***
К аукциону Марция готовилась и на толику не с тем же энтузиазмом, с каким наряжалась на праздник в порту. Пускай присутствие Инкеллы подстрекало в ней желание быть особенной, как и отчаянная нужда вырвать на аукционе Шахту, страшная тревога ныла во всех точках тела. Почему из порта именно сейчас отходили самые важные корабли? В чьих руках находился посол? В сознание прорезались слова Грача. Процветание давным-давно пролезло везде, где можно. Не могли ли они начать уводить из города вооружённые силы, чтобы нанести главный удар? Не могли ли стоять за похищением посла? А если Нолан Гофман, на которого так ставил Отто, сам служил их идее? Засада. Всё — засада. Мысль об этом зудела под кожей, сдирала её лоскутками, отрывала из головы по волоску. Следовало найти способ оставить Инкеллу в городе. Или поздно, и из него давно пора было бежать? Или Боне просто сходила с ума? Боне сходила с ума. На аукцион она оделась под настроение. Слитый с брюками чёрный жакет без рукавов застёгивался на три серебряные пуговицы. Шею обнимала подвеска в виде якоря: её Марция нашла в своём старом столе и неосознанно использовала как инструмент для дальнейшего флирта с Инкеллой. Она собрала уцелевшие волосы в высокий хвост и пригладила непослушные пряди бальзамом. Отыскала туфли на низком каблуке и масло для губ. Впервые без помощи отца, мановением руки, вернула глазам чёрный цвет. Сердце нетерпеливо забухало в груди. Инкелла проводила Марцию до дилижанса пристальным и долгим взглядом. Он будто напоминал: о недомолвках, об их и не их поцелуе, о невысказанных желаниях и, возможно, обидах. Когда Мива и Боне оказались внутри кареты, воздух между ними окончательно расплавился. — Как резко стемнело… — нет, Марция не пыталась дурацким образом разрядить атмосферу. На Шторв действительно опустилась темень. Темень конца осени и преддверия зимы, когда даже в полдень хочешь закрыть шторы и зажечь лампы. Изумрудные Оттенки грязно размазывались по небосводу, теряя цвет. Уже и сама погода нагнетала. И угнетённостью своей Марция боялась с кем-либо поделиться. Не поймут. — Тревожно, да? — Инкелла понять попыталась. Она ровно поставила ноги, колено к колену, выпрямилась, и карета тронулась. Сквозь трещину в стекле окна внутрь пробирался холодный воздух. — Эрра Боне, вы забыли тёплую одежду? Марция вздрогнула. И впрямь. Совсем замоталась, даже накидки никакой не прихватила. Жакет без рукавов оставался единственным утешением. Инкелла без лишних слов стащила с себя утеплённый камзол, в два счёта сложила (как учили в Морской Академии) и опустила на колени Марции. — Спасибо. — Закутывайтесь. Только оставьте верхнюю пуговицу открытой, а то я не смогу любоваться этим милым якорьком. — Хотите подарю? — Нет-нет, он мне нравится именно на вас. Мимо поплыли улицы. Будто в гонг, в Марцию влетела мысль: «Сколько дней я пробыла в лазарете?..» Изменилось всё. Почти до неузнаваемости. Огромная часть улиц опустела: их заставили оградами, покрытыми водостойкой краской. «Хода нет». «Проезд запрещён». «Под наблюдением полиции». Кривые надписи, потёкшие из-за спешки их авторов, нагоняли всё большую тревогу. Ещё месяц назад Марция назвала бы подобную картину сюрреализмом. Крыши зданий оцепили всадники на острокрылах: в два, если не в три раза больше прежнего. Они блюли за округой, не шевелясь, словно уродливые куклы с зубочистками в глазах. Дилижанс несколько раз останавливали, яростно допрашивая кучера о том, кто с ним ехал и куда, приходилось снова и снова предоставлять документы. Ещё через время стало ясно — город задымлен. В воздухе повис смог. — Всё настолько плохо? — Марция сделала акцент на втором слове. Звучала она уже совершенно оцепенело и почти испуганно. Инкелла сморщилась и нервно сжала пальцы. — Бунтовщики посходили с ума. За последние дни на улицы города их вышло столько, сколько прежде видеть не доводилось. Улицы перекрыли, чтобы они толпились в удобных полиции местах… — А каково ваше мнение о бунтовщиках, эрра Инкелла? — Я считаю их опухолью, не вырезанной вовремя. Осознав, что прозвучала едва ли не по-живодёрски, Инкелла неловко улыбнулась и объяснилась: — Нет, я сострадаю людям, которых коснулась сложная обстановка в стране. Имею в виду другое: за всеми этими демонстрациями стоит гораздо большее, и избавиться от первопричины нашей доблестной власти следовало раньше. Значит, Мива тоже так считала. Или только делала вид? Карета свернула вправо. Ограждение подняли, и дилижанс поплыл мимо зданий Суда и Префектуры. На площади в нескольких домах от них буйствовало недовольство. Через минуты две Марция и Инкелла въехали в самый его эпицентр: толпа облепила их со всех сторон. — Пока они не опускаются до мародёрства и прямых стычек с полицией, — заговорила капитан, с тревогой завешивая окно. Голос её оставался по-прежнему стальным, но еле заметно дрожал как будто от негодования. — Боятся. Правильно делают, я тебе скажу. — Ты не находишь, что это наш тираничный строй виноват? — Марция запнулась. — Извините. Вы не находите? Инкелла сдержанно улыбнулась. — Я нахожу, что представители власти уже несколько раз выходили с бунтовщиками на контакт. Да, запоздало, однако всё-таки ситуацию сгладить старались. Знаешь, да в той же Астре порой простых граждан слушают с меньшим интересом. Эльгида щёлкнет пальцами, и всё, и горите вы в огне со своими претензиями. — Значит, мы ещё милы. — Очень милы. Только зря, потому что нет никаких результатов. Разговоры не действуют. Пряники тоже. Люди требуют едва ли не свержения правительства, а в таком случае я не встану на их сторону, ни за что. Следующим на переговоры выйдет Нолан Гофман. Он собирается сделать недовольным некое любопытное предложение. — Какого характера? — Не знаю. Может, предложит им массу рабочих мест в тюрьме, которую отстраивает. Марция расхохоталась. — Уж это-то их порадует донельзя! Главнокомандующий Крыла предлагает мирным гражданам заняться строительством места, куда потом их и их близких с радостью зашвырнёт. — Как-то вы не патриотично звучите, эрра Боне, — нахмурилась Инкелла. — Я хочу верить в нашего Филина. Вот и всё. Карета с трудом ползла дальше. Толпа нехотя расступалась. Бунтовщики вооружились факелами и самодельными сигнальными фонарями. Они свистели, прыгали, толкались, выкрикивали лозунги. Стреляли из дымовых хлопушек. Откровенно враждебными не казались, но, увы, надолго это затянуться не обещало. «И впрямь бомба. Дай один-единственный приказ — рванёт». — Ваш отец сообщил мне, что в город подумывают нагнать ещё больше полиции, — произнесла Инкелла, когда дилижанс свернул на территорию Шторвского Монетного Двора, где и проходил аукцион. — Это меня тревожит. Раз Чёрное Крыло находит целесообразным собраться именно здесь, ослабляя бдение за другими городами… — Что-то будет. Уже точно. Почему же флот тогда отсылают? — прошипела Марция. Недолго думая, выудила из кармана две ампулы с кровью. Подала одну Инкелле на вспотевшей от волнения ладони. — Что это? — То, что тебе нужно выпить. Доверься мне, — снова переход на «ты», на сей раз осознанный. Марция, решив подать хороший пример, опустошила свою ампулу в глоток. Инкелла, внимательно проследив за пробежавшим по её шее бугорком, повторила. Без дальнейших вопросов и не медля. Святая наивность или расчётливая алчность? — Морской дьявол… м-мх… — влага проступила на лице Инкеллы, заблестела за её ушами и на висках. На шее тоже. Мива шумно задышала и откинулась на сиденье. — Ч-что это за?.. Ядрёное. — Мы будем играть грязно, как и многие на этом аукционе, — зловеще улыбнулась Марция, тоже мгновенно взмокнув. Она решила думать о насущном, иначе крыша грозилась потечь совершенно. — Это моё изобретение, знакомься. Скоро в этом мире не найдётся никого увереннее тебя. Ты проницательна, убедительна и во всём хороша. И я тоже. И никто, кроме нас. — Вау, ты бы… Ты бы раньше придумала для меня что-нибудь такое, а? — Инкелла облизнула пухлые губы, подкрашенные тёмно-бежевой помадой. — Я чувствую почти возбуждение. — Так и нужно, — Марция взяла Инкеллу за руку и крепко сжала. Склонилась над ней и посмотрела прямо в глаза. — Нам идёт быть смелыми друг с другом. Кровь действовала как наркотик и являлась наркотиком. А самое приятное — действовала молниеносно и отката, как думалось Марции, не несла. Их с Инкеллой взгляды изменились, наелись черноты. Исчезли радужки. Остались только зрачки — большие, как у влюбившихся в валерьяну кошек. Это недоразумение скроет иллюзия, не страшно. — Ты снова соблазняешь меня, Марция? Как тогда. Даже под кровью, нет, особенно под кровью Инкелла, насытившаяся убеждённостью в собственной безупречности, оставалась Инкеллой. Принципиальной и гордой. — Может быть. Мы же не закончили? — Марция попыталась сплести их пальцы. — Нет, ты закончила. Давай не будем играть с трактовками, для меня ты и твой брат однозначны, — Инкелла вежливо разорвала хватку. Она вся покрылась красными пятнами и дышала так, будто готовилась кончить, не иначе. Марция тоже. И всё-таки им пришлось эксплуатировать другой смысл этого слова. — Не смею и не стану отвечать на соблазн, пока ты занята, — Мива вздёрнула подбородок. — Пойдём, малышка. М-малышка… Это слово потянуло Марцию за собой. Она очутилась на ветру, прошла по саду мимо живых изгородей и поднялась по лестнице из золотого мрамора к главному входу Палаты. Там и остановилась, заходить не торопясь. Развернулась и направилась к балюстрадам проветриться. Инкелла шагала следом. Кровь больше не позволяла бояться. За её фиолетовой пеленой в мире Боне и Мивы уже не было бунтовщиков, предвкушения опасности и великих заговоров. Возможно, и необходимой толики трезвости, способной спасти от беды, тоже. Осталось лишь совершенство, поделённое на двоих. Оно завитушками удовольствия било в виски. — Мы совершенные. Шахта будет нашей, — пропела Марция, из-за балюстрады наблюдая за подтягивавшимися гостями. — А вдруг не только Шахта? — Инкелла подстрекала. — Ты подумай, сегодня выставят сладенькие особняки, одну замечательную фабрику, старую клинику и много чего ещё… Они вошли в здание бок о бок и чуть не ослепли от изобилия светлых красок. Гелторским аскетизмом в Золотой Палате и не пахло. Им в принципе мало где пахло, но этот монетный двор мог бы посоревноваться и с астрийскими. Одни вихрастые капители на могучих колоннах чего стоили. Выложенная из цветного мрамора плитка под ногами складывалась в изображение Филиппа Гданьского, известного архитектора и основателя Палаты. На люстрах горели искусственные белые огоньки. Среди гостей Марция заприметила и многих знакомых гильдейцев, и известных авторитетов, и некоторых чиновников. Не все они, слава Сустейну, спешили на аукцион, не то горько бы пришлось. Инкелла осторожно приобняла Марцию за бок и прошептала ей на ухо: — Видишь мужчину прямо перед собой? Герр Кёниг. Недавно был заподозрен в краже особо секретных чертежей Чёрного Крыла. Якобы пытался продать их в Астру. Оправдали. — Немыслимо. За такое казнят в девяти случаев из десяти. — Тише, — Инкелла сдала в гардероб снятый с Марции камзол и продолжила шагать за ней подобно верному телохранителю. Нездоровый румянец всё никак не сходил с лица. — А вон тот, герр Гросс, проводит операции над собственным мозгом. Делает его механическим. Марция улыбнулась себе под нос. Она так же на празднике в порту рассказывала Эрвину о тех жутковатых личностях, о которых имела секреты. Не хватало, для повторения антуража, только взять Инкеллу под руку. От гардеробной разбегались в стороны коридоры с выбеленными стенами: их украшали портреты властей и выдающихся деятелей монетного двора. На второй этаж вела лестница с позолоченными ступеньками, упиравшаяся в гигантские паровые часы. — Их достали с судна, затонувшего в Море Талантов около ста лет назад, и реставрировали, — продолжала Инкелла. Марция слушала, а сама искала взглядом тех, кто, как и она, прибыл именно на аукцион. И к собственному удивлению наткнулась на Айваху Эшену. — Марция Боне? — она выплыла из ниоткуда, одетая вся в белое. Что забавно, тоже в жакет без рукавов и брюки, разве что не слитые. Верхние пряди волос Эшены держала у макушки брошь в виде лебедя. Губы покрывала тёмно-красная помада. — Эрра Айваха? Какая встреча, — сердце странно дёрнуло. Непонятная эмоция, похожая на опаску, попыталась пробиться через пелену крови, но не смогла. Эшена протянула руку, облачённую в тонкие золотые браслеты, для рукопожатия. — Я соскучилась, — она совершенно не стеснялась. — Жду не дождусь увидеть вас в «Чистой Крови» и, конечно, попробовать на вкус обещанное изобретение. — Со дня на день вы первая им насладитесь, эрра, — Марция подала ладонь в ответ и отдалась во власть нежному прикосновению. Она заметила на коже Эшены золотые блёстки, ощутила от неё аромат курительных палочек, сандала и мёда. — Вы тоже на аукцион? — Точно, — Айваха с уважением поклонилась Инкелле, та ответила строгим кивком. — На продажу выставлен такой роскошный особняк в западной части леса, я не удержалась. Вы же не попытаетесь его у меня отобрать? Эшена напоминала чёрную лису. Её вечно прищуренные хитрые глаза, обрамлённые длинными ресницами, обгладывали до костей. Губы, словно нейтрализуя эффект угрозы, всегда держались в улыбке. Манеры и движения оставались плавными, выверенными, сплошь… Фальшивыми? Наверное, предположила Марция, когда-то Эшена обучалась этикету в Астре. Именно там штамповались сдержанные восковые куклы. Настолько же, насколько Эшена внешне очаровывала, она умудрялась вселять ужас. Чем же именно? Что крылось там, под маской вечной удовлетворённости? — Ни в коем случае, меня не интересуют особняки, — Марция попыталась так же широко улыбнуться. Намёк Эшены она явно не поняла. — Тогда на что же вы здесь охотитесь, если не секрет? — поинтересовалась Айваха, когда они втроём минули паровые часы и направились к нужному залу. — Мне интересна фабрика в нашем Промышленном Районе. На крайний случай клиника, — солгала Марция. — Сами понимаете, амбиции бегут вперёд, за ними не угонишься. — Неужто аптека принесла так много прибыли? Проклятье, простите мою бестактность, — Эшена будто опомнилась и щёлкнула замком своей алой сумочки. — Вы же теперь народная спасительница. Заказы валят как сумасшедшие? — Грех жаловаться. Как и всё прочее в Золотой Палате, выделенное под аукцион помещение блестело роскошью и чистотой. Выставленные в пять длинных рядов стулья были обшиты бежевым бархатом. В наполовину овальных окнах, завешанных медными шторами, виднелся гигантский мраморный фонтан в виде Реды, Покровительницы Знаний. Изумрудные Оттенки ушли, уступив место зимней черноте. Окончательно. На десятки ближайших ночей. Марция и Инкелла заняли места в середине первого ряда. Эшена — в середине самого дальнего. Аукцион обещал вот-вот начаться, но участники ещё подтягивались. Стоило заполнить документы. Марция приготовилась, перехватила у Инкеллы перо, но вдруг опустила взгляд в колени. Воспоминания о прошлой ночи вернулись как раз вовремя.***
После того как ужин с отцом закончился, домой вернулся Энгель. Он застал Марцию читавшей заветную записку, на которую прежде всё никак не находилось времени. Содержимое так увлекло Боне, что брата она даже не заметила. — Поклонники? — возмущённо воскликнул Энгель и повис рядом, над столом. Марция молча протянула конверт ему. — Доброго времени суток, эрра Боне… — начал он насмешливо, но с каждым новым словом гонор убавлял. — Приглашаем вас такого-то числа в такое-то время на собрание тех, кому не чужда вера в прогресс. Это не именной рекламный буклет? — Читай дальше, — Марция ткнула ногтем в пергамент. — Мы предлагаем вам исключительный шанс познакомиться с именитыми изобретателями, ремесленниками и настоящими родственными душами. Обещаем интересные предложения сотрудничества, знакомство с возможными спонсорами ваших дальнейших исследований и многое другое. Нам как никогда желанно ваше присутствие в нашем круге по интересам. Очутитесь среди тех, кто знает себе цену, и не разочаруетесь. — Как подло! — Марция сжала письмо до хруста пергамента. — Встреча состоится в вечер аукциона, заметил? Прямо ровно так, чтобы я туда не попала. Причём чёткое время проведения аукциона стало известно позже, чем это письмо мне пришло. — Но ведь предложение звучит более чем увлекательно, согласись? — Энгель легкомысленно повёл плечами. — Оно может того стоить. Марция ещё раз посмотрела на письмо. Шифр «Процветания» из последнего предложения взглянул на неё в ответ. Конечно же. Конечно, те самые черти, заварившие всё дерьмо в Шторве, узнали о ресурсе в её руках или хотя бы заподозрили о чём-то подобном. Теперь они всеми силами стремились не ликвидировать конкурентку (у засланной Предтечи ведь не вышло), а заманить к себе. Представление интересов, спонсоры, многочисленные возможности… Но стоп. Письмо пришло раньше нападения. Может быть… Может быть, всё не так плохо? Предложение «Процветания» польстило Марции, могло подсластить и дальнейшую жизнь, но ценой чего? Она не явится на аукцион, не заполучит Шахту… И рано или поздно потеряет право владения Фиолетовой Кровью. Если и останется кому-либо полезной, то не как первооткрывательница и авторитет, а как рабочая сила. — Я туда не пойду, — Марция встала из-за стола, залпом допила апельсиновый сок из стакана и отдала брату записку. — Ты пойдёшь как мой представитель. Разведаешь обстановку. Выудишь как можно больше полезной информации. — Я?! — возмутился Энгель. Потух так же быстро, как загорелся. — И правда, отличная идея. Но пригласили ведь не меня? — Ты мой брат, и ты очень смышлёный малый, который обязательно найдёт способ туда проникнуть и там остаться. Позови Отто, устройте облаву. — Ага, ещё чего. Хотя нескольких людей у него попросить можно… Лесть, определённо, подействовала. Энгель потрепал себя по волосам, сполз по стулу и сжал губы в трубочку, будто выпуская изо рта колечко дыма. — Ладно, — он вдруг зашагал двумя пальцами по плечу Марции. — Что насчёт второго раунда? — О чём т… — потребовалась секунда, чтобы понять. — Энгель, нет! Отец же сказал — отныне не в его доме. — Дело говоришь, — из коридора донёсся согласный голос Отто.***
Пока Марция размышляла над содержимым письма, Инкелла анализировала гостей. Когда их набрался полный зал, она склонилась к Боне и то ли нарочно, то ли нечаянно коснулась её мочки уха губами: — По моим наблюдениям, на Шахту здесь мало кто собирается претендовать, — Инкелла кивком головы указала в сторону. — Видишь, узнаёшь? Бернард Шоу может. И конкурент из него способный, при деньгах. Кто ещё… Мимо проплыл как смерть бледный герр в бархатной чёрной шляпе. Впалые и угловатые черты лица делали его похожим на живого мертвеца, только тёмные волоски щетины и бородки едва сглаживали жуткое впечатление. — Похож на охотника за чудовищами из сказок, — как можно тише заметила Марция. — Который сам чудовище. — Это Валентин Матеуш, — Инкелла разглядела ссадины на его лице и синяки на кистях. — Говорят, купец из Королевства, прибыл в поисках хорошей недвижимости. Его постоянно видят в компании ворона на плече. Раз попал сюда, значит либо очень богат, либо очень убедителен, либо умеет дружить с нужными людьми. Валентин окинул Марцию равнодушным взглядом, будто нутром почувствовав её внимание, и занял место в предпоследнем ряду, чуть впереди Эшены. — Гордон Фосс, — знание людей, которым располагала Инкелла, поражало. Ей бы в шпионы. Или это всё кровь? — Известный шторвский адвокат, выступал против Рудольфа Кёлера. Вполне может претендовать на Шахту, денег и амбиций у него навалом. Упомянутый занял место позади Марции, по правое плечо. Она осторожно обернулась, но незаметной остаться не сумела — тотчас попалась в капкан любопытного внимания. Широкоплечий Фосс с зализанными назад смоляными волосами хвастал ожогом во всё лицо. Напоминал подранного волка. Волка злого, но разумного. Бледно-зелёные глаза Гордона предупреждающе полоснули, а губы искривились в оценивающей улыбке. Марция взгляд выдержала и отвернулась. Кровь начинала накатывать на неё дурными мыслями. А если и впрямь удастся их всех обхитрить, прибрать к рукам не только Шахту, но и клинику с фабрикой, нет, новый дом? Марция лучше каждого здесь, безупречнее её никого нет. Даже Инкелла не так хороша. Наркотическая вязь рассыпала по телу узелки тщеславного восторга. «Не-ет, держи себя в руках, нельзя слить все деньги сразу, Шахта ведь один из последних слотов. Ты же мудрая!.. Шахта-шахта-шахта…» Аукцион начался. Первые полчаса Марции хотелось подохнуть от скуки. Выставляли особняки. Только отстроенные, недавно опустевшие, даже принадлежавшие осуждённым преступникам. Всякие. За некоторые из них яростно сражался Бернард Шоу. Если это не было всего лишь шоу, то вряд ли он попытался бы загрести ещё и Шахту. Марция на это надеялась. Ради некоторых домов торги начала и Эшена. Она действовала аккуратно, моментами едва ли не скромно, а потом, когда никто не ожидал, наносила удар. В наркотическом раже Марция умудрилась прослушать, перепал Айвахе какой-нибудь слот или нет. Дальше шла лесопилка. За неё неожиданно подрались Валентин Матеуш и громадный герр, которого, по словам Инкеллы, кликали Раджой. Он командовал одним из кораблей флота, а лесопилку, видимо, хотел приобрести для семьи. «На вид простодушный малый. Помочь бы ему… Но, проклятье, конкурент в виде Валентина мне совсем не нужен. Пусть разорится на лесопилку и уйдёт». Марция с упованием следила за тем, как Раджа и Валентин поднимали ставки, давно оставив позади остальных претендентов. Меж тем она по-глупому увлеклась бедром Инкеллы, которое тёрлось на стуле рядом. У Мивы противостоять наваждению наркотика удавалось куда как лучше. Пускай она и кусала пересохшие губы, и сглатывала тяжесть в горле, и цеплялась длинными ногтями за бархат кресла, поскрёбывая по нему, как кошка. Взгляд Инкеллы возбуждённо носился из стороны в сторону. — Я верну тебе долг вдвойне, ты знаешь? — прохрипела Марция и пристально на неё посмотрела. — Снова твои неоднозначные обещания, Боне. — Взаправду верну. С такими процентами… — Прекрати. Смотри, Раджа вот-вот уделает Матеуша. — Придётся встрять. Тактика Марции была проста — дать Валентину победить большой ценой. Заставить потратить больше денег. Потому, когда раж Матеуша поутих, когда он явно начал давать заднюю, она обернулась к Радже. Он сидел поблизости. Марция кокетливо затянула: — Не повышай больше ставки. В такую цену лесопилка тебе не нужна. Для всех это выглядело добродушным советом. Раджа же забыл, зачем пришёл. В подлых глазах Марции он утонул, отдал им память последних минут и всю свою волю. Фиолетовая Кровь ликовала. Услышав внезапную тишину со стороны соперника, Валентин поднял руку. — Шестьдесят пять тысяч золотых. На «шестьдесят пять тысяч золотых три» лесопилка досталась ему. Пока разыгрывался очередной слот, Марция незаметно для всех тёрлась о стул и думала о разном. О том, как проходил вечер Энгеля на таинственной встрече. О том, куда девать противное возбуждение. О том, как приятно чувство собственного превосходства. О Предтече. Иногда поглядывала на несчастного Раджу, не понимавшего, что на него нашло, даже не запомнившего виновницу вмешательства в его разум. Получила от Валентина очередной равнодушный хмык. Вряд ли он вообще придал значение оказанной ему помощи. Или был умён и понял, что то вовсе не была помощь. Бернард Шоу из последних сил дрался за очередной особняк. Кажется, понравившийся и Эшене. Обыкновенно крикливый и эксцентричный, градоначальник орал свои ставки во всю глотку. Много кто орал ему в ответ. — Ты нервничаешь. Из-за меня? — вдруг подала голос Инкелла. — С меня ледяной пот льёт ручьём. — Так из-за меня или из-за того, что Шахта близится? — Допустим, из-за тебя. Что предложишь? — Решить проблему неоднозначности. Инкелла как бы ненароком коснулась мизинцем руки Марции. Марция шумно выдохнула. Простреленная силой желанной близости, почти простонала. Гордон Фосс это услышал. Ухмыльнулся. За лесопилку он не сражался, за особняки тоже. Заделывался, значит, в конкуренты? Особняк бедному Бернарду Шоу всё-таки достался. Значит, мысленно подметила Марция, он там теперь будет устраивать свои сексуальные игрища. Эшена тоже осталась довольной — ей перепал небольшой домик у озера недалеко от города. Гордон присоединился к торгам, когда выставили Фабрику. Отчего адвоката интересовала именно она? Неважно. Это позволяло Марции проделать с Фоссом то же, что она проделала с Матеушем. — Присоединись к ставкам, — предложила Инкелла. — Вдруг повезёт. — Присоединюсь, но не удачи ради, — Марция выпрямилась и подняла руку. — Пятьдесят тысяч. — Пятьдесят пять, — встрял герр Кёниг; тот, кого оправдали в преступлении. Ставки взлетели. Марция до последнего играла роль заинтересованной в Фабрике; к тому же, это подтверждало её легенду перед Эшеной. Но Гордон не останавливался и, в отличие от Матеуша, даже вида недовольного не подавал. Кёниг тоже соскакивать не торопился. Когда цена достигла ста тысяч золотых, Марция растерялась. Кому подыграть? Кого лучше не увидеть в борьбе за последний слот? — Кёнигу не нужна Шахта, — прошептала Инкелла. — Что? Откуда нам знать? — Поверь мне на слово, — Инкелла самолюбиво ухмыльнулась. — Он перед аукционом исповедовался жёнушке, что жаждет Фабрику, как голодающий не жаждет плоти. По части ловли шепотков я мастер. Марция подловила момент и взглянула на Кёнига. Капелька пота скатилась по его шее под воротник. Нервничал. На траты выше сотни не рассчитывал. Фосс позволил себе нетерпеливо дёрнуть губой. Это Марция тоже заметила. «Какая прелесть, они оба давно не радуются грядущей сумме». Она поразмыслила, махнула ладошкой в сторону Кёнига и пригласила его склониться к её ушку. — Давай откажемся, — на сей раз сказала тихо, ему одному. Кёниг разделил судьбу Раджи. Предупреждая любые дальнейшие подозрения в свой адрес, новую цену Марция называть не стала. Преподнесла Фабрику Гордону на блюдечке с голубой каёмочкой. Ведущий объявил о перерыве. Марция и Инкелла провели его, не вставая, лишь попросили прислугу о холодной воде с лимоном. Часть гостей поторопилась в сторону буфета, часть принялась праздно бродить по округе. Валентин ушёл и через две минуты вернулся с имбирным чаем. Что занятно, он его не пил, только делал вид. Фосс намылился в банковское помещение. Бернард взял себе торт. Эшена принялась за чтение какого-то романчика. Марция вдруг поймала себя на мысли, что дыхание Инкеллы шумное, как северный ветер. Каждый её вдох отзывался в голове эхом и растекался по телу буйством тёплого меззийского моря. Организм напрягся до предела и наркотический накал едва ли терпел. Инкелла переживала нечто похожее. Она резко зажмурилась, натянулась и сжала бёдра. Марция едва успела осознать, почему женщины обычно сжимали бёдра и тряслись — саму захлестнуло. Сладкая оргазмическая вязь. Тихое нежное мление. Настолько же невовремя, насколько желанно. Марция сцепила зубы, втиснулась ягодицами в стул и удержала хрип. Инкелла схватила её за запястье, беспомощно сжала, будто боясь утонуть, а потом (видимо, осознав собственное положение) резко отдёрнулась. Всё закончилось. Надолго ли? Чёртова кровь. Кто-то другой пощекотал плечо. Еле отходя от похотливого ража, Марция обернулась. Гордон Фосс тянул ей пергаментный лист и смотрел с однозначным выражением: «Почему всякий раз, когда судьба велит мне на вас взглянуть, вы чуть не кончаете?» Проигнорировав немой укор, Марция приняла лист и на миг даже не поверила собственным глазам. Расписка на сладкую пятизначную сумму смотрела на неё в ответ и в корне меняла всё положение. Инкелла стряхнула наваждение и заглянула через плечо Боне. — О… Кто это у нас нашёл себе спонсора? Гордон оказался джентльменом благодарным, а? Марция не ответила и продолжила пялиться на тридцать пять подаренных Гордоном тысяч. Как же так? С чего бы ему оказывать ей такую честь? Неужто лишь за то, что ушла с дороги и утащила за собой его конкурента? — Ты могла просто понравиться ему, — иногда казалось, будто Инкелла умела читать мысли. — Вы оба поцелованы огнём. Вдруг он заметил твои шрамы? Марция снова обернулась, и Гордон ей подмигнул. Теперь он виделся не соперником, а потенциальным союзником, весьма мудрым и проницательным. Но не стоило судить сгоряча. — Пригласите оценить вашу Фабрику? — тепло улыбнулась Марция. — Если только позовёте оценить вашу Шахту, — Гордон в долгу не остался. «Ах. Он подслушивал. Ожидаемо». Борьба за Расчётную Шахту началась через пятнадцать минут. Марция долго лелеяла этот миг. Она знала, что рисковала всем и даже больше. Что если задуманное провалится, канут в никуда не только Шахта, но и кровь, и исследования, и сама Боне. Её загребут за мошенничество и использование колдовства. Сочтут ведьмой. Начнут пытать. Убьют? «Дрожь по коже…» Сделав глубокий вдох, Марция воззвала к крови в очередной и, она надеялась, последний на сегодня раз. С Кёнигом и Раджой всё хорошо прошло, но требовалось большее. Позади остались сидеть десять человек, включая Гордона, Бернарда и Эшену. Остальные ушли, несмотря на формальный запрет покидать аукцион до самого его конца. Валентин пропал… Марция мысленно выделила шестерых самых опасных на её взгляд гостей. Пробиться сразу к каждому из них в разум будет сложно, но не невозможно. Кровь посодействует. Пальцы нащупали в кармане маленький осколок кристалла — магический фокус. Он был заранее настроен на бесшумное произнесение заклинаний. Ни рисовать, ни петь формулы не приходилось. «Пора». Ведущий не успел назвать начальную цену, как взгляд Марции загорелся золотым. Время замедлилось. Воздух сгустился. Колдовские нити, белые как снег, отделились от радужек Боне и потянулись к лицам избранных шести гостей, освещая и гипнотизируя. — Отдать за Шахту больше семидесяти тысяч — позор. В лёгких неприятно пощекотало отдачей. Сил потребовалась уйма, а самое неприятное в массовом внушении — никогда не поймёшь, на кого оно подействовало, а на кого нет, только если человек не примется рукоплескать и возмущаться. В глазах Эшены, Бернарда, Гордона и остальных блеснула и сразу погасла согласная искорка. Оставалось надеяться на лучшее. «Вот бы сработало. Никто не выглядит испуганным, никто на меня не орёт. Другие не заметили подвоха. Отлично». — Ты что-то сделала? — Инкелла силой воли выдернула себя из транса. — Фокусы, — Марция пожала плечами. — То-то я думаю, чего это у меня в глазах потемнело. Ведущий объявил минимальную сумму — пятнадцать тысяч золотых. Для Шахты почти копейки. Бернард Шоу, обрадованный парой уже совершённых покупок, сразу принялся за торги. Часть оставшихся гостей тоже. Гордон голос пока не подавал: он продолжал поедать Марцию глазами, да так, что у неё волосы на шее зашевелились. Всё шло гладко. Боне вступила в игру аккуратно, почти робко. Цену она поднимала мягко и неуверенно. — Двадцать тысяч. Незнакомец позади фыркнул чуть ли не с презрением. Большая часть гостей промолчала. Заваленную Шахту, зловеще прославившуюся и особо интересную Чёрному Крылу, мало кто желал забрать себе. К тому же, многие уже потратились. «Двадцать три тысячи…». «Двадцать пять». — Сорок, — ожил Бернард минуты через две. Марция напряглась, но продолжила надеяться на сработавшее заклинание. — Сорок пять, — добавила она. — Пятьдесят. Вот заноза. Остановится ли на семидесяти? Марция вся взмокла. Недюжинных богатств она не имела и уже мечтала со всем покончить. Так мечтала, что её правая нога ходуном заходила по полу. Пару раз в их с Бернардом битву встряли другие гости, скорее из любопытства, ведь тратиться особенно не желали. Инкелла в знак утешения опустила на колено Марции руку и остановила ногу от нервного дрожания. — Я найду ещё деньги, если потребуется. Дыши глубоко и продолжай, — прошептала она совершенно невозмутимо. — Никаких больше денег. Шестьдесят! — Шестьдесят четыре, — издевательски бросил Гордон. Он явно просто любовался реакцией Боне и хотел её подзадорить. Марция гневно сверкнула глазами и совершила заветный выпад: — Семьдесят пять. Ровно та сумма, на которую она рассчитывала в идеале. Зал замолк. Тишина повисла почти осязаемая. Бернард вроде и хотел выпендриться, но нечто ему мешало, веля лишь беспомощно двигать губами. Гордон рисовал по спине Марции взглядом. Инкелла задержала дыхание. Тихо шмыгнул в зал и занял своё прежнее место Валентин. Ведущий начал считать. Пот полился по и без того мокрой Марции ручьём. Неужто? Неужто Шахта вот-вот перепадёт ей? Лишь бы Валентин молчал в тряпочку. Он не попал под заклинание и мог всё испортить. Семьдесят пять тысяч раз… Семьдесят пять тысяч два. — Сто тысяч. Голос Валентину… не принадлежал. И Бернарду тоже. Ни одному из мужчин. Говорила Эшена. Говорила она невозмутимо и холодно. Вот на кого не подействовали чары. На голову Марции будто опрокинули ведро с ледяной водой. Как же, чёрт возьми, так? Зачем? И почему Айваха, раз на неё не подействовало колдовство, сразу не донесла на Боне за мошенничество? Вернейший способ убрать конкурентку с дороги. — Сто десять, — от испуга голос Марции сел. Инкелла впилась в её руку, оставляя на ней алые полумесяцы от ногтей. — Соберись. — Сто десять! — повторила Марция. Эшена страх отчётливо почувствовала и, как хищница, пошла в наступление. — Сто тридцать. — Дави, мы и сто пятьдесят наберём, — процедила Инкелла. — Не наберём, а у неё явно больше ста пятидесяти, — Марция запаниковала. Гордон дважды незаметно для остальных щёлкнул её пальцем по правой лопатке. Ещё одну выписку прямо сейчас он принести не мог, но, видно, подбадривал как умел. Возможно, обещал помощь в последствии. Ведущий затянул: — Сто тридцать раз… — Сто тридцать пять, — смирившись с молчанкой Марции, Гордон спас Шахту от попадания прямиком к Эшене. И тем самым ясно дал знать, что под чары тоже не попал, ведь назвал сумму явно выше семидесяти тысяч. Они все сговорились? Или оказались достаточно сильны духом, чтобы пережить вредоносное влияние? Слишком много ненужных риторических вопросов, а медлить дальше было нельзя. Марция ведь самая лучшая, самая гордая и самая успешная. — Скажи, когда Эшена на меня посмотрит, — попросила она. — Не могу, она и за мной пристально следит, — отозвалась Инкелла. — Смотрит, — и снова на помощь пришёл герр Фосс. Марция обернулась; резко, не давая Эшене увильнуть от зрительного контакта. — Замри и молчи, — она вложила последние силы. Весь потенциал крови, ещё теплившийся в организме. Приказ прошептала немо, распознал его только Гордон, и направила прямиком Эшене в мозг. В груди призраком забилось второе сердце. Сердце фиолетового цвета, чей благословенный дар по-прежнему тёк по жилам силами неукротимого убеждения. Эшена покорно застыла. — Сто пятьдесят, — выдохнула Марция. Сумму выше не назвал никто. Всё дальнейшее было как во сне. Ведущий, присвоивший Марции победу. Гордон Фосс, стукнувший носком туфли по ножке сиденья Инкеллы. Её шумный вздох, полный облегчения. И самое жуткое — взгляд Эшены. Когда чары сошли, она полоснула им, сокрушённым и оскорблённым до глубины души, по Марции. Тут же уязвимые эмоции на лице Айвахи сменились злобой ледяной и до дрожи угрожающей. Жестокой. Боне едва ли это осознала. Провалившись в совершенное никуда, она заполнила документы на Шахту и вышла из Золотой Палаты к балюстрадам — отдышаться. Силы покидали со стремительной скоростью, забирая с собой осознание реальности и способность твёрдо стоять на ногах. Инкелла тоже собиралась выйти, но её увлёк беседой Гордон Фосс. Успело окончательно стемнеть, и на Марцию уставилась зыбкая мгла двора — такая же тяжёлая, как в тот злосчастный день в кипарисовом саду. Зато у Золотой Палаты хотя бы сновали люди. Никто не грозился выскочить из-за угла с пистолем. Наверное… Гости выходили курить под живую изгородь, просто проветривались и делились впечатлениями. Марция прислонилась к балюстраде и перетерпела темноту в глазах. Итак, о её колдовских уловках теперь знали минимум двое, Эшена и Гордон. Это в планы не входило. Как и, пожалуй, ликвидировать свидетелей. Не успевшие расползтись ядовитыми лозами мысли оборвала упомянутая лиса. Эшена появилась из-за плеча, закуривая сигару. Щелчком пальцев. — Поздравляю. Это не была похвала. Не-ет. Что угодно, но не похвала. Эшена затянулась сигарой, протянула Боне вторую и предложила собственные пальцы в качестве огонька. Марция осознала этот жест с трепещущим опозданием. Чародейка. Волшебница. Или пуще — колдунья. Всё куда серьёзнее, куда хуже. Внешне Марция страха не показала. — Я не курю. После паузы: — Вы же хотели особняк, эрра Айваха? — Да, и я его приобрела. А вы Фабрику нет, — Эшена в долгу не осталась. — Отдали её Гордону Фоссу и схватились за Шахту так, будто от этого зависела ваша жизнь. Пальцы онемели. Марция косо взглянула на широкую улыбку Эшены, полную досады и еле сдерживаемой неприязни. — Не поймите меня неправильно, — продолжила та. — Я была намерена играть честно. Имела планы на Шахту и средства. И уж совершенно не ожидала… Двойного покушения на меня с гипнозом. Только потому, что второе было успешным, вы одержали победу, эрра Боне. Но знай я ваш подход заранее, безвольно шевелили бы губами вы. — Как есть, — к совести Марции взывать не удавалось ни у кого, кроме отца, и Эшена им явно не являлась. — Обойдёмся чем-нибудь кроме угроз? Айваха проигнорировала упрёк и нанесла второй удар: — Вы услышали бы другое, придите сегодня на вечер, где вас ждали. «Ах вот ты откуд… Чёрт. Чёрт, теперь всё ясно». Теперь всё встало на места. Марция не скрыла едкой улыбки. Только фиолетовая кровь помешала ей расхохотаться. Они с Эшеной у этих бездушных балюстрад смотрелись двумя крайностями: чёрным и белым лебедем, лаской утра и угрозой ночи. Золой и снегом. — С удовольствием бы, да только то, что я уже знаю о «Процветании», меня не привлекает. — А что вы знаете? То, о чём щебечут сомнительные голоса? — голос Эшены напоминал шелест загробных шепотков. Как если бы серый мотылёк заигрывал с тобой из-за урны с прахом и звал спуститься в чертоги Богини Смерти. — Вам многое могут рассказать из первых уст и оставить на ваше же суждение. Марция не произнесла вслух того, о чём подумала. После рассуждений с Эрвином и слов Грача она подозревала «Процветание» во всём: в нападении на неё и Энгеля, в инсценировке самоубийства Рудольфа Кёлера, в сотрудничестве с Предтечей, в координировании действий бунтовщиков. Во многом, за что могла бы раз и навсегда возненавидеть. Но если Марция ошибалась? В глубине души она этого боялась. Эшена всё поняла. — Все эти недели я наблюдала за резким ростом вашей прибыли, эрра, — она выдохнула дым сигары. — И едва ли выступала с запретами, хотя, как правая рука главы гильдии, должна была вмешаться и проверить легальность поступивших к вам средств. — За это я вам безмерно благодарна. Но что же теперь? — Теперь… Позвольте сделать вам предложение, которое должно было прозвучать от моего связного на вечере «круга по интересам». Интересно, Энгелю удалось там наследить? Наверное, нет. На встрече ведь ждали именно Марцию, и особенно важные личности, не завидев её, могли попросту не показаться. Хотя кто знает. Эшена поправила белую шубку на плечах, облизнула яркие губы. Выдохнула в сторону сигаретный дым. — Я отправляюсь завтрашним утром в столицу. Будьте моей протеже в этой поездке, Марция Боне. Я открою вам знание о магии с совсем другой стороны. «Та-ак…» Марция уже по-настоящему напряглась. Всё выглядело так, будто её любыми способами пытались увезти из Шторва. Инкелла и Эшена вполне могли служить одной стороне. Паранойя вонзилась под рёбра зубастым кинжалом и провернулась. — Не беспокойтесь о своём отсутствии, — Эшена понимающе кивнула. — Шахта официально ваша, доверите её на момент отсутствия кому-нибудь из близких. Поездка займёт всего несколько месяцев. За это время «Чистая Кровь» восстановит вашу аптеку. Бесплатно. Марция тщетно искала подвох в словах. Кроме мысли о том, что она вся такая важная нужна каждому второму, ничего в голову не приходило. Это сбивало с толку. Эшена шагнула чуть ближе. Снова запахло мёдом. — Я волшебница, Марция. И могла лишь мечтать о родственной душе. Пусть вы некрасиво поступили со мной на этом аукционе, тем самым вы подарили мне возможность узнать правду. Разве наш потенциальный союз не звучит соблазнительно? — Я просто не до конца понимаю причину такой щедрости, — Марция начала замерзать, но удержала руки на груди скрещенными и ёрзать не стала. — Врать не буду, я за вами долго следила. Что стоит одно спасение «Первого Адмирала»? Умение в кратчайшие сроки превратить малёхонькую аптеку в нечто по-настоящему прибыльное? Ваши знания, ваши связи. Они полезны. Но ладно, давайте пропустим этап, где мы занимаемся лестью. Я предлагаю вам работать на верхушку гильдии. — Только на протяжении нашей поездки? — Больше. В поездке я обучу вас и магии, и финансовому делу. Только не сочтите меня за одну из тех дурных девиц, обещающих заработок беременным, — Эшена с самоиронией повела рукой, и её ресницы, усеянные блёстками, задрожали. — Когда же мы вернёмся в Шторв, ваша аптека будет сверкать как новенькая и послужит инструментом в дальнейшем развитии нашего общего дела. Вы станете главным амбассадором «Чистой Крови». И уже моей правой рукой. Марция дурой не была, но людям ей верить хотелось. Впрочем, одно в последнее время совершенно исключало другое. Предложение Инкеллы пришлось по сердцу куда больше, но предложение Эшены щекотало гордость и открывало уйму возможностей. Волшебница здесь, в Шторве. Даже если корыстно, но Марцию желавшая. Запретный и сладкий плод. — Я понимаю ваши сомнения, — Эшена наконец улыбнулась, мягко и вполне искренне. — До трёх часов ночи я нахожусь сегодня в гильдии. В пять утра отправляюсь. У вас есть время принять решение, собраться и прийти. Больше всего Марции хотелось рассмеяться. Но, когда Айваха ушла, с губ не сорвалось ни всхлипа. Фиолетовая Кровь продолжала циркулировать по организму и на корню безумие давила. «Какой бред. Я как будто в сладко начинающемся кошмаре». Марция поёжилась и на ватных ногах спустилась в сад. С гигантской крыши Золотой Палаты на неё осели тени. В тот миг из здания выходили договорившиеся о скорой встрече за бокалом вина Гордон и Инкелла. Сначала они завидели Марцию и только потом силуэты, порхнувшие над ней. — Эрра Боне? — воскликнула Инкелла и попыталась её нагнать, но путь загородили. Четыре острокрыла поймали Марцию в кольцо. Один из них склонил перед ней длинную шею и щёлкнул зубастой пастью. — Эрра Боне, — голос наездника был мёртвым и безучастным. — Вы обязаны проследовать с нами в Чёрное Гнездо. Нолан Гофман требует аудиенции.