Принцы, оргия, два трупа

В самом деле, репутации Деймона Блэкфайра визит в бордель повредить не мог. Мейкар, того могли заподозрить в чём-то дурном; Бринден... все знали, за чем именно он мог туда явиться. Даже Эйгор не мог быть свободен от подозрений, хотя приятная компания золотых плащей служила отличным намёком. Но Деймон? — Ох, милый, слыхала, слыхала! — полногрудая мадам сочувственно похлопала его по плечу. — И опять мальчик, верно? — Назвали Мейгором, в честь кузена, — кивнул он. — Но думаю, дома будет Майлс. Тоже в честь кузена, — он несколько неловко усмехнулся. — Да уж, а я-то была уверена, это зелье любую проберёт. Всё-таки не жена тебе досталась, а диво дивное, другой бы радовался. — Но, милая Камилла, как же её здоровье? Собакам, и тем нельзя рожать каждый год, а тут живая женщина! Да, в борделях на Шёлковой Деймона Блэкфайра знали отлично: как покупателя противозачаточных, которыми он пытался уберечь свою невероятно плодовитую жену от постоянных беременностей и родов. В конце концов, семь человек детей должно быть достаточно любому — особенно рыцарю-межевику, живущему в основном за счёт богатых идиотов, готовых платить вперёд за шанс когда-нибудь может быть стать придворными нового короля. И Роханна была с ним совершенно согласна. Она даже принимала свои микстуры! Почти всегда. Когда не забывала — с каждым новым ребёнком она становилась всё более и более рассеянной. Но словно по волшебству, рано или поздно они переставали помогать, живот под платьем мирийского шёлка округлялся, и на свет появлялся очередной мальчишка с наглыми глазами братца Эйгора. — Я тебе советую добавить в обычную микстуру капли четыре настоя квартийской коры, — посоветовала насельница другого борделя. — Всегда так делаю, и ни разу пока не залетела. — Не слушай её, хороший, отродясь дура бесплодная! А вот если дикую морковку смешать с бадьяном, да настоять на мирийском зелье — вот это верное средство. Главное не позже, чем через восемь часов выпить, дальше она не поможет. Деймон кивал, улыбался и не забывал вложить в ладони серебрушку-другую: ничто в этом мире не бесплатно, особенно народная любовь. Всё равно в здравом уме никто не заподозрит, что он явился в бордель за известными услугами — женские ласки не интересовали Деймона с юности, отравленной отцовскими оргиями и материнской... любовью, если можно это так назвать. — Русалкой, говоришь, траванула? Это ухитриться надо, она ж безобидная, даже если полфлакона вылить, так — растаращит, как от лёгкого дыхания, да и отпустит, — прикусила губу Милашка Виви. — Так он небось как раз дыханием и надышался уже, — заметила летнийка Амая. — Помнишь, позавчера сначала сделали оптовый заказ, а потом вдруг отменили? Хотя вроде девочки из "Головы дорнийца" успели поработать, ты у них спроси. — А русалкой кстати Неэра торгует, лиснийка. Она и противозачаточные делает, так что самая тебе к ней дорога! * * * Пока Деймон предавался приятному общению с исключительно приятными женщинами, Бринден страдал. И не только от головной боли, от которой ему даже не позволили ничего принять, заявив «Знаю я твои лекарства, иди давай». Нет. Он страдал от того, что его тонкая, научно-устремлённая, в чём-то даже поэтическая личность очередной раз была взята в тиски столь грубо приземлённого дикаря, как Мейкар Таргариен. Принцем тот уродился явно по ошибке — ему бы вышибалой в трактире работать, вот где сложилась бы гармония формы и сущности! — Здесь, — буркнул он, пнув камень в сторону неприметного домишки с серой крышей. Спутать его нельзя было ни с чем, и даже не потому, что на стене неподалёку был вырезан пятилистник, указывающий знающим людям, где искать желанное средство. Нет, просто самая неприметность, нарочитая до искусственности, невольно бросалась в глаза. Как ни странно, хозяин был Бриндену не знаком. Должно быть, недавно приехал — всех постоянных поставщиков он знал наперечёт, и почти у всех числился золотым клиентом с кумулятивной скидкой. А Эйгор ещё жалуется, мол, он содержание спускает! Нет, в экономии Бринден смыслил не хуже, чем во всём прочем — то есть, отлично. — Жить хочешь? — Мейкар, разумеется, начал в своём обычном духе. — Два дракона, если расскажешь, кто у тебя закупался, — поспешил он перебить кузена. Запугивать приличных торговцев — стратегия совершенно негодная. Тут надо лаской. — А не лопнешь, хрен лиснийский? За два дракона таких, как ты на рынке в Тироше пучками продают, и ещё сдачи остаётся. — Мы совершенно не собираемся мешать вашему почтенному предприятию, мы даже не против взять пробничек... ой! Больная голова заболела ещё сильнее: кулаки у кузена Мейкара уступали только кулакам Дерметта Дарри, а тот пробивал щит без особого труда. — Или говоришь, тля бледная, или теряешь весь товар и в одном исподнем отправляешься, откуда тебя там принесло. Мысль о конфискации Бриндену скорее понравилась, чем нет. Можно будет спокойно исследовать, качественный ли киф продают государевым подданным, опять же... * * * — Быстро вы, — одобрительно хмыкнул Эйгор, откладывая в сторону любимый браавосийский учебник фехтования — описания позиций и рисованные схемы ударов с детства его успокаивали и помогали выпустить пар: неимоверно приятно было представлять, как применяешь тот или иной прием к очередному обсоску. Но в этот раз он даже до середины не успел долистать, как объявились братья. Судя по горящим глазам — не с пустыми руками. — Да что там было делать, этот торговец дурью раскололся почти моментально, — фыркнул Мейкар. — Особенно после того, как Брин пообещал ему снять пробу с его товара... — БРИНДЕН! Бринден поджал уши — во всяком случае, выглядело это именно так — и попытался слиться с обстановкой. — В общем, киф у этого утырка закупал Бисбери — тот, который у нас на леднике лежит, — продолжал Мейкар. — Скорее всего, для Гарта и его шоблы, но выяснить, сам понимаешь, не получится, покойников мы не допрашиваем. — Я могу, — встрял осмелевший Бринден. — Что ты можешь? — Покойника допросить. Правда, мне для этого понадобится... ну, чтобы сознание расширить. — Я тебе сейчас кой-что другое расширю, — пообещал Эйгор, тихо закипая. Понятно, что дурь Бисбери закупал для своего патрона, но Бисбери откинул копыта и привлечь Гарта за распространение и употребление не получится. Жаль, жаль — штрафы там при всем прочем внушительные. — Ясно. Опять наш скользкий друг выпутался. — Может, мои сведения тебя приободрят, — чуть задумался Деймон. — Я дошел до Неэры, лиснийки, отварами на мандрагоре только она торгует, для остальных сложно и дорого... да, она, кстати, хорошие противозачаточные варит, может, опробуем на Рони? — Моя... то есть, твоя жена — не цитадельская крыса, чтобы проверять на ней всякую дрянь! — рявкнул Эйгор. — Дальше рассказывай! — Так вот, она сказала, что Поцелуй русалки у нее пару дней назад покупала одна девица, — Деймон тактично не заметил оговорки. — Неэра ее запомнила потому, что девица, мол, безуспешно строила из себя городскую, а сама явно была из знатных: руки белые, мягкие, явно ничего тяжелее пяльцев не держала, плащ шерстяной и темный, но стоит как Неэрин месячный заработок, да платье зеленое из мирийского шелка, такое даже жена градоначальника себе позволить не может... — Выглядела она как? — Эйгор изо всех сил соскребал в кучу остатки терпения. — Неэра говорит — волосы ярко-рыжие, красивые такие, сама симпатичная, но конопата слегка. А, и маленького роста, — припомнил Деймон. — Маленького роста, рыжая и симпатичная? — переспросил Мейкар. — Да при дворе их пруд пруди. Твоя бандерша больше ничего не запомнила? Деймон задумался на мгновение. — О, точно. Сказала еще, что у девицы застежка на плаще была странная — паук в паутине. Неэра еще удивилась, мол, девушки обычно пауков боятся, а тут... — Вебберы, — хором произнесли Эйгор и Бринден и переглянулись. — У сьера Квентина сестра за Веббера вышла, они ко двору приезжали незадолго до папашиной смерти, — пояснил Эйгор. — Ага, и Гвис нам все уши прожужжала, что хочет паука на герб, вот мы и запомнили, — буркнул Бринден. — Девица Веббер, значит, — протянул Мейкар. — Выходит, Бисбери опоила она... а Осгреиху кто прирезал? — Возможно, что она же, — Эйгор поднялся и прошелся по комнате. — Удары наносились как будто снизу, значит, убийца был ниже ростом, так, Брин? — Так-то так, — кивнул Бринден. — Только вот Осгреиха была длинная, с меня ростом, любая нормальная девчонка ниже ее будет. Все четверо угрюмо замолчали. — Тупик, однако, — подытожил Эйгор. — Ну, почему тупик? По Бисбери-то выяснили, — возразил Мейкар. — Да вот что-то я засомневался. Опоить его и Осгреиха могла, флакон-то рядом с ней нашли, а купила... ну, давно купила, — Эйгор потер переносицу: голова из-за бардака последних дней раскалывалась как никогда. — Нужно выяснить, была ли Веббер в том доме в тот вечер, а для этого придется трясти Гарта. Мейкар, прости, братишка, но это к тебе. — За что ты меня так ненавидишь? — оскорбился Мейкар. — Я тебя не ненавижу, но ты — единственный, кого Гарт не пошлет нахер. Если будет артачиться — дай ему в зубы, разрешаю. Судя по предвкушающей улыбке Мейкара, разрешением он собирался воспользоваться в ближайшее время и при первой же возможности. — И по-хорошему надо поспрашивать в замке, что связывало Осгрей и Бисбери, — Эйгор оперся плечом о столбик кровати. — Вообще что о них говорят. Деймон, это снова на тебе, с борделями у тебя здорово получилось, — в этот раз сделать комплимент братцу-идиоту оказалось довольно легко. Может, потому, что комплимент в кои веки был заслуженным. — Но тут я тебе помогу, тоже потрясу народец... между делом, чтобы Лори не заметил. — А мне что делать? — спросил Бринден. Эйгор едва удержался от того, чтобы закатить глаза: — Сиди на заднице ровно, сделай милость, а? Когда ты разворачиваешь бурную деятельность, вечно случается какая-то семибогосрань. * * * Деймон только вернулся после прогулки по весёлым домам и беседы с Эйгором, как ему сообщили, что Костейны прислали паланкин и очень ждут. Костейны. Он знал, что что-то забыл. Трясясь в паланкине вместе с Эни он думал о парадоксах бытия. Сьер Деймон-межевик мог бы сходить к Костейнам пешком (и даже не сильно запачкать сапоги). Но выдать второго сына за их дочку мог только принц крови — но принц крови не мог ходить пешком к приличным людям и должен был терпеть, трястись и верить, что не стошнит в окошко. — Однажды дедушка Дейрон всё-таки снесёт трущобы и расширит улицы, и мы будем ездить верхом или в коляске, — мрачно сказал Эни в тон его мыслям. Теперь Эни и его невеста, не по годам серьёзная Алла Костейн в не по годам пышном платье, неловко пытались беседовать, гуляя по саду под присмотром няньки, пока родители умилённо наблюдали за ними с балкона, вкушая фрукты и лимонад. Разговор у детей категорически не клеился: слишком оба смущались надзора. — Может, в другой раз позволим им погулять наедине? — предложил Деймон. — И в самом деле, это ведь наши дети! — охотно поддержал его Костейн. — А значит, они хорошо воспитаны, едва ли начнут играть в лиснийцев или что-то такое... — Лютор! — Молчу, Лапочка, молчу... о чём мы там? Тина Костейн — Лапочка, как её все звали вослед за мужем — не была ни особенно красива, ни молода, ни плодовита, и богатого приданого за ней Хайтауэры не давали. Но муж её любил — так сильно, что это невольно восхищало. Невольно хотелось получить себе хоть толику их счастья — отсюда и помолвка. — Мы о том, Лютор, что принц Деймон мог бы помочь тебе устроиться при дворе, — Лапочка постучала ложкой по бокалу, подзывая слугу с новой порцией ледяного лимонада. — И я расписывала твои всевозможные достоинства, включая богатый военный опыт. — Ну уж, богатый... — смутился тот. — Пару раз пиратов отогнал от Трёх Башен, всего-то. — Богаче, чем у большинства желающих стать военным советником, — вздохнул Деймон. — Но прости, дружище, боюсь, я не смогу помочь. Я сейчас очень сильно потерял во влиянии, Десница продвигает всюду своих людей. Лорд-командир гвардии у нас Тирелл, в казначеи он прочит Фоулера, корабли отдал Редвину... Лапочка премерзко хихикнула. Деймон недоумённо нахмурился. — Все трое рыжие, — объяснила она. — А кронпринц, чтоб ты знал, просто обожает рыжих, — кивнул Костейн. — Мне рассказала Лисса, — пояснила Лапочка. Лисса, тоже урождённая Хайтауэр, была женой Гарта Тирелла. А Гарт был вечным спутником тайных загулов Лори. Неужто всплыло что-то любопытное? — Говорит, обожает рыжуль, — пояснил Костейн. — Обрюхатил девчонку Редвинов — ту, которую прошлым летом отослали на воды и выдали за Айронвуда-младшего. И что-то там было с девицей Пайпер... Лапочка скривилась: — Нынче у него фаворитка завелась, девица Веббер. Стерва, сестра её в столицу вытащила, надеялась, она их Грязный Ров к Простору припишет, а эта дрянь!.. — А что она? Кронпринц-то, как видно, считает, что лиссины фрейлины — его личный бордель: тыкнул в понравившуюся и еби себе, — фыркнул Костейн. — Лютор! — Молчу, Лапочка, молчу... — Нет, принц, но эта Веббер! Представь, я слышала, склоняет его выгнать жену, сама на её место метит! — Вот уж была охота — кронпринц-то, скажем прямо, мало что гуляет, мало что с Гарином водится, так ведь от него и медной звезды в Материн День не дождёшься. Кому такой муж сдался? — Лютор! — Но Лапочка! — Не муж, а его будущая корона, — махнула Лапочка пухлой рукой. — Но милый принц, послушай, вдруг если королева узнает о причинах засилья рыжих при дворе, оно вдруг совершенно случайно, да и схлынет? Расскажешь ей о скорбной судьбе девицы Редвин, о весёлой девице Веббер... вроде, она не одобряет, когда кронпринц попадается на горячем? Деймон охотно обещал всё рассказать, хотя теперь горел узнать: зачем любовница Бейлора опаивала приворотным болвана Бисбери? * * * Легко сказать — «Тряхни», легко сказать — «Не пошлёт». Оно, конечно, и верно — прямым текстом послать принца и лорда-судью не решится даже Тирелл. Но прямым и не обязательно, когда можно просто вертеться, аки уж на сковороде, и не отвечать ни на один вопрос ни прямо, ни косвенно — никак, только блеять что-то невнятное. — Спрашивай его жену, — посоветовал Деймон. — Если пообещать ей хорошенько прижать Гарта, она выдаст все его делишки, лишь бы ей за это ничего не было. — Пусть его жена и прижимает, — буркнул Мейкар, но совет принял. Деймон этих блядей знал, как облупленных, и доил, как крестьянин корову — уж наверное, должен был разбираться и в том, как к ним подойти. Оставалось придумать, за что щемить Гарта, который — совсем как братец Лори — вечно не при делах и невинен, аки Дева в известной поэме. Впрочем, один вариант оставался всегда: налоги. В Просторе выплатой их занимался лорд Рован, святой человек... занимался, пока его не попячил всё тот же Гарт ради своего собутыльника Фоулера, дорнийца и извращенца. А значит, порядка в них быть никакого не могло — а если даже и был, то слово принца-судьи пока что стоило больше, чем слово гранд-лорда. — Говорите, виновен в уклонении от вассального долга? — прижала Лисса Хайтауэр тонкие пальцы к алым губам. Иной мог бы подумать, что она его соблазняет. — Как страшно! Это ведь очень серьёзное преступление? — Достаточно, чтобы лорд Тирелл оказался обязан выплатить штраф, — согласился Мейкар. Лёгкая тень разочарования проплыла по фарфоровому личику леди. Или ему почудилось? — И может быть, спешно вернуться домой? — с лёгкой надеждой сказала она. — Я, разумеется, возьму на себя все его дела в столице. Глаза у леди Лиссы были большие, голубые и честные — настолько честные, что ему захотелось её срочно арестовать. На всякий случай. — И может быть, спешно вернуться домой и привести дела в порядок, — охотно согласился он. Лори, конечно, будет против — но налоги есть налоги, хочет своего дружка при себе оставить — пусть сам их за него выплачивает. Где это вообще видано, чтобы гранд-лорд жил не в своём краю, а в столице ошивался круглый год? Вон, жена Рейгеля, леди Аррен, всего лишь управляющая при своём папаше — и то из Долины выезжает только в сезон! — Как это ужасно! — скорбно прикрылась веером леди Лисса. Из-за веера она послала Мейкару подозрительно заинтересованный взгляд, но он решил его проигнорировать. — Значит, вас интересует, как мой муж проводит вечера? Признаюсь, это очень болезненная для меня тема... — она снова выглянула из-за веера и деловито уточнила: — Вы ведь понимаете, как верная жена и хорошая мать я должна буду взять на себя все столичные дела мужа! — Конечно, конечно, — заверил Мейкар. — Кто, если не вы! — Ах, ну что вы, я всего лишь слабый, нежный сосуд, не приспособленный к столь сложным задачам... но долг, долг превыше всего, ради него я готова превзойти саму себя! — она сложила веер и, сладко улыбнувшись, зачастила: — Мой муж позавчера устраивал собрание на пятой линии для своих друзей и подруг. Очень весёлое собрание, и очень приличное — туда был приглашён даже кронпринц! — А дамы? — прямо спросил Мейкар. — Ну, раз оно было такое приличное. Как на приличном и без дам? — Ах, дамы... дам, мой милый принц, предоставила супругу я. Вы ведь понимаете, все мои фрейлины — его покорные служанки! — она опустила глаза. — И Клейра Осгрей? — Бедная девочка... — в голосе леди Лиссы прорезалось что-то, отдалённо напоминающее искренность. — Да, она тоже. Кажется, там был её жених? Или это был жених Лолы Веббер... — Веббер? — Да, ещё одна моя фрейлина, милый принц. Лола Веббер. Прелестная юная женщина, — эти слова она произнесла со значением. — Женщина Бисбери? — с некоторой надеждой уточнил он. — Бисбери? Что вы, мой милый принц! Бисбери — это мелко! — она хрустально рассмеялась, явно надеясь на дальнейшие расспросы, но сплетни Мейкара не интересовали, а главное он уже выяснил. * * * — Знаешь, иногда я ей завидую, — сказала Мия. — Завидую и злюсь. Они с Эйгором стояли на одном из бесчисленных балконов Красного замка; балкон выходил на богорощу, и с него можно было наблюдать прямо-таки идиллическую картину: Гвенис сидела, опершись спиной на дуб и плела венок, а Шира, заливисто смеясь, таскала ей цветы. Калла тоже была там, но не носилась как угорелая, а сурово бдила за тетками — и тем, чтобы их кто-нибудь не обидел. Выглядело это даже умилительно. Но Мие явно было не до умиления и идиллий. Эйгору тем более. — Злишься-то почему? — спросил он, краем глаза продолжая следить за дочкой. — Что у меня не хватило смелости сделать так же, — невесело усмехнулась Мия. — Послать Лори с его брачными планами да и удрать с кем-нибудь. — Тебе, помнится, удирать было не с кем. — Да хоть бы и с кузеном Квентином. Он тогда домой еще не уехал. — Еще неизвестно, что было бы хуже. Мия скрестила руки на почти не прикрытой дорнийским платьем груди и уставилась на Эйгора в упор: — Хочешь сказать, Квентин не лучше Гарина Айронвуда? — Квентин-то нормальный, чего не могу сказать про его папашу. Мия закатила глаза: — Ты так говоришь, потому что дядя Сет — Блэквуд? — Нет, я так говорю потому, что твой дядя Сет Блэквуд — конченый... — Эйгор в последний момент придержал язык. — И все Приречье об этом знает. Мия не ответила — только опустила голову и принялась с удвоенным вниманием разглядывать резьбу на каменных перилах. Пекло. Кажется, она хотела поплакаться, а не выслушивать, какой мудак ее дядюшка. Об этом ей еще семь сотен раз скажет вся родня и все соседи, от Перешейка до Черноводной. — Ты из-за Гвис приехала? — Да, в основном. Она же маленькая, как мама и тетя Нейрис, вдруг... — Мия содрогнулась и оборвала себя на полуслове. — Но еще буду присматривать за моим дорогим супругом. Слухи о его... похождениях вышли уже и за пределы Дорна, и за стены столицы, так что Дени намекнула мне, что если я пока не могу развестись, то должна взять хоть прялку в руки. И душу отведу, и позора меньше. — Пока что у тебя на руках только Морья, — отметил Эйгор. — Ладно, понимаю, ты не взяла Андерса, — мелкий ублюдок уже в свои годы был копией папаши и продолжал катиться в нужном направлении и с хорошей скоростью; к совершеннолетию уделает папочку как рыцарский конь крестьянскую кобылу. Если доживет, конечно. — Но малявку зачем в такую даль потащила? — Хотела показать ее нашим, — дернула плечом Мия. — Ага, особенно дяде Мейкару и тете Дианне, — съехидничал в ответ Эйгор. — Ничего такого, должны же они посмотреть на результат их деятельности... Мия врезала ему локтем под ребра, но, похоже, не обиделась. По мнению Эйгора, слепоглухонемому идиоту было понятно, что Гарин Айронвуд к рождению "своей" дочери отношения не имеет. А вот Элдрик Дейн, младший брат Дианны, судя по темным кудрям и фиолетовым глазенкам маленькой Морьи — очень даже. Эйгор только не знал, кто именно познакомил с ним Мию: только Дианна или Мейкар тоже принял посильное участие, читай — убедил шурина быть мужчиной и подойти, наконец, к кузине, тем более что Элдрик на нее давненько заглядывался. — Ладно, хватит ныть, — тряхнула темной косой Мия. Упоминание дочки явно привело ее в хорошее расположение духа. — Вы-то здесь как? — У нас два трупа, как мы еще можем быть? — Осгрей и Бисбери? — протянула Мия. — Да, слышала. Почти как в сказке: жили недолго, не то чтобы очень счастливо, но зато умерли в один день. — Не понял, — насторожился Эйгор. Мия глянула на него с веселым удивлением. — Ну ты даешь, братец, даже я об этом знаю. Махались они. — Он на ней жениться собирался, что ли? — Махаться — не значит жениться, правильный ты наш, — закатила глаза Мия. — Осгрей не его полета птица была — и старше, и не красавица, ни богатства, ни влияния. Так что невесту он себе вроде из Тарли присматривал, а с Клейрой просто спал. Ну, и деньги она с него брала, тряпки там, камни разные. Себе и племяннице на приданое. — Хорошенькие в Просторе способы заработать на приданое, — процедил Эйгор. — А ты-то об этом откуда знаешь? Бисбери вроде около Гарта Тирелла крутился, а не твоего козотраха. — Ой, там такой жук был — и с Тиреллом успевал, и с моим проклятым, — отмахнулась Мия. — А откуда знаю... Гарин с приятелями в городском доме то и дело свальный грех устраивает или просто комнаты под это дело им отдает, — она помрачнела. — То, что в доме в это время может жить его жена, его не волнует. «Надо пнуть Мейкара, пусть найдет какой-нибудь повод для развода, судья он или кто, — мрачно подумал Эйгор. — Иначе Гарину не жить — не я, так мелкий успеет». Придушить или притравить Гарина, правда, до сих пор не удавалось — живучий был, как таракан, и такой же мерзкий. — Даже не думай — он не подохнет, а вы силы и время потратите, — предостерегла его Мия. — Жаль, что у нас нельзя как в Тироше: вышла на площадь, сказала три раза "развожусь" — и гуляй себе. Семьсот раз уже Гарина бы послала ко всем бесам... — она вздохнула и остро взглянула на Эйгора. — А кое-кто женился бы на своей любимой женщине и признал наконец своих детей. — Да, действительно, — уклончиво отозвался Эйгор. — Скажи-ка, а больше рядом с ними никто не крутился? Девица Веббер, например? — Веббер? Мелкая такая, рыжая? — Мия наморщила нос. — Не знаю, в мой последний приезд ее там не было. Хотя... постой, я тут буквально на днях слышала, как Адела Окхарт распекала какую-то девицу за то, что она на мужчин вешалась. И вроде как речь шла о Веббер и Бисбери... — Мия прикусила губу. — Да, точно, о них! Там было что-то про "я понимаю, милочка, что у тебя паук в гербе, но надо же и честь знать", ну и извечный припев "даже дорнийки так себя не ведут". Помню, рассказала про это Дианне и Элии Фоулер, а Элия еще съехидничала — мол, бедняжка, хотела на приданое заработать, да кто ж ей даст, в Бисбери Клейра Осгрей клещом вцепилась... А что? — Ничего, — ответил Эйгор. — Абсолютно ничего. Кроме того, что у него теперь были и мотив убийства, и объяснение приворотке. — Была, — с порога заявил Мейкар. — Была Веббер в том доме. Вместе с другими тирелловскими фрейлинами, Гарт из них натуральный бордель сделал. — Почему-то я не удивлен, — буркнул Эйгор, сметая все со стола. Взрослые люди, конечно, пользуются бумагой и чернилами, но ему с детства было удобнее по-другому. — И я тоже кое-что узнал. Итого. Он подхватил кусок мела и крупно написал на столешнице три имени: "Бисбери", "Осгрей" и "Веббер". — Бисбери и Осгрей были любовниками, — он соединил имена двусторонней стрелкой. — Если совсем точно, Осгрей была его содержанкой. Но Веббер на него тоже имела виды... — Хуй, — выдохнул Бринден, глядя из-за спины. — И драконы. — Что? — вскинулся Эйгор. — Хуй и драконы, Эйк, — повторил Бринден. Глаза у него нездорово блестели — как у фанатика, получившего подтверждение своей теории. — Кура же говорила, что во всем виноваты хуй и драконы. Веббер хотела спать с Бисбери — вот он, хуй, — и что-то с этого иметь. Драконы. Золотые драконы, Эйк! Кура не врет, я же говорил! Мейкар абсолютно не по-королевски хрюкнул и спрятал лицо в ладонях. — Ты вместо шмали довел бы своих кур до большей точности, умник, — с досадой ответил Эйгор. Хуй и драконы, мать его, и как он не вспомнил. Пекловы древобожники с пекловыми иносказаниями. — Я бы довел! — возмутился Бринден. — Но для более точного ответа надо расширить созна... Эйгор молча показал ему кулак. — Продолжаем. Веббер имела свои виды, — он провел стрелку от "Веббер" к "Бисбери", — но Осгрей ей мешала. Тогда Веббер ее прирезала, причем явно не в здравом уме, — Эйгор перечеркнул имя Осгрей, — а Бисбери подлила приворотное. Но Бисбери и без того уже принял и выпивки, и кифа, так что отъехал не в объятия Веббер, а в седьмое пекло. — Звучит логично, — прогудел Мейкар. — Жаль, доказательств нет. — Есть свидетельство той лиснийки, у которой Веббер покупала приворотку. Есть чертова уйма народу, которая подтвердит, что Веббер была в тот вечер вместе со всеми и ушла раньше, — Эйгор отбросил волосы со лба. — Нет только ножа, которым зарезали Осгрей, но это не проблема. — Не проблема? — переспросил Бринден. — Девица явно небольшого ума, раз решилась на подобную авантюру. Нож она унесла с собой и вряд ли от него избавилась, — пояснил Эйгор. — Надо прочесать особняк Гарта Тирелла, ставлю Темную Сестру против чего угодно, что нож там. За печкой или в каминной трубе — в каком-то укромном месте, короче. Деймон, неслышно водеший во время их разговора, подошел поближе и теперь с интересом рассматривал намалеванную на столе схему. — Надо же... — тихо фыркнул он. — Два человека погибли из-за того, что Лори не хотел раскошеливаться на любовницу! В комнате повисла тишина. Бринден, Мейкар и Эйгор переглянусь и дружно, как по команде, развернулись к Деймону. — Ты о чем? — спросил за всех Бринден. — А, я не сказал? — рассеянно отозвался Деймон. — Лола Веббер — любовница нашего Бейлора, кандидатка на место Джены. Но его скупость, оказывается, притча во языцех, вот она и решила попытать счастья с Бисбери. Тишина в комнате стала напряженной. — Погоди, — Мейкар рванул ворот дублета. — Хочешь сказать, что Лори... Лори хочет прогнать жену? — И он всё знал, — хрипло выдавил Эйгор. — С самого начала знал... и даже раньше. Мы с Бринденом дом не успели толком осмотреть, а он уже прислал приказ не копаться в деле, — он выхватил из рук Деймона протянутую бутыль, налил и выпил залпом. — Похоже, Веббер прибежала к нему сразу после убийства. На Мейкара было страшно смотреть: он закаменел, как статуя Неведомого, и смотрел куда-то в никуда, а на его лице попеременно сменяли друг друга ужас и отвращение. Эйгор налил еще, с силой всунул кубок ему в руку и взял за плечо — так, что ткань дублета затрещала. — Пей. Мейкар глотнул вина — скорее машинально, но глаза, во всяком случае, у него стали осмысленнее. — С Лори я сам потолкую, — ровным тоном продолжил Эйгор. — А вы с Бринденом идите и хорошенько обшарьте тот ужас, который Гарт называет своим домом. Нам нужен нож. — И еще нам нужен предлог, чтобы туда проникнуть, — подал голос Бринден: надо же, пришел в себя так быстро. — Вряд ли Гарт нам обрадуется. — Проще простого, — Эйгор обернулся к Деймону. — Тебе не кажется, что мы несколько поиздержались? Нам позарез нужны финансовые вливания из кое-чьего позолоченного кошеля.