Проклятие

      6 января       17: 50       Хван Хёнджин, — 25-летний юноша с модельной внешностью и странными принципами, которые многие принимали за наивность. Брюнет с идеальными чертами лица верил в то, что любая безвыходная на первый взгляд ситуация, может быть решена. Стоит лишь немного терпения проявить.       — Чёрт подери, — не сдержался он, когда старенький джип, несмотря на многочисленные попытки, вновь заглох. Парень медленно выдыхает прикрыв глаза, а после, плавно проводит пальцами по рулю. — Спокойно, Хёнджин, не беда. Сейчас мы всё проверим и поедем.       Юноша по новой вздохнул, выпуская тёплый дымок в холод. Капот машины шумно захлопывается, и двух минут не проходит, потому как Хван без понятия, в чём причина внезапной поломки. Он медленно поворачивается к ней спиной, щурясь параллельно от яркого снега. Хёнджин себя мысленно подбодрить пытался. Всё пытался и пытался, пока что-то чёрное средь всей белизны не заметил. Подвижное.       Хёнджин всматривался, понимая лишь позже, что это кот чёрный, с жёлтыми глазищами. Он этой чудо-юде улыбнулся широко, опустился на корточки и давай ласкать, своими длинными изящными пальцами.       — Ты здесь откуда такой взялся? — допрашивает Хван, глядя как податливо котик льнет к его руке, да и мурлычет ого-го как удовлетворенно. Брюнет сам животных обожал, потому-то встречу с загадочным котом в этой глуши, чудом рождественским считал. — А? — резко вскочил он на ноги, когда черныш вдруг отстранился. Смотрел он на него, необъяснимо завороженно, а потом и последовал. Куда кот, туда и он.       Он юношу привёл к домику небольшому, недалеко от дороги, где джип стоял. Хёнджин всё ещё взгляд с него свой не отрывал, наблюдал как на крыльцо юрко запрыгивает и снег с шерсти отряхивает.       — Твой дом? — наконец выходит из транса Хван, оглядывая уютный на первый взгляд дом. Весь такой деревянный, компактный, и украшения скромные напоминают, что канун рождества.       Он потопал к крыльцу, постучал пару раз ногами, что бы снег лишний с подошвы встряхнуть. И даже испугаться успел, потому что на этот топот дверь открылась, прям в лицо теплом ударяя. Хван смотрит глупо на хозяина дома и думает, что сказать. А черныш тем временем увертливо в дом заползает, внимание своего хозяина привлекая.       — Мариэл гостя привёл, — прозвучал до трепета в груди, приятный голос незнакомца. Он поднял взгляд на Хёнджина, который в свою очередь не понимал, где находится, что говорить, а ещё пальцы от холода совсем онемели.       — Я бы не потревожил вас…здесь недалеко моя машина заглохла и, мобильного, к сожалению, нет, — неловко «заглох» Хван, а плечи после так изящно расправил, и всё же объясниться решает. — Я довольно неуклюжий. И забывчивый. И неловкий. Я это уже сказал, а...да, да, — брюнет коротко хохотнул, в конце концов запихнув руки в карманы своей куртки.       — Проходи, — без лишних слов, с лёгкой улыбкой пригласил парень. Хёнджину он показался таким же загадочным и завораживающим, как его кот. Только «шерстка» у этого золотистая. — Переобуйся в тапочки, я заварю чай, что бы ты мог согреться.       — А...да, спасибо, — неловко качнул головой Хван, замечая пристальный взгляд хозяина дома.       — Меня зовут Кристофер Бан, — вздернув бровь, представился он. — Можно просто, Чан.       — Чан? — невольно усмехнулся парень, а после губу нижнюю прикусил, руку резко протягивая. — Хван Хёнджин. Можно просто, Хёнджин.       Чан ему улыбаться не переставал, руку вежливо пожал, а затем чай заваривать отлучился. Хёнджин тем временем осматривал гостиную, где было до безумия уютно: живой камин такой восторг вызывал внутри. Хотелось сесть на диванчик и любоваться им всю ночь, вслушиваясь в треск дерева.       — Я сообщил о поломке автомобиля, должны приехать часа через два, — оповестил Чан, зайдя в гостиную. Небольшой поднос с одной чашкой чая и вазочкой, в которой лежали печеньки, осторожно опускается на столик перед диваном.       — На большее и не надеялся, — грустно улыбнулся он в ответ, глядя на Чана снизу вверх.       — Наверняка дома тебя ждут, — присаживается Крис в кресло, не упуская из виду гостя. — Мне, если быть честным, рождество приносит одну горечь.       Кристофер отводит, отчасти, задумчивый взгляд в сторону камина, и Хёнджин после его слов не мог сдержать свое любопытство. Он взглянул на него, подметил мрачноватое освещение вперемешку с выражением лица этого парня. Хёнджина отвлёк его завораживающий профиль: не особо аккуратный нос, мужественные черты лица, светлая челка в одну сторону. Кристофер Бан притягивал внимание подобно магниту.       — У нас полно времени, — вдруг вырвалось из уст Хвана. Он, что бы не чувствовать себя неловко, чашку в руки берёт, когда хозяин дома на него взгляд переводит. — Мне интересно, почему для вас рождество не радостный праздник.       — У нас действительно много времени, — приподнял он уголок губ, глядя ему в глаза. — Чай не слишком остывший?       — Всё в порядке, не люблю горячий, — успокоил Хван, отпив глоток. Запах лимона с имбирём вызывал лёгкий трепет внутри, приятный.       — Прежде я хочу рассказать одну сказку. Она, мне очень нравится, — как-то неловко взглянул Чан, словно разрешение спрашивал. Хван на него смотрел так ожидающе, будто бы не понял совсем ничего. Крис этому поведению усмехнулся слегка, голову опустив, посчитал брюнета по-детски очаровательным. — Жил был мальчик одиннадцати лет, — Хёнджин не ожидал, что он начнёт так внезапно. Сел поудобнее и впился взглядом в пол, чашку по-прежнему в руках крепко удерживая. — Наивно полагающий, что добрыми поступками можно добиться всего. Думал, если быть хорошим, то с ним ничего плохого не случится. Он был добрым ко всем, и ко всему терпелив. Любил больше всех праздников рождество, потому что верил в Санту, который обратит внимание на его старания быть хорошим. Мальчик стал замечать, что его сверстники получают гораздо больше, несмотря на ужасный нрав и поступки. А он ничего не получал, лишь упрёки и несчастные случаи. Он задумался над этим, задумался над собой: «Что я сделал не так? Почему у меня ничего нет? Я хороший.» Мальчик стал взрослее, шестнадцатый год стукнул. Мысли уже не те, совсем не те. Он принял это, принял как проклятие оставаться одиноким всю жизнь. Оставаться несчастным за былой эгоизм. Нельзя быть хорошим наплевав на всех, Санта видит всё. Санта видит душу. Семнадцатый год, мальчик с нравом мрачнее туч, несчастный до боли. Он смирился со своим проклятием и делать было нечего.       — Печальная история, — отметив короткое молчание Чана, прокомментировал Хван. — Есть у этой сказки продолжение? — Кристофер локоть на подлокотник ставит, пальцем по губе своей проводя.       — В семнадцать лет мальчик совершил первый плохой поступок, в рождественскую ночь. Затем вновь, на следующее рождество. И так год за годом, веря что так сможет избавиться от проклятия. «Чем хуже поведение, тем ближе счастье и покой.» Так он думал.       — А что потом? — их взгляды пересеклись, и Хван почувствовал что-то странное.       — Он не мог освободиться от этих оков, до последнего считал, что проклят. Отчаянный, напуганный, он не понимал, что делать, — Крис медленно встал со своего места, присаживаясь рядом с гостем. — Он погряз в этой тьме до конца жизни своей.       Хвана не покидало странное ощущение, он смотрел в глаза напротив и вдруг почувствовал капли, скатившиеся по щекам. Чан протянул руку, аккуратно стирая мокрый след на чужом лице.       — Почему ты плачешь? — без толики удивления спросил Бан, ласково большим пальцем поглаживая щеку.       — Я...не знаю, — опустил он голову, чашку едва не уронив. Чан её отбирает осторожно, кладя на стол. — Извини, у меня такое непонятное чувство, будто не контролирую себя, — признался он, а после от очередного взгляда дыхание затаил. Кристофер к нему возвращается, сев прямо и в лицо всматриваясь.       — Знаешь почему те дети получали всё, чего хотели, а главный герой нет, — непривычно мрачно заговорил Чан. — Их души отличались. Они были наивными, простыми, детьми одним словом. А он, всегда думал о чём-то большем, — его пальцы коснулись чужой груди, осторожно проводя линию вниз. — О чём-то несвойственном.       — Чан... — обхватил брюнет ватной рукой чужое запястье. Его взволновала неестественная слабость в теле, и как Крис оказался так близко, не понял совсем. Их лбы соприкоснулись, а пальцы Чана продолжили блуждать по его груди, до момента пока не стали расстёгивать пуговицы на рубашке.       — Мне очень жаль, — послышалось шелестящее и едва уловимое, ведь сознание стремительно отключалось.       Податливое тело парня укладывается на диван, а пальцы одной руки расстёгивают последнюю пуговицу. Кристофер наклоняется, кончиками пальцев исследуя очертания красивого участка тела. Из-под подушки, на которой лежала чужая голова, хозяин дома достал небольшой чехол, в котором лежал хирургический острый предмет.       1: 55       Тело подрагивает от долгого времяпровождения в окружении тёмного леса. Бан сидел на белой земле, смотря перед собой, где кроме снега, не было ничего видно. Возможно он смотрел на тела тех, кого хоронил каждое рождество. Внутри такое знакомое тревожное чувство, у Чана руки дрожали в крови испачканные. Он глаза опустил, на сердце чужое слёзы роняя. Сжимал сильно, пальцы впивая, а после к губам своим поднёс, раздражённо откусывая. Он мычал злобно от боли внутренней, всё такое же, привычное разочарование испытывая.       Крис голову медленно откидывает, размазывая алым по подбородку и шее. А после судорожно выдыхает, опускаясь на колени и лбом земли касаясь.

***

      Светает, лес туманом накрывает. Кристофер в кресле на крыльце устроился удобно, горячим чаем наслаждаясь и друга своего желтоглазого поглаживая.       Надежда разрушилась снова, и казалось бы, нет смысла продолжать, но будто по привычке всё происходит. Жаль, но больше всего жаль себя.       Пятнадцать лет в объятиях проклятия миновало, и ещё столько же, возможно, впереди.       Лучше просто исчезнуть?       Так легко и без мучений.       Порой кажется бессмертен.       Жить, причиняя другим вред. Питаться их негативными чувствами. Кристофер испытывал мимолетное удовольствие, оно как наркотик, он был зависим. Запретный плод сладок, неужели это то самое счастье, которое он заслуживает. Кристофер выбрал свой путь, он будет плохим мальчиком, ради своего счастья.