«Рататоск-белка резво снуёт по ясеню...»

Мировое древо теперь было очень странным. За то время, пока Рататоск спала на своей любимой ветке, другие разрослись в разные стороны; на них росли совершенно разные листья – на некоторых эти листья, не говоря уж о плодах, были невиданных цветов и очертаний, какие-то же вовсе почернели и обуглились, или же, наоборот, их покрывал слишком холодный иней. – Вр-рата между мир-рами были откр-рыты – ничего удивительного, что др-рево пр-р-роросло сквозь них, – каркнул Тураах… по сути, у неё в животе. С тех пор, как Рататоск поглотила духи Первых, они при необходимости щедро делились с ней своей понемногу возвращающейся силой – но чаще, как сейчас, были рады просто поболтать. – Думаю, на другом конце такой ветки нас не ждёт ничего хорошего. Береги свой хвост, пушистая сестрица. – Собственного настоящего хвоста у Сахыл сейчас вроде как не было, но при странном щекочущем ощущении в желудке Рататоск живо представила, как лисица внутри неё поводит им из стороны в сторону, и поперхнулась. Рататоск чувствовала себя… верно, как будто объевшейся желудями или шишками – слишком большими, слишком тяжёлыми и слишком живыми. Конечно же, это радовало – её друзья рядом с ней, и с ними всё хорошо! – но иногда было не очень-то удобно. Итак, странные незнакомые ветки вели в другие миры. Если пробежать по такой подальше, становилось видно, что ветка и не собирается заканчиваться – наоборот, она начиналась снова, выходя из ствола другого мирового древа. Покидать своё древо и отправляться в путешествие по чужому, обгоревшему ли, замёрзшему ли, Рататоск не собиралась – но одна ветка оказалась слишком похожей на её родную. Пробегая по ней, белка до последнего не замечала подвоха, пока вместо конца ветки не уткнулась наконец в новый древесный ствол. Цвет его коры был чуточку другим, запах текущей по нему смолы слегка отличался, но вовсе не в плохую сторону – и Рататоск вдруг поняла, что вусмерть хочет засунуть хотя бы кончик носа в мир этого древа. …В этом мире был лес – и одного этого уже было почти достаточно, чтобы Рататоск он понравился. Высокие деревья и пышные кусты, некоторые точно такие же, как дома, но и несколько совсем незнакомых растений среди них; ветер, стряхивающий с них в мягкую траву шишки – наверняка очень вкусные; не астрал, а настоящее синее небо над головой. Белки здесь тоже водились, пускай не такие большие, как её сородичи из Сарнаута – они бросились в разные стороны от раскрывшегося и тотчас же затянувшегося разрыва в пространстве… – Остор-рожно! Здесь всё непр-равильно! Рататоск подскочила на месте, выронив только подобранную шишку. – Ветер-р дует в др-ругую стр-рону! Не туда куда должен! Рататоск уже привычно передёрнуло – ворон внутри неё смотрел вверх, на качающиеся макушки деревьев, в то время как лисицу заинтересовало что-то у неё под ногами. – Странно – сейчас здесь, очевидно, лето, но откуда на этих камнях лёд? – Только сейчас Рататоск осознала этот странный контраст: тёплый ветер и пронизывающий холод под её лапками. – Я посмотр-рю, что здесь пр-роисходит! – Мы посмотрим… Рататоск почувствовала себя непривычно лёгкой, когда два птичьих призрака выскользнули из неё и взмыли в небо. Тураах и Мэкчиргэ, и без того полупрозрачные, в ярком солнечном свете стали почти невидимыми. Подхваченные ветром, они быстро уносились в сторону поднимавшихся вдалеке гор. – Эге, а тут что у нас такое? Эхе-оор вырос у неё за спиной, и, хотя он тоже был призраком, Рататоск сразу почувствовала себя спокойно и защищённо. Лёд под лапами могучего медведя быстро начал таять – боевой дух Эхе-оора был вполне материальным. – Смотрите-ка – да это же боевой круг! И верно, развалины, в которых они находились, напоминали древнюю арену для сражений. Пускай вокруг никого, кроме притаившихся в ветвях растущих поодаль деревьев белок, не было, Рататоск чувствовала: за ними внимательно наблюдают, чего-то ожидая. – Эй, ты! Покажись! – рявкнул Эхе-оор. Его рык пронёсся по арене, отозвавшись гулким эхом, но больше ничего не произошло. – Наверное, нужно что-то сделать, цвик-цвик, – предположила Рататоск, несмотря на все опасения вусмерть заинтригованная. – Капнуть кровью на арену, или разжечь огонь… – Или выдернуть вот эту штуку! Одним прыжком Эхе-оор оказался на середине арены. Поднявшись на задние лапы, передними он, поднатужившись, вытащил здоровенный меч, старый и заржавленный, до половины выщербленного клинка воткнутый в камень. – Ааа, подожди, цвик! А вдруг сейчас как появится!.. И он действительно появился. Небо разом потемнело, повалил снег, тут же сгустившийся в громадную фигуру. Волк, ожившая снежная туча, не меньше Агруса или Силайи, ступил на камни, и те мгновенно покрылись новым слоем инея. – Кто пришёл вызвать меня на бой? – Волк смерил Эхе-оора взглядом, не гневным или злобным – внимательно оценивающим. – Неужто адепт из Земли Камня явился сюда ради поединка? – Понятия не имею, о чём ты, но хочешь драться – давай! Рататоск стрелой вылетела с арены, когда во все стороны полетели ледяные осколки. Ледяной волк и медведь сцепились, и то ли волк тоже был не совсем материальным созданием, то ли боевой дух Эхе-оора наконец-то полностью восстановился – дрались они на равных. – Мальчикам всегда только бы подраться, верно, пушистая сестрица? – промурлыкала Сахыл – не в животе, а прямо в ухо Рататоск. Та даже не заметила, когда лисица тоже покинула её тело. – Кажется, направление ветра меняют вон те высокие мельницы – творение рук местных жителей, но без проделок божества тут явно не обошлось. Пожалуй, стоит взглянуть поближе на этот городок. Рататоск и раньше слышала, что лисица умеет менять облик, но впервые видела это своими глазами. Поднявшаяся на задние лапы Сахыл теперь выглядела совсем как человек, как девушка-канийка: высокая, статная, шерсть с тела исчезла – вся ушла в длинную рыжую косу. Пушистый хвост обернулся вокруг шеи воротником меховой накидки – а вот остроконечные ушки остались на месте. – Вот ведь незадача, – Сахыл подёргала себя за кончик уха, – каждый раз они остаются. Впрочем, думаю, это не станет проблемой… ах, говоря о проблемах!.. Встревоженно оглянувшись туда, куда указывала Сахыл, Рататоск увидела приближающиеся птичьи силуэты – не два, четыре. Ворон и сова возвращались, а за ними следовали ещё двое птиц: судя по размаху крыльев, это были то ли аисты, то ли цапли. – Кажется, у нас гости… то есть, это мы, получается, их гости. Поздоровайся с ними, пушистая сестрица, ладно? – И снова то самое странное ощущение, но не внутри, а на голове и за ушами: пользуясь своим человеческим обликом, Сахыл её погладила, совсем как это делали малыши-гибберлинги. Сахыл двинулась в сторону города за лесом, и Рататоск почти видела её покачивающийся в такт шагам прозрачный хвост – а то, что под сапожками девушки-лисы приминается трава, ей точно не чудилось. Когда Эхе-оор, отброшенный своим противником, врезался в край арены, по камню прошла трещина – и это тоже не было обманом зрения. Что ж, прежде чем закончится поединок Эхе-оора, а Тураах и Мэкчирге приземлятся – она успеет попробовать хотя бы парочку местных шишек.