На пределе

Кожа у Розы гудела – от возбуждения и от прикосновений Доктора. Его пальцы заскользили по рукавам ее джемпера, спустились ниже, до талии, и принялись стягивать ткань. Другой рукой он решительно укладывал ее на спину, прижимая за плечо к диванной подушке. Она уже видела его таким, уверенно идущим к своей цели, несколько раз после регенерации: когда он сражался с лидером сикораксов, шестью словами уничтожал карьеру Харриет Джонс или аккуратно складывал пиджак, чтобы тот не помялся. Но когда вся сила Повелителя Времени и все его внимание фокусировались на ней, это ощущалось совсем по-другому. Конечно, в хорошем смысле. Но по-другому. – Опла-а-ата тем же, – начал Доктор, ласково катая первое слово на языке, почти до бесконечности растягивая «а» и понижая голос на последнем слоге. От его тона в ней зародилась сладкая дрожь – и только усилилась, когда он нашел губами особенную точку на ее ключице. Роза зажмурилась. – Мне кажется, ты полюбишь эти слова, Роза. – Да? – спросила она, подозревая, что уже любит – если, конечно, правильно догадывается, к чему он клонит. Фантазии с участием его языка и губ преследовали ее еще до костюма с галстуком (но с появлением костюма, надо признаться, они стали навязчивее, горячее и ярче). – Возможно. Но ты уверен, что сейчас самое подходящее время для языковой практики? Он помолчал, сосредоточенно снимая с нее через голову джемпер. Роза снова откинулась на подушки и взглянула на него снизу вверх. Он был весь напряжен, от сухожилий на шее до плотно сжатых губ. Напряжение плескалось в его огромных глазах, и ее собственные глаза распахнулись, когда она осознала, что сказала – и что явно хотел сказать он. Она почти слышала его слова, повисшие в воздухе между ними. Вскинув руку, она прижала ладонь к его губам. – Не вздумай, Доктор. Я предупреждаю! Он издал протестующее мычание, но все-таки кивнул, испустил глубокий вздох через нос, и его плечи опустились, а все тело расслабилось. Роза неохотно опустила руку, все еще сверля его взглядом, и Доктор покачал головой. – Признай, что я заслужил награду, – сказал он, вновь прижимая ее бедрами к дивану. Он старался не наваливаться на нее всем весом, и чтобы оценить тепло его тела, крепость мускулов и стройность фигуры, ей хватало и этого. – Я мог бы сострить – пОшло, признаю, но ты сама напросилась, – продолжал он, кончиками пальцев легонько, нежно проводя по изгибу ее шеи от горла до груди и создавая две параллельных дорожки чудесных ощущений. – А я промолчал. – Его губы последовали за пальцами, оставляя теплые влажные следы, и она выгнулась навстречу его рту, навстречу ему – так далеко, что привстала с подушки.– Вот что такое сдержанность, – пробормотал он, обхватывая губами ее сосок. – И, мне кажется, что мы оба в курсе – этому телу она не свойственна. – Заткнись, – выдохнула Роза, и он послушался. Она положила ему руку на затылок, не позволяя убрать голову, но судя по тому, с каким энтузиазмом он работал языком и какие звуки при этом издавал, он этого даже не заметил. Ее вторая грудь практически замерзала, во всяком случае, была куда холоднее своей соседки и очень страдала от недостатка внимания. Через секунду он исправил это упущение, накрыв ее ладонью. Сначала он поглаживал медленно и нежно, затем все интенсивнее, пока не нашел ту степень давления, которая заставила Розу простонать его имя. Услышав это, он переместился и обхватил губами другой сосок. Первый немедленно сжался от холодного воздуха. По сравнению с температурой в комнате касания его рта почти обжигали. Роза потеряла счет времени. Закрыв глаза, она погрузилась в ощущения от его языка и пальцев, стараясь в полной мере прочувствовать каждое движение, но вскоре эти ощущения трансформировались в покалывающий жар у нее между ног. Она дышала все тяжелее, умирая от желания. Ей требовалось что-то… то, что принесет освобождение – его бедро, его рот, его член. Но все, что ей оставалось – не перейти к просьбам (мольбам) о завершении пытки (прелюдии). Не выдержав, она потянула его за волосы и заставила приподняться. – Что? – недовольно спросил он. – Ты меня отвлекаешь! – Ты что-то говорил об оплате тем же, Доктор, – напомнила ему Роза и шевельнула бедрами, чтобы подчеркнуть сказанное. – О-о-о! Да! Да, да, да, точно, прости, – опираясь на одну руку, он приподнялся и откинул челку со лба. – Но тебе определенно следует знать, что твои груди… – Он внезапно замолчал и выдал одну из самых широких улыбок, на которые только был способен. – Роза, – начал он, глядя на нее сверху вниз. Его глаза сверкали. – Ты что-то скрывала от меня? – А? – Она приподнялась на локте. – О чем ты говоришь? Он обвел пальцем вокруг пятнышка под ее левой грудью, и она, вздрогнув от щекотки, еле удержалась, чтобы не оттолкнуть его руку. – Похоже, у тебя там родинка. – Он наклонился, чтобы поближе рассмотреть обсуждаемую область. Ему явно требовались очки, но они были в кармане пальто, а пальто определенно находилось вне зоны досягаемости. Он наклонился так низко, что кончиком носа время от времени касался ее кожи. – Прелестная, очаровательная, маленькая родинка, почти незаметная. Розу его восторг рассмешил. – Даже не знала, что она там есть, – призналась она. Теперь, когда он вот так наклонился над ней, ее взору открылась и его собственная – то есть, простите, ее – родинка, и Розу затопило волной тепла и чем-то еще, возможно, счастьем обладания и огромным желанием обнять его и больше никогда не отпускать. Легонько толкнув его коленкой под ребра, она спросила: – Собираешься объявить ее своей собственностью? Сдвинув брови, он изобразил, что раздумывает над этим, а затем, склонив голову, обвел родинку языком. Роза от неожиданности чуть не подалась назад. Ее кожа все еще гудела от всех прежних воздействий. Придерживая ее рукой за бедро, Доктор продолжал рисовать на ее коже круги, немного похожие на письмена на мониторе ТАРДИС– замысловатые замкнутые линии. Из них, наверное, получались слова, но переводить их он не собирался. «Надеюсь, он не пишет на мне «Здесь был Доктор», – подумала Роза, невольно улыбаясь. – Вот так, – сказал он, отодвигаясь и устраивая подбородок у нее на животе. – Мы квиты. Ну, почти. Кажется, остался нерешенным маленький вопрос об оплате тем же. Роза кивнула со всей серьезностью; тон, которым он это произнес – все тем же низким голосом, но больше не растягивая специально ни согласных, ни гласных – заставил ее вспыхнуть. Его теплое дыхание касалось кожи, и Розе сделалось еще жарче. Судя по всему, его настроение вновь сменилось с игривого на решительное, но ей не хватило времени оценить эту перемену по достоинству. Он принялся нежно целовать ее, продвигаясь все ниже. Приоткрывая губы, он пробовал ее на вкус, скользил языком по животу, будто отказываясь оторваться от ее кожи даже на минуту. Большими пальцами он погладил ее по выступающим тазовым косточкам – а потом добрался до резинки ее трусов, подцепил их и потянул вниз; Роза приподняла бедра, помогая ему, и дело пошло лучше, но трусики все равно слегка застряли на лодыжках. Доктор, однако, справился и с этой задачей – и вновь зашвырнул их куда подальше. Все было абсолютно не так, как в первый раз на диване. Тогда она была активнее, а он слишком торопился, чтобы разглядывать ее. Теперь же она чувствовала, будто выставлена перед ним напоказ, для изучения. Она постаралась одолеть поднимающуюся изнутри неуверенность и расслабиться, насладиться тем, как его руки скользят по ее ногам. На всякий случай она решила закрыть глаза, понимая: вид Доктора, который постепенно продвигался вниз по ее телу, может оказаться для нее слишком потрясающим зрелищем, которого ей просто не вынести. Так что, когда он широким, решительным движением прикоснулся языком к ее складкам, это застало ее врасплох. Она вскрикнула и шлепнула его ладонью по голове сразу за все – что сделал это без предупреждения и заставил ее издать столь недостойный звук. Он поднял на нее глаза, даже не пытаясь изобразить виноватый вид. – Кажется, тебе не терпелось приступить к основному действу, – объяснил он. Его губы блестели от влаги, а глаза потемнели так, что она едва различала привычный карий цвет, к которому только-только начала привыкать. – Да и мне тоже, честно говоря. – Он чуть переместился, положил ее правую ногу себе на плечо и поцеловал внутреннюю сторону ее бедра. – Все в порядке? – Д-да, – пробормотала она, снова запуская ему руку в волосы. Ей казалось, что это успокаивает их обоих. Он склонил голову и вернулся к задаче. На этот раз он двигался медленнее, но вновь обошелся без робкого исследования и деликатных прикосновений: сразу провел языком от входа до клитора и обвел языком самое чувствительное и самое жаждущее место, пока не касаясь его, потом повторил движение вниз, в обратном направлении и принялся дразнить, проникая глубже, но не слишком глубоко. Роза заерзала в безнадежной попытке указать ему направление, и он наконец-то внял этой молчаливой мольбе – кончиком языка коснулся клитора. Она немедленно застонала и вцепилась ему в волосы, ощущая, как по телу прокатывается наслаждение вместе с облегчением – наконец-то ее не дразнили, а давали ровно то, что нужно, что сулило освобождение. Доктор вознаградил ее и сосредоточил внимание именно там, где надо, добавляя к выработанной схеме один-два новых штриха. Он приближал ее к оргазму и снова отступал – медленно, постепенно, пока она не превратилась в лужицу ощущений. – О, – пробормотала Роза, выдохнув его имя и подаваясь бедрами ему навстречу. – Ты и в этом реально хорош. Доктор приостановил свою оплату тем же. – Я знаю! – В его голосе в равных пропорциях смещались восхищение и самодовольство, и она рассмеялась, настолько это было по-докторски; он оставался собой, даже когда ртом ласкал ее между ног. Он был хорош, но Розе хотелось большего, больше, чем только язык, губы и рот. Кульминация от этого всего будет чудесной, это само собой, но вот если бы он засунул в нее пальцы, это было бы и вовсе крышесносно. Едва эта мысль посетила ее, как Роза лишилась всякой воли и попыталась привлечь его внимание. – Доктор? – позвала она, но слишком тихо, он не услышал. Тогда она повторила его имя громче и одновременно слегка постучала его ногой по спине. Он замер, и она ощутила раздраженное фырканье – его отрывали от очень важной работы. Роза, окончательно сдаваясь, взмолилась. – Пожалуйста. Это подействовало. Оно оторвался от нее, снял ее ногу с плеча обратно на пол и встал на колени напротив нее. Глядя ей в глаза, он смачно облизнул нижнюю губу, смахивая влагу. Это выглядело абсолютно непристойно, особенно если учесть, насколько очевидно он этим наслаждался, и Роза задохнулась. Ее легкие как будто вдруг перестали помещаться в грудной клетке. Доктор вытер лицо плечом и, наклонившись, прижался к ней. – Чего ты хочешь, Роза? На этот раз в его тоне не звучало самодовольства, только искренний интерес, будто это был ответ на самый важный вопрос во Вселенной. Он сказал это так, что она не смутилась, а наоборот, ощутила себя желанной и сексуальной, и это было ровно то, что ей требовалось. Она схватила его за руку и притянула ближе, так что их животы соприкоснулись, а дистанция между ними сократилась до нуля. У него снова стоял, и внезапно она вспомнила, как на палубе корабля сикораксов он пошевелил пальцами и сказал: «Таймлорд». У него определенно были все основания для столь огромного самомнения. – Я хочу большего, – прошептала она ему на ухо. В ответ его бедра дернулись ей навстречу, похоже, по своей собственной воле. Он слегка продвинулся в ее глубину, влажную и скользкую, полностью готовую принять его, и задохнулся от этого ощущения, но быстро пришел в себя, одарил Розу непристойной усмешкой и наклонился, чтобы слегка укусить ее за шею и в плечо. – Так? – спросил он, слегка смещаясь и меняя угол, так что теперь ему хватало одного точка, чтобы заполнить ее. – Этого ты хочешь? Она кивнула; горло перехватило, голова кружилась от предвкушения, и она вообще сомневалась, что сможет построить связное предложение, особенно сейчас, когда Доктор вновь поднял ее ногу и закинул к себе на поясницу, а потом крепко взял ее за бедро, жесткие пальцы впились в ее податливую плоть. Это было не больно, просто усиливало и подчеркивало ее ощущения. Роза провела ногтями по его спине, и он понял, что это знак: она готова. Он плавно подался вперед, заполняя, растягивая ее. После всей этой прелюдии, после долгого ожидания – это ошеломляло. – А ты ненасытный, – заметила она, но эпитет прозвучал без особого жара. «Многовато для ответа тем же», – подумала она, мысленно закатывая глаза. – Очень, – согласился он и коротко поцеловал ее в губы, а потом запечатлел дорожку поцелуев на скуле. – Не удержался, – продолжал он, и она подавила стон, вызванный его словами и его движениями – сначала обратно, потом туда, на всю длину. – Это потому, что ты потрясающая. От голоса Доктора, напряженного и взволнованного, и от того, что он делал с ней – трахал ее – волна наслаждения прокатилась по ее позвоночнику. Смущение и возбуждение смешались где-то в районе живота, сердце заколотилось сильнее. Она не знала, что ответить, как вызвать у него такой же телесный и душевный отклик; она даже не знала, может ли вообще вызвать у него такой же отклик, по крайней мере, так быстро, в самом начале их отношений. Вместо безнадежных попыток она снова провела ногтями по его спине, на этот раз действительно оставляя царапины. Он застонал и, подцепив рукой ее ноги, закинул их себе на плечи, изменив угол, так что на следующем толчке он проник еще глубже, на всю длину. Роза сомневалась, что продержится долго, учитывая, что на каждом толчке их тела соприкасались, создавая достаточно трения в районе клитора и стремительно приближая ее к оргазму. Доктор внимательно наблюдал за ней, его глаза блестели от вожделения и всех прочих эмоций, которые она не хотела сейчас анализировать, но от которых так сильно зависела. Словно осознав, какое маленькое расстояние разделяет их лица и опасаясь, что она может прочесть на его лице, Доктор повернул голову, избегая ее взгляда, и присосался к местечку на внутренней стороне ее бедра, добавляя к ее коллекции еще один засос. Коллекции, которую она еще будет перебирать, касаясь пальцами, когда останется в своей комнате одна. Его бакенбарды щекотали ей кожу. Прикосновение его зубов, его губ, его щеки в конце концов отправили ее через край – неожиданно, без всякого предупреждения: три коротких вспышки удовольствия, каждый из которых сопровождался тихим «ох», а потом еще одна длинная, мощная волна, яркая, протяжная нота. Она смутно осознавала, что в погоне за освобождением вцепилась в спину Доктора, в его плечо; тем временем его движения стали более хаотичными, и вскоре он достиг финала вслед за ней. На этот раз он перекатился на бок и избежал падения на нее всем телом. Положив ей руку на живот, он прижался лицом к ее ребрам, игнорируя факт, что секунду назад он опрокинул миску с чипсами и угодил локтем в джем. Роза провела рукой по его влажным от пота волосам и попыталась восстановить дыхание. – Ты была права, – сказал Доктор. Лицом он все еще утыкался в ее грудь, отчего голос прозвучал глухо. – Больше практики. Это все, что нам нужно. Славные, старомодные тренировки. – Она издала звук, вроде бы достаточно похожий на согласие. Для более остроумного ответа она слишком устала. Пальцами он лениво рисовал круги у нее на животе. – Роза… Как думаешь, если я заявлю, что регенерировал в твою мать, Вселенная поверит? Это определенно вернуло ее с небес на землю. – Что? – Я просто думал, что если мне поверят – в смысле, в то, что Последний Таймлорд – это Джеки, я могу остаться здесь. Прямо вот здесь. Примерно в двух сантиметрах от твоей левой груди. – А как же все прочие создания, планеты и горизонты, которых ты еще не видел? – спросила Роза, изумленная таким подходом к болтовне после секса. – Ну, я бы, конечно, добрался до них. В конце концов. Но сначала я исследовал бы тебя. И очень тщательно. – Конечно, – согласилась она, предпринимая героические усилия, чтобы не расхохотаться. Доктор тяжело вздохнул и покачал головой (при этом задевая носом ее бок). – Это все равно бесполезно. Ни одна живая душа не поверит, что я надел велюр. Роза все-таки рассмеялась и завертелась его объятиях, чтобы лучше увидеть его лицо. – Ой, да ладно тебе! Я видела, что ты носил до нашей встречи. Шарфы. Вельвет. То разноцветное пальто мечты. – Для пущей выразительности она ткнула его в бок. – Не говоря уже про тот овощ. Никто и глазом не моргнет, увидев велюр. Он пронзил ее недовольным взглядом, но от комментариев воздержался, потому что наконец-то заметил джем на своем локте и сосредоточился на сложной задаче– попытался его слизнуть. Роза немедленно вспомнила, с каким мужчиной связалась, но это осознание, к счастью, не пугало, а лишь слегка раздражало. Она подтянула к себе его руку, чуть привстала и слизнула джем кончиком языка. Доктор издал тихий стон разочарования (что не стало для Розы сюрпризом) и быстро поцеловал ее, пока ее губы еще хранили вкус малины и сахара. Покончив с облизыванием локтя, она прижалась к Доктору, изучая, как ощущается его тело под этим углом, исследуя, как далеко она может продвинуться, скользя пальцами вверх по его спине или вниз к попе; какое расположение рук и ног лучше всего подходит для плотного прилегания друг к другу и как повернуть голову, чтобы она могла дышать и по-прежнему прижиматься к нему. Роза знала, что такая ночь – новая, свежая, волнующая и столь полная надежд, что сердце ноет – у них будет лишь одна. И, когда она закончится, это ощущение никогда не повторится. Ничего такого же больше не будет. Потому что впереди, возможно, еще много ночей, чудесных ночей (и она очень на это надеялась), но эта ночь уникальна. Ей вдруг показалось ужасно несправедливым, что Доктор, похвалявшийся своей машиной времени и тем, что может отвезти ее куда угодно, не в состоянии вернуть ее обратно в канун Нового 2006 Года в Пауэлл Эстейт, к этой игре в «Монополию», этому шаткому дивану и именно этому, сегодняшнему Таймлорду. – Я не хочу, чтобы эта ночь кончалась, – призналась она, дыша ему в грудь. Доктор успокаивающе погладил ее по спине, все еще рисуя на ней круги. – И не надо! –весело сказал он. – Можем добраться до ТАРДИС и отправиться в кругосветное путешествие по новогодним ночам! Отметить Новый Год везде, по очереди. С Таймс-сквер в Нью-Йорке перенестись в Сидней. Посмотреть на тамошний салют с моста Харбор Бридж. Первыми встретить Новый Год на острове Киритимати, хотя это все относительно, конечно. – Он положил подбородок ей на голову. – Но… все будет уже иначе. Он сказал это медленно, будто сам только что осознал это. Возможно, подумала Роза, он чувствует то же самое. Или просто знает, что чувствует она. «Наверное, Таймлордам такого рода переживания о времени не свойственны». Тряхнув головой, она прогнала меланхолию– ей совершенно не хотелось провести в таком настроении остаток ночи, тем более такой прекрасной – и взглянула на него снизу вверх из-под ресниц. – Доктор…– начала она. – О нет. Нет, нет, нет! Мне знаком этот тон. Ничем хорошим это не заканчивается. – Он отстранился, чтобы взглянуть на нее, и его лицо уже готовилось скривиться в ответ на ее требование. – Чего ты хочешь? Роза распахнула глаза так широко, как только смогла. – Картошки фри? – Картошки фри? – воскликнул Доктор, отпуская ее и закрывая лицо рукой. – Жареной картошки? Я принес тебе дорогой шоколад, шампанское, и, и… и три сорта сыра! А ты хочешь жареного картофеля? – С тонной уксуса, – подтвердила она, обнимая его руку и прижимаясь щекой к бицепсу. Она изо всех сил сдерживала усмешку, наблюдая, как ослабевает его решимость. – Можем взять две порции, так что тебе не придется со мной делиться. – На что я не готов ради тебя?.. – пробормотал он, и она поняла, что победила. Она поцеловала его в щеку и прошептала «спасибо» прямо в ухо, а потом выпорхнула из гнездышка, которое они соорудили для себя из диванных и обычных подушек и пледов, и отправилась в душ и переодеваться. Когда она вернулась, Доктор был полностью одет – рубашка заправлена, шнурки завязаны, пиджак надет и застегнут на все пуговицы. Увидев его вновь упакованным в столько слоев, Роза занервничала. «Он сказал, что это не на одну ночь», – напомнила она себе, пытаясь справиться с тревогой. Он поднял на нее глаза и вновь расплылся в широкой улыбке, и ее тревога немедленно растаяла, а на лице сама собой появилась ответная улыбка. Доктор подскочил к ней и схватил за руку. – Куда отправляемся? – спросил, привлекая ее к себе. – В шестидесятые? За настоящей картошкой фри, пропитанной маслом и завернутой в газету? – Ты просто хочешь, чтобы я надела мини-юбку. Он закрыл глаза и довольно вздохнул. – Ты не против? – Таймлорд! – фыркнула Роза. – Обычный парень, когда доходит до этого, да? – Или… – снова начал Доктор, игнорируя насмешку. Он внезапно развернул ее в пол-оборота, уверенно подтолкнув в локоть. Она удивленно рассмеялась. – Мы можем проскочить вперед. Посмотреть на дивный новый мир 22-го века. Они изобрели новый вид клубней, нечто среднее между картофелем и маниокой. Манифель, если хочешь. Хотя на самом деле картофка. – Он потянул себя за мочку уха. – Сейчас, когда я об этом подумал, это похоже на слово на русском [извините, там было cassato и итальянский, но как удержаться – прим перев]. Он снова закружил ее, и она, хихикая, упала ему на грудь. Он нежно поцеловал ее в лоб, а она обняла его за шею, наслаждаясь его близостью. – Новые клубни – звучит интересно, – сказала Роза, – но, может, лучше попробуем попасть в сегодня до закрытия магазинов? А? Доктор удобно устроил руки у нее на бедрах, и Роза опять подумала, как идеально они подходят к ее изгибам, как будто создавались специально для них. – Делаешь одну крошечную ошибку в расчетах, и тебе припоминают это до конца твоих дней, – пожаловался он, но плечи у него быстро поникли, и он сдался. – Ладно, картошка в южном Лондоне двенадцать часов назад. Она вновь поцеловала его, в основном потому, что могла, и он жадно поцеловал ее в ответ. Углубляя поцелуй, он привлекал ее все ближе, его рот открылся, поглощая ее губы, как будто они не целовались до этого уже сто раз за этот вечер. Она отстранилась, когда уже начала задыхаться, и через секунду опознала чувство, промелькнувшее на его лице – вину. Она сузила глаза, переживая, что сейчас он начнет гнать всякую ерунду на тему «всё это была плохая идея». – Что, Доктор? –спросила она тоном, не оставляющим шанса увильнуть ответа. – Просто у нас может возникнуть небольшая проблема, – он отвернулся и начал мерить шагами комнату, машинально взъерошивая волосы на затылке. Роза вздохнула и скрестила руки на груди, и Доктор поспешно продолжил. – Помнишь тот телефонный звонок, недавно, на который я не велел тебе отвечать? Она жестом велела ему продолжать. – Да. – Да, я о нем… кажется, твой мобильник потерял связь с ТАРДИС и поймал звонок из другой временной линии. Из твоего будущего, персонального будущего. Ничего страшного, – утешил он и вновь подскочил к ней, включив все свое мальчишеское обаяние. – Просто маленький парадокс. Минутный парадокс. Крошечный лялечный малипусечный парадокс, который мы исправим в одно мгновение. Отреагировать на такую новость можно было миллионом способов, но проведя столько лет в путешествиях с Доктором, Роза нашла в себе силы только на то, чтобы пожать плечами и закатить глаза. – А потом мы сможем поесть картошки? – А потом мы поедим картошки, – согласился он, протягивая руку. Через двадцать пять минут (ну ладно, через тридцать, если добавить время, которое ушло на то, чтобы отпереть дверь спальни Джеки) и тремя часами ранее Роза и Доктор вышли из ТАРДИС, держа в руках баллончики с краской. Ночь была холодной, но Роза отыскала свои перчатки, так что теперь ей не приходилось тревожиться о своих больших пальцах. Они с Доктором шли рядом, случайно сталкиваясь бедрами и плечами, и этот легкий контакт заставлял их обмениваться взглядами и довольными, глупыми улыбками. – И зачем все это? – спросила Роза, когда они дошли до скудно освещенной улицы. – Она же не вечная, эта краска? – Не-а. – Он потер нос рукавом и принялся с подозрением оглядываться в поисках «Мини-Купера». – Великолепная штука, на самом деле – жидкий полимер в смеси с растворителем. Высыхая, превращается в нетканый материал. – Сообразив, что она не понимает, он пояснил. – Помнишь глупую нить? [silly string, глупая или аэрозольная нить – игрушка из гибкой пластиковой нити, которая движется как струя жидкости из аэрозольного баллона – прим.перев]. Типа ткани из баллончика. Вскоре, когда они начали красить машину Микки в серебряную полосочку, Роза обнаружила, что это и правда очень напоминает глупую нить. Растворяясь, жидкость превращалась в мягкий однородный слой, напоминающий стёганое оделяло. Какой-то из компонентов смеси давал блеск, так что в свете одинокого уличного фонаря получившийся цвет напоминал металл. Прикусив язык и сосредоточенно нахмурив брови, Роза покрывала субстанцией двери, окна, руль и багажник, а Доктор, который был повыше, отвечал за остальное, в частности, за крышу. У Розы почти закончился последний баллончик, когда Доктор решил, что пора заканчивать. Он обнял ее за талию, и оба довольно уставились на плоды своих трудов. Роза с сомнением покачала головой. – Не верю, что мы застряли в парадоксе, где нам нужно было изувечить машину Микки. – Ну, он же хотел играть гоночной машинкой, – мягко заметил Доктор. Покопавшись в кармане пальто, он выудил горсть мелких камней. – Ладно, если я верно рассчитал время – а это так – сейчас он как раз собирается снять лифчик с Триши Делани. – Бо-оже, – простонала Роза, закрыв лицо руками. – Так вот в чем дело? Так это из-за Микки ты был таким… членопорядочным? – О. Нет, нет, нет, дело в спасении Вселенной, Роза! Ты что, хочешь проделать дыру в пространстве-времени прямо посреди Лондона? – строго спросил он. – Если да, мы можем просто уйти. – Доктор фыркнул, и Роза поняла, что лекции не избежать. – Прекрасно, давай уйдем и оставим столицу Англии на произвол судьбы, пусть развалится на кусочки! Прощай, Трафальгарская площадь! Упс, а это Британский музей. Очень жалко твоих корги, Лиззи, но я боюсь, что Букингемский дворец исчез с лица земли, и все из-за Розы Тайлер, которая захотела картошки фри. – О, заткнись! –сказала она наконец. – И давай уже, бросай свой чертов камень. Он бросил. Очень злой Микки Смит без рубашки появился в окне третьего этажа– и выпучил глаза, узрев на месте своей машины гигантскую фишку из «Монополии». Но его глаза еще сильнее вылезли из орбит, когда он заметил рядом две фигуры – одну в длинном коричневом пальто, другую в розовой толстовке со светлыми волосами, торчащими из-под вязаной шапочки и хорошо заметными в свете фонаря. Роза обменялась взглядами с Доктором, протянула руку и, пошевелив пальцами, сказала: – Бежим!