Почему?

      — Почему? — лёгким эхом от стен отдаётся юный голос.       Тонкие пальцы, каких-то до ужаса слабых на вид, ещё совсем детских рук судорожно сжимают древко посоха, белея от напряжения. Худые колени в покрытых пылью и местами порванных после «схватки» штанах пробирает лёгкая дрожь, которую не так-то и легко разглядеть.       Но Белос прекрасно видит, и от осознания того, как на девушку подействовала откровенно халтурная демонстрация одной сотой от его огромных сил, где-то в душе расплывается удовлетворение. Ленивое и раскатистое, как рык кота, поймавшего в кольцо своих лап изворотливую, но гораздо более слабую мышь.       Зубы с отчаянием прислушивающейся к доносящимся с поверхности звукам девушки наверняка сжимаются настолько сильно, что скрипят от каждого легчайшего смещения в сторону.       Филиппу даже чудится, будто он слышит этот скрип, отлично демонстрирующий нервозность до предела напуганной ученицы ведьмы.       Даже если так, кто сказал, что это не шелест бумажек с глифами, что девочка судорожно сжимает в руках, отчаянно думая как бы подкинуть врагу.       Врагу.       Император, не сдержавшись, глухо засмеялся своим собственным мыслям, пугая ещё больше и так держащуюся лишь на одном упрямстве Носеду.       Какой он ей враг? Желай Белос действительно навредить девчонке, он просто и бесхитростно переломил бы ей позвоночник, всего лишь ударив чуть сильнее об очередную стену.       Нет. Слабая, хрупкая фигурка не может быть его врагом. Да вот только глаза говорят иное...       Карие, полыхающие в свете факелов янтарными отсветами. Решимость пойти на всё ради близких. Вот что в них.       Перед лицом невольно предстали черты брата, смотрящего на Филиппа точно также в свою последнюю минуту. Предстали и тут же исчезли, сгорая в стойком раздражение, поднявшемся откуда-то из глубин гнилого сердца тирана.       — Почему вы это делаете?! — с уже куда большей громкостью и злобой продолжает вопрошать девушка.       По смуглым щекам бежит одинокая слезинка. Эта капля единственная, покинувшая зло прищуренные глаза.       Луз слишком горда, чтобы показать Белосу собственную слабость, и эта несгибаемость вызывает искренний интерес.       — За что вы убиваете диких ведьм?!       Филипп даже не сразу понял, что именно она сказала.       Он заворожён этим, наконец показавшимся, надорванным голосом. Зачарован неожиданной сладостью чужого отчаяния и глухого, медленно поднимающегося из недр сознания ужаса, звенящих в подземном помещение.       Внешний вид Носеды определённо не передавал всего того холодного страха, сковывающего слишком самоотверженное для своего возраста сердце.       Мужчина вдруг поймал себя на странной мысли, что ему это нравится. Внешняя слабость и внутренняя сила. Таких ломать очень трудно... Трудно и до ужаса приятно.       По спрятанным за маской губам расползалась довольная улыбка.       Двери у девчонки нет, но и её наставница больше не преграда — оккупировать Дом Совы не проблема, да и домашний демон ведьмы долго не продержится.       Рано или поздно портал окажется в руках Белоса. Рано или поздно он вновь сможет вернуться домой...       А девушка явно знает много о реалиях своего времени. Она может пригодиться ему. Не сильно. Всё же Филипп видел уже слишком много, чтобы растеряться от расхождений картины привычного мира со своими воспоминаниями. Но предупреждён значит вооружен, верно? Да и чего скрывать... Императору всегда хотелось найти посреди всего этого чёртового мира хоть кого-то кто сможет его понять.       Удастся ли это глупой в своей до жути наивной отваге девочки? Вряд ли. А верной последовательнице своего Господина, буквально вылепленной неожиданно загоревшимся странной и жуткой идеей колдуном? Вполне.       Похоже Филипп слишком долго не видел людей. Тем не менее отказывать себе в исполнение в своих же желаний он точно был не намерен.       Кипящие Острова не для людей.       Так говорят мнящие о себе непонятно что, спесивые глупцы, в изобилии крутящиеся возле его трона и до сих пор существующие лишь потому, что всё ещё нужны Белосу.       Этим местом правит человек, и его выводит из себя гордыня нечистых тварей, ранее с маниакальной страстью им выжигаемых с лица Земли.       Белос идёт вперёд, надвигаясь своей огромной фигурой на всеми силами давящую желание попятиться назад Носеду.       В конце концов они просто застыли напротив друг друга.       Филипп, внимательно разглядывающих землячку, и Луз, что подобно испуганной лани, попавшей в ловушку охотника, уставилась прямо в провалы птичьей маски, не в силах сдвинуться с места.       Где-то наверху в последний раз хрипит гигантская черноглазая сова, чьи обращённые в камень крылья больше никогда не раскроются.       Где-то наверху затихает плачущая над телом проклятой сестры Лилит, и застывает навеки Король.       Где-то наверху давно уже «успокоенная» солдатами толпа молча покидает место казни.       Всё это не здесь.       Наверху.       На видном месте.       Сверкает транслируемое во все уголки островов.       Ниже происходит иное...       Куда более масштабное в будущем, но сейчас совсем незаметное.       Перелом.       Одной хрупкой жизни, что не в состоянии самостоятельно удержать бушующее внутри себя пламя молодого героя.       Другой судьбы гораздо более могучего и древнего существа, так и не сумевшего до конца признаться даже самому себе, почему вдруг решил забрать по сути бесполезного человека в замок.       И третьей.       Не судьбы. Не жизни.       Существования? Наверное лишь так можно сказать про Калеба.       Бестелесного призрака, постоянно преследующего брата.       Бестелесного призрака, что впервые за многие столетия улыбался.       Им будет больно. Определённо будет. Возможно даже слишком сильно в сравнение с короткими моментами внешне совсем нездорового счастья, просвечивающегося сквозь завесу ненависти и одержимости. Но лучше так.       До Дня Единства время ещё есть...       Упрямство в Луз не угаснет, даже будучи приглушённым магией Филиппа. Она убедит его остановиться. Она должна это сделать ведь больше просто некому.       Призрак растаял, наконец покидая своего убийцу.       Глиф огня полыхнул пламенем, опаляя раскатисто смеющегося над наивной попыткой Белоса.       Наконец в полной мере осознавшая произошедшее девушка вцепилась в одежды, пожалуй самого страшного монстра во всём этом мире, в отчаяние нанося абсолютно бесполезные удары.       С лёгкостью оторвавший от себя бывшую ученицу ведьмы император уверился в своём решении окончательно.       Ярости и верности у неё определённо достаточно.       Остальное поправимо.