Справедливая цена

Молодая женщина в мужском мундире стоит у окна, теребия тяжелую золотую косу и смотрит на дождь, смывающий кровь и грязь с улиц Эйнрехта. Где-то в городе еще идут бои, но восстание уже подавлено. Бунтовщики Марге разгромлены, он сам мертв. Лебединая Гвардия успела вовремя. Но кровь все же залила кесарию. И принцессе Гудрун кажется, что дождь плачет о погибших слезами, которых нет у нее самой и на которые она не имеет права. И она благодарна дождю за его слезы. Сама она может только смотреть и слушать перестук капель. Ее не учили плакать. Ее учили сражаться до последнего и побеждать, как все истинные вариты учили, учат и будут учить всех своих детей, а не только сыновей. Ее так учили, но никакая наука не избавит от мгновений слабости даже ту, которая держала суровый Север. И сейчас Гудрун смотрит на дождь, потому что ей до смерти не хочется оборачиваться и решать. Но надо. На слабость времени больше нет. И не будет уже никогда. — Ты предала меня, — слова падают в тишину комнаты, как капли крови на эшафот. И та, к кому они обращены, еще больше съеживается. Она беспомощно лежит на ковре, куда ее безжалостно швырнули стражи, и не смеет поднять глаза на свою госпожу и принцессу. — Ты предала меня, — повторяет Гудрун, все-таки повернув голову. В великолепных глазах только холодное серебро севера, ни малейшего проблеска тепла, — и это еще я могла бы простить. Но ты предала кесарию. И это уже прощению не подлежит. Но я хочу знать ради чего, ты это сделала? Ради чего сегодня лилась кровь и вариты убивали варитов? Девица, что съежилась на ковре, наконец решается поднять взгляд. Она очень похожа на свою принцессу. Те же золотые волосы, длинные и густые, та же статная фигура, только затянутая в роскошное, но испачканное и порванное платье, а не в синий мундир, тоже точенное очень красивое и правильное лицо и те же яркие глаза с россыпью северного серебра в лазурной оправе. Она очень похожа. Почти как сестра, как почти как отражение в зеркале. Она очень похожа. И на принцессу, и на двоих стражей, что статуями застыли у двери. Их специально подбирали таких, похожих, искали и собирали по всей стране, не взирая на сословия и происхождение, чтобы они стали подругами и защитницами единственной дочери кесаря и наследницы престола, ее тенями и отражениями, чтобы смогли заменять ее на празднованиях и заслонять от убийц, ведь у варитской принцессы, обученной быть не украшением двора, но воином и правителем, не так уж много времени и очень много врагов. — Я просто любила и люблю! Я хотела помочь моему принцу получить то, что его по праву! — с отчаянной дерзостью обреченного человека отвечает девица и добавляет еще более дерзко. — Вам этого не понять! Вы никогда не любили! У вас нет сердца! Некоторое время Гудрун смотрит на свое заплаканное и жалкое отражение, а потом снова отворачивается к окну и дождю. — Что ж, — говорит она. — У тебя получилось. Мой кузен Фридрих получил принадлежащее ему по праву. На смерть есть право у каждого живого существа. Это единственное, в чем никому и никогда не будет отказа. Девица всхлипывает. — Что касается тебя, то раз уж ты любила и любишь, то будешь молиться за его душу всю оставшуюся жизнь. Ты примешь постриг. Монастырь Святой Агнессы на Севере примет тебя. А пока… отправьте ее в дворцовую темницу. И передайте господину Гроену, что я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь хоть когда-нибудь снова сказал, что она похожа на меня. Девица вскрикивает от ужаса и пытается подползти к принцессе, но угрюмые женщины-стражи из Лебединой Гвардии ее высочества подхватывают ее под руки и тащат к выходу. Когда за ними захлопывается дверь, еще одна женщина, до этого молча сидевшая в высоком кресле у стола, качает головой. — Несправедливо, — тихо говорит она. Она едва ли старше Гудрун, миловидная, светловолосая, как большинство северян, но богатое платье и украшения не придают ей величественности и статуса, а наоборот делают невзрачной и бледной. Принцесса снова поворачивает голову. — По-вашему, ваше величество, я слишком жестока? — Слишком милосердна, — отвечает вдовствующая кесарина Маргарита. — Справедливая цена за предательство — смерть. — Смерть — это слишком быстро, — возражает Гудрун. — Так она будет жить и жить. Тоскуя о потерянной красоте, о погибшей любви, о той жизни, что у нее могла бы быть. И Маргарита склоняет голову, признавая ее правоту. Некоторое время обе женщины молчат. В конце концов молчание нарушает Маргарита. — Гудрун, — начинает она, принцесса переводит на нее взгляд, — я была не слишком хорошей женой для вашего отца… — Не мне судить, — обрывает ее Гудрун. — Он выбрал сам и был доволен своим выбором. Это все, что мне нужно знать. — Пожалуйста, дайте мне договорить, — Маргарита поднимает руку. — Я была не очень хорошей женой. И кесарина из меня не очень-то получилась. У меня нет силы ваших тетки и матери, нет вашей силы. Но я все же кесарина, какая есть, и выйдя замуж за вашего отца, я поклялась заботиться об этой стране. Но еще я мать. Я люблю своего сына и прекрасно понимаю, какая судьба ему уготована. Ребенок на троне — слишком великое искушение для тех, кто будет править вместо него. Он станет игрушкой в их руках, его постараются воспитать слабым и безвольным, чтобы не мешал, когда вырастет, и это погубит не только его, но и Дриксен. Но Закон Торстена все еще действует, и по нему у вас есть право на трон. И я прошу вас воспользоваться этим правом. Гудрун долго смотрит ей в глаза, что-то ища и не находя в них. — Вы понимаете, о чем просите, ваше величество? — наконец спрашивает она. — Да, — просто отвечает кесарина, — я прошу вас отказать от свободы, от права выбора, от возможности иметь семью с человеком, которого вы будете любить. Ради кесарии. — У меня нет сердца, — усмехается Гудрун, — я не умею любить. Маргарита слабо улыбается в ответ. — Вы любите эту страну. Вы любите своих друзей. Вы любили своего отца. — Я даже не могла с ним попрощаться и проводить в последний путь, как подобает дочери, — эти слова звучат как будто против воли, но в них вся боль дочери, потерявшей любимого отца. — Простите меня, Гудрун. — Не вы виноваты. Они, — принцесса резко кивает на дождь за окном, обозначая все тех, кто стоял за смутой в кесарии. — Если бы я смогла бы вызвать вас с Севера раньше… — А вам бы это позволили? — горько усмехается Гудрун. Она знает о чем говорит, принц Фридрих сделал все, чтобы его двоюродная сестра не покинула Севера, а вместо нее в Эйнрехте осталась ее лучшая и самая надежная, как считала сама Гудрун, служанка и наперсница — его любовница и соучастница его интриг, как выяснилось. — Не знаю, но я должна была попробовать. — Вы сделали все, что могли, моя дорогая мачеха, — принцесса опять смотрит на дождь. После тихого стука входят стражи-отражения и снова занимают свой пост у дверей. — Исполнено, ваше высочество, — коротко кланяется старшая. — Хорошо, — кивает Гудрун и поворачивается к Маргарите. — Вы понимаете, что лишаете своего сына власти? — Зато сохраняю ему возможность стать достойным его отца и служить своей стране, а возможно и жизнь. Гудрун опять долго молчит, но потом кивает. — Я согласна. Пусть будет закон Торстена. А Ольгерд, мы вырастим его достойно, так, чтобы у Дриксен был ее кесарь, когда придет мой срок. — Благодарю, — Маргарита встает из кресла и приседает в реверансе, — моя кесарина. Стражи у двери тоже склоняются в поклоне. А потом старшая из них делает шаг к принцессе и опускается на колено. — Ваше высочество, если вы коронуетесь, то никто из нас тоже не должен быть похож на вас. Гудрун едва заметно улыбается в ответ, впервые за многие дни. — Об этом я позабочусь сама, — отвечает она, — на коронации. Коронация проходит в Первый день Осенних Скал Первого года Круга Скал. Гудрун коронуется не в главном соборе Эйнрехта, а на площади перед ним, чтобы весь город стал свидетелем этого. И когда магнус Ордена Славы поднимает Лебединую корону над ее головой, Гудрун останавливает его, нарушая все обычаи и протоколы, и не глядя протягивает руку, в которую вдовствующая кесарина Маргарита вкладывает острый нож. Гудрун собирает свои великолепные волосы, свободно лежащие на плечах, и обрезает их у самого затылка, а после, в наступившей абсолютной тишине, делает четыре надреза вокруг правого запястья и четырежды проводи лезвием ножа по каждой щеке, повторяя то, что много веков назад делали женщины ее народа, отказываясь от семьи ради иной цели. — Отныне я замужем за кесарией, — говорит теперь уже кесарина, когда Лебединая корона ложится на ее голову, — и клянусь быть ей верно до самой смерти. Она восходит на трон в крови, навеки распрощавшись со своей красотой, принеся в жертву женственность на площади перед собором, и оставив себе только долг и одиночество. Впереди у молодой кесарины будет новая смута, которую возглавит ее родная тетка, войны с соседними государствами, успешные и нет, бесконечные заговоры и покушения. Но до конца жизни она будет считать все это справедливой ценой. За благополучие своей страны, которая расцветет и возвысится под рукой Гудрун Великой.