Сближающая беладонна

Заниматься в училище, куда Ханаби попала за большие деньги, было непросто, и вспоминать, с какими сложностями было связано поступление, после всех приключений совсем не хотелось. Да и было то уже два года назад. А теперь много часов приходилось проводить за учебниками и пособиями по медицине, а все внимание девушки поглощали лекции и практические занятия. На этот раз лекция была посвящена глазным болезням. Так, что Ханаби вся превратилась в слух, записывала и запоминала, а в тайне боялась всех этих гнойников и язв, про которые говорил Риота-сенсей, ведь, если приключится с ее глазами такая зараза, то она как куноичи станет совсем бесполезной. Их преподаватель был человек средних лет в очках с широким и умным лбом и пересказывал теперь студентам историю болезни одной пациентки с гнойным поражением глаз. - Генинка К. много лет страдала слезоточением из обоих глаз и сама замечала, что при надавливании пальцем у медиального угла глазавытекает много мутной слизи. Больная впервые обратилась в сельскую больницу по поводу панофтальмита левого глаза, который пришлось удалить. - Рассказывал лектор. Ханаби даже записывать бросила и невольно поежилась. Кидомару сидел рядом и слышал ту же историю болезни, но в рассказе лектора ничего особо страшного не видел. Наставник был увлекающимся и любил рассказывать случаи из своей практики или из выписок медицинских журналов, которые он собирал и которых у него по слухам была целая картотека, и поэтому он часто приводил из нее примеры на тему, близкую к лекции. Понятие "близкая тема" у него было довольно широкое, но он щедро делился с будущими медсестрами своими знаниями, полагая, что в деле ирьенина, тем более такого, который и сам может оказаться в опасной ситуации, лишних знаний не бывает. - Больной настойчиво указывали на необходимость вылущить правый слезный мешок, но она наотрез отказалась. - Слышался глубокий голос лектора. - Спустя два года больная во время сельскохозяйственных работ на задании ранга Д наколола остинкой проса свой правый глаз и явилась в больницу с большой гнойной язвой в центре роговицы, остававшейся без лечения четыре дня. Из слезного мешка выдавливается в большом количестве гнойная слизь; конъюнктива в состоянии хронического катара и отечна. На следующий день был удален под местной анестезией слезный мешок, выжжена раскаленным платиновым зондом язва и сделан прокол роговицы. Но нагноение не остановилось, и через день был произведен ее широкий сквозной разрез с захватом участка здоровой ткани и выведением через разрез сгустков гноя из передней камеры глаза После этой операции отек конъюнктивы быстро исчез, распространение язвы остановилось, и она стала очищаться; только у верхнего края язвы на ограниченном месте упорно держалась гнойная инфильтрация роговицы, которую пришлось выжечь платиновым зондом. Через 16 дней на ее месте сформировалось бельмо, но значительная часть роговицы осталась прозрачной, и больная выписалась с сохраненным зрением. Кидомару тоже записывает. Только на сенсея уже не смотрит, а заглядывается на небольшие прелести Ханаби. А еще одной рукой записывает, другой - тетрадку держит, а самой нижней из своих трех правых паучьих рук коленку Ханаби поглаживает. И даже выше лезет - касается бедра. Кидомару многозадачный. Ну, или он считает, что то, что творит под партой его ладонь, никто не видит. Препод слишком увлекся. И Кидомару тоже. Просто разными вещами. Ханаби тоже увлечена: слушает хоррор для всех "глазастых" шиноби про глазные гнойные язвы, их профилактику и лечение. Только потом замечает и молча легонько шлепает своей ладошкой по паучьей руке: мол, отвали, нашел время. А разглядывать ее - да пусть хоть дырку взглядом прожжет, лишь бы не отвлекал. Тема лекции ей гораздо интереснее, чем внезапно накатившее на юношу желание. Да и как ему не страшно, когда про такое рассказывают! У Ханаби все тело от мыслей, что ей в глаз попадет щепка от стрелы или что-то такое, и ей тоже потом его вырежут, гусиной кожей покрылось, а этот все о ее коленках думает. "Вот дал Ками Кидомару великое преимущество, а он его использует для всяких пошлостей." - Пришло в голову Ханаби, и она при этом почему-то облизнулась, затем встряхнула головой и принялась слушать дальше про глазные язвы и атропин: - Множество подобных больных обращается повсюду к сельским врачам, но, к сожалению, в большинстве случаев лечение их ограничивается традиционным вкапыванием атропина, и прогрессирующее гнойное разрушение роговицы делает слепыми многих больных, которым при энергичном хирургическом лечении можно было бы сохранить зрение. - Говорил преподаватель. - Лечению атропином или эзерином и повязкой подлежат только неглубокие, спокойно протекающие язвы роговицы, настоящее же гнойное воспаление роговицы в большинстве случаев требует оперативного лечения. В этот момент Ханаби вспоминала свою клановую больницу или то, что в их клане она хотя бы была, а за свою работу как шиноби она побывала в дремучих захолустьях, в которых и такой не было. А Кидомару в этот момент подумал, что, если Хана сейчас и сердится, то сердится по-доброму, а бедра у нее ох, какие аппетитные...

***

В качестве студенческой практики ребята были направлены на сбор лекарственных растений. Сама идея Ханаби нравилась: во-первых, она проведет в лесу время с Кидомару, что уже можно было считать не заданием, а свиданием. Во-вторых, в паре с Кидомару любое дело делается в три раза быстрее. Одна пара рук - хорошо, а три - еще лучше, ну и Ханаби ему тоже поможет. Девчонка считала их задание, поиск и сбор красавки, очень важным, ведь вытяжка из нее, несмотря на токсичность, применяется при лечении глазных болезней. И тут совпали два интереса Ханаби: с одной стороны, девушка жутко боялась глазных болезней и считала их профилактику делом важным и ответственным, хотя в клане Хьюга на них обращали особое внимание и старались лечить, а во-вторых, ей было интересно сделать сбор растения, которое содержит атропин. Белладонна ядовита, и это для Ханаби главное, поэтому ребята натянули восемь пар перчаток на двоих и отправились на поиски растений. Ханаби в основном искала кусты, а вот Кидомару вооружился специальными серпами для срезания листьев. У Хьюги тоже такой был, просто рук было меньше. В своих способностях Ханаби не сомневалась: она-то точно увидит каждый из них и наберет этой красавки столько, что "всем достанется". Нарвав до краев заполненную крытую корзинку листьев, ребята обнаружили, что они углубились в лес довольно далеко, и теперь перед возвращением чувствовали, что им нужно подкрепиться. Они нашли ручей, вытащили здоровый один на двоих кусок мыла, долго промывали руки. А потом вернулись на поляну посветлее и достали припасенные заранее онигири. Ребята отложили далеко в сторону корзину со своими трудами и принялись обедать. Кидомару притянул одной из своих рук Ханаби, обнял ее, что никак не мешало ему есть. Хьюга еще раз восхитилась такому удобному анатомическому сложению своего друга. Только совсем недалекие люди могут этого не понимать и называть таких ребят "мутантами". Средняя правая рука теперь неспешно поглаживала пальцами ее оголенный живот, смяв ткань сорочки. С едой было покончено, только уходить никуда не хотелось. Ханаби почувствовала, как ее целуют в висок и одновременно расстегивают у нее молнию на куртке, так, чтобы видна была белая нижняя рубашка, через которую просвечивали сараси. "Ну, и пусть любуется. Сегодня не холодно". - Подумала она. Подушечка среднего пальца случайно прошлась по груди, и девчонка охнула, глубоко вздохнув, покраснела, почувствовала, как губы Кидомару слюнявят ее щеку. Она тоже потянулась к нему, целуя горячий паучий рот. Кидомару оторвался от ласк и любовался теперь ее растрепанными волосами и раскрасневшимся лицом со вспухшими венами. Юноша уже выучил реакции своей подруги, и ее лицо больше, чем что-либо еще, говорило Кидомару, что все правильно. Он вновь втянул в себя запах ее каштановых волос и почувствовал сам, как приятно, когда ее ладони гладят его головогрудь. Одна пара паучьих рук прижала девушку еще раз покрепче. То, что ладони юноши гуляли сейчас по всему телу, нравилось Ханаби, расслабляло ее, вызывая ноющее желание. Одна пара рук крепко обнимала ее, привлекая к себе, вторая пара конечностей Кидомару ласкала ее, нежными касаниями подбираясь все выше и выше живота под сорочку. Подросток чувствовал, как дыхание Ханаби становится тяжелее, глубже, сбивается с привычного ритма от его поглаживаний, а тело ее все больше распаляется и хочет ласки. Перекус после работы был забыт. Ладони Кидомару дотянулись до сараси, и Ханаби почувствовала, как его пальцы забрались под ткань, коснулись ее горячей груди и теперь нежно дразнили соски. Хана от удовольствия прикрыла глаза и чуть приоткрыла губы, а Кидомару понял это так, что его подруга хочет, чтобы ее сейчас поцеловали. Самая нижняя пара его рук в это время увлеченно разминала бедра девушки. Кидомару и самому очень нравилось, что он шестирукий: так ему были доступны сразу все прелести Ханаби, которые ему хотелось ощутить. Рука его отвлеклась от объятий, и одна из ладоней молодого парня полезла в хантако. Тело Ханаби уже было горячо от пота и возбуждения. Юноша понял, что такие ласки очень по сердцу его подруге: она сама тянулась к пауку, целуя его то в щеку, то в шею, то прикасаясь к губам. А потом Кидомару ощутил, как Хана ерзает на его ладони навстречу его руке, раздразнивая себя еще сильнее. А сама в это время тянется к хакама Кидомару, стаскивая их с юноши и воюя с фундоси. Ощущая в своих руках напряженный и ждущий разрядки член Кидомару, Ханаби распалялась еще больше, но вдруг прекратила порывистые свои ласки. Кидомару промычал в ответ что-то неопределенное и недовольное. - Я придумала кое-что интересное, чтобы нам двоим было... хорошо. - Сказала Хана и принялась разматывать сараси. Глазам ее друга предстали молодые волнующиеся от глубокого дыхания груди с темными нежными навершиями. Кидомару довольно облизнулся, оставляя застывшие паутинки на своих губах, и теперь не отводил глаз от того, что он только что чувствовал под пальцами сквозь марлевую ткань. Ноздри Ханаби вздымались от глубоких и нервных вздохов, и в этот момент девчонке до смерти захотелось эту паутинную нить с губ Кидомару слизать. Теплый летний ветер холодил только что массированные пальцами юноши соски Ханаби, и этот контраст усиливал волнующие ощущения и разожженное в Хане тянущееся желание. Она зашептала о своих идеях Кидомару на ушко, и юноша сначала сам окончательно стянул с себя хакама и фундоси, поймал на себе плотоядный взгляд Ханаби и расположился на траве, нежась в тени. Ханаби улеглась с ним, но так, чтобы ей было удобно ласкать напрягшийся член Кидомару у себя между грудей, и тут же почувствовала, как одна нижняя рука ее паучьего друга оказалась у нее на заднице, а вторая уже отодвигала повлажневшую ткань хантако. Сам же Кидомару ощущал, как его член, все больше наливаясь силами, оказался между девичьих грудей и погружался в нежность ласк Ханаби, а та осовело смотрела на юношу да вздыхала в такт его ладоням, пока не почувствовала, как ее друг выплеснулся на нее. Растомленный страстью Кидомару почувствовал, как к нему снова прижалась его подруга. - Вот станут нас искать... - Задумчиво произнес он. - Решат, что мы с тобой ядовитых трав ради кайфа нажрались и в своей же блевотине сдохли... - Сказал Кидомару, немного протрезвев от Ханабиной любви. - Вот всегда ты самые романтичные моменты портишь! - Расстроенно сказала Хана и перевернулась на другой бок, предоставив Кидомару дивный обзор на ягодицы. - Хорошо с тобой здесь. - Хьюга почувствовала, как паучьи руки притянули ее к себе, Кидомару прильнул к девчонке еще ближе, так, чтобы прижаться к ее упругим ляжкам. Просто смотреть ему было мало. А затем Хана ощутила, как ее снова поцеловали в волосы. - Хорошо... - Повторил Кидомару, - только вот возвращаться пора, пока нас не хватились.