Take

У Чана прекрасная стая. Он думал об этом практически всегда – всякий раз, когда видел взаимодействие ребят друг с другом, их успехи в чём-либо, чувствовал их запах и наблюдал за естественными вещами, по типу взаимных вылизываний временных меток, получением удовольствия и подготовкой омег к течке. Сегодняшний день не был исключением. Гнездо Феликса действительно было милым: использовал для этого светлые чистые вещи и красивый нежно-розовый плед, под которым обычно спал зимой. Он старался обустроить всё как можно аккуратнее, пусть и понимал, что половина разрушится в первый же час, после начала течки, от интенсивности, с которой его будут втрахивать в матрац. Обычно все остальные омеги стаи практически не занимались этим, отчего привычка Феликса считалась довольно необычной. К примеру, Джисон даже в полусознательном состоянии знал, что это было довольно бесполезно, поэтому в большинстве случаев просто складывал часть вещей на кровать, не заботясь о том, как это выглядело – главное, чтобы запах альфы не позволял ему сойти с ума окончательно и внутренний омега остался удовлетворён даже таким результатом. Чан не мог сказать, что это было плохо, ибо он не мог винить Джисона в том, что перфекционизм у него отсутствовал да и необходимости в гнездовании в их время особо не было, но поистине уютное гнездышко Феликса покоряло сердце альфы. Такая относительно простая вещь почему-то заставляла его хотеть как можно скорее пометить омегу или, как минимум, заласкать, прижимая к себе. Это на него так запах действует или сам юноша? Чан наблюдал за ним тихо, на самом деле изначально проходя мимо, но задержавшись у входа в комнату, когда заметил проделанную Феликсом работу. Сидящий на кровати рядом Сынмин, вероятно, уже его похвалил, продолжая залипать в телефон, узнавая у остальных ребят о происходящем вне комнаты. Обычно он этого не делал, ведь то время, которое ему или кому-либо из других членов стаи нужно было просидеть рядом с уязвимым омегой, составляло не более нескольких часов, но по стечению обстоятельств именно сегодня должна была закончиться течка Хёнджина, поэтому часть внимания он явно уделял и ему. Судя по запаху, течка Феликса могла начаться в любой момент, поэтому Сынмину и нужно было здесь сидеть, чему он, несомненно, против не был – наоборот, забота об омегах их стаи была у него в приоритете точно также, как и у других альф, из-за чего, собственно, беспокойство за состояние Хёнджина и не давало ему полностью сконцентрироваться лишь на Феликсе. Жить с несколькими омегами трудно. Жить с несколькими омегами, у которых ещё и время от времени синхронизируются течки – ещё труднее. Чан сам это чувствовал и всё равно любил всех одинаково сильно, пусть и разорваться было невозможно. Он понимал, что поведение Сынмина было совершенно нормальным, хотя искра страха насчёт того, что Феликс в порыве бушующих гормонов может обидеться на него, начать ревновать или, что было худшим исходом, у него начнется истерика из-за того, что он не достаточно хорош для них, всё же проскальзывала. Феликс был непредсказуем, поэтому Чан тихо выдохнул, когда понял, что всё в порядке и омега знает о том, чем занимается сейчас Сынмин. Скорее всего знает. Он не мог сказать точно, насколько сознание Феликса было незамутнённым, учитывая то, насколько концентрированным был его запах в комнате, кружащий голову невероятно быстро. Его течка, в теории, может начаться с минуты на минуту и... Чан видит то, как внезапно рука Феликса вздрагивает, из-за чего одна из подушек, которую он поправлял, упала, заставляя небольшую часть гнезда повалиться. Это не было большой проблемой, ведь произошедшее можно было исправить довольно быстро, но, похоже, находящийся на грани омега так не считал. Чан спешит успокоить его, как только понимает, что он вот-вот расплачется. Феликс и так в преддверии течки был довольно чувствителен эмоционально, что уж говорить о его состоянии за несколько часов до неё – абсолютно любая вещь могла довести его до слёз, несмотря на то, что в обычной жизни он практически не плакал, просто не имея для этого причин. Но именно в период уязвимости его глаза могли налиться слезами лишь от того, что кто-либо из альф, застающий начало течки, не хотел ставить ему брачную метку. Было и такое, что Чанбин нашел Феликса посреди ночи на кухне, плачущим над какой-то приготовленной ранее Минхо едой из-за того, что та была слишком вкусной. Пришлось укутать его в одеяло и, успокоив, отнести в постель, объяснив инцидент всем в стае, дабы те знали, что всё хорошо. Некоторые посчитали это даже милым, пусть и понимали, что омега не мог контролировать себя и в такие моменты он нуждался в ком-либо из более здравомыслящих людей рядом. Никто его не осуждал, хотя Феликс не раз извинялся за свое поведение после – все понимали, что это один из видов эмоциональной разрядки, к которому прибегал его внутренний омега, не имея возможности справиться с чувствами как-то иначе. И это было довольно безобидным методом, учитывая, какие существовали ещё. Среди их стаи к чему-то более вредному прибегал Минхо, отрицая свои потребности в заботе и отдыхе, и настаивая на том чтобы продолжить свою работу, состоящую в том, чтобы следить за благополучием стаи. Иногда это приводило к тому, что от упадка сил и чрезмерной чувствительности он терял сознание, что было намного более опасно даже тогда, когда за ним ходили по пятам, что уж говорить о моментах, когда он без ведома других бродил в таком состоянии по дому. Так что склонность Феликса к тому, чтобы плакать сверх необходимого, на фоне этого не создавала никаких проблем, не считая того, что его нужно было успокоить. Этим Чан и Сынмин сейчас как раз и занимались. — Эй, котёнок, всё же хорошо, — слова старшего альфы не сильно помогали, но, как минимум, в некоторых случаях давали понять причину, по которой Феликс плакал конкретно сейчас. Сынмин, похоже, был готов к такому исходу, поэтому практически сразу же уткнул Феликса в свое плечо, заставляя вдыхать успокаивающие феромоны. Из-за этого юноша, несмотря на слёзы, хотя бы может объяснить происходящее. — Нет, я... Я плохой омега, — не то, чтобы это было ожидаемым, но альфы уже встречались с этой причиной. От слов сердце неприятно щемило, хотя они понимали, что на самом деле Феликс так не думал. По крайней мере, надеялись на это, ибо в повседневной жизни он так не выражался. В такие моменты им было трудно не вестись на инстинкты в принципе, потому что от концентрации запаха в комнате хотелось даже открыть окно, дабы хоть на немного облегчить работу мозга. — Гнездо... Ужасно. Феликс глотал воздух и всхлипывал между словами, но у Сынмина, кажется, всё же получилось его немного успокоить. От обилия всего этого у Чана голова кружилась, но он не мог даже открыть дверь шире, боясь, что это спровоцирует у омеги новый приступ истерики – то ли из-за того, что он подумает, что альфа захочет уйти, то ли, что его запах противен. — Это неправда, у тебя самое красивое гнездышко, Ликси, — Сынмин говорит искренне, ни капли не приукрашивая. — Его можно быстро поправить, нет ничего страшного в том, что его часть упала. Так выглядит даже уютнее, — альфа целует его в макушку, поглаживая его по спине, в то время как Чан держит руку юноши, не прерывая контакта ни на миг. Он не знает сколько именно времени проходит прежде, чем Феликс затихает, но, по ощущениям, не сильно много. Всё это изматывало и омега, как и планировалось, успокоился относительно быстро, пусть и довольно резко. Вероятно, Сынмин не счёл это странным, поэтому ничего не говорил по этому поводу. — Котёнок, ты как? — Долгая тишина почему-то кажется Чану подозрительной и неспроста – когда он заглядывает в лицо уткнувшемуся в руку Сынмина омеги, то видит, что его взгляд стал ещё более туманным, щеки покраснели, а брови чуть сведены вместе. Его догадку подтверждает и горячий лоб юноши, будто он простужен или находился весь день под солнцем. И всё это означало лишь одно. Течка уже началась. На самом деле Чан надеялся, что она начнется немногим позже, потому что ему хотелось прежде лично проверить самочувствие Хёнджина, но теперь он понимал, что Феликс его не отпустит – точнее, его омега, что наверняка заставит юношу в очередной раз плакать уже от ухода альфы, пусть с ним бы оставался и ещё один. Расстраивать его Чану хотелось в последнюю очередь, поэтому он принялся делать всё необходимое, чтобы обеспечить Феликсу максимальный комфорт на ближайшие несколько дней. В принципе, комната и так была для этого обустроена, отчего тот и находился в ней под присмотром кого-либо из стаи последнюю неделю, но включить кондиционер, сообщить остальным о начале течки и поправить гнездо всё же требовалось. Действия были заучены и выполнялись почти автоматически, отчего Чану требовалось лишь не сойти с ума в заполнивших лёгкие ванили и шоколаде, что совершенно не помогали оставаться в сознании. Чтобы не терять контроль приходилось дышать намного реже, что также не давало прийти в себя полностью. Безвыходная ситуация, пускай и привычная, учитывая, сколько омег было в их стае. — Хён, — обращался к нему Сынмин, вылизывающий первую сегодняшнюю временную метку на надплечье омеги. Совсем скоро ими будет усыпана вся шея Феликса и мысль об этом отчего-то заставляет сердце биться чаще. — Просто отпусти себя. Легко сказать. Пусть заполнивший каждый уголок комнаты запах и способствовал проявлению инстинктов, отдаваться полностью им он не хотел. Чан привык даже в гоне – в редкие моменты, когда находился в относительно здравом уме – держать себя в узде. Ему нужно было убедиться, что не случится ничего плохого, хотя вероятность такого равнялась меньше одной тысячной процента: Минхо наверняка поймет, что он оставлен за старшего в стае, а как-либо навредить Феликсу они вряд ли смогут – если ему будет больно, то альфы почувствуют это сразу же и попытаются сделать всё, дабы избежать подобного. Чан не умел расслабляться, в особенности, в таких ситуациях. Сынмина – и кого-либо из стаи в принципе – это не устраивало. — Хён, Ликси всё чувствует. Твоё напряжение тоже, — Чан хотел было возразить, что использовать в качестве аргумента течного омегу, было крайне подло, но при взгляде на мечущегося на простынях Феликса, все слова в мгновение вылетели из головы. Он не знает, было ли сказанное Сынмином правдой, поэтому решает просто переключить всё своё внимание на нуждающегося в нём юношу. Феликс уже успел запутаться рукой в одном из одеял, используемых в качестве основания гнезда, отчего Чан был вынужден помогать ему как можно более аккуратно выбраться, чтобы труды омеги не распались полностью. Похоже сейчас обустройство гнезда – это последнее, о чём думал Феликс, хнычущий то ли от нехватки внимания альф, несмотря на то, что Сынмин всё ещё не отрывался от его шеи, то ли от чувствительности, поражающей его каждый раз, когда его касались сильные руки. Слишком много всего. Омега почти вновь заплакал, когда парням пришлось раздеть его полностью – не столько из-за того, что он был единственным голым человеком в комнате, в то время как альфы не удосужились даже шнурки на домашних штанах развязать, сколько из-за обострённой чувствительности, которая после контакта его спины с прохладными простынями стала лишь сильнее. Чану и Сынмину хотелось выть от того, насколько Феликс был открытым перед ними. Его хотелось поскорее трахнуть, повязать и пометить, но даже в нынешнем состоянии они понимали, что нельзя. Пока что. Оставался один вопрос, крутящийся у младшего альфы на языке, решив который они, вероятно, смогут продолжить задуманное. — Как думаешь, он сможет принять нас двоих одновременно? — Сынмин спрашивал абсолютно серьёзно, раздумывая над тем, нужна ли Феликсу дополнительная растяжка. Тот резко, словно обретя незатуманенное сознание и поняв, о чём говорят альфы, призывно заскулил, слегка раздвигая ноги, хотя, кажется, делал это всё больше инстинктивно, видя, что парни остановились. — Если да, то придется тратить время на подготовку. Чан со своего ракурса уже мог видеть то, насколько испачкана внутренняя часть его бёдер смазкой, что заставило его невольно прикусить губу. Он в большей степени был против затеи Сынмина, но, изменяя своим привычкам, размышлял на тему того, выйдет ли у Феликса принять кого-либо из них без растяжки. В обычных условиях вопрос был бы однозначно отрицательным, но количество смазки, вырабатываемой организмом омеги, и его расслабленное состояние сейчас вполне давали этому шанс. — Мне кажется, ещё рано. Даже с подготовкой это сейчас ни к чему, лучше поочередно, — Чан всегда был здравым смыслом в таких случаях и Сынмин даже рад, что течка Феликса началась именно тогда, когда тот был рядом. Не то, чтобы без лидера стаи или его заместителя в лице Минхо все в миг лишались здравого смысла и принимали опасные решения, но безумные идеи в голову им всё же приходили. Невольно вспоминается случай, когда он и Чанбин решили дать Феликсу – с его полного согласия – вне течки два узла одновременно, что, кажется, было одной из самых сумасшедших и в какой-то степени лучших идей, которые они когда-либо воплощали в жизнь. Всё закончилось более чем хорошо – иначе никак, они позаботились об этом заранее, использовав полную бутылку смазки – но фотографии растянутого омеги вызвали небывалую шумиху в общем чате и, в том числе, неодобрение со стороны старших. Кажется, почти все до сих пор хранят снимок, на котором видно, насколько открыт Феликс, по сравнению с большим пальцем Чанбина, вокруг которого юноша не мог даже достаточно сжаться, пускай никто подобного больше повторять не планирует. Как минимум, пока Чан и Минхо дома. Им о таком знать не обязательно, по крайней мере, до тех пор, пока они не найдут хранящиеся в телефоне Джисона фотографии чего похуже – его эксперименты не отличались оригинальностью, но были довольно горячи, отчего не заснять их можно было считать грехом. Возможно, Феликс когда-нибудь признается старшим, что помогал ему с этим. — Малыш, ты мог бы перевернуться? — Чан гладит омегу по щеке, приводя в чувства. Он уверен, что его поймут с первого раза, просто нужно время, чтобы юноша осознал вопрос, дабы после этого послушно его выполнить. В груди растекалось тепло от вида того, насколько покорным был Феликс – само собой, это всё влияние течки, пусть и в обычной жизни он также был податливым, но конкретно сейчас Чан и, как он уверен, Сынмин испытывали явное наслаждение от происходящего. Факт того, что омега не боится их. Что готов создать семью. Последнюю мысль из головы всё же приходится вытряхнуть – щенков заводить они в ближайшее время не планировали, да и вообще непонятно было как это скажется на функционировании стаи. Наиболее правильным Чану кажется вариант, где они с Минхо первыми становятся родителями, как самые старшие и ответственные, но и им до этого шага было ещё далеко. Хотя это не означало, что думать об этом было запрещено. Во время гона эта идея занимала все мысли, а в течку кого-либо из омег служила мимолётной мыслью, периодически подкрадывающейся в самые неожиданные моменты, от которой избавиться было довольно просто, пускай и не всегда хотелось. На удивление, даже в таких случаях ревности к другим альфам стаи не возникало вовсе, что Чан считал невероятной удачей, ибо драк по такой глупой причине он желал меньше всего. — Хён, будешь первым? — Сынмин выводит его из мыслей. Феликс вдобавок нетерпеливо подмахивает бёдрами, скуля куда-то в простыню, пока младший альфа гладит его по волосам, успокаивая. — Если Ликси вырубится после тебя, сможешь сразу же пойти к остальным и проверить как они. Звучало разумно. Чан, безусловно, понимал, что за «проверить как они» подразумевалось «проверь Хёнджина и то, не начались ли у кого-то преждевременные гон или течка, от наверняка просочившегося по всему дому запаха Феликса». Такое случалось редко и лишь при определённых обстоятельствах, но было вполне возможно, так что это тоже нужно было иметь в виду. — Хорошо, — в подтверждение своих слов Чан приспускает штаны и нежно целует бедро омеги, показывая, что он вот-вот войдёт. Феликс на это почти мурчит и затихает, стараясь не двигаться – нужды в этом не было, но, судя по тому, что делал он это часто, ему или его внутреннему омеге так было действительно комфортно. Чан до мурашек на коже нежен. Не сказать, что кто-то из стаи в принципе вёл себя лишь грубо, в особенности в чью-либо течку, просто именно Чан действовал настолько аккуратно, что почти чересчур. Он знал меру и был таким только по началу, понимая, что вскоре Феликсу понадобится более жёсткий темп, способный удовлетворить его полностью. Но конкретно сейчас с этим можно было повременить. Также роль сыграл и факт того, что они совершенно не подготавливали омегу, довольствуясь приятной узостью, что, впрочем, не приносила никакого вреда Феликсу. Её было вполне достаточно для комфортного проникновения, заставляющего пальцы на ногах подгибать и выдыхать горячий воздух рвано. Первые толчки ощущаются невероятно, в особенности из-за того, как в них прослеживается постепенно нарастающая скорость движений – это именно то, что необходимо было омеге с момента начала течки и чему он безмерно рад. Чан, несмотря на ракурс, понимает, что всё в порядке, периодически опускаясь ниже, чтобы поменять угол проникновения и оставить несколько слабых укусов на веснушчатых лопатках. Сынмин, сидя перед лицом Феликса, изредка надрачивал себе, дабы хоть как-то справиться с возбуждением, накатывающим с каждым глотком воздуха. Он не делал этого специально, просто оказавшись в такой позиции по стечению обстоятельств, но он не мог отрицать того, насколько красиво выглядели изогнувшиеся в стоне губы омеги, блестящие от слюны и красные от того, как часто их кусали. Феликс, похоже, заметил это и неосознанно потянулся ладонью к члену Сынмина, смотря на него своими большими влажными глазами, что всё никак не могли сфокусироваться хоть на чём-то. Он должен быть хорошим омегой, верно? Возможно, именно эта мысль засела у него в голове прежде, чем он потянулся к истекающей естественной смазкой головке, легонько проводя по ней языком. Сынмин рычит, зарываясь пальцами в чужие волосы. Он не ожидал этого, не планировал, ибо, по-хорошему, должен был трахнуть Феликса позже, но мысли об этом отходят на второй план, когда его член оказывается в горячей полости рта омеги, что собирался подарить ему удовольствие. Он не был против и, кинув взгляд в сторону старшего альфы, что в ответ одобрил происходящее, прикрыл глаза, отпуская себя. Движения Чана, казалось, добирались до самого горла, заставляя Феликса сжимать то при каждом толчке, создавая умопомрачительную стимуляцию для Сынмина, что был не сильно далеко от того, чтобы кончить. Он даже был не против сделать это раньше омеги – располагающий ему вид, витающий в воздухе запах и горячее дыхание, опалявшее его стояк, когда юноше нужно было вдохнуть, делали всё для шикарного оргазма, упускать который альфа не собирался. На самом деле Сынмин, по виду не отличавшийся большой силой, обладал невообразимыми выносливостью и восстановлением и запросто был готов к несколькичасовым марафонам практически беспрерывного секса даже вне гона. Это означало, что после Чана он наверняка сможет практически сразу же дать Феликсу ещё один узел, отчего он вырубится, давая альфам время на то, чтобы привести себя в порядок. Сынмин, как и планировалось, останется ещё на несколько заходов, в то время как Чан в быстром темпе закончит все свои дела, ко всему прочему проверив, не разнесли ли младшие дом. Безусловно, ему бы хотелось ещё и отоспаться, но это он сделает лишь по окончании течки Феликса, будучи полностью уверенным в том, что тот получил достаточно внимания. Будет, трудно, но Чан привык, да и вряд ли он устанет настолько, что омега не сможет его разбудить. Или всё же да? Чанбин как-то рассказывал, что настолько вымотался идущими подряд тремя течками в стае, что в один из дней заснул так крепко, что проснулся только от того, как Джисон некоторое время пытался трахнуть себя, оседлав альфу, когда не дождался от него ответа. Он прокомментировал это как интересный опыт, по идее, не несущий в себе ничего опасного, но Чан не рисковал осознанно пробовать такое на себе. Как бы ему не хотелось и дальше подумать о вариантах развития событий в этой ситуации, всё внимание на себя в миг переключает Феликс, сжавшийся до кругов перед глазами. Было понятно, что он вот-вот кончит, поэтому Чан решил ему помочь, несильно прикусив кожу на загривке и ускорив темп – подействовало быстрее, чем он ожидал, отчего резко обмякшее на секунду тело омеги немного напугало его. Во время сильных оргазмов тот вполне мог упасть в обморок, что было не редкостью, но всё равно заставляло слегка беспокоиться. Благо, чувствительность была на том уровне, чтобы не дать Феликсу потерять сознание, поэтому он быстро пришел в себя, бессвязно шепча что-то про узел. Юноша млеет, цепляясь то за простыни, то за бёдра Сынмина, когда Чан, после небольшого перерыва, возобновляет темп, чтобы самому достичь того же. Прежде, чем это наконец-то случается, он замечает, что младший альфа уже кончил, наверняка оросив лицо омеги белыми каплями. Мысль о том, как это горячо выглядит, подводит его к краю достаточно близко. Феликс почти кричит от наслаждения, когда чувствует узел, заполняющий его до предела. Слишком много и он дрожит, прилежно принимая в себя абсолютно всё, отчего уже отошедший от оргазма Сынмин на мгновение переживает, в его ли это силах. Оказывается, что да и омега практически сразу же засыпает, как только Чан меняет их положение так, чтобы лежать было удобно им обоим, и вытирает лицо младшего салфетками. На самом деле он не совсем планировал использовать узел, чтобы Феликс гарантированно вырубился после первого же оргазма, но, похоже, у них никогда ничего не идёт полностью по плану. К примеру и то, что выйдя проверить, как там остальные ребята, Чан узнает о начавшейся течке Джисона, с которой ему, вероятно, не удастся полноценно поспать ещё неделю минимум.