Vis medicatrix musicae

В подвале гнусаво и немилосердно громко орали. Сэм мельком подумал, что хуже вопить может только пара-тройка дюжин птенцов чайки, и, прислушавшись, различил прорывающееся сквозь волыночный вой: «Вот Дункан с горочки спустился!..» Его передернуло, потому что поющий (если это, разумеется, можно назвать пением) и дребезжащий на особо высоких и патетических нотах голос отчетливо напоминал Люциферов. Дин обнаружился в кухне, с костылем в обнимку, попивающим пиво из ледяной даже на вид бутылки, покрывшейся пупырышками конденсата. Сэм непроизвольно сглотнул. После царившей снаружи кошмарной духоты пить захотелось просто неимоверно. — Что за чаячье гнездо ты поселил в подвале? — спросил Сэм, до половины засунувшись в холодильник. — При чем тут чайки?! — непритворно оскорбился Дин. — Пока ты там уконтрапупивал призрака, а я страдал со сломанной ногой, к нам, между прочим, пожаловал Люцифер. На его беду, у нас загостился Кроули (иначе откуда бы в бункере появился целый холодильник отборного пива пополам с шотландским вискарем). Собственно, когда Кроули почти прикончил какую-то там по счету бутылочку виски, появилось его мерзейшество. Сэм дрогнувшей рукой дотянулся до стула и наощупь сел. Подвальные вопли приобрели какую-то запредельную гнусность, влегкую уделав с десяток разъяренных мартовских котов в гипотетических кустах. — И что потом?.. — выдавил он. Люциферовы злодейства все еще были неприятно свежи в памяти. Дин небрежно отмахнулся, едва не пролив пиво. — Суп. С этим, как его… А, неважно. В общем, Кроули припомнил все унижения, загнал Люцифера в ловушку (я как раз ее доработал, думал, на ком бы опробовать), потребовал от меня волынку, еще виски и не входить в подвал, пока он оттуда сам не выйдет. Поет вот. Поэт, чтоб его! Если Люцифер еще не сдох, то я — монастырская роза. — Дин отпил из бутылки и блаженно закатил глаза. — Дин, по… погоди, не спеши. Как у нас в бункере вообще оказался Люцифер? Брат непринужденно поправил полу клетчатой рубахи и опустил сияюще честные очи долу. — Сэмми, ты не поверишь, абсолютно случайно! Видишь ли, ко мне пришла идея… Сэм махнул рукой и прервал его: — Дальше можешь не продолжать. Как бы ты справился с Люцифером со сломанной ногой? Избил бы его костылями? Забросал бутылками с пивом? В кухне повисла вязкая тишина, разбавляемая волыночными стонами и нечленораздельными, лишенными всяческой мелодичности воплями. По характерному блеску Диновых глаз Сэм понял, что именно это он и планировал, отбиваться костылями и пивными бутылками. Кажется, за неделю, проведенную в условном одиночестве, Дин стал несколько… сумасброднее. Сэм вздохнул, автоматически открыл бутылку пистолетом и наконец смочил намертво пересохшее горло, сделав несколько жадных глотков. — И сколько они там поют? Дин почесал в затылке, прикидывая. — Неделю без малого. Не затыкаясь. Честно сказать, Сэмми, признаю, что это была не лучшая идея. Нет, в смысле, она изначально была неплохой, пока не стухла на волыночном этапе. Сэм фыркнул, едва не поперхнувшись пивом. — Надо же, всего неделя понадобилась, чтобы несравненный Дин Винчестер научился признавать свои ошибки! Дин вскинулся, явно намереваясь ответить что-нибудь этакое, но внезапно волынка замолчала, дверь с грохотом шваркнула о косяк, кто-то явно из последних сил с неприятным шуршанием прополз по коридору в направлении выхода и с охриплым воем стал долбиться в дверь. Судя по специфичности звука, бились явно головой. Не успел Сэм соскочить с высокого барного табурета, как тем же маршрутом прогрохотали подкованные сапоги, и сиплый голос, принадлежавший явно Кроули, завопил: — Хреново поешь, Люци! Ре-бемоль давай, ля-мажор!.. Волынка грянула с утроенным воодушевлением, заглушив скрежет открываемой двери, и все наконец утихло. Дин вновь поскреб макушку и со вздохом изрек: — Вот она, целительная сила музыки. Нам до нее еще далеко, Сэмми. И с этим Сэм не мог не согласиться.