сначала отвратительно громко копошился под боком, а потом также, как и он долго звал. В конце концов на’ви наконец замолчал, расположив безвольную голову на своих коленях. Те’ай гладил впалые щеки сестры, проводя пальцами по глазами, сжимаясь каждый раз, видя заживающие раны от зубов на её теле. Лейя выглядела, как мумия: израненная, иссохшая и безжизненная во всех смыслах. Мужчина сжал зубы, тяжело дыша, роняя одинокие слёзы на бледное лицо, которые сразу стекали по щекам, попадая на испещрённую алыми укусами шею. Он закипал от ярости, видя напускной лоск: красивая одежда, чистая кожа, расчёсанные мягкие волосы. Всё это контрастировала с плачевным состоянием остального тела и многочисленными залеченными ранами, недвусмысленного происхождения. — Прости меня, звёздочка, — Лейя продолжала расслабленно лежать на его коленях, собирая влагу с глаз. Он сидел и смотрел на неё, слушая как на улице все либо тушат пожар, добивая противника, либо ищут пленных. Они пришли за ней, после стольких дней бесплодных поисков, но она умерла и всё это стало бессмысленно. Шуо что-то урчал, но через долгие минуты тоже замер, переставая подавать какие-то признаки жизни. Те’ай поклялся себе, что заберёт его отсюда, нарушив вековые традиции, и похоронит на Цу’уро — самой высокой парящей горе, где тот часто проводил время. Лейя всегда воодушевленно рассказывала, как там красиво, а он только отмахивался, зарываясь в дела клана. Теперь Те’ай жалел, что не слетал туда вместе с ней. Оло’эйктан сидел пока слёзы на глазах не высохли, а тело в руках не стало пугающе холодным. Она застыла, как статуя, выточенная из камня, сохранив прежнюю красоту, израненную насилием. — Мамины глаза, мамин нос, мамины губы, а уши папины, — он улыбнулся прикасаясь к маленькой мочке и более вытянутому острому краю. — И почему ты всегда возмущалась, когда я их трогал? Они же милые, особенно, когда ты злишься… Улыбка тронула дрожащие губы, потухнув, когда за спиной раздались торопливые шаги. Мужчина остановился рядом с притихшим Таро, страшась подходить ближе. — Мы нашли где держат пленных, но вашей сестры там нет, — Те’ай погладил ровный очаровательный носик, очерчивая линию слишком выразительных скул. — Я знаю Килху, можешь идти, — мужчина неуверенно сделал шаг назад, увидев, что Шуо перед ним не двигается, — подготовь саван. Килху повернулся и окоченел, прирастая к земле в том месте где стоял, только завидев худую бледную руку в ладонях своего вождя. Он развернулся на пятках смотря в пустоту, которая перекрыла обзор. Издалека на него шёл сильно задумчивый Турук Макто, вопросительно поглядывая, то на его Оло’эйктана, то на замершего Шуо. Те’ай подхватил пугающе лёгкое тело, стараясь не смотреть, как голова Лейи безвольно упала на его грудь. Ему было мучительно больно выходить отсюда, ведь это было равносильно поражению. Хотя что ему оставалось? Не остаться же здесь. Её больше нет и это не поправить. Его губы легки на холодный лоб, пока глаза силились снова наполниться влагой, дрожа, словно лист на ветру. — Всё кончилось, пойдём домой. Хорошо? — Джейк слабо улыбнулся, заметив, как мужчина переговаривается с девушкой в руках, ведь шёл сюда, чтобы сообщить новость о том, что они её не нашли. Он переступил с ноги на ногу, подходя к смешливому здоровяку, который всегда был в приподнятом настроении. Рука опасливо легко на морду, чувствуя странное чувство настороженности. Джейк отшатнулся, сделав несколько шагов назад, увидев рваную рану от зубов на шее, где замерли в одном положении дыхала. Мёртвый. Он умер. — Килху, ты уже всё? — Турук повернулся, смотря, как после сквозящего пустотой вопроса, Оло’эйктан чуть покачал, расслабленное тело в руках, словно маленького ребёнка. Те’ай повернулся, мягко улыбаясь лицу на’ви, изучая родные черты. Девушка в его руках была смертельно бледной, совершенно не соответствующей былому виду. Кто-то словно выпил из молодого тела всю жизнь, оставив сухую оболочку. — Смотри, это не Килху, хорошо правда? — Мужчина снова отвернулся, даже не взглянув на Джейка, который, по непонятным ему самому причинам, опустил глаза, сжимая кулаки. — С нами всё время этого мира, ты только подожди меня там, ладно? Джейк протянул руку к разговаривающему с трупом Оло’эйктану, понимая, что наверняка это можно назвать «точкой невозврата». Те’ай непроизвольно отшатнулся, пряча свою ношу, чтобы никто её не забрал. — Соберите всех пленных. Мы забираем их с собой. Всех, — мужчина ещё раз поцеловал холодный лоб, а потом поочерёдной прижался губами к глазам. — Пойдём домой, хорошо? Тебя там все ждут… Мужчина неторопливо пошёл к выходу, рассуждая о том, о сём, продолжая смотреть на расслабленное лицо, ведь его сознание настойчиво пихало мысль о том, что она просто спит.«С нами всё время этого мира, Шуо»