My moon, my man

      — Ты знаешь, куда идти? — я догнала мужчину, наспех протирая моноструну от крови.       — Мне уже давно слили всë, чумба, — усмехнулся тот. — Подкупил одного работягу, чтобы достал мне парочку примитивных данных. — Напарник чуть прищурил имплантированный глаз, всматриваясь в путь за поворотом. — Вот сейчас налево и прямо по коридору до конца. 414 кабинет...       Я приподняла брови и поджала губы в знаке «вау, а он умен». Поинтересоваться, выжил ли тот парень, если его всё же кто-то сдал, постеснялась.       Этот этаж был куда более освещён, чем первый. Наверное, из-за той важной шишки, что сидела здесь, а возможно, мои глаза просто всё ещё не привыкли к освещению. В конце концов, в Найт-Сити оно совсем не такое, как на Луне.       Мы направлялись к двери в самом конце коридора. Больше нам никто не мешал — видимо, всю охрану, что прозналапро нас на данный момент, мы перебили. Только наши шаги и шум кондиционера, висящего над потолком, нарушали мертвую тишину. В Найт-Сити вообще крайне редко бывает настолько тихо... Здание корпорации «Арасаки» казалось даже более тихим, чем кладбище.       Вот перед нами оказалась дверь с надписью «Зам. директора», а ниже приписка «Сэтоши Арасаки».       — Так ты дружил с членом семьи Арасаки? Я думала, это просто рядовой корпорат, — пораженно выдохнула я.       — Заткнись, — нервно шикнул наёмник и сжал ручку двери. Более я не задавала никаких вопросов — у Нэйма сейчас и так напряженный момент.       — Слушай, раз это зам, есть смысл не вламыва... — начала было я, но киберпанк ударом ноги вышиб дверь.       Мужчина лет сорока пяти-пятидесяти, с тёмными волосами и маленькими чёрными глазами вжался в рабочее кресло. Даже так было видно, что он в разы ниже моего спутника, но наверняка не слабее.       — Сэтоши, — прорычал тот, кто за сегодняшний вечер успел стать мне другом. Я стояла позади него, не решаясь также высказаться. Это их дело, наёмник хотел разобраться со старым другом лично, а я просто прикрою на случай, если тот захочет увильнуть или позвать ещё охрану.       — О, привет, Нэйм, — мужчина в кресле немного расслабился — это было видно по тому, как с его плеч спалось напряжение и он их опустил — и приподнял руку в приветствующем жесте.       — Давай-ка без этой херни, — его собеседник подходил ближе. — Я знаю, что ты сделал. Точнее, что сделал Танака, но твоими руками, а ты — руками своего наёмника. У вас всегда всё идет по этой блядской лестнице, да, дружище? Не думай, что ты не виноват, — киберпанк старался держать себя в руках и говорить спокойно, но голос трясло, словно корабль в шторм, и это было слышно даже без прикладывания усилий.       — Так ты хочешь обсудить свою семью? Поэтому ты пришёл и переубивал половину моей охраны? Ого, — Сэтоши вытянул голову в сторону от Нэйма, приметив меня. — Принцесса Найт-Сити вернулась? Почти год о тебе не слышал, — обратился мужчина ко мне, прищурив и без того узкие глаза.       — Хлебало завалил и слушай меня, — мой коллега-наемник тем временем подошёл к столу старого друга и ударил по дорогому дереву. Удар прилетел от имплантированной руки, оттого по столу пошли трещины. — Твою охрану мы разгромили. Да, не я один, ещё Люси, — он мотнул головой в мою сторону. Я продолжала неподвижно стоять, держа ладонь с мороструной наготове. — Вариантов у тебя сейчас немного: или ты сдохнешь, или... — Нэйм подумал с секунду, — угадай. Правильно, ты сдохнешь. Что выбираешь? И не надейся, не посмотрю, что ты мой старый друг. Хотя такая тварь, как ты, мне даже знакомым зваться не может. И всё же глаз за глаз, как говорится, — с наслаждением выжимая каждое слово, проговорил наёмник, неотрывно глядя Сэтоши в глаза. Точнее, так я думала, потому что мужчина наклонился к сидящему и практически не двигался.       — Мы должны были удержать тебя в корпорации, Нэйм, — начал было человек в кресле, но его снова прервали:       — Нет, ну вы посмотрите на него! Сказал ему, что сдохнет, а всё равно продолжает оправдываться, — киберпанк повернулся ко мне и махнул рукой в сторону напуганного японца. Похоже, он совсем не рассчитывал, что разговор пойдет так. На всякий случай я отключила две камеры, висящие в этой комнате. Такое после нас никто не должен увидеть.       — Нэйм, я правда очень тебе сочувствую, как старому доброму другу, но работа... — скромно отметив своё присутствие в этой комнате, зам директора выделил слово «работа», будто после его произнесения все вопросы тут же аннулируются.       — Какая к чертовой матери работа, Сэтоши?! — взорвался наёмник. Он достал из кармана сложенную вчетверо пачку фото и кинул её на стол. — Жизнь моей семьи стоила этой «работы»?! Вот сколько они стоят, да?! Так ты нашу дружбу оцениваешь, сука?! Ещё и в должности тебя повысить успел, урод, — размахивал руками Нэйм. В голосе слышалась хрипота от истошного крика, а в теле мужчины — неистовая сила, напряжение и злоба. К такому даже на километр подходить не хотелось, а Сэтоши сидел, прикрытый лишь рабочим столом.       Зам директора опасливо, словно в листах бумаги была заложена бомба, взял фото и неторопливо развернул их. Выражение лица с деловито-добродушного сменилось гримасой ужаса. Я подошла ближе, желая тоже посмотреть, что хотел показать мой напарник.       На фото было трое человек. Мужчина с небольшой щетиной, широкоплечий и веселый на вид — явно Нэйм, глава семьи. Ещё даже без «Руки гориллы»... Насколько это фото старое?       Рядом стояла женщина-японка, судя по зелёным миниатюрным глазам, но для своей расы довольно высокая. Я подумала, что, наверное, она даже чуть выше меня. Длинные чёрные волосы заплетены в толстую косу, голубое платье с узором цветов... Самая обычная леди, вот только тыльной стороне одной из рук на фото была обнажена, и я заметила натянутую кожу, под которой пряталась зелёная нить. Моноструна...       «Вот вроде типичная домохозяйка, а тоже имплантами напикчана».       Последним человеком на снимке был ребенок, стоявший между родителями. Девочка лет семи, с тёмными волосами, как у матери, но голубые глаза точно отцовские. Малышка мило улыбалась в камеру, держа в ручках плюшевого медведя с оторванной правой лапой. Вместо неё стоял кусок железки — видимо, таким образом ребенок хотел сделать игрушке имплант.       Уже тогда у меня упало сердце. Я вспомнила, с какой болью Нэйм рассказывал о том, как лишился семьи, и сейчас я словно сама это пережила.       Я всегда была такой сентиментальной или это только потому, что у нас схожие ситуации? Снова вспомнился Дэвид.       Второе фото. Нэйм в чёрном костюме, женщина в белом пышном платье. Им тут лет по двадцать, может, двадцать пять — тогда у киберпанка ещё даже «Руки гориллы» не было, а у его спутницы — моноструны. Мужчина держал невесту на руках и широко улыбался.       Я перевела взгляд с фото на наёмника. Ни одна черта на его лице так и не дрогнула, даже когда он показывал снимки дочери, жены, себя с ними. Мой спутник лишь смерял тяжёлым неотрывным взглядом сидящего в кресле Сэтоши, как бы говоря: «Ну что, теперь тебе стыдно?».       И, наконец, последнее изображение, от которого я закрыла приоткрывшийся рот рукой. Боже...       Жена Нэйма лежит на полу у лестницы, видимо, своего дома. Из головы течёт кровь, вырванная моноструна валяется рядом, и из руки, в которую она ранее была имплантирована, тоже сочится багряная жидкость. Волосы женщины растрëпаны, несколько локонов вырвано и лежит недалеко, будто её таскали за них. На лице гематомы, кровоподтеки и синяки, один глаз опух, отчего практически закрыт. Похоже, перед тем, как убить, её очень жестоко и долго мучили...       Живот скрутило, и мне захотелось отойти, чтобы проблеваться, а заодно поорать в пустом коридоре — таким обидным, таким несправедливым было показанное на снимках.       Ещё одно фото крепилось к этому же. Огороженное сигнальной жёлтой лентой тело ребенка. Волосы девочки безобразно отстрижены и брошены ей на лицо, из-за чего я, к счастью, не смогла рассмотреть, насколько изувечили её. На коленках синяки, но в руках по-прежнему всё тот же мишка...       Я закрыла лицо руками. Какой ужас...       — Я не знал, — изумленно рассматривая снимки, поднял глаза Сэтоши. — Я сказал им, чтобы они просто... просто убили их, быстро и без мук, но они, вероятно, не послушали... — он виновато потупил взгляд.       — Да насрать мне больно на головорезов твоих! — разразился Нэйм и накрыл голову ладонями, расхаживая вперед-назад по комнате. — Зачем... Зачем просто... А если бы Танака заказал меня, ты бы тоже согласился? — обернулся мужчина на бывшего друга, но тут же продолжая, давая понять, что вопрос был риторическим:       — Да. Конечно же да. В нашем мире всё решают деньги. Ну и сколько тебе заплатили за то, чтобы разрушить мою жизнь, а? — спросил он уже спокойнее. В голове звучало только глубокое разочарование и грусть.       Ответом послужила тишина, и киберпанк подошёл ближе, параллельно стараясь незаметно проверить наличие пистолета у себя в кармане.       — Хер с тобой, можешь не отвечать, — выдохнул наёмник и неожиданно отбросил стол в сторону. Сэтоши дернулся и сорвался с места в попытке убежать, но старый друг незамедлительно схватил того за горло.       — Нэйм, давай договоримся, может быть, я смогу помочь тебе... — задыхаясь, пропищал зам директора, тонкими ручонками пытаясь оторвать шею от хватки мужчины.       — Раньше надо было думать, скотина, — с ухмылкой ответил Нэйм. — Что-то раньше со мной ты не спешил договориться, когда свыше заказали мою семью. И из-за чего, из-за того что я пропускаю пару заказов из десяти? Дебилизм. Вся ваша корпорация — дебилизм и проплаченная хуйня! — взвыл мой напарник, ударив голову Сэтоши о большое окно, перед которым они стояли. Тот заскулил. По шее потекли струйки крови.       — Я бы дал тебе денег. Добавил, если твоей идиотской семейке опять на что-то не хватало. Скажи, я хоть раз жадничал? — сдержанно прошипел киберпанк сквозь зубы, вглядываясь в глаза зам директора и, видимо, стараясь разглядеть в них хоть что-то человеческое.       — Но нет. Ты променял нашу дружбу, моё доверие и счастье на какие-то гроши, так что и я тебя жалеть не буду, сволочь, — наёмник звонко плюнул в лицо бывшему другу. Тот промямлил что-то себе под нос. Я же по-прежнему оставалась на своём месте, будто приклеенная к полу. Нэйм должен сам с этим разобраться.       Мужчина достал пистолет. Сэтоши заметно занервничал и затрясся, вырываясь, но наемник не дал ему это сделать.       — Ты думаешь я этого хотел?! Танака меня за грудки схватил, сказал, что моя семья следующая, если я не убью твою, а твою он бы убил лично, — простонал зам директора, смотря бывшему другу прямо в глаза. Тот даже не шелохнулся. — Мне нужно было выбирать, Нэйм!       — Ты причинил боль мне, но больше ты никому её не доставишь, — огрызнулся киберпанк, вкладывая в каждое слово всю свою злобу и скорбь, и тотчас же выстрелил. Голову Сэтоши разнесло чуть ли не в щепки. Тело безвольно обмякло, как сломанная кукла свалившись на пол, а из черепной коробки показался окровавленный мозг. И даже сейчас Нэйм тоже не дрогнул.       — Идем, чумба, — безэмоционально произнёс он, не оборачиваясь в мою сторону. На секунду показалось, словно он смахнул слезу с щеки — движение ладони было очень похожим на это. Мужчина сгреб фото в охапку, разорвал и выкинул кусочки в окно.       Мы молча прошли по коридору, переступая через трупы, молча ехали в лифте. Так же молча вышли из здания.       Наконец спутник всё же решился разорвать тиски тишины.       — Где там этот колумбарий, в Уэстбруке?       — Угу.       — Пешком дойдем. Не против? Тут недалеко.       — Ага.       А потом мы вновь замолчали. Каждый думал о своём: я — о том, что совсем скоро встречусь с Ним, киберпанк же, должно быть, обдумывал свой поступок, но сто процентов ни о чем не жалел. Вид у него был задумчивый, даже немного печальный, но в целом очень даже ничего.       — Знаешь, Люси, — неловко начал мужчина. Я повернула голову. — В тебе всё ещё горит дух киберпанка... Потому-то ты так сияешь.       Я слабо улыбнулась.       — Спасибо.       Ночная тьма понемногу отступала. Фиолетово-синие разводы сменялись просто тёмно-синим, а Луна исчезала в свете наступающего утра.       — Волнуешься? — спросил у меня собеседник.       — Честно? Безумно. — встряхнула плечами, сбрасывая трепет перед встречей. Хотя, как встречей... Да, у меня было чувство, будто я увижусь с тем, кого не видела целый год, со своим старым знакомым и любовью, и всё же... — Но с погребальной урной толком не поговоришь.       Наёмник усмехнулся.       — Это точно.       «Норт-Оук» — встретила нас вывеска на столбе. Уже близко.       — Мне так обидно от того, что судьба даже не дала нам шанса встретиться еще хоть раз, где-то среди этих улиц, — я осматривала знакомые, но порядком забытые места и улицы. — Если бы я только могла повстречать его снова, может, в какой-то из вселенных... Я была бы счастлива, даже если бы на сей раз он в меня уже не влюбился.       Нэйм промолчал, позволяя мне выговориться. Понимал, что сейчас мне это особенно нужно. Иногда действительно полезнее просто выслушать.       Горечь подступала к горлу, и я вновь проглотила её. В который раз за этот чертовски долгий год, когда я перед сном просила у Всевышнего лишь одного — чтобы сегодняшняя ночь была без кошмаров, потому что я уже устала рыдать в подушку, просыпаясь от очередной лживой истории, в которой Ты выжил. Но, к сожалению, такое случалось крайне редко.       — Хотя, знаешь, я рада что нам довелось однажды встретиться. Знать, что когда-то я слышала самый ослепительный, дребезжащий молодостью и по-детски наивный смех, для меня самое настоящее счастье. Пусть даже, если я уже никогда больше его не услышу и не засмеюсь в ответ.       Терраса Милагро. Та самая улица, где находился крематорий.       — В любом случае, Люс, я думаю, он бы тобой гордился, — сказал киберпанк, когда мы уже подходили к зданию. — Ты молодчина и отлично держишься. Я, в отличие от тебя, куда более, э-э...       — Эмоционален? Несдержан? — попробовала помочь подобрать нужное слово я.       — Да, точняк, оно самое.       — Теперь главное, чтобы корпы «Арасаки» нас не выследили, — выдохнула я.       — Ну, что-нибудь да придумаем. Их давно никто не громил, вот они и не были особо готовы. А у нас ещё и оружие из легендарок, — хохотнул мужчина, поднимаясь по лестнице колумбария. Я тоже улыбнулась.       Спутник открыл дверь, пропуская меня вперёд. Крематорий встретил нас ночной прохладой и абсолютной тишиной. Буквально мертвой, ха-ха.       Мы прошли вдоль длинного коридора, освещенного одной лишь тусклой лампочкой, что пошатывалась от наших шагов и постоянно мигала зелено-белыми вспышками. Затем Нэйм открыл ещё одни двери — большие, с полупрозрачными вставками, и мы вошли в просторный зал. Убранство можно было разглядеть лучше, чем коридор из-за люстры, висящей под потолком, которая освещала почти всё вокруг. Впрочем, она тоже не была надёжно закреплена и, того гляди, вот-вот отвалится.       — Нэйм! — из-за стола, стоявшего в левой части зала и представлявшего собой что-то вроде ресепшна, вышел молодой мужчина. На вид лет тридцать, может, даже чуть меньше, в простом белом медицинском халате и шапочке, которой были спрятаны весьма длинные светлые волосы, убранные в хвост и достававшие человеку по плечи. Неизвестный протянул руку в одноразовой синей тканевой перчатке и пожал ладонь моего напарника. Тот тепло улыбнулся.       — Люси, знакомься, это Норио, дежурный патологоанатом в ночную смену. Нор, это Люсина Кушинада, ну, ты знаешь, — быстро представил нас киберпанк.       Мы также обменялись рукопожатиями.       — Наслышан о тебе и твоей команде, — произнёс Норио. — Зачем пришёл? Давненько тебя тут не видел, — поинтересовался он, обращаясь уже к Нэйму. Мужчина подошел к кнопке на стене и включил оставшийся свет. Белые лампы, в которых было полчище дохлых мух, противно ударили по глазам. Мельком я заметила кипу каких-то листов и документов на столе дежурного патологоанатома, парочку пакетиков с неизвестными мне инструментами, телефон и настольный календарик. В целом, вокруг было очень чисто и стерильно, ещё и приятная прохлада гуляла по коже.       — Мне нужно выкупить у тебя прах кое-кого, — голос спутника эхом отразился о светло-серые стены помещения.       — Извини, в этом месяце лимит уже достигнут, — с досадой ответил Норио, — буквально вчера парень сестру забрал. Сам знаешь, если начальство узнает, мне по шапке прилетит, — мужчина уперся спиной о стол, сложив руки на груди.       — Ну так забей заказ на телефон, как иногда делаешь, они ж его не отслеживают, вроде, ты сам говорил, что ток записи с кибер-деки заставляют показывать, — не сдавался наемник.       — Только по дружбе, — сломался патологоанатом и взял со стола мобильник. — Кого тебе, — недовольно пробубнил Норио, нажав на несколько кнопок на сенсоре и подняв взгляд на Нэйма.       — О-о, не обижаешь, — довольно проворковал тот, — всегда угарал, что тебя «человеком закона» назвали. Типа, это имя ж тебе вообще не подхо...       — Нэйм, пожалуйста, не нарывайся, — вмешалась я.       — Она дело говорит, — указал на меня головой дежурный патологоанатом, не отрываясь от мобильного. — Так кого?       — Дэвид Мартинес.       Телефон шлепнулся на кафельный пол, упав, к счастью, экраном вверх.       — Чего?! Нет-нет, извиняй, но такого киберпанка я тебе не отдам. Меня ж на импланты разберут, если узнают, что я урну с ним продал, — ошеломленно затараторил Норио, судорожно поднимая мобилу. Глаза мужчины расширились.       — Я девчонке обещал, — Нэйм головой указал в мою сторону. — Ну же, Нор, я хорошо заплачу. Она его девушка, сегодня своей жизнью рисковала, чтобы эту урну забрать. — Серьёзным тоном добавил киберпанк.       Невероятно. Тяжёлый. Вдох. Разлетелся по комнате. Патологоанатом поправил чёлку и заглянул в телефон.       — Ладно, только плюс штраф сверху. Из своих оплачивать не собираюсь, — пробурчал мужчина. — Так, помещение D5... — пробормотал он себе под нос и повёл нас в другую комнату.       Мы спустились по лестнице в темную, довольно длинную локацию, похожую на широкий коридор. Норио включил свет. Нашему вниманию предстало множество ниш, в которых лежали урны. Каждая ниша была отмечена эпитафией, что подсвечивалась флуоресцентными маленькими лампочками.       Наконец дежурный патологоанатом остановился напротив одной из ниш, отмеченной красной наклейкой «Легенда Найт-Сити».       — Оставить вас? Учти, если сопрешь без оплаты, сам тут окажешься, — не без юмора пригрозил Нор моему спутнику.       — Да, оставь.       Мужчина ушёл, негромко хлопнув дверью и оставив нас наедине. Я тупо пялилась на выгравированное на табличке имя, раз за разом, по буквам и слогам читая такие родные и одновременно будто забытые инициалы.       «Дэвид Мартинес».       И эпитафия чуть ниже, на этой же табличке:       «Ты не показал мне Луну, но навсегда остался в моём сердце».       — Красиво сказано, — прошептал Нэйм, тоже засмотревшись на надпись.       — Моего авторства, — чуть с гордостью ответила я, дополнительно осветив нишу улыбкой светлой печали. Вспомнилось, с какой любовью я придумывала подпись к каждой урне, заставляя себя прокручивать в памяти всё, что было связано с моими друзьями.       — Серьезно? — удивился собеседник. — Думал, за то, чтобы написать эпитафию знаменитости тут глотки перегрызают.       — Я же его девушка, как-никак. Да и он оставил... достаточно денег, чтобы я купила нишу для каждого из нашей команды и придумала напутствие, — я водила пальцем по выпуклым буквам, будто касаясь Его, чувствуя что-то близкое и любимое, то, что давно покинуло меня...       Мы молчали.       — Я ведь могу его забрать, да? — с надеждой спросила я у киберпанка.       — Да. — Уверенно ответил тот. — У нас сделка, помнишь? Я оплачу, — улыбнулся мужчина, и я тут же обняла его, прижавшись к мускулистой, наполовину железной груди.       — Спасибо... — только и смогла прошептать я. Из глаз потекли слезы.       Отойдя от напарника, я аккуратно, словно урна была хрустальная, достала предмет из ниши и обхватила его руками.       — Пойдем, Люсь. Ты наверняка устала за сегодня, — ласково позвал наёмник и поплел к выходу. Я последовала его примеру, как тут взгляд зацепился за до боли знакомые имена.       Первой табличкой, попавшейся на глаза и находящейся слева от ниши Дэвида, была «Глория Мартинес» и эпитафия «Ваши надежды оправдались. Дэвид дошёл до вершин Арасака-тауэр». Я уже не прятала слезы, что ручейками текли по бледному, изуродованному чужой кровью лицу, замерев у ниши женщины, которую никогда не знала, но которой была благодарна за такого сына и замечательного человека. Нэйм тоже остановился прямо у выхода и снова подошёл ко мне, замечая предмет моего интереса.       — О, знаю её. Мэйну «Сандевистан» должна была продать. Помню, он ругался, что в итоге имплант достался её сыну, — прокомментировал он.       — Этот ведь? — я достала из кармана кусочек импланта, доставшийся мне от Отаку.       — Он самый! А откуда это у тебя?       — Оказалось, что коллега по работе на Луне был знаком с Дэвидом. Тот попросил Отаку присматривать за мной. Типа, заботиться... Ну он и заботился, как мог, правда обычно только бесил. А чтобы я поверила ему, Дэвид отдал часть Санди. — Поведала я, рассматривая другие ниши.       — Этот парень всегда был таким предусмотрительным?       — Возможно.       «Киви». Та самая предательница, что в итоге пожалела о своём поступке, за что поплатилась жизнью.       «Ты научила меня не верить никому в Найт-Сити».       Ниша по соседству — общая для Пилара, Дорио и Мэйна.       «Вы заменили мне семью».       — Всё в порядке? — плеча коснулись холодные металлические пальцы. Я всхлипнула.       — Да, пойдем.       Киберпанк положил руку на эпитафию.       — Спи спокойно, дружище, — прозвучало эхо в гробовой тишине. — Надеюсь, вы с Дорио не сильно собачитесь, — мужчина издал печальный смешок и посмотрел на меня. — Теперь идём.       Мы вышли из помещения и снова оказались на ресепшне. Там как раз ожидал Норио.       — Я нашел кое-что, за продажу чего меня, возможно, уволят, — заговорческим тоном волнительно начал он и показал пакетик с чипом. — Модуль памяти Дэвида Мартинеса. Все диалоги, изображения, текста, брейндансы и прочее-прочее — в общем, всё, что видел, слышал и читал Дэвид за свою короткую жизнь. Насколько помню, эта штучка чудом уцелела. Когда... — патологоанатом затих, переведя взгляд на меня, — его привезли, модуль чуть не по частям собирали. Голову же пушкой размозжили. Не знаю, ещё тогда с парнями решили, что сама судьба чип сберегла. Видимо, как раз для тебя, — он протянул пакет мне. Я с благодарностью одарила его улыбкой, вытерев слёзы.       — Сколько с меня? — тем временем Нэйм изучал баланс своей карты.       — За урну внесешь завтра, сейчас неохота с такими крупными суммами возиться. Сам понимаешь, чеки, выписки, — Норио устало вздохнул. — А чип бесплатно. Ностальгируй на здоровье, Люсина. Думаю, Дэвид посчитал бы мой поступок правильным, — проговорил он и открыл нам дверь в коридор на выход. — Что ж, до скорого, ребят. У меня смена час назад закончилась, а я все с бумагами разобраться не могу. Вот щас опять засяду, — мужчина почесал затылок.       — Удачи тебе, чумба, — потрепал киберпанк плечо знакомого.       — Спасибо вам огромное, — обратилась я к патологоанатому. Тот кивнул.       — Что ни сделаешь ради любви.       Мы вышли на улицу. Уже светало. Первые лучики Солнца грели замерзшие после посещения крематория тела.       — Ну, куда сейчас? — спросил мой спутник.       — Хочется немного прогуляться, — протянула я, рассматривая белую урну с наклейкой «Дэвид Мартинес».       — Составить тебе компанию?       — Как хочешь.       После этого мы ещё минут пятнадцать ходили кругами вокруг какого-то здания, обсуждая произошедшее за ночь. Чем больше я смотрела на Него, тем больше ощущала своё невыносимое, дикое одиночество.       «Ты мой дар и моё проклятье...»       — Нэйм, — меня осенила идея. Боже, как я не додумалась раньше?       — Что?       — Убей меня.       Я встала спиной к нему, готовая принять выстрел в голову.       — Ты нормальная?! — киберпанк тряс меня за плечи, а я только глупо улыбалась.       — Я хочу к Нему, Нэйм... — жалостливо произнесла я, — я так устала быть одна, весь этот год пыталась его забыть, и не смогла... Я так не могу, я не могу больше быть сильной... — Я закрыла глаза.       — Ты думаешь, он хотел бы этого? — напарник приобнял меня, заглянув в глаза. Его голос успокаивал разум и словно исцелял от неожиданного и столь нелепого желания, спонтанно пришедшего в мою больную голову.       — Нет... — прошептала я.       — Нужно двигаться дальше, Люси. Мне тоже больно, но мы уже ничего не сможем сделать. Мне жаль, что правда такая вот жестокая, — попытался поддержать меня Нэйм, поглаживая по голове.       — Я везде его вижу, — призналась я, — даже когда на Луну впервые прилетела. Разгружала вещи, и в какой-то момент в отражении скафандра поймала его... — поведала я, боясь, что наёмник сочтёт меня за сумасшедшую. Хотя, возможно, отчасти оно так и было.       — И что он делал? — киберпанк то ли сделал вид, что верит моим словам, дабы не расстраивать ещё больше, то ли и сам когда-то сталкивался с подобным, раз задал такой вопрос.       — Просто махал рукой и улыбался, — смущенно ответила я. — А потом я моргнула и он пропал.       Какое-то время мы стояли и молчали. Напарник обнимал меня, я тонула в его объятьях, как обычно тонула в слезах, и в одной руке сжимала урну с прахом. Неожиданно Нэйму поступил звонок.       — Ага, слушаю, — тут же ответил он. — Что? Ахереть, выезжаю. Во сколько и где? Окей, понял, жди, — и мужчина сбросил вызов, посмотрев на меня. — Заказ новый, и обещают за выполнение кругленькую сумму, так что я пойду. Если что созвонимся, хорошо, чумба? — наёмник отлип от меня и изобразил ладонью телефонную трубку.       — Хорошо, — я кивнула. — Спасибо за сегодня. Было здорово освежиться, — добавила я, поправив лезшую в глаза челку.       — Аналогично. Бывай, — и киберпанк поспешно скрылся за углом, оставив меня одну.       Пока Найт-Сити не проснулся окончательно, я решила прогуляться до центра города. В то самое место, где Смэшер убил тебя. По крайней мере, об этом мне рассказывал Фалько.       Глаза слипались из-за бессонной ночи, ноги не несли, а в голове копошился рой каких-то дурацких и, казалось, совсем несвойственных мне мыслей. Оглядевшись и убедившись, что никого рядом нет, я присела на лавочку и уставилась на урну в руках.       — Ну что ж... Привет, Дэвид, — шепотом начала я, пальцем поглаживая блестящий металл. Мда... Говорю с погребальной урной, отлично. Но если так станет хотя бы немного легче, то почему бы и нет?       — Сегодня я познакомилась с Нэймом. Он очень хороший киберпанк, и ты, может быть, помнишь его. Это старый знакомый Мэйна. Он тоже потерял любимых людей, — расстроенно поведала я. — Вообще это нечестно, знаешь. Почему такие крутые ребята получают столько боли, пока какие-то уроды купаются в деньгах, полученных за очередное убийство, — горько выдавила я и сжала руку в кулак. Затем, немного успокоившись, разжала. На тыльной стороне ладони остались глубокие следы ногтей. Один из них, кстати, обломился практически с мясом. Даже и не заметила... Во время резни, может?       — Если честно, я давно мечтала об этой встрече, правда не совсем такой, — я грустно усмехнулась. К горлу подступал ком. — Я ждала тебя на Луне. Каждый чертов день ждала, что вот ты придешь, скажешь что меня очень тупо, но разыграли, или что я на радостях после успешной миссии набухалась в хлам и мне приснилась эта херня, — в ушах звенело, тело всецело отдавалось боли, что я держала в себе весь этот мучительно долгий год, а ладони вспотели. Я улыбалась — болезненно, скорбно, траурно, и вспоминала, какой наивной дурой была что тогда, что сейчас.       — Но время шло — шло медленно, убивая меня, — а ты так и не пришёл. Я уже думала об этом на днях, и сейчас это всё так же больно, — я поставила урну между ног и сцепила трясущиеся руки в замок, пытаясь успокоиться. А, впрочем, зачем?       — Мне говорили, что однажды станет легче. Раны не затянулись. Говорили, что со временем забудется, подотрется из памяти. Не стерлось. Говорили, что я... — меня затрясло, — что в какой-то момент я просто осознаю, что разлюбила тебя...       В сердце защемило, и это чувство передалось в горло. Я с трудом подавила рвотный позыв и накрыла голову руками.       — Господи...       Слезы текли по щекам, пачкая белую киберпанковскую куртку, падая на скамейку и щипая напряженные красные глаза, но я уже ни на что не обращала внимание. Спустя вечность мы наконец-то встретились, и больше я тебя не отпущу.       — Дэвид, я скучаю. Очень скучаю, — сквозь слезы проговорила я, прожигая урну иступленным и помутненным от вставшей в глазах жидкости. Голос на слове «очень» задрожал, и я обмякла, опустив руки к земле. — Ты так хотел, чтобы моя мечта сбылась... А эта мечта мне и не нужна больше. Только оказавшись на этой гребанной Луне я осознала, что за этой пустышкой потеряла настоящую мечту и ценой её жалкого подобия отправила на тот свет самого дорогого мне человека. Будь я хоть немного умнее, если бы заставила тебя остановиться... — я накрыла рот рукой, чтобы никто не услышал мой вой. Прижав колени к себе, я закачалась вперед-назад, пытаясь успокоиться, но так меня трясло ещё больше. Откашлялась, когда комок в горле, словно стеклянный, резанул по слизистой, вызывая очередной визг и рыдания. В ярости скинула с себя куртку и с криком отбросила её на пару метров от себя. Потом вцепилась в погребальную урну, так и не решившись её открыть. Что я могу там увидеть, пыль? Это всë, чем ты стал в итоге...       — Я, блять, в постоянной депрессии и всё из-за тебя, придурок... — прошипела я себе в колени, качая головой, таким образом оставляя соленые разводы на штанах.       — Я тебя ненавижу! Ненавижу! — я со всей злостью пнула урну. Та с железным грохотом покатилась в сторону дерева. — Зачем ты меня оставил?! Я бы сдохла там с тобой, мне насрать! — Я орала во всё горло, вырывая из прически целые пряди. Похуй, что подумают, если увидят. Я больше не собираюсь прятаться и терпеть. Прости. Кажется, мы всё же не полетим на Луну вместе...       Я выла. Как волк на Луну — ту самую, которую я успела возненавидеть всем сердцем и ради которой ты рвал жопу, а в итоге к чему это привело? Ты мёртв, а вместе с тобой мертва и я. Жива разве что физическая оболочка — самой Люсины Кушинады уже давно нет. Умерла год назад, в день твоей смерти.       На дрожащих ватных ногах я шатнулась к дереву, уперлась об него рукой и схватилась за горло. После резко заныл живот — наверное, из-за постоянных судорог последние пятнадцать минут. Или двадцать. Или тридцать. Сколько я здесь сижу?       Я распахнула глаза, согнулась и меня наконец вырвало. Может быть, так станет чуть легче?       Противное ощущение головокружения и того, что кишки будто свернулись узлами, отступило, но та самая боль, ни с чем не сравнимая и абсолютно уникальная, которую я намеревалась заглушить, не заглушилась. Вот сука, а.       Я плюхнулась у дерева, опираясь спиной о ледяную кору. Солнце выходило из-за горизонта, и я любовалась этим зрелищем, начиная понемногу успокаиваться. За каждой даже самой тёмной ночью всегда идет рассвет, ведь так? Вот и моя истерика исчезала так же, как исчезали синие оттенки с неба.       Я дышала глубоко, но по-прежнему рвано жадно всасывая воздух, подняв голову кверху и не желая даже бросать взгляд в сторону лежащей рядом урны.       «Прости, Дэвид», — промелькнули слова извинения где-то в голове.       — Ну вот ещё, прощения просить у жестянки, дожили, — как старуха проворчала я и слабо усмехнулась, моментально давясь кашлем. Да, я и вправду стала слишком сентиментальна с тех пор, как встретила тебя...       Пальцы нащупали в кармане модуль памяти, и я без раздумий поставила его себе. Пошла прогрузка. Показались первые изображения от лица Дэвида.       Пожар. Перед ним, у самого его края, в жёлтой куртке киберпанка лежит женщина.       «Мам! Мам, вставай! Мама!» — кричал Дэвид. Он не может встать, иначе бы уже подбежал к матери. Похоже, он застрял в машине...       Следующая сцена.       «Этим утром Глория была стабильна, но потом её состояние резко ухудшилось», — сказал медик, стоявший перед Дэвидом.       «Но... Но вы же говорили, что операция прошла успешно...»       Я смотрела брейнданс и переживала вместе с Дэвидом, к сожалению уже зная судьбу его матери.       «Верно. Мы сделали всё, что входило в льготный пакет. У неё были и другие проблемы, нужно было другое лечение. Слишком много работала, видать... Так или иначе, мы предлагаем несколько вариантов захоронения», — монотонным голосом совершенно безучастно ответил врач.       «Боже, так вот в чём было дело... Дэвиду просто не хватило денег. Отчасти поэтому он так стеснялся этой темы», — шокированно подумала я.       Вот Дэвид даёт сдачу однокласснику, какому-то заносчивому высокому парню. Вот проникает в свой старый дом, потому что, опять же, денег на оплату коммуналки нет. Стоп, а это что...       «Эй, какого черта?!»       Это же наша первая встреча! Дэвид пугается того, что у него пытаются украсть чип, и пресекает эту попытку с помощью своего «Сандевистана». В «кадр» попадаю и я. Удивительно, но Дэвид был прав каждый чертов раз, когда называл меня красивой — по крайней мере, в этом брейндансе я была очень даже ничего.       Я перемотала на следующую сцену.       «Тебе нравится Люси?» — интересуется Мэйн.       «Нравится? Ты прикалываешься, что ли? — отвечает Дэвид. — В смысле, она, конечно, клевая и всё такое...»       «Так пригласи её на свидание».       «Я что, настолько похож на самоубийцу?» — возмущенно вспылил Мартинес, и на этом моменте я невольно хихикнула.       Вот ты обещаешь мне, что полетишь со мной на Луну, и я на радостях целую тебя, веря, что у нас всё обязательно будет хорошо. Вот наша пробежка по набережной. А вот...       Перед глазами снова возникла пелена.       «Дэвид! Дэвид!»       Я нависла над ним и била по щекам, призывая очнуться. «Экран» сильно лагал, а самого Дэвида страшно трясло — хуже, чем меня при недавней истерике. Так вот как выглядит психоз...       Я целую его, и картинка сглаживается. Дэвид дышит ровнее и гладит меня по щеке. Видно, как вздымается его грудь.       «Люси...»       Я выдыхаю, словно опять переживая этот момент.       Последнюю сцену я даже начинать смотреть не хотела — знала, что там будет на самое приятное зрелище. И всё же мысль о том, сильно ли мучился Дэвид перед смертью, не давала покоя. Но я знала, что стоит мне включить этот брейнданс и на своей шкуре ощутить его боль, то я вновь забьюсь в конвульсиях. Пожалуй, если и посмотрю эту сцену, то как-нибудь потом. Может, ещё через год.       Я вытащила чип из отсека в голове и закрыла глаза. У тебя была невероятно яркая и хорошая жизнь, несмотря на множество грустных и тяжёлых моментов... Так жаль, что она пролетела одной лишь яркой вспышкой, и так же быстро потухла, сгинув во тьме. Но я клянусь, что буду продолжать нести твой свет в себе.       Я поднялась и обняла урну.       — Все ожидала, когда ты почистишь полки, Но ты ушёл, оставив только один вздох, И снова вечер. Я читаю между строк, Потому что я, блять, по тебе скучаю...       Я пела тихо и ровно, но на последней фразе голос всё же дрогнул и пара слезинок упала на глянцевую поверхность урны.       — И мне так хочется остаться у тебя-я, И я надеюсь, что получится, Но ты сам знаешь, как подрал меня на части, Так что с тобой покончено, я игнорю тебя, И больше не хочу зна-ать...       Выходило нескладно, но сейчас это не имело значения. Возможно, когда-нибудь я и сделаю из этого позора что-то стоящее, а пока это просто песенка про Люси, которая влюбилась и которую этой любви лишили. Какая прелесть.       Я не знаю, сколько времени провела в этом парке, но выговориться погребальной урне определенно было неплохой идеей, потому что мне действительно стало лучше. Я убрала остатки слёз, выпрямилась и улыбнулась. Печали на лице больше не было.       — Я буду жить ради тебя, Дэвид. Нэйм был прав — то, что ты сделал, не должно быть напрасным, — я медленно закивала, глядя вдаль. — И я буду любить тебя, и ждать столько, сколько потребуется, потому что я верю, что однажды мы всё же встретимся снова.       Я поправила сползшую урну в руках.       — Больше я никогда тебя не подведу. Обещаю.       Я поцеловала ледяной металл, надеясь, что частичка моего тепла передалась Ему, и направилась в сторону ближайшей станции до Луны.       Мы едем домой, Дэвид.