Не исчезай

1. Шаг первый. Алеку уже девять лет, и он самый старший в семье. Поэтому, когда брат и сестра требовательно заявляют, что хотят сладкого, идти через улицу в кондитерскую приходится именно ему. И неважно, что он не любит сладкое. Алек натягивает любимую, местами потертую куртку и завязывает шнурки на кроссовках. Они стоптались, и на правом уже отрывается подошва, но от этого не стали менее обожаемыми. После дождя на улице кривыми узорами разбегаются лужи, и Алек знает, что по возвращению домой он промочит носки и к завтра у него поднимется температура. Но он все равно ничего не скажет родителям, просто потому, что их не будет – ни завтра, ни потом. Он – самый старший в семье. Алек перебегает улицу, на мгновение задерживаясь у витрины, и потом оказывается в приятной сладкой теплоте кондитерской. Он почти готов забыть свои слова о том, что не любит сладкое, что его тошнит от крема и желе. Алек встает позади высокого мужчины, который придирчиво рассматривает лежащее на стойке меню и крутит в руке браслет. Оделся тот определенно не по погоде, иначе бы вместо тонкого блестящего шарфа и кожаной жилетки выбрал бы куртку с шапкой. Удрученный выдох срывается с губ мужчины. Он отворачивается от меню и оглядывает помещение, глаза у него странные, блестящие. И блестки с его волос осыпаются на черную куртку Алека, словно радуга. – Ой, пардон, – длинные пальцы касаются его плеча, смахивая блестящий "песок". Голос у мужчины бархатный, с едва уловимым акцентом в растягивании гласных. Алеку кажется, что приятнее голоса он никогда не слышал и мог бы слушать его еще долго. Но мужчина больше ничего не говорит и подходит к стойке, начиная о чем-то перешептываться с продавщицей. А через несколько секунд наступает очередь самого Алека. Девушка за прилавком ловко складывает цветные коробочки в бумажный пакет, принимает плату и отдает заказ Алеку. Он самый старший в семье. И он не любит сладкое, но с удовольствием купил бы себе шоколада. Выходя из кондитерской, он бросает быстрый взгляд назад в помещение и на короткий миг встречается взглядом с мужчиной. И кажется, что глаза у него золотые, как у кота. Но, всего скорее, это лишь его воображение. Алеку только девять, он самый старший в семье. Он всего лишь ребенок. 2. Шаг второй. Алеку уже двадцать два, у него первые серьезные отношения, которые он отвоевал у самой смерти. Он больше никогда в жизни не сделает ошибочного шага, он больше не собирается терять того единственного, ради которого дышит. У них восьмое свадебное путешествие – на этот раз в жаркой летней Испании – и Алек совсем не хочет понимать, почему он снова согласился на сумасшедшие авантюры Магнуса, особенно, если учесть, что весь Сумеречный Мир переживает не самые лучшие времена. Но вместо того, чтобы решать политические вопросы и проблемы дальнейшего существования, он решает задачку посложнее: как бы не устроить пожар в доме. Печенье, столь любимое Магнусом, уже пятнадцать минут стоит в духовке, ароматно пахнет орехами на всю кухню, но никак не желает пропекаться внутри. Алек нервно смотрит на часы, только половина седьмого, значит, у него еще сохраняются призрачные шансы на сюрприз. Магнусу сегодня стукнет ровно восемьсот шестьдесят пять, и по этому случаю можно устроить нечто романтичное. Именно для этого Алек пересмотрел кучу слезливых романтичных фильмов из запасов мага. Признаться честно, понравилось лишь парочка, и то – только из-за идеи для романтического утра, о котором столько раз говорил Магнус. Алек осторожно открывает духовку, смотря на золотистую корочку печенья, и после недолгой борьбы с прихваткой достает противень и ставит на стол. Печенье выглядит весьма аппетитно, и Алек молит всех Ангелов, чтобы оно оказалось таким же на вкус как на вид. Кулинария не входит в список его достоинств. Выключив духовку и включив чайник, Алек выходит в столовую за нужной посудой, а когда возвращается, застает двух варваров, поедающих его печенье. Заспанный и взъерошенный Магнус в трусах в сердечко и Мяо, который приехал с ними, сидят на стуле и пытаются разорить его противень. И Алек совсем не злится. Ему двадцать два, и у него первые и последние отношения на всю жизнь. 3. Шаг третий. Александру Лайтвуду сегодня исполнилось сорок два, но он не празднует свой День рождения сегодня, потому что семьи уже нет. Он только тихо приходит домой и, отложив в сторону темно-синий пиджак, ложится на диван и закрывает глаза. Он совсем не хочет думать о том, что четыре года назад потерял любимую сестру, что его родители умерли много лет назад, а брат… Теплые пальцы прикасаются к щеке, и в ноздри ударяет сладкий запах сандала. Магнус осторожно ложится рядом, обнимая, и что-то шепчет на своем родном языке. У него бархатный, с легкой хрипотцой голос. Он стареет вместе с ним, но внешне совсем не меняется. Он никогда его не оставит. Алеку сейчас очень недостает красок в жизни, розовых пони, радуги и блесток. – Я тебя люблю, – тихо шепчет Магнус. А потом запускает пальцы в мягкие темные волосы и целует в уголок губ. Алек молчит, только жмурится сильнее и тихо наслаждается незамысловатой лаской. А потом, открыв глаза, поднимается и тянет Магнуса на балкон. На улице холодная отвратительная осень с этой желтой листвой, дождями и промозглыми ветрами. Магнус щелкает пальцами, и голубые искорки окружают их, не давая холодному ветру и дождю прикоснуться к коже. Алек улыбается, смотря на танец магии, и обнимает Магнуса. Ему грустно, почти не холодно и чуточку одиноко. Ему сегодня сорок два, и шага назад уже не сделать. 4. Шаг последний. Три месяца назад он упал и больше не смог встать. Он почти ничего не говорит, и даже дышать с каждым днем становится все сложнее. Александру Лайтвуду сегодня девяносто восемь, и с его смертью канет в лету целая эпоха, целый клан. Он сделал слишком много и одновременно слишком мало. Он так и не смог найти способа, чтобы жить вечно, и сейчас чувствует, что совершает самый страшный грех, оставляя Магнуса одного. Алек не отпускает его руки, цепляется за единственное, что еще держит его в этом мире. И все его чертово существование сводится только к этому прикосновению, и все это так напоминает бесконечный бег по кругу, что его почти тошнит. Магнус забирается на кровать, ложась рядом, и в комнате разом гаснет весь свет, только золотые глаза блестят в зимней ночи, да голубые искорки витают под потолком. И, кажется, что сама ночь заглянула в их комнату. Алек сильнее сжимает тонкие, по-прежнему сильные пальцы, улыбается, и одновременно из уголка глаз стекает одинокая слеза. Сумеречные Охотники не плачут, нет, это все из-за плохого зрения и больных глаз. И Магнус прижимается губами к щеке, целуя. – Я люблю тебя, – тихо шепчет маг на ушко, чувствуя под пальцами последние удары ослабевшего сердца. Александру Лайтвуду сегодня девяносто восемь, и с ним умирает целая эпоха, клан, имя. И человек.